- Только не на мое, любезный друг. Поверенный кузена намеревался назначить меня душеприказчиком, однако вчера я ответил отказом. Мне известно, что, если квитанция о похоронах будет оформлена на мое имя, то в глазах закона я стану официальным душеприказчиком покойного и уже не смогу отказаться от сей обременительной обязанности. Умоляю, если вы не возражаете, выпишите счет на свое имя.
Я, разумеется, согласился.
- Вскоре вы поймете, почему мне приходится вдаваться во все эти подробности.
Мы приблизились к похоронному бюро; я в точности выполнил указания графа. Пока я отсутствовал, граф натянул до самого носа черный шелковый шарф, прикрыл шляпой глаза и откинулся на спинку сиденья. Так он дремал вплоть до моего возвращения.
Париж потерял в моих глазах все свое очарование. Я поспешил как можно скорее покончить с делами, стремясь вернуться в "Парящий Дракон", в мою тихую обитель, и там, среди сумрачных лесов Шато-де-ла-Карк, в трепетной близости от моей возлюбленной, предаться мечтам о ней, героине моего бурного, отчаянного, полного опасностей романа.
Я ненадолго задержался у банковского поверенного. Как я уже говорил, у меня находилась в банке довольно крупная сумма, не вложенная ни в какие ценные бумаги. Меня мало тревожило, что я не получаю с этих денег проценты - финансовые дела казались мне жалкой мелочью в сравнении с прелестным образом, что занимал мои мысли, протягивал белоснежные руки, манил меня в темноту, под сень лип и каштанов графского замка. Но встреча с банкиром была заранее назначена на этот день, и я, к своему облегчению, услышал, что наиболее благоразумным будет оставить эти деньги в банке еще на несколько дней, так как вскоре государственные бумаги непременно начнут падать в цене. Как оказалось впоследствии, этот разговор с банкиром имел самое непосредственное отношение к моим дальнейшим приключениям.
Добравшись до "Парящего Дракона", я, к немалому огорчению, обнаружил в гостиной своего номера двоих гостей, о которых совершенно забыл. Я втайне обругал себя за то, что имел глупость навязать себе на шею их приятное общество. Однако делать было нечего; я велел слуге подать обед.
Том Уистлвик был в ударе; ему не терпелось поведать мне некую необычайную историю. По его словам, не только Версаль, но и весь Париж бурлит от возмущения: все только и говорят об отвратительной, кощунственной шутке, разыгранной накануне ночью неизвестными святотатцами. Тот самый паланкин, в котором сидел китайский оракул - Том упорно называл его пагодой - до утра простоял на том же месте, где его бросили. Прорицатель, глашатай и носильщики исчезли без следа. Когда бал закончился и гости разъехались, слуги, пришедшие погасить свет и запереть двери, обнаружили паланкин на том же месте. Было решено оставить его там до утра в расчете на то, что к этому времени хозяева пришлют за ним гонцов.
Однако за паланкином никто не прибыл. Слугам приказали убрать его. Паланкин оказался необычайно тяжел, и только тогда вспомнили о его неведомом обитателе. Дверцу паланкина взломали - к ужасу собравшихся, внутри оказался не живой человек, а полуразложившийся труп! Толстяк в китайском халате и расписной шляпе скончался не менее трех-четырех дней назад. Кое-кто подумал, что шутка эта имела целью нанести оскорбление союзникам, в честь которых и был устроен бал. Другие полагали, что это всего лишь дерзкая циничная выходка не в меру распаясничавшейся молодежи. Третьи, мистически настроенные, пребывавшие в явном меньшинстве, утверждали, что труп был bona fide участником представления, что откровения и прозрачные намеки, озадачившие гостей, в самом деле объясняются некроманией.
- Сейчас этим делом занимается полиция, - заметил господин Карманьяк. - А полиция у нас уже не та, что была два-три месяца назад, так что нарушители общественного спокойствия будут вскоре выслежены и отданы под суд. Обычно устроители таких шуток оказываются на поверку жалкими глупцами.
Я вспомнил о необъяснимых откровениях, прозвучавших в моем разговоре с прорицателем, которого господин Карманьяк столь непочтительно поименовал "глупцом". Чем больше я размышлял, тем загадочнее представлялась мне эта история.
- Да, шутка оригинальная, хоть и не очень порядочная, - подытожил Уистлвик.
- Даже не оригинальная, - возразил Карманьяк. - Примерно то же самое произошло на городском балу в Париже лет сто назад. Дерзкие мошенники так и не были найдены.
Как выяснилось позже, господин Карманьяк был совершенно прав: в одном из старинных французских мемуаров я обнаружил описание этого случая и собственноручно пометил его.
Вошедший слуга объявил, что обед накрыт. Мы спустились в столовую. В продолжение обеда я по большей части молчал, однако с лихвой возместили мою неразговорчивость.
Глава 18.
На кладбище
Обед и вино в нашей захолустной гостинице оказались не хуже, чем в самых претенциозных отелях Парижа. Добрая сытная еда обыкновенно приводит человека в самое чудесное расположение духа. Покой и безмятежность, снисходящие на нас после хорошего обеда, не идут ни в какое сравнение с сомнительными милостями Бахуса.
Друзья мои, умиротворенные пиршеством, принялись весело болтать, что избавило меня от необходимости принимать участие в беседе. Они без передышки развлекали меня веселыми историями, которые я по большей части, каюсь, пропускал мимо ушей. Мысли мои блуждали где-то далеко, пока внезапно разговор не зашел о предмете, весьма интересовавшем меня.
- Да, - сказал Карманьяк, отвечая на вопрос, которого я не расслышал. - Помимо того русского дворянина, был и еще один случай, куда более странный. Как раз сегодня утром я пытался выяснить имя того господина, но так и не сумел. Он жил в той же самой комнате. Кстати, сударь, - он полушутя-полусерьезно обратился ко мне, - если вы собираетесь остаться здесь надолго, не лучше ли вам переселиться в другой номер? Сейчас в гостинице много свободных мест.
- Нет, премного благодарю. Я подумываю о том, чтобы переселиться в другой отель, и вечером, возможно, уеду в город. Даже если мне придется остаться здесь на ночь, я, уверяю вас, не собираюсь исчезать, подобно прочим. Вы хотели рассказать о необычайном происшествии, связанном с комнатой. Прошу вас, продолжайте, но сначала выпейте еще немного вина.
- Господин Карманьяк рассказал нам чрезвычайно любопытную историю.
- Если мне не изменяет память, - начал Карманьяк, - случилось раньше тех двух таинственных исчезновений. Однажды "Парящий Дракон" прибыл некий француз, сын торговца - к сожалению, не могу вспомнить его имя. Хозяин поселил его в той самой комнате, где сейчас остановились вы, сударь. Господин этот был далеко не молод, лет сорока, и отнюдь не красив. Те, кто знали его, говорили, что это уродливейший и добрейший человек на свете. Он играл на скрипке, пел и писал стихи. Образ жизни его был весьма беспорядочен. Иногда он целый день сидел в комнате, музицируя и сочиняя стихи, и лишь ночью выходил прогуляться. Эксцентричная натура, верно? Его нельзя было назвать миллионером, однако он имел modicum bonum - чуть больше полумиллиона франков. Как-то раз он посовещался с банковским поверенным относительно вложения денег в ценные бумаги иностранных государств, а потом забрал у банкира всю сумму наличными. Вот как обстояли его дела накануне катастрофы.
- Прошу вас, налейте себе вина, - сказал я.
- В общем, очертя голову ринулся в лапы к дьяволу! - заметил Уистлвик, наполняя собственный бокал.
- Никто не знает, что произошло с деньгами этого господина. Они исчезли бесследно, - продолжил свой рассказ Карманьяк. - А вот что случилось с ним самим. После этой финансовой операции он снова впал в поэтическую лихорадку: заявил хозяину гостиницы, что давно обдумывает героическую поэму и намерен сегодня ночью приступить к ее сочинению, поэтому просит не беспокоить его до девяти часов утра ни при каких обстоятельствах. Он взял с собой две пары восковых свечей, заказал легкий ужин, кипу писчей бумаги, на которой уместилось бы жизнеописание Генриха V, и соответствующий запас перьев и чернил.
В девять часов утра слуга принес ему чашку кофе - наш поэт сидел за письменным столом и, по словам слуги, строчил так, что из-под пера шел дым. Он был так занят поэмой, что даже не обернулся. Однако через полчаса, когда слуга заглянул еще раз, дверь была заперта. "Я же просил не мешать мне!" - крикнул поэт изнутри.
Слуга ушел; на следующее утро, в девять часов, он постучал в дверь и, не получив ответа, заглянул в замочную скважину: свечи все еще горели, ставни на окнах были по-прежнему закрыты. Слуга постучал еще раз, погромче - ответа не было. Он доложил о случившемся хозяину гостиницы; тот, обнаружив, что постоялец не оставил ключа в замочной скважине, отыскал другой ключ и отпер дверь. Свечи только что потухли, испустив легкий дымок, однако в комнате было достаточно светло, чтобы разглядеть: постояльца нигде нет! Постель была нетронута, оконные ставни заперты. Должно быть, жилец вышел из комнаты, запер дверь снаружи и, положив ключ в Карман, покинул гостиницу. Однако оставалась еще одна неувязка: двери в "Парящем Драконе" запираются в двенадцать часов ночи. После этого часа никто не может выйти из гостиницы иначе, как попросив ключ у хозяина и после ухода поневоле оставив дверь незапертой; без помощи кого-то из находящихся в доме незаметно уйти из гостиницы нельзя.
Как выяснилось, в ту ночь, около половины первого, вскоре после того, как двери были заперты, один из слуг, не знавший о приказе постояльца не беспокоить его до утра, увидел свет, выбивавшийся из замочной скважины, и постучал в дверь, чтобы узнать, не нужно ли гостю что-нибудь. Гость весьма невежливо прогнал слугу, приказав еще раз, чтобы до утра его не беспокоили. Этот случай подтверждал, что после того, как двери заперты, гость находился в доме. Ключи хранились у хозяина гостиницы; тот клялся, что утром они висели у него над изголовьем постели, на обычном месте, и взять их оттуда, не разбудив его, невозможно. Вот все, что нам удалось установить. Граф де Сен-Алир, владелец этого здания, очень опечалился; он деятельно помогал нам в поисках исчезнувшего постояльца. Но мы ничего не нашли.
- И с тех пор о сочинителе героических поэм ничего не известно? - поинтересовался я.
- Ни малейших следов. Никто больше не видел его. Полагаю, он мертв; если же нет, то, видимо, попал в какой-то дьявольский переплет и вынужден всеми силами скрываться от властей. Мы знаем наверняка лишь то, что, снимая ту комнату, где остановились вы, он исчез совершенно непостижимым образом.
- Вы рассказали о трех таинственных исчезновениях, - сказал я, - и все они связаны с одной и той же комнатой?
- Да, все три. В равной степени непостижимые. Когда человека убивают, перед преступниками стоит чрезвычайно сложная задача: как избавиться от трупа. Трудно поверить, что в этой комнате одного за другим убили трех человек и спрятали тела так удачно, что никто не сумел найти никаких следов.
Разговор перешел на другие темы. Суровый господин Карманьяк развлекал нас скандальными анекдотами, коих за годы работы в полиции накопил великое множество.
К счастью, у моих гостей нашлись дела в Париже, и около десяти часов они уехали.
Я поднялся в комнату и окинул мечтательным взглядом окрестности замка Шато-де-ла-Карк. Луна скрылась за облаками, и в ее неверном свете сумрачный парк приобрел фантастические, зловещие очертания.
В памяти у меня один за другим всплывали загадочные случаи, связанные с моей комнатой; меня охватили тягостные предчувствия, в которых быстро потонули воспоминания о прочих, куда более фривольных историях, рассказанных господином Карманьяком. Я огляделся: комната тонула в зловещем мраке. По спине у меня пробежали мурашки. Я взял пистолеты, будучи почти уверенным, что сегодня ночью они мне пригодятся. Однако следует заметить, что дурные предчувствия ни в коей мере не охладили мой любовный пыл. Меня по-прежнему сжигало стремление помочь возлюбленной графине, однако теперь к нему примешивалась необъяснимая смутная тревога.
Я немного подождал. Днем я успел в точности установить, где находится указанное графиней небольшое кладбище. До него было около мили; мне совсем не хотелось прибыть на условленное место раньше времени.
Я крадучись выбрался из гостиницы. Влево от дороги отходила узкая тропинка; я свернул на нее. Тропинка, едва различимая в тени высоких деревьев, огибала парковую ограду и извилистым путем выходила к старинному кладбищу. Заросший липами погост занимал около полуакра земли между дорогой и стеной, ограждавшей замок Шато-де-ла-Карк.
Я остановился и прислушался. Над заброшенным кладбищем стояла полная тишина. Луна скрылась за густыми тучами, и я едва различал собственные руки. В непроглядном черном тумане призрачно белели смутные очертания надгробных памятников.
На фоне серого, как сталь, горизонта я разглядел заросли кустарника. Я не помню его названия; высотой футов шесть, он похож на наш можжевельник, однако формой кроны напоминает тополь, а листва у него темная, как у тиса. Эти кусты часто высаживают на здешних кладбищах.
Я знал, что пришел немного раньше назначенного времени, и не думал, что прелестная графиня станет рассчитывать на мое появление возле замка прежде, чем было мне велено, поэтому присел на край могильного камня и приготовился терпеливо ждать. Не зная, чем занять себя, я принялся внимательно рассматривать едва различимый черный силуэт того самого то ли дерева, то ли кустарника, который я описал выше. Он возвышался прямо передо мной, всего в полудюжине шагов.
Луна потихоньку выплывала из-за облака, долго скрывавшего ее лик. Свет становился все ярче, и смутный силуэт вдруг начал изменять очертания. Я понял, что это совсем не дерево - передо мной неподвижно стоял человек. В лучах луны силуэт вырисовывался все отчетливее, и, наконец, я разглядел профиль таинственного незнакомца. Это был полковник Гайяр.
Я не мог ошибиться: седые усы, farouche лицо, тощая фигура ростом в шесть футов принадлежали моему бравому знакомцу. По счастью, он стоял вполоборота и не смотрел в мою сторону. Полковник пристально всматривался в темноту прямо перед собой, ожидая то ли сигнала, то ли появления неведомого мне собеседника. Я понимал, что, если он случайно бросит взгляд в мою сторону, мне придется в тот же миг возобновить схватку, начатую не так давно в вестибюле "Прекрасной Звезды". Какая злая шутка судьбы - в этот час, на кладбище, где я ожидал свидания с прелестной графиней, поставить у меня на пути самого опасного в мире свидетеля! Как он был бы рад единым взглядом нанести смертельную рану мне и уничтожить графиню де Сен-Алир, которую он, по всей видимости, считает своим злейшим врагом.
Полковник поднял руку и тихо свистнул; я услышал ответный свист, едва различимый. К моему облегчению, полковник направился в ту сторону, откуда донесся звук, и с каждым шагом расстояние между нами все увеличивалось. До моих ушей донесся приглушенный разговор. Я различил гнусавый голос полковника Гайяра.
С величайшими предосторожностями я подкрался к тому месту, откуда слышались голоса. Над выщербленным краем полуразрушенной стены виднелась высокая шляпа, рядом с ней - другая. Голоса доносились оттуда. Собеседники сделали несколько шагов, но не к замку, а в сторону дороги. Я лег в траву и выглянул из-за могилы, как стрелок, высматривающий неприятеля. Теперь я видел непрошенных гостей в полный рост - один за другим они поднялись на лесенку, ведущую через придорожную изгородь. Полковник, шедший последним, на мгновение задержался на стене, осмотрелся, затем спрыгнул на дорогу. Голоса незнакомцев звучали все тише, и, наконец, они скрылись из виду в направлении, уводящем их все дальше от "Парящего Дракона".
Я подождал, пока их шаги не стихнут вдалеке, и лишь затем проник в парк. В точности следуя указаниям графини де Сен-Алир, я пробрался через заросли кустарника к разрушенной часовне и быстро перебежал через открытую прогалину.
Надо мной снова возвышались величественные кроны старых лип и каштанов. Едва сдерживая бешено колотящееся сердце, я подошел к греческому храму.
Луна светила очень ярко, мягкий свет ее пробивался сквозь густую листву и испещрял неверными бликами зеленый ковер у меня под ногами. Я поднялся по лестнице и остановился среди истертых мраморных колонн. Графини не было ни возле храма, ни во внутреннем святилище, сводчатые окна которого скрывались за густым переплетением плюща. Моя возлюбленная еще не пришла.
Глава 19.
Ключ
Я остановился на ступенях и прислушался. Через минуту до меня донесся хруст сучков под чьими-то легкими шагами; обернувшись, я заметил среди деревьев тонкую фигурку, завернутую в плащ.
Я поспешил ей навстречу. Это была графиня. Она не произнесла ни слова, лишь подала мне руку, и я проводил ее к ступеням, на которых состоялась наша прошлая встреча. Мягким, но решительным жестом она прервала мои страстные приветствия. Графиня откинула капюшон, встряхнула роскошными волосами и, устремила на меня печальный взгляд, глубоко вздохнула. Казалось, ее гнетут какие-то тяжкие мысли.
- Ричард, буду говорить начистоту. Близится роковой перелом в моей жизни. Не сомневаюсь, вы меня защитите. Мне кажется, вы испытываете жалость ко мне, может быть, даже любите.
При этих словах я разразился любовными признаниями. Однако графиня с той же печальной твердостью остановила бурный поток красноречия молодого влюбленного безумца.
- Выслушайте, мой друг, а потом; скажите, в силах ли вы помочь мне. Я понимаю, что поступаю неблагоразумно, доверяясь вам, однако сердце мое подсказывает, что я могу на вас положиться. Встречаться с вами здесь - какое безрассудство! Вы, должно быть, презираете меня! Но как только вы узнаете все, надеюсь, вы измените свое мнение обо мне. Без вашей помощи я не смогу совершить то, что задумала. А если я не совершу этого, мне останется только умереть. Я накрепко связана с человеком, которого презираю, ненавижу. Я решилась бежать. У меня есть драгоценности, большей частью бриллианты, за которые мне предлагали тридцать тысяч ваших английских фунтов стерлингов. Согласно брачному договору, они принадлежат единолично мне; я заберу их с собой. Не сомневаюсь, вы разбираетесь в драгоценностях. Я принесла их на свидание, чтобы показать вам. Вот они, взгляните.
В руках у нее замерцало лунными отблесками бриллиантовое колье. Мне подумалось, что даже в эту трагическую минуту ей с чисто женским восторгом хочется подольше полюбоваться драгоценностями.
- Они великолепны! - воскликнул я.
- Да, - ответила графиня, - но я решила расстаться с ними. Я обращу их в деньги и порву злокозненные оковы священного обета, связывающего меня, вопреки природе, с тираном. Юноша вроде вас, красивый, щедрый, смелый, вряд ли может быть богат. Ричард, вы сказали, что любите меня; так разделите же со мной мою участь. Давайте вместе убежим в Швейцарию. Нам удастся уйти от погони, в этом нам помогут мои влиятельные друзья. Я обрету наконец счастье и сумею вознаградить моего спасителя.