Если они не найдут Дайшу, она будет убивать все новых и новых людей. Любой уроженец Клейсвилла, похороненный в другом месте, обязательно встанет и начнет множить смерти. Ребекка только сейчас начинала понимать, какая ответственность легла на ее плечи. Ей предстояло делать то, что все эти годы делала Мэйлин, - удерживать мертвых в могилах и возвращать их назад, если они вдруг встанут. А люди жили себе, не подозревая о существовании договора. Они не знали, что где-то есть неприметный городишко Клейсвилл, и не верили ни во что подобное. Они имели на это полное право, а вот Ребекка не имела права их подвести.
"Но прежде всего я не имею права подводить Байрона", - подумала она.
Во всем мире он был единственным человеком, кому она могла доверять, и единственным мужчиной, которого она любила. Признаваться в этом она не хотела даже самой себе и потому годами бегала от него, допуская лишь редкие ночи близости с ним. Но теперь ей было некуда бежать.
Ребекка не знала, плакать ей или смеяться. Возможно, ни то и ни другое, а просто признать факт, который она столько лет упорно отрицала: она полюбила Байрона Монтгомери с первого взгляда и любила его всю свою жизнь.
"Неужели это из-за нашей миссии?"
Она очнулась от своих мыслей и увидела, что Байрон внимательно смотрит на нее. Он чего-то ждал. Нет, не чего-то. Он ждал ее… почти десять лет.
- Прости меня, - прошептала она.
Байрон покачал головой.
- Как они справлялись со своей миссией?
- Так же, как будем справляться и мы, - сказала Ребекка, сжимая его руку.
Они смотрели то друг на друга, то на старый черный саквояж. Наконец Байрон не без трепета раскрыл его. Внутри не было ничего ошеломляющего. Металлическая коробка со шприцами, какие существовали до появления "одноразок". Бинты, антибиотики, стерильная марля, небольшой скальпель, антисептическая мазь, перекись и множество других лекарств и предметов медицинского обихода. Частично старые, но в основном вполне современные.
На самом дне саквояжа лежал конверт.
- Открой, - попросил Байрон.
Ребекка открыла конверт, достала сложенный листок и прочла вслух:
- "С Алисией можно расплачиваться и лекарствами". Ты что-нибудь понимаешь?
- Понимаю.
Ребекка перевернула листок и нашла другую надпись:
- "Шприцы их остановят. Применять в крайних случаях".
- Когда мертвец пытается тебя убить, это всегда крайний случай, - усмехнулся Байрон. - Разве не так?
- Я вообще ничего не понимаю, - пожала плечами Ребекка.
Байрон взял у нее листок, вгляделся в слова, затем поднес к лампе. Ребекка успела заметить водяной знак.
- Это не отцовский почерк, - сказал Байрон. - Тогда чей? Его деда? Или более далекого предка?
Он передал листок Ребекке, а она вложила старинную записку обратно в конверт.
Последним предметом, извлеченным со дна сундука, оказалась толстая папка с завязками, на этикетке которой значилось: МИСТЕР С. Байрон развязал тесемки. Внутри лежали две общие тетради с пожелтевшими страницами, письма, газетные вырезки и несколько газет.
- Возможно, мы нашли ответы, о которых говорил отец.
Байрон вынул аккуратно вырезанную газетную статью с крупным заголовком: "ЖЕРТВАМИ ПУМЫ СТАЛИ ТРОЕ ЧЕЛОВЕК". Читать статью не хотелось. Он раскрыл незапечатанный конверт. Там лежали самые разные бумаги. Байрон вынимал их и по одной передавал Ребекке. Это были чеки на купленное оружие, патроны и пару женских сапог седьмого размера.
Байрон подавал ей все новые бумажки с непонятными записями. На одном клочке значилось: "Для Алисии". Листок побольше содержал вопросы и ответы: "Человек? Нет. Возраст? Определить не представляется возможным. Одежду носит сообразно своим вкусам, а не эпохи, к которой относится". Далее - опять клочок с торопливой записью: "У Алисии имеются скрытые мотивы". Попадались и более длинные записи, перемежающиеся с газетными заметками, набранными мелким шрифтом. Все это требовало времени, которого у них обоих не было.
Ребекка откровенно зевала. Заметив это, Байрон сложил все бумаги обратно в папку и убрал ее во фланелевый рюкзак.
- Ты что? Я совсем не устала, - попыталась возразить Ребекка.
- Устала, и еще как.
Байрон смотрел на нее, пока она молча не кивнула. Потом Ребекка встала и потянулась, разминая затекшую спину.
- Пойдем домой, - сказала она.
Байрону удалось скрыть удивление. От комментариев он воздержался, за что Ребекка была ему благодарна. Даже после того, как они сблизились, она никогда не говорила "мы" и не называла место своего обитания "домом".
Заставлять Ребекку идти пешком было немыслимо. Байрон усадил ее в катафалк. Усевшись на пассажирское сиденье, она сразу же заснула и проснулась, только когда они подъехали к дому Мэйлин и Байрон заглушил мотор. Он зашел с другой стороны и осторожно открыл дверцу. Ребекка сидела с открытыми глазами.
- Приехали… Ты что?
- Просто очень устала. Голова идет кругом. Но я не убегу с воплями в темноту. А ты?
- Что-то не припомню, чтобы я от тебя бегал. И тем более - с воплями.
- И никогда не вопил? - допытывалась Ребекка.
- Не помню.
- А когда мы ходили в кино?
- Так это от избытка чувств, - сказал Байрон, поправляя на плече рюкзак.
Ребекка осторожно выбралась из кабины и, придерживая платье, прошла к крыльцу.
- Я рада, что ты со мной. Возможно, это страх, общее горе или наша миссия.
- Или наша дружба, Бекс, - добавил Байрон, закрывая за собой дверь. - Не сбрасывай ее со счетов. О миссии мы узнали совсем недавно, а дружба наша длится не первый год. Если не хочешь признаваться, что любишь меня, хотя бы признай, что мы друзья.
- Друзья, но странные. Не разговариваем по нескольку лет.
Байрон сжал зубы, но промолчал. Он осторожно поставил рюкзак на кофейный столик.
- Скажи, а в позапрошлую ночь ты просила меня остаться из-за нашей дружбы?
- Возможно.
У Ребекки хватало страхов, но об одном она до сих пор не сказала ни слова. Этот страх застрял где-то на границе ее сознания.
- А почему ты думаешь, что наша дружба… настоящая?
- Меня ведь никто не заставлял почти три года каждый день приходить к вам с Эллой и слушать, как вы обсуждаете все подряд: книги, музыку, парней, прически. Я ходил с вами на все фильмы, которые вам нравились.
Байрон подумал, что такие доводы вряд ли убедительны для Ребекки, но раз уж они начали этот разговор, обрывать его ни в коем случае нельзя.
- Я и из Клейсвилла уехал только потому, что здесь не было тебя. Мы с тобой жили в разных городах, и я не всегда знал, где ты. Ходил по улицам с глупой надеждой: а вдруг в толпе я встречу тебя? Я всматривался в каждую брюнетку, со спины похожую на тебя. Шел за ней и мечтал: вот сейчас она обернется, и это будешь ты.
Ребекка устало плюхнулась на диван.
- А если ты хотел быть не просто со мной? Если твои поступки определяла твоя будущая миссия? Ведь каждый Гробовщик должен оберегать свою Хранительницу… в данном случае меня. Возможно, ты просто подчинялся этому требованию.
- И какая тебе разница? - спросил Байрон, останавливаясь напротив дивана.
"Какая мне разница?" Она никогда не задумывалась над этим вопросом. Она упорно пыталась игнорировать всевозможные "как", "когда", "почему", "что потом", но этот вопрос выпадал из общей обоймы. "Какая мне разница?" Если все, что их объединяло, - лишь случайность, и то, что сейчас он находится рядом и пытается ей помочь… если все это - решение Мэйлин, которая выбрала ее взамен Эллы… тогда разница, конечно же, была существенной.
Ребекке сейчас очень не хотелось об этом говорить. Разве у них нет более серьезных и неотложных дел?
- С чего начнем? Будем искать дневник Мэйлин? Или ты хочешь вначале разобраться с отцовской папкой?
- Ребекка, ты опять пытаешься увильнуть в сторону, - заметил ей Байрон. - Нам сейчас нужно говорить не о дневниках, а о нас. Ты больше восьми лет упорно делаешь вид, будто меня не существует в твоей жизни, но дальше так нельзя. Неужели ты искренне считаешь, что вести себя так - это подходящий выход из положения?
Ребекка закрыла глаза и откинулась на спинку дивана. Она так не считала: ни сейчас, ни все эти годы. Она просто не знала, что ей делать. Она любила Байрона, однако в их жизненной мозаике по-прежнему недоставало каких-то фрагментов, без которых общая картина оставалась лишь набором цветных пятен.
Помолчав несколько минут, Байрон вздохнул и сказал:
- Я люблю тебя, Бекс, но знала бы ты, какой занозой в заднице ты умеешь быть!
Она приоткрыла один глаз.
- И ты тоже… Так как, ищем дневники?
Байрон молчал. Ребекка ждала выпада с его стороны. Ей хотелось сказать нужные слова, но она не знала как. Сколько лет она пыталась поставить Байрона на полочку вместе с другими вещами, оставшимися от Эллы. Эти бесполезные усилия не могли исчезнуть бесследно за один день.
Выпада не последовало. Байрон заговорил совсем о другом:
- Думаю, нам нужно поговорить с членами городского совета, прочитать договор и потом задать Чарли все вопросы, какие у нас появятся.
- Я задавала ему вопросы, но он был весьма уклончив.
Ребекка пересказала Байрону то немногое, что сумела узнать от Чарльза. Байрон тоже рассказал ей о встрече в таверне "Тип-топ" и разговоре со священником Нессом.
- Так, значит, договор хранится там, в мире мертвых? - подытожила Ребекка, выслушав его рассказ. - Ты видел текст договора?
Простой вопрос почему-то поверг Байрона в замешательство.
- Скажем так: я видел какую-то бумагу, но не уверен, что это и был договор с Клейсвиллом. Там были перечислены имена всех прежних Гробовщиков и Хранительниц, и… честно, не знаю, что еще там было. Я хотел его прочитать, но отец меня торопил. Он сказал, что у меня будет время вчитаться в каждую строчку. Когда я подписал договор, Чарли тут же убрал его в шкатулку и отдал официантке. Я тогда не знал, что говорю с отцом в последний раз. А они оба это знали. Чарли потом быстро ушел, а мы посидели еще какое-то время. Не думаю, чтобы отец мне солгал. Наверное, каждому Гробовщику хотелось внимательно прочитать договор.
- Значит, мы пойдем туда опять и скажем Чарльзу, что хотим с ним ознакомиться.
- Конечно, - согласился Байрон. - Но и с городским советом тоже надо встретиться.
- А вдруг и они начнут ходить вокруг да около, как этот мистер С.? - спросила Ребекка, сжимая пальцы в кулаки. - Ну, из них-то я ответы вытрясу… Вот только времени у нас мало на все эти разговоры… Я правда жутко устала.
- А мы не будем замахиваться сразу на все. Сначала найдем Дайшу, потом разберемся с прочими закавыками.
Ребекка кивнула, но у нее не было полной уверенности, что они смогут сделать все необходимое. Утомленный мозг продолжал подкидывать вопросы: "А как мы найдем Дайшу? Как остановим ее? И зачем нам вдруг понадобилось читать договор? Интересно, а бывали случаи его нарушения?"
Она закрыла глаза и снова привалилась к спинке дивана.
- Как насчет того, чтобы немного поспать? - спросил Байрон, присаживаясь рядом с ней.
- Нельзя. У нас…
- Всего пару часов. Какая от нас польза, если мы валимся с ног от усталости? Мы и так с тобой почти не смыкали глаз.
- Ты прав, но… люди умирают.
- А много ли от нас проку, если мы уже почти ничего не соображаем? Сама посуди: члены городского совета сейчас спят. Ты еще не успела привыкнуть к смене часового пояса. И вообще толком не отдохнула. Да и я тоже. Какие сейчас из нас помощники? Давай не будем разыгрывать из себя суперменов. Выспимся и продолжим.
Ребекка нехотя встала.
- Я все-таки схожу в душ. Я быстро.
"А как же платье? Такие наряды без служанки никак не снимешь".
- Би, расстегни мне платье.
Ребекка щелкнула застежкой на груди и сняла верхнюю часть платья. Нижняя застегивалась сзади. Ребекка откинула волосы на плечо и застыла, моргая уставшими глазами.
Первое же прикосновение его руки заставило ее шумно втянуть воздух. Они оба на мгновение застыли. Ребекка была уверена, что Байрон слышал, как колотится ее сердце. Потом он принялся аккуратно расстегивать целый ряд маленьких крючков, шедших вдоль спины. С каждым расстегнутым крючком она все сильнее сжимала в руках подол платья.
Когда платье было расстегнуто до конца, Байрон нежно поцеловал ее в затылок. Ребекка вздрогнула и посмотрела на него через плечо.
"Ну что же ты трусишь? Скажи ему".
Она снова глотнула воздуха, отошла и побежала наверх.
37
Наверху зашумела вода. Байрону хотелось подняться на второй этаж, и в то же время эта мысль казалась ему глупой. В отличие от Ребекки он не терзался вопросом, почему они вместе. Главное, что они теперь вместе. Он ждал ее всю свою взрослую жизнь, но знай он о миссии Хранительниц и Гробовщиков, то скорее бы отказался от Ребекки, чем подверг ее опасности. А вот у нее не было выбора. Они оба стали частью договора, который, по сути, насильно соединил их до самой смерти. Эта перемена не сказалась на характере Ребекки. Ей по-прежнему не хотелось признаваться в своих чувствах. Миссия Хранительницы не могла мгновенно снять все ее страхи и изменить привычки, сложившиеся годами. Ребекке все еще не верилось, что теперь она никуда не уедет из Клейсвилла. Как и много лет назад, тень Эллы продолжала стоять между ней и Байроном. Ребекка настолько боялась потерять дорогих для себя людей, что ей было легче отрицать свою любовь к ним. Но он любил эту женщину со всеми ее противоречиями. И теперь ей суждено всю оставшуюся жизнь подвергаться опасности. И неизвестно, где ей сейчас опаснее: в мире мертвых или в Клейсвилле, где орудует мертвая девчонка, убивающая живых? В обоих мирах Ребекка была мишенью.
"Отец, как ты справлялся со всем этим?"
За пару дней жизнь Байрона коренным образом изменилась. Он получил то, чего хотел больше всего на свете, - будущее рядом с Ребеккой. Но подарив ему радость, судьба подкинула и опасностей, о которых он даже не догадывался. Байрон проверил, надежно ли заперты все двери, затем встал возле эркера в гостиной. За стеклами было темно, и там вполне могла прятаться Дайша. Стоит где-нибудь в десяти шагах, а он и не догадывается. Или сейчас она убивает ни в чем не повинного человека. Сколько еще людей станут ее жертвами, прежде чем они вернут ее в мир мертвых?
Байрон достал папку, вынул из нее общую тетрадь и стал читать.
"Ничего подобного не случилось бы, если бы Мэй знала о смерти Лили. Кем надо быть, чтобы скрывать смерть своей жены? Лили не похоронили надлежащим образом, и поэтому она вернулась. Мэй не находит себе места".
Байрон перевернул несколько страниц.
"Чарли отказался назвать нам причину гнева Алисии. От нее самой тоже слова не вытянешь. Несколько раз она направляла меня по ложному пути, но в большинстве случаев ее сведения достоверны и полезны…"
Тетрадь не была толстой, но число тайн, хранящихся на ее страницах, просто ошеломляло. Байрон стал листать дальше, выискивая записи, где упоминалось бы имя Чарли.
"Ник просто болван. Если бы он мог, то позволил бы священникам переселяться сюда, ничего не сообщая им о договоре. В его аргументах нет ни капли логики. Мне он сказал: "Когда наши жители заводят детей, им никто не рассказывает про договор. Так почему приезжие священники должны о нем знать?" Он забыл, что жители заперты в пределах Клейсвилла, а приезжие - нет. Если они не родились здесь, то могут свободно приезжать и уезжать.
Я рассказал Энн о скандале, вспыхнувшем на заседании. Она снова заговорила о детях. Гробовщики могут не ждать согласия городского совета и заводить детей, когда пожелают. Как я передам все это своему сыну? И как скажу "нет", глядя Энн в глаза?"
Байрон не слышал, как Ребекка вышла из душа. Она спустилась на несколько ступенек и теперь смотрела на него. На ней была длинная ночная сорочка. Она торопилась и не стала вытирать волосы, отчего весь верх был мокрым.
- Душ свободен, - сказала она.
Байрону хотелось взбежать по ступеням наверх, но он слишком хорошо помнил их прошлые встречи.
- Сейчас дочитаю и пойду, - сказал он и стал читать дальше.
"Мэй поняла, почему Элла это сделала, но не захотела мне говорить. Я видел, как она смотрела на Эллу. Она знает притягательность мира Чарли. Мне этого не понять, но она говорит, что тот мир ей видится совсем по-иному, чем мне.
Иногда я мечтаю убить Чарли".
Байрон перелистал еще несколько страниц.
"Мэй укушена. Я хотел убить этого мертвого мерзавца. Обиднее всего, она не обращает внимания, что они - чудовища. Впускает их к себе в дом, сажает за свой стол… Иногда я теряю с ней общий язык. По-моему, Мэй временами забывает, что она сама - живой человек, а не ходячий мертвец. Я боюсь, что однажды кто-нибудь из них убьет ее. Они способны перебить всех нас. У Мэй на все один ответ: я чересчур переживаю. Но я для того и живу, чтобы ее защищать. Это моя работа".
Байрон закрыл тетрадь, убрал в папку и пошел наверх.
Мертвецы не подчинялись никаким правилам. Если они пробуждались и восставали из мертвых, жители Клейсвилла оказывались беззащитными. Оживший мертвец мог проникнуть в любой дом. И делал это. Хрупкая с виду Дайша вошла в этот дом и убила Мэйлин. Потом побывала в доме Байрона и укусила его отца. А они даже не знают, где она сейчас.
Что, если эта девчонка придет сюда опять, когда Ребекка будет одна? Эта мысль тревожила Байрона, пока он плескался в душе. Он не стал задерживаться: торопливо вытерся, кое-как вытер волосы и натянул джинсы.
Ребекка стояла в проеме своей двери и смотрела на него. Должно быть, она приняла какое-то решение, раз перенесла фланелевый рюкзак к себе в комнату и поставила возле двери.
- Ты останешься со мной? - спросила она.
Байрон подошел и встал напротив. История повторялась. Так было все эти годы: один взгляд Ребекки, и Байрон принадлежал ей безраздельно. И всегда за словами приглашения не было никаких других слов. Их он слышал от нее в разных домах и разных городах. Но Ребекка никогда не признавалась, что он для нее хоть что-то значит и их отношения - тоже.
- Ты просто не хочешь спать в доме одна или зовешь меня к себе?
- К себе, - прошептала она.
Ребекка отодвинулась, пропуская его. Байрон раскрыл рюкзак, достал револьвер Алисии и положил на ночной столик. Рюкзак он поставил в угол, чтобы не споткнуться, если понадобится вскочить с постели.
Ребекка откинула смятые простыни и села на краешек матраса. Байрон выключил свет и подошел к ней. Она шумно вздохнула и свернулась калачиком в его руках. Байрон лег и притянул ее к себе.
- Это ничего не значит, - прошептала Ребекка, закрывая глаза.
- Врушка.
Одной рукой он прижимал Ребекку к себе, другой откинул волосы с ее плеча.
Чтобы не мешали дотянуться до револьвера, если вдруг понадобится.
- Байрон, - сонно произнесла она, вновь открывая глаза.