- Сорок восемь часов - предельный срок. В Клейсвилле не признают ни холодильников, ни консервирующих составов. Без всего этого тело начинает разлагаться. Никто из городского совета не согласился бы оттягивать похороны. Таков здешний закон.
- Идиотский закон! - выкрикнула Ребекка. - Убивают женщину, которая и мухи не обидела, а городскому совету - только бы уложиться в сроки похорон. И это называется законом? Это беззаконие!
Ребекка принялась отряхивать землю, приставшую к подолу платья. Байрон стоял с плотно стиснутыми губами. Она помнила этот жест. Если Байрон стискивал губы, значит, внутри у него все бурлило.
- Да, Бекс. Беззаконие. Здесь тщательно отскребают место преступления, не жалея уксуса и чистящих средств. И поскорее увозят тело, а затем стараются придать дому прежний вид.
- Дому? - переспросила Ребекка, и у нее вновь подкосились ноги. - Мэйли убили в собственном доме?
Байрон подхватил ее под локоть.
- Да, Бекс. И я знаю не больше твоего.
Ребекка опустилась на траву.
- Как они могли не сказать мне? Почему ты до сих пор молчал?
Байрон сел рядом.
- Когда именно? - с долей раздражения спросил он. - В аэропорту? По дороге в Клейсвилл? Когда приехали? Или утром?
Ребекка вырвала пучок травы.
- Байрон, я ничего не понимаю. Получается, не только Сисси устроила спектакль. Прощание тоже было спектаклем? Все смотрели мне в глаза, соболезновали, обнимали, жали руку, похлопывали по плечу. И при этом… знали? Они знали, а я нет. Ни у кого не хватило смелости сказать мне правду.
Байрону ничего не оставалось, как рассказать ей то, чему он сам был свидетелем. Он рассказал, как они с шерифом погрузили тело Мэйлин в машину. Как потом он вторично пришел в дом, пытаясь найти хоть какие-то следы преступления, и как там было все уже вычищено и вымыто.
- Бекс, я всего лишь - помощник своего отца. Я не знал, что мне делать. Я чувствовал себя ничуть не лучше, чем ты сейчас. В этом городе не любят отвечать на вопросы. Я не хочу ни в чем обвинять Криса. Он не покрывает преступника. Это не халатность… тут что-то другое. Что Крис, если отец до сих пор не ответил ни на один мой вопрос!
- Я не сержусь на тебя, Би. Знание не вернет мне Мэйлин. Помоги мне пройти через этот день. По крайней мере, через поминальный обед.
Байрон встал, затем помог встать Ребекке. Не выпуская ее руки из своих, он сказал:
- Скажи только слово. Я рядом… хотя ты и пыталась отпихнуть меня подальше, отказываясь даже от дружбы со мной. Однажды я пообещал тебе всегда быть рядом с тобой, и мое обещание остается в силе.
Ребекка помнила день, когда Байрон ей это пообещал. В течение нескольких недель после смерти Эллы он оставался ее спасательным кругом. Когда мать Ребекки объявила, что они уезжают из Клейсвилла, Ребекка пережила ничуть не меньшую боль, чем смерть Эллы. Ей казалось, что разлука с Байроном разорвет ее надвое.
- Но ведь это было давно, - сказала она, понимая, что опять говорит глупость.
- Я давал тебе обещание не на определенный срок, а на всю жизнь.
"То, что мне было нужно", - подумала она.
- Элла бы тоже оценила твое обещание, - сказала Ребекка и пошла к воротам кладбища.
- При чем тут Элла? Я давал обещание тебе, а не ей.
Иногда Ребекка спрашивала себя, что бы она предпочла: вздыхать, наблюдая за счастьем живой Эллы и Байрона? Или ощущать рядом его плечо и немой упрек умершей сестры? Или может, она сама придумала этот "немой упрек"?
Но как бы там ни было, смерть Эллы подвела черту под счастливой и беззаботной жизнью Ребекки в Клейсвилле. Вскоре Джулия заявила Джимми, что выходила замуж не за пьяницу. Джимми было все равно. После развода Ребекка с матерью покинули Клейсвилл. Джулия не пыталась запретить дочери перезваниваться с Мэйлин и ездить к ней в гости. Но любой телефонный разговор с Байроном вызывал у Джулии вспышку непонятного раздражения. Она не раз говорила Ребекке, что вообще не желает слышать ни о Клейсвилле, ни о ком-либо из тамошних жителей.
Ребекка остановилась, подождав Байрона, и они пошли рядом.
- Би, мы с тобой друзья. Я это знаю. Не такие, как прежде, но… очень многое изменилось.
- Да, очень многое, - согласился Байрон.
Ребекка хорошо помнила этот нейтральный тон. Байрон выработал его как средство предотвращения возможных споров с ней. А спор мог возникнуть по любому поводу.
"Только не сегодня".
- Знаешь, Би, я иногда думаю о тех временах. О нас, какими мы тогда были… Мне кажется, Мэйлин знала обо всех наших проделках. Это нам казалось, что мы ее перехитрили. Да и мама твоя тоже знала. Чем старше становишься, тем лучше понимаешь взрослых.
- Они были мудрыми женщинами, Бекс. Я не хочу идеализировать свою мать. У нее имелись свои дурные стороны. Иногда люди вспоминают об умерших так, будто те были сущими ангелами. Я не хочу идеализировать свою мать. Я тоскую по ней, но она не была ангелом. И Элла тоже.
- Знаешь, меня всегда интересовало, как ты вспоминаешь Эллу. Мне многие говорили, что мы с ней очень похожи.
- Я никогда не считал, что вы похожи. И вовсе не жили душа в душу. Я помню, как вы цапались в моем присутствии. За Эллой водилась еще одна черта. Она таскала у меня сигареты. Знала, в каком месте спрятаны мои заначки. Стоило мне отлучиться из комнаты, как она туда лезла. А помнишь ту знаменитую драку? Элла сама ее спровоцировала и первой же ударила.
Байрон засмеялся. Ребекка улыбнулась.
- Элла была словно соткана из противоречий. Заводилась с полоборота. Хвасталась тем, что никто не может выпить столько, сколько она, выкурить столько сигарет, сколько она, и никто не умеет так забористо ругаться, как она. Вот такой она была - Элла Мэй Барроу. Говорю тебе, я любил ее со всеми противоречиями. Она могла на спор сделать какую-нибудь глупость. А могла и не пойти на вечеринку, чтобы сажать цветы с моей матерью. И сквернословила так, что я частенько краснел. Зато она удивительно пела, а вот в церкви почему-то петь стеснялась. Говорила, голос у нее плохой… Я помню реальную Эллу и не собираюсь превращать память о ней в идеал.
- Она была такой жизнерадостной, - сказала Ребекка, повернув голову в сторону двойного надгробия Эллы и Джимми. - Даже не понимаю, как она такая - и могла вдруг покончить с собой.
- Я тоже этого не знаю. Но я знаю: все они - Элла, Джимми, Мэйлин… все они хотели, чтобы ты их помнила такими, какими они были на самом деле.
Байрон подвел ее к единственной черной машине, стоявшей за кладбищенской оградой.
- Любить кого-то - значит принимать все: и хорошее, и плохое.
Он открыл заднюю дверцу, и Ребекка поспешно нырнула на сиденье. Она боялась говорить на эту тему и не хотела, чтобы Байрон заметил ее страх.
16
Дайша вошла в дом. Она переступила порог, чувствуя, что здесь она в безопасности. Чувство было для нее незнакомым. Столько лет подряд она вздрагивала от каждого звука. А теперь ей нечего и некого бояться. Безопасность новой жизни приятно будоражила Дайшу.
Она находилась в гардеробной - довольно просторной комнате, где люди, приходившие на церемонии прощания, снимали верхнюю одежду, поправляли прически; словом, готовились перед тем, как пройти в зал. На полу лежал ковер приятного бежевого цвета. В кадках росли красивые растения с широкими листьями. Даже здесь обстановка похоронного заведения была успокаивающей и умиротворяющей.
В проеме открытой двери стоял мистер Монтгомери - человек, которого искала Дайша. Она сразу вычислила его по настороженному взгляду. Кроме Мэйлин, никто в городе не смотрел на нее так.
- Тебе нельзя было сюда приходить, - сказал мистер Монтгомери.
Но ее тело знало: она должна сюда прийти. Это было не менее важно, чем разыскать Мэйлин. Она и так целыми днями бродила неведомо где, не понимая, куда и зачем идет. Но тело знало и упорно вело ее туда, где ей станет легче. Ее тело принадлежало Клейсвиллу.
- А я вот пришла, - сказала Дайша, входя в сумрак зала прощания.
Однажды она уже была здесь, когда хоронили ее дядю. Судьба несколько раз предупреждала его, чтобы он бросил пить и вести безалаберную жизнь. Но дядя никого не слушал и пьяным на полной скорости врезался в столб. Дайша вспомнила запах: в тот раз здесь тоже пахло цветами и еще чем-то сладковатым. Тогда она думала, будто это запах смерти. Но умерев сама, Дайша узнала: смерть не всегда имеет тошнотворно сладкий запах. Иногда смерть пахнет медью и прелыми листьями.
- Я могу тебе помочь, - сказал мистер Монтгомери.
Его голос звучал ласково и убедительно, однако Дайша не торопилась ему верить.
- Помочь? Как?
- Я помогу тебе попасть туда, где тебе надлежит быть, - ответил Уильям.
Если бы не легкое дрожание его пальцев, Дайша решила бы, что встреча с ней никак на него не подействовала.
- Мне уже пытались помочь… - сказала она, качая головой.
- Это ты убила Мэйлин.
- Она обещала меня накормить, - прошептала Дайша.
- И в благодарность за еду ты ее убила, - уже без всякой мягкости в голосе заключил Уильям.
Девчонка нахмурилась. С ней нельзя так разговаривать. Почему он сердится? Мэйлин совсем не сердилась на нее.
- А что еще я могла сделать?
Дайша не оправдывалась перед Уильямом. Она спрашивала. Он этого не понимал. Мэйлин поняла бы. Мэйлин взаправду поняла, прежде чем умереть.
Мэйлин налила Дайше рюмку виски и стакан воды.
- Мне еще не столько лет, чтобы пить виски, - возразила Дайша.
- Ты перешла черту, и эти правила на тебя не распространяются, - улыбнулась Мэйлин.
- Почему? - насторожилась Дайша.
- Ты сама знаешь почему. - Голос Мэйлин звучал участливо, но твердо. - Выпей. Это поможет.
Дайша выпила виски. Она ждала, что ей обожжет рот и горло. Но в этот раз виски было похоже на тягучий сироп, который обволакивал глотку и кишки до самого желудка.
- Фу, какая гадость! - поморщилась Дайша и разбила рюмку о стену.
Мэйлин и не думала ее бранить. Достав другую рюмку, наполнила ее виски и подняла, словно собиралась сказать тост. Она и сказала:
- Кажется, ты заполучил меня, старый дурень.
Выпив виски, Мэйлин посмотрела на Дайшу.
- Позволь мне тебе помочь.
- Помогай.
- Но мне нужно, чтобы ты мне доверяла. Если бы я только знала, что ты… ушла, я бы ухаживала за твоей могилой. Это не поздно сделать и сейчас. Скажи мне, где твоя могила?
- Моя могила, - повторила Дайша и попятилась назад.
Еще один вопрос, ответа на который она не знала. Она не знала и про сам вопрос, если бы Мэйлин не спросила ее о могиле. Дайша взглянула на свои руки. Под ногтями чернели каемки грязи. Но ведь она ниоткуда не вылезала. Здесь в ее воспоминаниях тоже был провал. Однако она четко помнила: ее не хоронили.
- Я не была в могиле, - сказала Дайша.
- Так я и думала.
Мэйлин налила в стакан немного виски, потом добавила воды.
- Потому тебе так сильно хочется пить. Если мертвых не похоронили по всем правилам, они всегда испытывают сильную жажду, - сказала она Дайше.
- Я не… мертвая, - возразила Дайша, пристально глядя на Мэйлин. - Я - совсем не мертвая.
Мэйлин отрезала толстый ломоть хлеба, положила на тарелку и обильно смазала хлеб медом.
- Ешь, - сказала она, подвигая тарелку к Дайше.
- Я не… какая же я мертвая, если я хочу есть? - спросила Дайша, одновременно чувствуя правоту слов Мэйлин.
Мэйлин знала.
- Ешь, дитя, - сказала она, подвигая Дайше и бокал с разбавленным виски.
- Не хочу быть мертвой! - заявила Дайша.
- Понимаю тебя.
- И в могилу не хочу!
Она порывисто встала, опрокинув стул. Мэйлин не шевельнулась.
- Так ты этого хочешь? Да? - спросила Дайша.
Теперь она поняла. Вот почему старуха с такой готовностью согласилась ее накормить. Вот почему предлагает ей виски и хлеб с медом.
- У меня есть обязанность, - сказала Мэйлин и тоже встала. - Я забочусь о мертвых, а если они вдруг встают, помогаю им вернуться в их мир. Я сама не понимаю, почему это случилось с тобой. Я только знаю, что ты каким-то образом оказалась за пределами Клейсвилла. И еще я знаю: тебя…
- Убили, - досказала за нее Дайша. - Меня нельзя было убивать, но меня убили.
Ее трясло. В голове гудело, словно там поселился пчелиный рой. Мысли вновь потеряли ясность.
- Вот чего ты хочешь! - вдруг догадалась Дайша. - Ты хочешь меня убить.
- Ты уже мертва.
Дайша не помнила, как оказалась на жестком холодном полу, стоя на коленях перед Мэйлин.
- Я не хочу быть мертвой.
- И я тоже не хочу, - улыбнулась Мэйлин. Кровь струйкой текла у нее по лицу, заливая один глаз. - Но ты уже мертва, дитя, и я бессильна сделать тебя живой.
- Почему ты? Почему я шла к тебе? Я не знала, куда иду. Ноги сами вели меня. Почему? - шепотом спрашивала Дайша.
- Потому что я - Хранительница Могил. Мертвые приходят ко мне, и я… устраняю нарушения.
- Заталкиваешь нас назад в мир мертвых?
- Слово, еда и питье, - тихо произнесла Мэйлин. - Ты получила все. Если бы тебя похоронили здесь…
Дайша медленно шла по залу, не сводя глаз с Уильяма. Он вроде не представлял для нее угрозы, но всякое может быть.
"Он не знает, что я… И тот, другой Гробовщик. Он вообще ничего не знает", - предположила Дайша и сделала шаг вперед.
Уильям не двинулся с места, хотя и напрягся всем телом.
- Оставь людей в покое, - сощурившись, сказал он Дайше.
Она наткнулась на стул и ощупью отодвинула в сторону.
- Не могу. Ты сам знаешь, что не могу. Это не от меня зависит.
- Можно все закончить так, что больше никто не пострадает, - сказал Уильям.
Он поднял руки и разжал ладони, показывая, что у него нет никакого оружия.
- Ты ведь не хочешь никому причинять зла? По глазам вижу, что не хочешь. Ты правильно сказала, что это зависит не от тебя. Вот и подумай. Если ты не пойдешь со мной, ты будешь и дальше вредить людям и мучиться от угрызений совести. Думаю, ты это и сама понимаешь.
- Я ведь хорошая, - прошептала Дайша.
- Я тебе верю. - Уильям протянул руку и поманил ее к себе. - И ты сейчас можешь поступить так, как и поступают хорошие люди. Для этого тебе нужно пойти со мной. Мы встретимся с теми, кто нам поможет.
- С ней? С новой Хранительницей?
- Нет, не с ней. Мы с тобой все исправим и без ее участия.
Не опуская руку, Уильям шагнул навстречу Дайше.
- Мэйлин угостила тебя едой и питьем?
Вопрос насторожил Дайшу.
- Да, только мало. Я очень хочу есть.
- Хочешь, я тебе чего-нибудь приготовлю? - учащенно дыша, спросил Уильям. - Тебе это поможет?
Уильям не обманывал. Дайша взяла его руку и притянула старика к себе. Он был совсем рядом. И она покачала головой. Это было ее ответом. У него дрожала рука. Как тогда у Мэйлин. Дайша вонзила зубы в его запястье. Он вскрикнул. Даже не по-человечески. Звук был похож на крик собаки или кота, которых задело машиной.
Уильям что-то достал из кармана и попытался воткнуть ей в руку. Шприц! Так вот какова его помощь? Отравить ее?
- Это нечестно, - прошептала Дайша, отодвигаясь от него.
Уильям прижал окровавленную руку к груди. Капли крови падали на пол. Еще больше их капало на его белую рубашку.
- Я хочу тебе помочь, - сказал он и потянулся к упавшему шприцу. - Не противься, дитя. Дай, я тебе помогу.
Дайша так и приклеилась взглядом к его окровавленному запястью. Ее зубы не только прокусили, но еще и порвали ему кожу.
- Я это сделала.
- Еще можно все исправить.
Он поднял шприц. Лицо Уильяма заметно побледнело. Сидеть на корточках он не мог и потому встал на колени. Чувствовалось, что ему больно, но все равно, превозмогая боль, он потянулся к ее руке.
- Пожалуйста. Я могу… тебе помочь.
- Нет.
Тыльной стороной ладони Дайша обтерла губы. Мозг заработал четче. Когда голод отступал, она начинала думать.
- Такая помощь мне не нужна.
Мистер Монтгомери попытался встать.
- Ты пытаешься идти против правил. Так нельзя. Ты не имеешь права находиться среди живых.
- А я нахожусь, - сказала она и отпихнула Уильяма.
Она все еще испытывала голод, но страх перед Гробовщиком был сильнее. "Он не понимает", - подумала она. Когда боишься - распадаешься на части. А она этого не хотела. Как не хотела, чтобы ее убивали, и не хотела умирать. Но ее не спрашивали. А теперь они еще говорят о каких-то правилах! Правила она себе придумает сама.
Дайша на цыпочках выбралась из зала и плотно закрыла дверь.
Уильям не погнался за ней.
В соседней комнате сидела женщина и что-то напевала себе под нос. Дайша хотела было заглянуть и к ней, но потом решила покинуть дом. Пусть Уильям и не настолько силен, чтобы задержать ее, зато он может связаться с другими, у кого хватит сил и умения.
Она выскочила наружу.
Ее накормят другие люди. Те, кто не вызовет у нее страха. Она найдет их, а потом уже будет решать, что делать дальше.
17
Ехать от кладбища до дома Мэйлин было не более пяти минут. Хорошо, что Байрон молчал. Все разговоры сейчас увели бы их в сторону. Достаточно было разговора на кладбище. В Ребекке опять проснулось чувство вины перед Эллой. Она вспомнила, как часто в прошлом доводила себя чуть ли не до сумасшествия, представляя, что с одного рокового вечера, из-за одного поцелуя началась цепь трагических событий. Но ведь она любила сводную сестру и не собиралась ломать отношения Эллы с Байроном. Элла вовсе не "освободила ей дорогу". Знала бы она, как Ребекке тяжело было общаться с Байроном. Да, ее тянуло к нему; да, потом это превратилось в навязчивую идею. Но проклятое чувство вины перед Эллой портило все. Больше всего Ребекку мучило, что та умерла, зная о произошедшем. И иногда мысленно спрашивала себя: "Сколько так будет продолжаться? Даже если я напрочь перечеркну свою жизнь, это не вернет Эллу". Но разумные доводы и чувство вины находились словно в разных полушариях ее мозга и практически не пересекались.
Приехали. Байрон вылез из машины.
- Ты готова к поминальному обеду? - спросил он.
- Совсем не готова, - призналась Ребекка.
Она тоже вылезла из машины, сделала глубокий вдох и вслед за Байроном вошла на крыльцо дома Мэйлин. Отныне - ее дома. Поминальный обед - не место для вопросов. Но пусть не надеются, что она "проглотит" смерть Мэйлин и будет подыгрывать общей "молчанке". Поминальный обед - завершающая часть похоронной церемонии. А потом наступит черед вопросов: к Байрону, Уильяму и шерифу Мак-Инни.