Поедая такой восхитительный завтрак, какого уже полгода не видела, я распланировала свой день. Поскольку всем относящимся к Ассану должен распоряжаться Вайль, я отложила этот вопрос на потом и перешла к более непосредственной проблеме. Четверо очень хорошо информированных киллеров, замаскированных под религиозных фанатиков, не могли возникнуть прямо из воздуха и пытаться ликвидировать двух агентов Центрального Разведывательного Управления. Непонятно, как именно они нашли нас на хайвее, но некоторые предположения у меня на эту тему имелись. Кто-то им должен был сказать, что мы охотимся за Ассаном, и они скорее всего следили за его домом, ожидая нашего появления. Этот кто-то сильно рисковал, потому что даже о нашем существовании знает только горстка народу. Среди них - Пит, три сенатора из комитета надзора за нашим департаментом, Бергман - и еще та женщина, которой я буду сейчас звонить.
Защищенный телефон лежал там, где мы его вчера оставили, рядом с лэптопом, перед пустым стулом на моем столе для завтрака. Я проглотила последний кусочек и набрала Марте. Она ответила с первого звонка.
- "Демлок фармасьютикалз", - отозвалась она своим скрипучим контральто. Она ни одного дня своей жизни не курила, но по голосу этого не скажешь.
- Я хотела бы разместить заказ.
- Подождите, пожалуйста.
Через секунду Марта вернулась на линию, защищенную теперь и с ее конца тоже.
- Чего тебе, лапонька?
Секретарша Пита зовет меня "лапонькой" - не слабо? Ну, она вообще может делать практически что хочет. Пусть она - бабуля четырех футов восьми дюймов роста, кожа у нее кофейного цвета, а на голове взбитые сливки волос, но одним взглядом она может пригвоздить тебя к полу. Я однажды спросила ее, как это получается. Она ответила, что это результат воспитания семерых детей, каждый из которых все еще вянет под этим Взглядом, как пожухлый салат. И плевать, что единственный среди них не доктор наук - так и тот доктор медицины. Они все считают ее Верховным Предводителем Клана Эванс, и счастье, что рядом с ней есть ее тихий и спокойный муженек Лоренс, а то бы ее правление давно стало фашистской диктатурой. По будням он преподает в Южной Баптистской Семинарии, а по выходным спасает души в Баптистской Церкви Надежды на той же улице, где я живу. Очень приятный джентльмен. И щедрый в отличие от некоторых, которых я сейчас буду упоминать.
- Марта, привет, мне нужно поговорить с Питом. Он вообще как сегодня?
- Скрипит с утра. Но это уж как обычно. - Она вздохнула. - Я ему сказала, что главы других департаментов устроили тотализатор насчет срока его выхода на пенсию. Ставят два к одному, что его хватит инфаркт на рабочем месте. Этот человек совершенно не умеет отдыхать!
Ой-ой. Если он умрет, мне еще одну колоссальную вину придется прицепить к тому хвосту грехов, что тащится за мной. Не самая приятная мысль.
- Ты бы его уговорила на рыбалку съездить или еще куда.
- Могла бы. Но кончится тем, что он кого-нибудь крючком зацепит, или увидит какого-нибудь наркобарона на отдыхе - и все.
- Ладно, что-нибудь придумаем. Да… он тебе что-нибудь говорил про вчерашнее?
- Я слышала, что у тебя машина слегка помялась.
- Да, но я не виновата.
- Да ты никогда не виновата, лапонька. Вы-то с Вайлем живы?
- Да, все в порядке.
- Ну, вот только это и важно. - Она вздохнула. Разочарована, что мы живы, или просто страшится той задачи, что ей предстоит? - Я сейчас начну оформлять бумаги, так что к твоему приезду будут готовы, чтобы ты подписала. Тебе новая машина нужна? Я могла бы взять для тебя в той же компании.
В той же компании. Блин, Марта же точно знала, в какой машине мы едем, потому что она оформляла ее аренду! И вполне могла слить информацию Седобородому. Конечно, к той же информации имел доступ и Пит. Сенаторы? Да, и они могли бы. Что-то не сужается круг подозреваемых. Только у Бергмана неубиенное алиби - его паранойя. Он ни за что не стал бы никого нанимать для грязной работы, уверенный, что наемник его предаст.
Выход Бергмана из конкурса не принес мне утешения - все равно остаются еще пятеро, которым я симпатизирую или с которыми работаю. Или то и другое. Так что ответ на эту загадку никак не заставит меня прыгать от радости. Желудок сжался в спазме, обрызгивая кислотой восхитительный завтрак, отчего тому захотелось расстаться с моей пищеварительной системой.
- Жасмин?
- Извини, я тут задумалась малость… - Малость, малость, малость… Я впилась ногтями в бедро. - Да нет, насчет машины не волнуйся, мы уже разобрались. Вот с Питом разобраться сложнее. Он занят?
- Для тебя всегда свободен. Жди на линии.
Ждать пришлось недолго. У Пита свое отношение к телефонным счетам: не любит он их оплачивать.
- Паркс? Что стряслось?
- Ночное фиаско. Похоже, у нас в департаменте утечка информации. Иначе эти клоуны бы нас не нашли.
- Согласен. И то, что касается Ассана, меня тревожит. Если мы не справимся… - Он замолчал, потому что не мог сказать ничего такого, что не отдавало бы театральщиной. В ледяном молчании мы оба отлично понимали последствия провала операции, в описании которой используются слова "Раптор", "террористы" и "вирус". Впрочем, убегающие телефонные минутки дернули Пита обратно в реальность, и он заговорил: - Вчера я в разговоре с Вайлем предположил, что ты хочешь усиления вашей группе. Вайль сказал, что просить об этом он предоставляет тебе.
А то, хотела я сказать. Давай для начала национальную гвардию Флориды?
Но в нашем деле, если будешь каждый раз давить на кнопку тревоги, когда видишь конец света, останешься стоять с выходным пособием в руках, не успев договорить: "Но мы думали…"
Однако было бы неплохо иметь в составе работника не из Управления, которому можно доверять, потому что у наших сейчас непонятности как раз с доверием. И у меня на уме был идеальный кандидат.
- Я бы хотела ввести в операцию Бергмана.
Задумчивая пауза - Пит прикидывал потенциальные издержки от такой просьбы.
- Ты уверена, что тебе нужен этот технарь с его головой?
- Мускулов у нас своих хватает. Понимаю, что тебе недешево обойдется, но не забудь: этот парень - гений. К тому же он не из нашей конторы. - И очень от нее далек, но с этим я знаю, как справляться. - Без него прошлое задание закончилось бы совсем иначе. Ты это сам сказал.
- Ладно, звони ему.
- Спасибо. И кстати, Пит, я думаю, что нам нужно перейти в режим молчания до конца работы.
Я ждала от него возражений. Если ночное нападение устроил он, то он захочет за нами проследить - чтобы знать, куда направить следующую волну. Его ответ, немедленный и решительный, не оставил у меня сомнений.
- Думаю, так будет лучше всего.
Есть!
На эту тему можно больше не переживать.
- О'кей, поговорим на том берегу.
- Паркс…
- Да?
- Береги себя. Это приказ.
- Есть, сэр!
Закончив разговор, я от счастья протанцевала по всему периметру ямы-гостиной, умудрившись не упасть, хотя ноги вскидывала - выше не бывает. Эх, да если б я не стеснялась, что весь мир будет глазеть на мою задницу, я такой была бы танцовщицей на эстраде! Сделав еще один круг почета, я снова села за стол и позвонила Бергману.
Перебрав пять номеров из телефонной книги и введя вручную комбинацию кнопок, которая практически равнялась обязательству отдать своего первенца в жертву, если я хоть кому-нибудь открою хоть слово нашего разора, я была вынуждена оставить сообщение на голосовой почте. Ожидая, чтобы он перезвонил, я ввела в нашу базу данных имя сенатора-подозреваемого номер один и стала читать.
* * *
Через два часа я прочла все, что смогла накопать на сенаторов Феллена, Тредда и Босцовски. Я также из чистого любопытства выяснила биографию Коула Бимонта. И теперь почти успокоилась насчет нашего спонтанного обмена эмоциями, поняв, что он точно из хороших парней.
Гадая, когда Бергман решит выползти из своей пещеры и вернуться в реальный мир, я подумала, что ждала бы терпеливее, если бы делала это стоя. Поэтому я всю мебель из гостиной отодвинула к стенам, как выстраивают ошалелых детишек на рождественском утреннике.
Тэквондо - первое их выученных мною боевых искусств. Мама послала меня учиться в восемь лет, так что к одиннадцати годам у меня уже был черный пояс первой степени. С тех пор я отрабатывала и много других дисциплин, но тэквондо осталось любимой. Я начала с белого пояса и тяжким трудом прошла все стадии на пути к теперешнему своему рангу: черному поясу пятой степени. Когда я закончила, ребра выстукивали сигнал "SOS" по легким, а треники пропитались потом, так что я пошла в душ.
По дороге я выглянула в окно.
- Вымерло все. Весь штат мается похмельем, - сказала я себе, и тут до меня дошло, что уже Новый год. Принять решение начать новую жизнь? Лучше относиться к бабушкам и кошкам? Меньше ругаться? Выучить новый язык?
- Есть! - сообщила я своему отражению, входя в ванную и раздеваясь. - Я выучусь ругаться на новом языке.
Будь здесь Эви, она бы закатила глаза.
"Жас, это не значит ругаться меньше", - сказала бы она.
"А вот тут-то ты и ошибаешься, маленький круглый кузнечик, - ответила бы ей я со своим лучшим акцентом китайского продавца из бакалеи. Ей он нравится, потому что у меня получается ужасно. - По-английски я стану ругаться меньше, и я буду изучать новый язык".
Под этим вторым душем я понежилась, а потом потратила время на бритье, выщипывание, косметику и прочее приведение себя в подобие порядка. Теперь, в черных джинсах, в сиреневой футболке с длинным рукавом и рисунком доисторической пещеры, я была готова - готова ждать дальше. Вот в такие минуты мне больше всего не хватало Эви. Она из тех, с кем легко - спокойная, нетребовательная, неназойливая, как я. Иногда я думаю, что нам повезло оказаться солдатскими детьми: все эти переезды заставили нас подружиться между собой, потому что любая другая дружба долго не протянется, и мы это знали.
О'кей, еще этой сентиментальной чуши - и мне придется променять "вальтер" на зонтик.
Я рухнула на кровать, включила телевизор и взяла колоду. Пока Опра помогала какой-то бедной нескладехе отпустить призрак ее издохшего попугая, я тасовала карты. Ну да, признак больных нервов. Но мне нравится, как они щелкают. Куда более приятный звук, чем перестук собственных мечущихся мыслей, гоняющих в мозгу по замкнутому кругу, как гоночные машинки в детской игре, где нет победы, нет конца, только бег по кругу, по кругу, пока не захочется лечь на рельсы с оживленным движением и надеяться, что Дадли Справедливый будет в эту минуту чем-то занят.
Бергман позвонил как раз, когда я переключила канал и - можете себе представить? - Дадли Справедливый мчался по экрану, гоня Коня задом наперед, потому что именно так ездят по дремучим лесам Канады бравые солдаты конной полиции.
- Жасмин? У тебя там безопасно?
М-да. Очень много вариантов ответа, и не все они утешительны.
- Говорить можно, - ответила я. - Чем ты сейчас занят?
- Ничем.
Это значило, что у него варятся несколько сложнейших и совершенно секретных проектов, которые он обсуждать не хочет.
- Отлично. Тогда у тебя найдется немного свободного времени?
- Может найтись. Что тебе нужно?
- Подкрепление. Сильное подкрепление со всеми прибамбасами. Через сколько времени ты сможешь оказаться в Майами с машиной?
Долгое молчание - Бергман вел подсчеты в уме.
- Когда я тебе буду нужен?
- После заката меня устроит.
Я засмеялась, но до него дошло.
- Я выеду вечером и позвоню тебе, когда буду въезжать в город.
- Класс, - ответила я, и мы повесили трубки. Что мне нравится у Бергмана, это что он любит оставлять подробности для разговора лицом к лицу. - Не волнуйся, Вайль, - сказала я, глядя на стену, будто смотрела сквозь него, прямо к нему в комнату. - Подмога уже в пути.
Глава восьмая
Машину такой мощности, как мне нужна, в аренду сдать никто не мог, пусть я даже собиралась использовать ее лишь до приезда Бергмана, так что пришлось брать ее в лизинг. Покончив с этим делом, я остаток времени до заката провела за перестановкой мебели, выбрав расположение совсем не такое, как предпочитал отель, и думая, что местным дизайнерам я могла бы устроить мастер-класс. Эви всегда, когда я прихожу, заставляет меня смотреть телесеть "Дом и сад", и тамошние декораторы одобрили бы уютный уголок для бесед, который я тут построила. Теперь только осталось сообразить, зачем он мне понадобился.
Меня как раз потянуло потасовать карты в ответ на эту новую загадку, как наступила темнота. Странный звук из комнаты Вайля заставил меня вскочить на ноги. То ли он что-то глотал, то ли ловил ртом воздух, - в общем, вопль из глотки, не умеющей вопить.
Раньше, чем звук затих, я оказалась у него в комнате со "Скорбью" в руке, курок взведен.
Вайль стоял перед накрытой тентом кроватью, уставившись на меня так, будто я влетела протыкать его кольями и топить в святой воде. И он был голый.
- Ой! - Я прикрыла глаза рукой и отвернулась. Это было излишне, но вид великолепного бледного тела всколыхнул мои консервативные среднезападные принципы - в том числе тот, что нельзя глазеть на голых мужчин, которые еще тебе не принадлежат. - Извини! Я услышала шум, решила, что ты в опасности, и прибежала спасать. Ухожу, ухожу.
Я двинулась к двери.
- Нет, останься. Тут… тут была… - Он замолчал, собрался. - Я нашел у себя в чемодане змею.
Я обернулась туда, куда он показывал. Чемодан лежал на боку между кроватью и стеной.
- Что за змея? - спросила я.
- Большая. Но она не шевелилась. Я думаю - я почти уверен, что она дохлая.
Ух ты. Он отлично собой владел, если учесть его отношение к безногим рептилиям.
Я подвинулась к чемодану, ногой поставила его ровно.
- Я вижу только вещи. Нужна твоя трость.
Он пошел за ней к комоду, а я спросила:
- Это значит, ты до сегодняшнего утра не открывал чемодан?
- Все, что нужно для вечера, было в сумке. А пижаму, как ты видишь, я не ношу.
На самом деле - как я стараюсь не видеть. Спасибо за внимание.
Я взяла трость левой рукой, потому что в правой была готовая к работе "Скорбь". Концом трости откинула рубашку, пару шелковых боксерских трусов - и вот она. Длинная коричневая гремучая змея, толщиной с детскую руку.
Я потыкала ее - безрезультатно. Змея не свернулась, не затрещала, вообще не шевельнулась.
- Ты прав, она дохлая.
Он кивнул.
- Ты думаешь, она была живая, когда ее подложили мне в чемодан?
- Ну, в общем, да. Наверное, умерла либо от грубого обращения с чемоданом, либо от холода в багажном отсеке самолета.
Он снова кивнул.
- Кто-то не хочет, чтобы мы выполнили задание.
- Потому что тогда этот кто-то окажется на сковородке.
- Или в могиле.
- Давай я уберу змею, пока ты приведешь себя в порядок. Разбираться будем, когда ты оденешься.
Я наклонилась поднять змею, и Вайль заорал:
- Нет!
- Блин!
Впервые на моей памяти он повысил голос, и я чуть из собственной шкуры не выпрыгнула.
- А если она оживет?
- Вайль, с чего бы…
Я посмотрела ему в глаза - и замолчала. Ну да. Может быть, такое предположение и не за пределами возможностей. Раз Вайль желает перестраховаться, я вынула его шпагу из ножен и отрезала голову этой пакости. Куски я сбросила в мусорную корзину, вытащила из нее мешок и направилась к выходу.
- Поговорим, когда я вернусь.
Очень профессионально, подумала я, учитывая тот факт, что нагота Вайля запечатлелась у меня на сетчатке и единственное, чего я сейчас хотела - выбраться из комнаты и посмаковать эту картинку.
Вайль кивнул и направился в душ. И если я украдкой обернулась, выходя, то вряд ли хоть одна женщина с красной кровью меня осудит. А вот чего я не ожидала увидеть - шрамы, исполосовавшие широкие плечи и спину. Я поежилась и подумала, были они им получены до превращения или после. Так и так несладко.
Выбросив змею, я устроилась на диванчике в выстроенном мною уголке для бесед. Вайль вскоре вышел из спальни, и, очевидно, новое расположение мебели не так располагало к разговорам, как я надеялась, - потому что речь внезапно мне изменила.
Когда Вайль заходил в комнату - если только он не переключался в режим маскировки, - мало кто не начинал тут же ощущать его присутствие. Оно было как туман, неслышно проникающий в легкие с каждым вдохом, растекающийся по жилам. Или как резкая перемена давления воздуха, способная подхватить тебя и ударить о стену. Я глядела на него (надеюсь, не остекленевшими глазами), и прыгни сейчас с потолка ниндзя и начни крушить мебель, я бы не заметила.
Вайль двигался с полным ощущением своего тела, как профессиональный спортсмен, и теперь, зная, как это тело выглядит, я глаз отвести не могла. Лектору, рассказывающему об альфа-самцах, очень бы пригодились несколько слайдов Вайля.
- Вайль, я… ты…
Тут я встретилась с ним взглядом и замолчала. Серо-синие штормовые волны гуляли в них, и губы на лице сжались так крепко, что из-под них выступили очертания клыков.