Наше время
Петр притормозил у развилки. На груди в куртке настойчиво вибрировал телефон. Он еще раз сверился с картой и чертыхнулся.
– Теперь что не так? – вопросительно посмотрела Кора. Трубка у нее в руках звенела голосом секретарши.
– Мы опять заблудились, – сказал Петр, устало положив руки на руль. – Предлагаю вернуться домой.
– Это исключено, – покачала головой жена. – Номер забронирован. В отеле нас ждут. И зачем три часа тащиться обратно, когда мы уже практически у цели. А карта? – она кивнула на книжечку, валяющуюся рядом с Петром.
– Ее для фашистов делали, – ответил он, глядя в окно.
– В смысле? – удивилась Кора.
– В смысле, чтобы запутать разведку противника. Там ни один поворот не совпадает.
– Значит так, – женщина моментально приняла решение, – предлагаю вам с сыном выйти и размяться. Мне нужна пара минут, чтобы завершить переговоры. Потом я займусь отелем.
Димка что-то пробурчал на заднем сиденье. Петр с облегчением вышел из машины. Зайдя за ближайшее дерево, он достал сотовый и набрал знакомый номер.
– Да, Ладушка, да милая, – прошептал он, оглядываясь. – Извини, что не брал трубку. За рулем. Внезапная поездка на три дня. Ты же знаешь, если Кора решила… Ну, как ты могла такое подумать? Я же обещал. Я с ней поговорю. Сегодня. Да. Целую.
Он положил телефон в карман и облегченно вздохнул.
– Ну, где ты там? – Кора стояла рядом с джипом, призывно маша рукой.
– Выяснила? – он подошел к ней.
– Конечно, – женщина пожала плечами. – Сначала нарвалась на какую-то дурочку на рецепшине, она ничего толком сказать не могла. Потом подошел владелец отеля. Серьезный мужик. Объяснил, что подростки хулиганят. Без конца знаки снимают. Мы уже проехали поворот на Майсор?
– Да, – кивнул Петр.
– Прекрасно, теперь налево. Еще двадцать минут и на месте.
В просторном холле, стойки регистрации Марк Андреевич безжалостно хлопнул трубкой по стационарному телефону.
– Ты что вытворяешь, Зойка? – владелец приюта "Большой каньон" угрожающе наклонился к миловидной толстушке, сидящей на рецепшине.
– Извините, Марк Андреевич, – девушка отвела глаза, – я растерялась.
– Следующий раз растеряешься, уволю. Будешь опять в деревне коз пасти.
– Я не пасла коз, – покраснела толстушка.
– Мне плевать, что ты делала, – вспылил мужчина. – Я плачу за работу. А ты клиентам дорогу правильно указать не можешь. Заселишь их в домик у реки. Дура, – выплюнул он последнее слово и, развернувшись, пошел к лестнице.
– Ты же говорила, что все заказы отменила, – из подсобки высунулась смуглая темноглазая мордаха младшего брата Зойки.
– Да тихо ты, – шикнула девушка, прислушиваясь к затихающим шагам на лестнице. Она подняла трубку и стала набирать номер. Потом разочарованно положила ее обратно. – Поздно, Сашка. Сотовый туристов не отвечает. Значит, уже подъезжают.
– Нет, – парнишка бросился к выходу и, скатившись по ступенькам, оседлал велосипед.
– Ты куда? Не смей! – вдогонку крикнула сестра, понимая, что не сможет остановить подростка.
– Моя милиция меня бережет, – усмехнулся Петр, выруливая на обочину. Допотопный милицейский УАЗик перегораживал проезд, расположившись посередине дороги.
С другой стороны от него затормозила белая шестерка с потертыми боками. Серьезный мужчина средних лет в милицейской форме козырнул и подошел к джипу.
– Будьте добры выти из машины. Ваши документы?
Удивленный Петр распахнул дверцу и отдал права.
– И паспорт, будьте добры, – служитель закона протянул руку.
– А что случилось? – Петр полез за документами.
– Здесь колония недалеко. Совершен побег.
– Ничего себе местечко, – покачал головой турист, отдавая паспорт.
– Минутку, – милиционер кивнул и двинулся к шестерке. – Разворачивай, проезд закрыт, – крикнул он, не доходя до нее.
– Кузьмич, пусти, – из машины вылез сухонький человечек. – У меня невестка на сносях. Вот-вот родит.
– Ага, ты, поэтому в машину еще жену с сыном и с тетками засунул, – усмехнулся милиционер.
– Креста на тебе нет, – покачал головой мужичок.
– Креста, может, и нет. Только у главы, помнится, ты больше всех кричал про то, что проезд закрыть надо. Помнишь? – Кузьмич махнул рукой в сторону поселка. – Разворачивай, сказано.
Шестерка пару раз чихнула прежде, чем завестись и уехала.
Милиционер неторопливо вернулся к джипу, оглядевшись, протянул документы.
– Петр Терентьевич, значит. А я Петр Кузьмич. Тезки, – он заглянул в машину. – С ребенком?
– Да вот решили пару дней отдохнуть. Подышать свежим воздухом. – Петр сунул документы в карман.
– Ты вот что, тезка, – милиционер поднял на него тяжелый взгляд. – Не лучшее время для отдыха выбрал. Видишь, что творится.
– Связь не работает, – из машины вылезла Кора, размахивая сотовым.
– Это у нас запросто, – помрачнел еще больше Кузьмич.
– Да, я знаю. Предупреждали, здесь зона неуверенного приема, – кивнула женщина. – Почему стоим?
– Говорят здесь не спокойно, – муж кивнул на дядьку в форме.
– Настолько неспокойно, что в поселке откажутся накормить обедом? – обаятельно улыбнулась Кора. – Я умираю от голода.
– И я, – из машины высунулся Димка.
– Так мы едем? – уточнила женщина.
– Воля ваша, – сказал милиционер, садясь в УАЗик. Он проводил взглядом отъезжающий джип. Рация на сиденье зашипела, бормоча вопросы.
– Уже проехали, – буркнул Кузьмич в ответ и отшвырнул рацию. – Проехали, мать твою, – повторил он, стукнув кулаком по рулю.
Джип цвета топленого молока прошуршал по гравийке, въезжая на мост, ведущий в поселок. Официантка, стоящая на веранде придорожной гостиницы проводила его взглядом.
– Дорогая, наверное, машина, – белокурая женщина, продолжая раскладывать салфетки на столиках, обернулась к мужу.
– У нас не хуже, – полноватый мужчина за барной стойкой оторвался от расчетов и с любовью посмотрел на жену. Изящная блондинка с упругой грудью небрежно откинула волосы назад, поправляя накрахмаленный воротничок.
– И о чем задумался? – она кокетливо стрельнула глазками.
– Думаю, мне повезло, что ты здесь родилась, Танюша, – честно признался он. – Будь я хоть трижды владельцем "Серебряного ручья", ты бы вряд ли согласилась переехать из города в это захолустье.
Жена покачала головой, собираясь возразить, и тут с кухни раздался звон разбитой посуды.
– Вот дура косорукая, всю посуду для банкета перебьет, – не сдержался хозяин.
– Опять банкет? – встревожено посмотрела на него Татьяна.
– Как обычно. Каждый год в это время. Ты же знаешь, в соседней республике праздник. Им нравиться наш отель. Постоянные клиенты, – он осекся под взглядом женщины.
На кухне снова загремело.
– Да что ж это такое?! – хозяин поднялся, намереваясь, навести порядок.
– Не ходи туда, – остановила его Татьяна. – Кухарка Экскурсовода кормит.
– Экскурсовод уже здесь? – мужчина, посерев, плюхнулся обратно на стул.
– Пашенька, – женщина подошла к нему и прикоснулась к руке бесцельно бьющей по кнопкам калькулятора, – милый, давай уедем отсюда. Прямо сегодня. Прямо сейчас.
– Ты же знаешь, не получится, – Павел отодвинул калькулятор и прижал к груди светлую головку, пахнущую ромашкой, – Прокляты мы все. Нет нам отсюда дороги.
Мальчишка на велосипеде, выскочив из-за угла, несся на светлый джип, как японский камикадзе, идущий на таран. Петр едва успел вывернуть руль и съехал в кювет. Машина противно заскрежетала брюхом по гравийке. Кора поморщилась. Ремень безопасности врезался в плечо, спасая голову от удара о лобовое стекло.
– Ты что делаешь? – закричал в открытое окошко Петр. – Жить надоело?
– А не фиг тут ездить, – огрызнулся не растерявшийся парнишка. – Привыкли у себя по городу гонять.
– Да если б я гнал, тебя бы уже по стеклу размазало, – окончательно разозлился мужчина.
– Прекрати, – Кора погладила мужа по плечу. – Это же ребенок.
– Мало драли этого ребенка, – фыркнул Петр, стараясь взять себя в руки.
Он вышел из машины, чтобы оценить ущерб. Было очевидно: без посторонней помощи из канавы не выбраться.
– Убирайтесь отсюда! Валите туда, откуда приехали! – не успокаивался пацаненок.
– Ты чего разошелся, Сашок? – от небольшого кирпичного здания с надписью "Администрация" в сторону джипа двигалось несколько мужчин.
Подросток обернулся, растерянно глядя на приближающихся взрослых.
– Уезжайте, – повторил он тише.
– Угомонись, сынок, – темноволосый мужчина, похожий на парнишку, сгреб его в охапку, оттаскивая от джипа. – Не сердитесь на него. У нас в поселке движения нулевое. Вот он и растерялся.
– Я глава местной администрации, Арнольд Степанович, – протянул Петру руку плотный высокий мужчина. – Развитие туризма приоритетное направление нашей политики. Если можем посодействовать…
– Можете, – кивнул Петр, пожимая руку, – машину надо вытащить из канавы.
– Да это разве проблема?! – широко улыбнулся скуластый тип в комбинезоне. – А ну, навались, мужики.
1840 год. Черноморская линия. Усть-Лабинская крепость.
В выбеленной хате атамана было непривычно тихо. Четыре казака молча смотрели на столичного гостя, ожидая объяснений. Полковник провел ладонью по высокому лбу, собираясь с мыслями.
– Месяц назад в Петербурге из рук генерала я получил пять пронумерованных пакетов с заданиями. Со мной был послан отряд в двадцать человек. Выполнив определенное поручение, я должен был открыть следующий пакет. И вот спустя четыре недели я остался один. Еле до вас добрался.
– Это правда, – кивнул атаман. – За ним черкесы гнались, когда наш сторожевой отряд подоспел.
– Последнего из своих, адъютанта, схоронил на днях под Екатеринодаром.
– А что так? – поднял бровь Никола.
– С самого первого дня нас преследовали неудачи. Люди болели, травились. Это допустим объяснимо. Но чтобы в центре России на русских солдат нападали абреки?
– Складно говоришь, – недоверчиво покачал головой Никола.
– Я больше скажу, – военный склонился над столом. На щеках его горел лихорадочный румянец. Последнее ранение в ногу не прошло даром, опаляя русоволосого жаром. – Одного из преследователей я убивал трижды. А он снова появлялся живой.
Казаки озадаченно переглянулись.
– Верьте или нет, – продолжал полковник, – а мне терять нечего. Вас предупредить хочу. У меня его лицо перед глазами стоит. Сам весь смуглый. А глаза голубые и волосы как у бабы до плеч, кудрявые. И еще, – мужчина полез за пазуху, доставая конверт. На нем жирным росчерком чернил красовалась цифра пять. – В четвертом конверте была карта с пометкой об этом ущелье. Она перед вами. А пятый конверт надобно открыть, когда меч на место доставите, – мужчина тяжело вздохнул. – Устал я что-то.
– А вы пойдите, прилягте. Жинка в малой спаленке уже постелила, – атаман вывел полковника из горницы и через минуту вернулся обратно.
– Что скажешь, атаман? – Никола барабанил пальцами по столу.
– А то и скажу, что при полковнике приказ имперторский. Требует оказывать ему всяческую помощь и содействие. А что наговорил лишнего, так ведь человек в жару. Жинка говорит, рана у него открылась. Она ему щас перевязку сделает, глядишь и полегчает.
– Понятно, – Никола покрутил в руках конверт, – а с этим я че делать буду? Я не чтец. Токмо роспись поставить могу.
– Писарь поедет. Он и прочтет, когда срок подойдет.
Антип поперхнулся, ища слова возражения. Но, встретившись взглядом с атаманом, опустил глаза.
– И еще, – атаман потер подбородок. – Я с вами младшенького своего пошлю, Максимку. Пора парню к службе привыкать. И повод найдем. Жинка-то моя наполовину черкешенка. Скажем всем, что к кунакам в гости едете. Подарков насобираем. Их аул аккурат недалеко от нужного вам ущелья.
– Значит вчетвером едем? – подытожил разговор Никола.
– На рассвете, как только дозор с объезда вернется, – согласился атаман.
Евдокия, жена атамана, поменяла повязку на ноге у полковника и приложила влажную тряпку к пылающему лбу мужчины. Полковник бредил, вспоминая какого-то врага, то и дело, порываясь встать с постели. У порога скрипнула половица.
– Воду поменяй, – сказала Евдокия дочери, отжимая горячую тряпку.
– А может не надо? – бархатный голос мужчины, заставил женщину обернуться.
Незнакомец в форме драгуна, дружелюбно улыбаясь, стоял у занавески, отделявшей гостевую спаленку от коридорчика, ведущего в зал. Оттуда доносились приглушенные голоса атамана и казаков, обсуждавших предстоящий поход.
– Кто вы? Что надо? – вскинулась женщина, не понимая, как улыбающийся человек умудрился пройти мимо мужа и охраны.
– Тс-с-с, – словно читая ее мысли, голубоглазый мужчина приложил палец к губам. – Не шуми, услышат. Я не враг, от братьев привет передать пришел.
– Что-то случилось? – жена атамана поддерживала связь с родственниками со стороны матери. Это не раз помогло атаману в переговорах с горцами, воюющими не только с казаками, но и друг с другом.
– У полковника, – синеглазый кивнул на раненого, – есть то, что принадлежит нам. Забери и отдай.
– Что именно?
– Чепуха, можно сказать пустяк. Где его вещи? Я сам поищу, – драгун посмотрел на вешалку у кровати. – Там футляр должен быть, – хищно прошептал он, делая к ней шаг.
– Должен – не должен, а у гостей ничего брать нельзя, – Евдокия заступила ему дорогу гордо распрямив плечи. – Врешь ты все. Не могли братья тебя с таким поручением послать. Они с мужем кунаки. Да и не выглядишь ты, как черкес, – она презрительно сморщила нос. – Так не пойми что, – женщина смерила внимательным взглядом смуглого мужчину с темно-синими, почти черными глазами.
– Вот-вот, не пойми что, – жарко зашептал он, делая шаг ей навстречу. – А если я так буду выглядеть, поверишь, что от братьев пришел?
Он, усмехнувшись, повернулся вокруг собственной оси. Евдокия вздрогнула и от испуга прикрыла рот рукой. Перед ней стоял тот же мужчина, только теперь на плечах его была бурка, а на смуглый лоб наехала черкесская шапка.
– Умница, – прошептал незнакомец, наступая на оторопевшую женщину. – Теперь уходи. Я вещицу возьму и с полковником разговорчик-то завершу. А то недоговорили мы в прошлый раз. Нехорошо, – мужчина снова улыбнулся, укоризненно качая головой. Вот только в глазах его теперь плескалась темная болотная муть.
Не помня себя от страха, жена атамана попятилась к стене противоположной от выхода и уперлась в кровать, на которой лежал полковник. От толчка военный застонал в бреду, поминая врага.
– Вот дура-баба, – прошипел лже-драгун. – Пшла вон, тебе сказано!
– Не тронь ее, коли ко мне пришел, – полковник медленно сел на кровати.
Красный и потный от жара он сжимал в руках английский пистолет, по давней привычке положенный им в изголовье.
– Пулей испугать решил? – хохотнул синеглазый. – Вроде, должен был понять, не берут они меня.
Издевательски усмехаясь, он двинулся к вешалке рядом с женой атамана и протянул руку, собираясь снять полковничью шинель.
– Серебряной пули тоже не боишься, Сатана? – выпалили полковник, возводя курок.
Лже-драгун изменился в лице и бросился в коридорчик. Полковник нажал на курок, но холеный английский замок по неведомой причине дал осечку. Жена атамана зажмурилась и закричала от страха.
– Ушел, зараза, – выругался полковник, глядя на ситцевую занавеску, за которой скрылся синеглазый.
– Что тут творится? – из коридорчика в комнату заглянул озабоченный атаман.
Он посмотрел на дрожащую от страха жену, на полковника с пляшущим в руке пистолетом и покачал головой.
– Совсем ты, брат, в жару. А ну дай-ка, – он подошел к полковнику и вынул из обессиленных рук оружие. – А ты поди к дочерям. Перевязку сделала и ладно. Я к гостю денщика приставлю. Как бы не натворил чего в беспамятстве.
Евдокия послушно вышла из комнатки.
– Он опять приходил, береги меч, – пошептал полковник, откинувшийся на подушки.
– Как приходил, так и уйдет, – почти ласково произнес атаман, с жалостью глядя на бредящего мужчину. – Ты теперь отдыхай, господин полковник. Казаки свое дело знают. Не подведут.
Атаман отодвнул занавеску и почти сразу наткнулся на жену, затаившуюся в коридорчике.
– Захарушка, – зашептала она, – не посылай ты в конвой Максимку. Младшенький он.
– Не дури, – строго сказал атаман. – Итак парня к юбке привязала. От судьбы не убережешь, а жизнь поломаешь своей заботой.
– Ладно, – всхлипнув, покладисто согласилась Евдокия, – но обещай, что пойдут они через аул родичей и, в случае чего, помощи у них попросят.
– А вот это дело, – повеселел атаман. – Я как раз хотел сказать подарков для бея насобирать покрасивше.
– Положу заказ, что купец нам из Екатеринодара привез, – согласилась жена.
– А не дороговато будет? – кашлянул атаман.
– Жизнь сына дороже стоит, – строго сказала женщина и пошла в горницу.
Казаки задумчиво закурили, стоя на крыльце атаманской хаты.
– Ох, не нравиться мне все это, – пробурчал писарь, скребя плохо выбритый подбородок.
– Чего тебе дядя Антип не нравиться? – подколол его Никола.
– Я тебе не дядя, а писарь атаманов, – огрызнулся мужичок и, не прощаясь, пошел от хаты.
– А ты чего молчишь? – Никола повернулся к Грицко.
– Да все думаю, может и взаправду женится? – казак уставился бездонным взглядом темных глаз на друга.
– Совсем сдурел, – изумился Никола. – Ты хоть слышал, о чем мы битый час с атаманом и полковником говорили?
– Та слыхал я, – поморщился Грицко. – Первый раз, что ли, конвоем идем. А только попова дочка такая справная и пироги хорошо печет.
– Я так понимаю, ты не только пироги у нее попробовал, – усмехнулся Никола. – Ладно, пошли ко мне. Собраться надо и выспаться.
Антип зашел в дом и отмахнулся от жены. Распахнул сундук, посмотрел на нажитое добро и тяжело вздохнул. Не дал бог ему наследников. Кому все достанется? Писарь прогнал грустные мысли, откинул вещи и с самого низу достал обмотанный небеленым холстом сверток. Развернул тряпку. В руках оказалась почти новая книжица в кожаном переплете.
Перед глазами встал конвой на Дону. Атака на турецкий отряд везущий дары султану от крымского хана. Казаки тогда честно поделили добычу. А книгу дали Антипу в довесок. Как грамотному.
За прошедшие годы золотая арабская вязь на корешке почти вытерлась. Но самое ценное было внутри. Писарь открыл кожаный переплет книжки и пролистнул белые тонкие листы, не замаранные буквами.