- А с чего вы взяли, что стеллажи были открыты именно ключом, а не взломаны умелым медвежатником?
- А с того, что, как мне сказал охранник, стекло, закрывающее экспонат, было водружено на свое место. И замки были закрыты. При любой попытке взлома, замки блокируются насмерть, и открыть их сможет только директор, потому как заклинание знает лишь он.
- Понятно. Значит, у грабителей должен быть ключ, это может помочь, - Малинин сделал последнюю затяжку и выбросил окурок в опустевшую кружку. - Возвращаясь к кинжалу. А если некому лицу стала известна истинная история кинжала. Если он стоит столько, что можно осуществить все свои мечты?
- в принципе такое возможно, отрицать не буду. Но есть одно но, - на губах у Али заиграла улыбка. - Гораздо проще, и поверьте мне, дешевле было вполне законно купить кинжал у его владельца. Он отдавал его за пол цены. Это первое. И второе, скажу без ложной скромности, если я так и не смог ничего о нем разузнать, хотя и наводил справки, вряд ли это смог бы сделать кто-то еще.
- Что ж, спасибо, - Малинин поставил точку и протянул лист Али. - Распишитесь, будьте так любезны.
Балакаев пробежался глазами по документу и поставил в его углу закорючку.
- Али Рашидович, если у меня по ходу расследования возникнут вопросы, вы не откажетесь мне на них ответить?
- Да, конечно. Я могу идти?
- Да, идите. Всего доброго.
В принципе, можно было исключить кинжал как возможно главную причину кражи. Да страж и сам не очень-то верил в эту нежданную теорию. Другое дело, что интуиция, или шестое чувство, называйте, как хотите, упорно долбило в голову, подсказывая, что с кинжалом все не так и просто, как кажется на первый взгляд.
Слишком много странностей окружало этот предмет. Если грабители, целенаправленно выкрали именно эти два ключа, то вопросов становилось еще больше. Тогда кинжал был ровно такой же мишенью, как и корона. Одно дело, если ключи попали в твои руки случайно, и ты методом простого подбора выясняешь, к каким экспонатам они подходят. И совсем другое, когда ты можешь похитить, что угодно, а вместо этого берешь ключ от не самого дорого предмета. Нет, кинжал являлся такой же целью, как и корона. Но оставалась одна непонятка - почему выкрали только эти два предмета, когда мы выкрасть все экспонаты принадлежащие шейху? Ключи были, время было - почему именно эти вещица? Может быть, некоему вору, заказали похищение лишь этих экспонатов, но что ему мешало прикарманить все остальное? Да ни что не мешало. Или могло? Опять возникал тот же самый вопрос без ответа - что помешало? То, что в заказе значилось только два предмета? И что? Украсть необходимые заказчику предметы, а все остальное взять себе - так бы стал действовать любой вменяемый человек. Любой. Или нет? Для кого точное выполнение приказа важнее личного благополучия? Правильно, для команов. Они воспитаны на полном подчинение старшим. Если допустить, что воровали действительно представители орды, то нужно было допускать, что в городе действовала (действует?) некая группа лиц, совершающая преступления, и о которой ничего не известно правоохранительным органам. Нужно будет сообщить в отдел по антитеррору. Они с удовольствием прояснят, что это за группа команов такая.
От размышлений Дмитрия оторвал робкий стук дверь, на очереди был следующий работник музея. "Да-да" - откликнулся страж. Дверь приоткрылась, и в кабинет просочился, невысокий, толстенький человек, в очках такого размера, что сквозь них, наверное, можно было рассмотреть малейшую трещинку на лунной поверхности. Был он чрезвычайно взволнован предстоящим разговором со стражем, и не думал этого скрывать. Руки у него тряслись, ладошки вспотели, говорил он срывающимся голосом, попеременно вытекая платком бисеринки пота со лба, и облизывая пересохшие губы.
Малинин, видя столь плачевное душевное состояние клиента, говорил с ним крайне вежливо, что изрядно успокоило работника музея. Он начал давать осмысленные показания.
Хотя какие это были показания, так что-то весьма напоминающее бабские сплетни, только с изрядной долей злорадства, зависти и капелькой страсти. Создавалось ощущение, что это ни какой и не музей вовсе, а гадюшик, в котором все друг друга ненавидят и только и мечтают об одном, как бы половчее всадить отравленное жало в спину товарища.
Все дело было в гражданской сознательности. С младенчества в людей вбивали простые вещи - расти хорошим, учись, работай, не нарушай закон. Вместе с этими довольно банальными, но в тоже время нужными вещами, людей приучали, что власть нужно уважать. Не боголепно, как царя, нет, а как наставника, учителя. И в случае любой необходимости, просто обязательно нужно ей помогать. Помогать, так как попросят. Рассказывать, показывать, свидетельствовать, следить, наконец. Это въедалось в подкорку и иначе люди уже не могли. Порой стремление помочь стражам, выливалось в совершенно дикие формы. Вспоминалось и рассказывалось все, даже то, что при людях рассказывать не полагалось в принципе.
Странно, и даже в какой-то степени жутковато, было смотреть за тем, как умные, взрослые люди, начинают поливать друг друга грязью. Они наполняли свои истории такими подробностями, какими побрезговала бы даже самая последняя сплетница. Как у этих людей начинали азартно гореть глаза, когда удавалось вспомнить еще какую-то мерзкую деталь.
Из рассказов первого мужика, и последовавших за ним других сотрудников музея, Дмитрий узнал больше, чем смог бы узнать из личных дел. Начиная от того, кто, когда и где родился, и, заканчивая любимой маркой сигарет. Все подробности биографии, где учился, работал, когда и на ком женился. Сколько зарабатывал, какие проблемы были в семье и на работе. Столкновения с властью, если можно было назвать эти легкие шалости столкновением. Штраф за переход улицы или неуплата налогов, разве ж это серьезные правонарушения? Темные стороны биографии тоже оглашались наравне с прочим. Тот же детский лепет, что и правонарушения.
Все это было интересно, познавательно, но абсолютно бесполезно для дела. Ничего существенного, способного хоть как-то помочь при расследовании, никто так и не сказал. И чем дальше, тем больше начинали эти граждане бесить Малинина. Гражданская сознательность есть гражданская сознательность, но надо рамки знать!
Помимо всей грязи, весьма щедро лившейся из уст ученой братии, был еще один объединяющий элемент всех их рассказов. Некая Дарья Воронцова. Каждый из опрошенных рассказывал о романе одного из своих коллег с этой барышней, напрочь открещиваясь от своего знакомства с ней. Из совокупности их рассказов вытекало, что эта женщина переспала едва ли не с каждым работником музея мужского пола. Причем все старались поведать именно эту сторону ее жизни, забывая упомянуть о ее профессиональных и личных качествах.
В принципе, ничего необычного, женщина с вполне себе свободными нравами, живящая как ей хочется. Или, к примеру, любит ботаников. Или просто слаба на передок, и не хочет себе отказывать в этой маленькой слабости, занимаясь сексом сугубо из любви к искусству. Здорово если одна из этих версий и окажется правильной. Другое дело, что вполне возможен и другой вариант. Все эти ученые мужи, почти наверняка, были в делах интимных полными профанами. Поэтому в достаточной степени умная женщина могла ими крутить как угодно, а они ничего бы и не замечали. Учитывая, что девушкой она была весьма привлекательной, и как про нее говорили, очень любящей деньги (хотя кто их не любит?), появлялся первый подозреваемый. Сама она не имела доступа не к специальным ключам, ни к схеме заклятий, но вот вытянуть их из работников музея вполне могла. Были у нее к этому возможности, к тому же мужчины, увлеченные своей любовницей, могли ничего и не заподозрить.
Все это были лишь умозаключения Малинина, построенные на сплетнях. Но и уйти из музея без единой версии, без подозреваемых, которых можно было бы предъявить начальству, он тоже не мог. Дарья Воронцова идеально подходила на роль подозреваемой, одним своим поведением. Ее неразборчивость среди сексуальных партнеров наводила на определенные вышеназванные размышления и подозрения.
В дверь робко постучали.
"И кого это принесло?" - с недовольством подумал страж. Всех кто мог иметь отношение к этому делу, он уже допросил.
Дверь приоткрылась и в кабинет заглянул стажер. Вид он имел удрученный, и всем своим внешним обликом передавал немыслимые страдания, свалившиеся на его плечи. Дмитрий подключил парня к допросам - в одиночку с этим делом было никак не справится. Допрашивал он всякую мелочь, типа уборщиц, хотя и пара работников музея ему тоже досталось. Так что все прелести местных взаимоотношений он тоже хлебнул с лишком.
Смирнов без приглашения плюхнулся на стул, вытянул перед собой ноги и, прикрыв глаза, откинул голову назад. Потом исторгнул из себя жалобный стон и застыл на месте без движения.
- Лебедь умирающий. Хватит тут играть, я уже проникся твоими немыслимыми страданиями. Говори уже чего надо.
- Дмитрий Сергеевич, пойдемте отсюда, а? - жалобно попросил Артем. - Не могу я больше все это слушать. Противно. Достали уже! И откуда только такие люди берутся?
- Все люди берутся из одного места, - наставительно произнес Малинин. - Могу описать тебе этот процесс, и процесс зачатия, если ты в данном вопросе не компетентен.
- Да бросьте вы, я же серьезно говорю!
- Во-первых, хватит кричать на старших по званию. Во-вторых, успокойся. В-третьих, привыкай, люди разные бывают, и преимущественно не очень хорошие. Как правило, все люди примерно, такие как эти. Хотя, на первый взгляд, нормальные, честные и открытые. Пойми, их так воспитали, большинство, просто-напросто, не видит разницы между помощью следствию и банальным, презренным стукачеством. Что знают, то и говорят, не чуть не задумываясь об этической стороне вопроса. Учись вычленять из их речей, только интересующие тебя детали, а все остальное пропускай мимо ушей. Так будет гораздо проще работать. К тому же, поверь мне на слово, бывают люди куда как хуже.
- Я это понимаю, - удрученно сказал Смирнов. - Но ничего не могу с собой поделать - достали. К тому же кушать хочется.
Дмитрий кинул взгляд на часы - близилось время обеда. За всеми этими однотипными рассказами, страж совершенно не замечал стремительного бега времени.
- Вот тут ты прав - пообедать действительно не помешает! Пойдем, я тут не далеко, знаю хорошее местечко, где кормят очень вкусно и за нормальные деньги.
Глава 2. Странные дела на кладбище
Топот сотни лошадей, несущихся во весь опор, гулким эхом отражаясь от стен домов, мчался далеко впереди стражей. Экипажам приходилось тесно прижиматься к обочинам, чтобы не помешать представителям закона. Стражи ехали вперед одной большой группой, заняв практически всю проезжую часть, и, наплевав на все писаные правила.
Малинин ехал примерно в середине кавалькады, и думал лишь о двух вещах. Первое, как не упасть с лошади на такой скорости. Он не обманывал себя, зная, что наездник из него никудышный. Было время, когда Дмитрий уверенно чувствовал себя в седле, но это было очень давно, много лет назад, во время службы в армии, когда ездить приходилось часто и помногу. Но с тех пор, он ни разу не садился в седло, предпочитая более комфортные экипажи. Второй мыслью, была мысль о еде. После дня проведенного в музее так и не удалось пообедать. Его выдернули из кафе, в тот момент, когда Малинин собирался сделать заказ. Узнав, где он, начальство приказало все бросать и выходить на улицу. Больше никаких распоряжений, или хотя бы намеков на то, что могло случиться. Едва Дмитрий вышел на улицу, как прискакали стражи, к коим он тут же и присоединился.
Ветер швырял дождь пригоршнями в лицо. Даже полы шляпы, натянутые низко на глаза, не чуть не помогали. Улицы и проулки, сливались воедино - в размытое блеклое пятно. Если в начале пути Малинин еще пытался сориентироваться, то сейчас оставил эти попытки и просто старался не сбиться с общего темпа. Судя по направлению, ехали в сторону окраины, а вот о том, куда именно можно было только догадываться.
Так же, только догадываться можно было и о цели, из-за которой и поднялся весь этот переполох. Никто не знал ничего конкретного, но всем было ясно, что из-за пустяка такой шум устраивать бы не стали.
Эфес шпаги больно бил по бедру, но не было ни какой возможности ее поправить. И так несколько раз чуть не упал. Спасла только хорошая реакция и сноровка - иначе сейчас Малинин, к своему стыду, оказался бы лежащим в грязи.
Многие прохожие останавливались и провожали группу долгими взглядами. Многим людям стало страшно - они еще никогда не видели, чтобы столько стражей, так куда-то торопились. Должно было произойти что-то по настоящему страшное, что потребовало привлечения столь значительных сил. Да и сами стражи выглядели весьма зловеще, со своими черными плащами, будто крылья, развивающимися за спиной.
Возле окраины произошла маленькая остановка, во время которой Дмитрий успел немного перевести дух. Старший связывался с отделом, чтобы получить дальнейшие инструкции. Стражи столпились вокруг него, напряженно вглядываясь в лицо командира, чтобы по его реакции определить, хотя бы примерно, что же им предстоит.
Судя по тому, как хмурилось лицо старшего следователя, разговаривавшего по переговорнику с начальством, произошло нечто из ряда вон. Он что-то тихо сказал в переговорный амулет, и спрятал его в карман.
- Ребята, дело говно, - тихо сказал он. - На кладбище поднялись мертвецы.
Стражи вокруг начали приглушенно перешептываться, но мгновенно замолчали, едва только следователь продолжил:
- Нет информации о том, сколько именно мертвецов ожило. Одно знаю точно - в городе объявлена боевая тревога. Всем отдан строжайший приказ быстро, но, не привлекая к себе внимания стягиваться к кладбищу. Сейчас к нам присоединиться несколько боевых групп, вместе с которыми нам придется продержаться до подхода основных сил. Может быть, мы справимся сами, так как, я повторюсь, точное количество зомби не известно. Однако готовимся к самому худшему. Все ребята, поехали, и да поможет нам Бог!
Он тронул своего коня вперед, сразу пуская его в галоп.
Дмитрий прижался к лошадиной шеи, и вцепился в вожжи., подгоняя несчастное животное.
Стража невольно позабавила формулировка "не привлекая к себе внимания". То, как сами передвигались по городу, сложно было назвать тайной поездкой. По городу уже наверняка успели поползти слухи, что случилось нечто ужасное, раз всех стражей в одно место стягивают. Для пущего запугивания и привлечения к себе большего внимания, не хватало разве что духового оркестра.
Мысли не очень умные и почти не забавные, потому Дмитрий оставил их при себе, лишь чуточку усмехнулся краешками губ.
По пути, на самом деле, встретились еще две группы стражей, с которыми слились в один поток. На глаз Дмитрий прикинул, что теперь общая численность стражей составляет примерно сто человек. Грозная сила. Если мертвецов, на самом деле, поднялось не очень много, то их действительно, можно будет задавить числом, особо не напрягаясь.
Еще один поворот и пошел спуск вниз. Скорость вообще стала фантастической. Мокрый асфальт перед глазами Дмитрия слился в одну сплошную серую линию, которая проносилась вперед с пугающей скоростью. Малинин даже глаза зажмурил, так как чувствовал, что если будет смотреть, то пальцы точно разожмутся.
Над головой, тихо урча, пролетел дирижабль, с яркой, горящей серебристым светом эмблемой совета магов. Дело закручивалось все серьезнее и серьезнее. Раз уж выскочки сменили удобные кареты на грузовые дирижабли, в которых главное не комфорт, а вместимость, значит они чем-то, кране серьезно обеспокоены.
Вообще воздушный транспорт в городе использовался крайне редко и только в чрезвычайных случаях. Гражданский аэропорт располагался за пределами города, следовательно, и за пределами аномалии, где риск случайной гибели в воздухе был сведен к минимуму, и не превышал такой же вероятности в любой другой части страны. В городской черте воздушным транспортом пользоваться было просто небезопасно. Все те выкрутасы, которые постоянно выкидывала погода, отнюдь не способствовала продвижению воздушного транспорта в массы. Непрекращающийся почти никогда дождь, снижавший видимость, и резкий, постоянно меняющий направление ветер, делали воздушные суда детской игрушкой в руках природных стихий. Лишь усилиями мощного волхва погоды, можно было добиться относительно ровного полета. Да и то, скорость, все равно оставляла желать лучшего. Всадник, на средненьком скакуне, с легкостью мог бы дать фору дирижаблю, считавшемуся самым быстрым транспортом в мире.
"Надо прикинуть, - думал Малинин, - нас около ста человек, плюс те, кто мог приехать на кладбище раньше. Получается минимум сто двадцать клинков. Прибавим двадцать-тридцать волхвов и, что получается? А, получается, что с такими силами можно начинать войну. По крайней мере, город, типа родного, если уж не захватили, то разрушили бы стражи основательно". В душу стал вкрадываться, нет, даже не страх, а ощущение, что должно случиться что-то мерзкое. Шестое, девятое, сто двадцать первое чувство, которое нашептывало об опасности, и деликатно намекало, что лучше развернуться и поехать в обратную сторону, пока не стало слишком поздно.
Кладбище было не просто большим, а огромным. Ни одно поколение горожан, было захоронено в этой земле. По периметру кладбище окружала высокая, в два человеческих роста, ограда из железных прутьев. Сквозь почерневшие от времени прутья, просматривались могилы. Старые, уже покосившиеся памятники, деревянные кресты, граничили с совсем новыми, увитыми траурными венками и полузасохшими цветами надгробиями. Над кладбищем волхвами была раскинута сеть, не позволявшая дождю добираться до земли. По невидимому куполу, вода потоками стекала на землю, превращая участки земли, возле ограды, в не проходящее грязевое болото. Эта мера была предпринята давным-давно, и действовала без сбоев, иначе многочисленные дожди, уже размыли могилы. Благодаря этой мере, среди могилок и возле ограды росли деревья. Тонкие, кроны, которых едва достигали высоты нескольких метров, имевшие грязно-серый цвет, и никогда не знавшие листьев на своих ветвях. Их тонкие черные веточки нависали над дорогой, предавая местности жуткий оттенок. Это было единственное, после городского парка, местом, где можно было посмотреть на простое дерево. Правда, в парке, деревья были настоящими, такими, какими они росли на территории всей Империи. Они были живыми. И неудивительно, что парк был излюбленным местом для отдыха горожан.
Дорога сделала еще один поворот, и всадники выехали к открытым вратам кладбища. Возле ворот стражники оказались в одно время с магами. Дирижаблю удалось обогнать стражей, срезая углы, только вот борьба со стихией безжалостно уничтожила их, и без того незначительное преимущество во времени.