- Давай-давай, расслабься. Тебе совершенно не от чего напрягаться, пока снова не подкатит утро понедельника. Ты среди друзей. Не зажимайся. Как я смотрю, этот уикенд уже проходит куца лучше, чем ты надеялся.
Заканчивая последнюю фразу, Эрик многозначительно поиграл бровями, и Уилл рассмеялся.
- Решено. Я об этом подумаю.
Но внимание Эрика было уже отвлечено от Уилла. Вся компания - да что там, по сути, вся толпа фанатов "Пум" - вскочила на ноги, театрально улюлюкая.
- Помеха пасующему! - выкрикнул Дэнни.
- Судью на мыло! - дружно в такт завизжали Эльфи и Лолли.
Конечно, это была сущая анархия, зато привычная и потешная. Одной лишь мысли о том, что две прекрасные женщины, экзотические противоположности друг друга, в унисон орут на судью, хватило, чтобы вернуть Уилла к другому времени в его жизни. К тому времени, когда он никогда так не смущался по поводу чего бы то ни было, как в последние двадцать четыре часа. Да, подростки являли собой сущее воплощение надменности и развязности - порой до смешного. И все же бывали времена, когда Уилл тосковал по той чистоте совести и намерений которая была у него в те дни.
"Анархия, - размышлял он, наблюдая за тем, как народ швыряет на поле бумажные стаканчики и трубки из-под попкорна. - Может статься, в конечном счете хаос не так уж и плох".
Ник Акоста подскользнул к нему сзади. Широкая ухмылка вовсю растягивала жуткий шрам у него над глазом, а курчавые волосы Ника были всклокочены еще пуще обычного.
- Слушай, Уилл, - сказал он. - Чего тебе нужно, так это пивка.
Уилл удивленно разинул рот.
- Только не говори мне, что ты холодильную сумку сюда протащил.
Все старшие классы они проделывали это на вечерних матчах, передавая друг другу холодильную сумку через ограду под трибунами. И теперь Ник лишь развел руками. - Секрет фирмы. С тобой не поделюсь. Так хочешь пивка?
На поле главный судья дунул в свисток, оповещая всех об окончании первой половины матча. Уилл пожал плечами.
- Конечно, хочу.
Ник пробрался обратно к своему месту на трибуне и выудил из холодильной сумки банку "Бадвайзера". Затем наклонился и передал ее Кейше. Побывав в руках Дэнни, Эрика и Эшли, банка пива наконец оказалась у Уилла. Местами к алюминию прилипли кусочки льда. Вообще-то Уилл не очень любил пиво, а "Бадвайзер" в особенности, но когда оно было таким холодным… Оглядевшись, он заприметил поднос, который они со Стейси взяли у торгового лотка. Уилл совершенно о нем забыл, а Эшли не потрудилась ему напомнить, так что теперь остатки еды уже остыли. Однако один из бумажных стаканчиков остался полупустым, так что Уилл выплеснул остатки шипучки на лестницу и налил туда пивка.
Затем он поднес стаканчик ко рту и сделал глоток.
- А я думала, ты теперь пиво не любишь, - с озадаченным выражением на лице сказала Эшли.
Уилл скривил верхнюю губу, как будто попробовал какой-то кислятины.
- Не люблю. - Тут он взглянул на Эшли, и они дружно рассмеялись. Пока Уилл на нее смотрел, по всему его телу словно бы разливалось тепло. Как же он последнее время скучал по этому смеху. Эшли была взрослой, деловой женщиной, адвокатом, матерью и женой, но для Уилла она всегда оставалась той девочкой, с которой он делился всем. Конечно же он ее любил, но теперь ему грустно было понимать, что прошедшее время заставило его забыть, как. Когда Эшли рассмеялась, ее каштановые волосы упали ей на лицо, и она слегка прищурилась. Уилл потянулся к ее ладони, накрыл ее своей, и Эшли сжала его пальцы.
- Я так рада тебя видеть, - сказала она.
Почти все напряжение, казалось, ушло из Уилла. Что бы там ни происходило, кто бы его ни дурачил, вся эта чепуха уже украла часть времени, которую ему следовало провести с Эшли. Больше Уилл этого времени терять не желал. Ему хотелось по крайней мере до понедельника напрочь забыть про все те невероятные и жутковатые странности.
- Я тоже рад, Эш, - сказал Уилл. - Ужасно рад.
На сей раз, как только она улыбнулась, в голове у Уилла мигом возник образ этой женщины в качестве старшеклассницы, когда она была тощей Эшли Уиллер с пластинками на зубах.
- Не знаю, согласишься ты или нет, - сказала она, - но я тут подумала, может, ты в этом году сможешь приехать и провести с нами Хэллоуин. Выведем близняшек поиграть в "кошелек или жизнь".
Уилл кивнул.
- С удовольствием. В свое время мы славно веселились в Хэллоуин, правда?
- Да, всякий раз. Помнишь тот Хэллоуин, когда ты вышел в наряде человека-паука и порвал штаны на заднице?
Уилл закатил глаза.
- Как бы я ни старался об этом забыть, ты мне никак не даешь.
Эшли чуть сдвинулась на своем сиденье и повернула к нему голову.
- Как раз тогда я больше всего думаю о тебе. В Хэллоуин. Нам, правда, следовало бы попытаться почаще видеться. Эрик все время толкует мне, что мы просто должны приложить усилие. Странно, как порой жизнь поворачивается. Я о том, что восемнадцать лет виделась с тобой почти каждый день. И никогда не думала, что буду жить где-то еще, кроме Истборо.
- Да-да, вся эта история с подрастающими сосунками! - воскликнул Уилл, выражая деланный протест. Затем он смягчился. - На самом деле все не так плохо. Хотел бы я больше со всеми вами видеться. Как там говорят? "Жизнь - это то, что происходит, пока ты занят составлением других планов". Истинная правда, ага?
Эшли помрачнела.
- Жаль, что с этим ничего не поделать.
Уилл еще раз глотнул из стаканчика и скривился. Он думал, ему хочется пива, рассчитывал, что одно лишь алкогольное содержимое полностью окупит отвратный вкус, но теперь он поставил бумажный стаканчик себе между ног и решил про него забыть.
- Я бы с удовольствием приехал к вам на Хэллоуин.
- Значит, договорились, - отозвалась Эшли.
В этой фразе Уилл расслышал призрак ее матушки и тут же представил себе миссис Уиллер у кухонного стола, произносящую те же самые слова. Матушка Эшли была женщиной грубоватой, но добросердечной, у нее всегда имелось наготове шоколадное пирожное или леденец. Однако она также обладала неистребимым желанием воспитывать детей, неважно, своих или чужих. Миссис Уиллер умерла, когда они с Эшли были на втором курсе университета.
- А с кем-то еще из наших тебе удалось пообщаться? - спросил Уилл.
- Ох, Боже ты мой! - воскликнула Эшли, и глаза ее заискрились, совсем как у прежней старшеклассницы. - Ты не видел Найлу Леонтис?
Уилл ухмыльнулся, видя ее возбуждение.
- Но ведь ты слышал, что она лесбиянка, да?
Уилл мысленно нарисовал у себя в голове старшеклассницу Найлу. Стереотипы всегда были сплошной чепухой, без всяких вопросов. Однако, подмечая мужские черты лица Найлы, полное отсутствие в ней всякой женственности, короткую стрижку, люди склонны были сразу же перескакивать к уверенному заключению о том, что она лесбиянка.
- А что, она не лесбиянка? - спросил Уилл.
- Да нет, лесбиянка, - сказала Эшли, с таким пренебрежением от него отмахиваясь, словно ничего глупее он брякнуть просто не мог. - Прежде всего, она классно выглядит. Но Боже ты мой, я познакомилась с ее подружкой, и она такая красотка! Клянусь, даже я бы с ней переспала.
- Ты это признание на пленку не запишешь?
Эшли ткнула его кулачком в плечо, после чего продолжила подробный отчет обо всех тех бывших одноклассниках, с которыми ей пока что удалось пообщаться. А затем опять принялась дразнить Уилла на предмет Стейси, напоминая ему ее фразу о том, чтобы он сегодня вечером приберег для нее все танцы. Наконец Уилл рассказал ей про ту компанию, с которой он встретился во время парада.
- Мартина все такая же потрясающая. А то, что произошло с Брайаном… просто класс, другого слова не подыскать. Он уже далеко не тот неряха, каким я ожидал его увидеть. Еще я вчера вечером поговорил с Тимом Фрилем. У него полный порядок. А сегодня я поаплодировал, когда они вместе с Тэсс проехали мимо в составе парада…
- Погоди, - перебила его Эшли, недоуменно хмуря брови. - Тим и Тэсс? Почему Тэсс была в составе парада?
В животе у Уилла вдруг зашевелилась тошнота, а голову пронзил острый штырь боли. Он аж вздрогнул. Рука Уилла невольно поднялась к виску, а в последующие секунды его разум опять стали заполнять противоположные образы. Вот Тим и Тэсс каких-то сорок минут тому назад едут в составе парада в качестве Короля и Королевы праздника в честь встречи выпускников десятилетней давности. А вот Тим и Кейтлин - его Кейтлин - едут на точно таком же параде десять лет тому назад. На Тиме футбольная форма, а на Кейтлин, ослепительной красавице, то самое платье которое Уилл помог ей тогда выбрать. И еще диадема на голове.
- Уилл? - спросила Эшли, кладя ему руку на плечо. - С тобой все хорошо?
Он кивнул.
- Да. Просто… просто голова болит.
- Так что ты сказал про Тэсс? Как она оказалась в составе параде?
По спине у Уилла пробежал холодок. Он почувствовал, как воспоминания сменяют друг друга у него в голове, новые скользят поверх старых, как будто он тасовал некую мысленную колоду карт. Кейтлин. Прежде чем прийти на стадион, он видел ее в толпе, наблюдающей за парадом. Но теперь он уже отчетливо помнил, как поднимает взгляд и видит ее в машине бок о бок с Тимом. Проезжая мимо, Кейтлин ему помахала. Королева праздника в честь встречи выпускников.
Собственный смех показался Уиллу каким-то глухим. Он взглянул на Эшли.
- Извини. Я имел в виду Кейтлин. Тима и Кейтлин. Фрейдистская оговорка, надо думать. Возможно, я всегда втайне считал, что королевой того праздника должна была стать Тэсс.
Эшли резко опустила глаза. И сердце Уилла мигом затрепетало. Он что-то не то сказал? В голове у него царила такая сумятица, что Эшли он ничего не мог объяснить. Нет, только не теперь. Не раньше, чем он наконец поймет, что же за дьявольщина творится с его рассудком. Уилл сомневался в способности Эшли выдержать мысль о том, что он этот самый рассудок теряет.
- Она и должна была стать Королевой, - негромко сказала Эшли. А затем, не поднимая головы, бросила взгляд на Уилла. - В этом-то как раз самый ужас, Уилл. Порой я даже забываю о том, что с ней такое случилось.
В животе у него вдруг образовался комок льда.
- Что?
Эшли огляделась, убеждаясь в том, что к их разговору никто не прислушивается.
- Тэсс получила большинство голосов, Уилл. Она должна была стать Королевой праздника в честь встречи выпускников. Но тем утром она отказалась от участия, а Кейтлин заняла второе место, и Чедберн убедил ее принять корону. Тэсс не пошла ни на матч, ни на танцы. Она не хотела, чтобы кто-то узнал. Она ужасно стыдилась.
Уилл не хотел спрашивать, но просто не удержался.
- Чего она стыдилась?
- В тот пятничный вечер - перед праздником в честь встречи выпускников - ее изнасиловали.
- Господи, - так тихо прошептал Уилл, что даже Эшли вряд ли его услышала. - Господи Иисусе.
Он оглядел толпу, ища там лица своих друзей. Эрик и Дэнни ушли - то ли воспользоваться туалетом, то ли купить себе что-нибудь у торгового лотка. Ник поймал взгляд Уилла, и на его лице тут же выразилось участие, но Уилл его проигнорировал. Другие женщины были поглощены разговором друг с другом. Сам воздух, казалось, подрагивал, а солнечный свет искрился, вызывая у Уилла жуткое предчувствие того, что в любую минуту реальность может порваться, как будто ткань этого мира была бесконечно податлива.
По-прежнему ощущая гнусный вкус пива во рту, Уилл почувствовал, как у него в глотке буквально клокочет желчь. Все, что он теперь мог делать, это удерживаться от тошноты.
Колода карт тем временем продолжала тасоваться у него в голове. Кейтлин. Тэсс. Майк Лейбо.
Уилл повесил голову и потер загривок.
- Господи, - снова сказал он. - Это… это ужасно. У меня просто нет слов. И Тэсс больше никому об этом не рассказала? Полиции, я имею в виду? Что могло помешать тому парню изнасиловать кого-то еще?
Эшли буквально оцепенела и ничего не ответила. Уилл поднял голову, чтобы на нее посмотреть, недоуменно задумываясь, что он такого сказал и чем так ее расстроил. Подозрительно сузив глаза, Эшли в упор на него смотрела. Губы ее были так плотно сжаты, что почти побелели.
- Откуда ты об этом узнал? Никто из парней не знал Тэсс взяла со всех девочек клятву, что они никому ничего не расскажут.
Но Уилл почти не прислушивался к ее словам. Затаив дыхание, он смотрел на Эшли и чувствовал, как ее глаза наполняются непролитыми слезами скорби и беспомощности. Ибо прямо у него на глазах Эшли менялась. Да эта перемена была смутной, но вполне реальной. На лице у нее появились те черточки, которых считанные секунды тому назад там не было. Прическа ее была теперь слегка растрепана, и там появились седые волоски, которых Уилл раньше не замечал. На лице у Эшли вдруг стало заметно больше косметики. Более яркая губная помада. Тени для глаз. И сами глаза. В них было что-то такое, чего Уилл там никогда раньше не видел.
Боль.
Потребовалось некоторое время, чтобы ее слова осели у него в голове. Страх, который Уилл со вчерашнего вечера в себе вскармливал, теперь расцвел и превратился в настоящий ужасный кошмар. Повсюду вокруг него происходило совершенно невозможное. Все, что Уилл, казалось бы, знал наверняка, теперь ускользало от его понимания. Слегка наклонив голову, он стал внимательно прислушиваться.
- Послушай, Эш. Эшли, ты мне сказала. Только что. Ты… мне… сказала.
Опустив глаза, Эшли помотала головой.
- Не надо так со мной, Уилл. - Тут она испустила звук, который вполне можно было бы счесть смешком, не будь в нем такой грусти. - Ты так заморочил мне голову, что я даже могла бы тебе поверить.
- Эшли…
Внезапно она снова на него посмотрела, решительно встречая его взгляд.
- Что ж, раз ты знаешь про Тэсс, тогда ты также знаешь и про то, что случилось со мной. Скажи, Уилл, как давно ты уже об этом знаешь?
Он мог лишь молча на нее взирать. Во рту у него совсем пересохло, а горло так сжималось, что туда уже с трудом проходил кислород. В уголках глаз начали скапливаться слезы, но Уилл поскорее их оттуда смахнул. Он не мог ответить Эшли, вообще не мог с ней заговорить.
Ее голос понизился до какого-то бумажного шелеста.
- Мне пришлось сделать аборт. Они тебе об этом не рассказали? Те, кто решил, что им можно поделиться секретами? Но у меня остался шрам. Все всегда удивляются, когда мы с Эриком говорим, что хотим иметь детей, - что ж, вот тебе и ответ. Мы просто не можем их иметь.
Эшли покачала головой.
- Я знаю, мне следовало тебе об этом рассказать. Тебе, если вообще кому-то. Но я дала обещание. И мне всякий раз казалось, что не время и не место тебе все это выкладывать.
Оливия. Роза. Так звали трехлетних дочерей-близняшек Эшли и Эрика. Оливия и Роза. Уилл совершенно точно это знал. Он держал малышек у себя на руках. Дома у него были их фотографии. Однако теперь он также знал, что этих фотографий там больше нет - как больше нет в его записной книжке и адреса Майка Лейбо. Потому что Майк Лейбо был мертв.
И дочери Эшли никогда не рождались.
Карты снова тасовались у него в голове, но теперь уже одна из них разыгрывалась. Формировалась некая модель. Сквозь туман своего страха и бешеного сердцебиения Уилл видел, как это происходит. А затем что-то щелкнуло у него в голове. Звук этот отозвался у него в ушах, как порой бывало с сердцебиением. Больше всего он напомнил Уиллу резкое шуршание разыгрываемой карты, когда ее цветистым жестом сдергивают с верха колоды.
Всего этого никогда не происходило.
Но отныне все это считалось случившимся.
И теперь Уилл понял. Все это было не у него в голове. Он вовсе не был шизофреником, страдающим навязчивыми галлюцинациями. "Не забывай" - гласила записка. Хотя Уиллу совершенно не хотелось о ней думать, ему пришлось признать некую непрямую связь этой записки с той эфемерностью, которая вдруг стала свойственна его воспоминаниям. И теперь стена рухнула у него в голове - стена, которую Уилл сам воздвиг из угрызений совести и страха, используя те самые навыки, которые он так капитально хотел забыть. Впервые за многие годы воспоминания, спрятанные Уиллом от самого себя, вернулись. Вместе с ними вернулась правда о нем самом и о ткани того мира, который он пожелал больше никогда не вспоминать.
На части распадался вовсе не рассудок Уилла, а магия. Темная, жестокая магия.
В свое время Уилл воспользовался этой магией, чтобы заставить себя забыть. Теперь же кто-то опять ее применял, искажая его реальность. В результате шока, испытанного Уиллом, вуаль забывчивости, наброшенная им на свое сознание, оказалась сорвана.
Тайна имелась не только у Эшли.
Глава шестая
Октябрь, второй класс старшей средней школы…
Точно пчелиный улей, столовую средней школы Истборо оживляло непрерывное деловитое гудение. Грохот под носов и тарелок, а также шипение пара, что доносилось с кухни, оказывались всего лишь белым шумом для доброй сотни одновременных разговоров. Дежурные по столовой патрулировали помещение, расхаживая по проходам между прямоугольных столов и уделяя особое внимание круглым столикам по краям колоссального зала - самым желанным местам, где всегда сидели ученики выпускного класса.
Уилл Джеймс сидел в третьем ряду прямоугольных столов, в самой середине того участка столовой, который всегда напоминал ему фильмы про тюрьму. Справа от него Кейтлин и Эльфочка шепотом обменивались какими-то сплетнями. Ник Акоста и Брайан Шнелль как раз усаживались напротив него, пристраивая подносы на стол. Сегодня всех кормили вареными маникоттами, пищей предельно легкой, по сути макаронами с сыром, но по крайней мере съедобной.
Ник наклонился над столом, хмуро глядя на Уилла.
- Мы что, должны с этими мудаками сидеть?
Уиллу не требовалось спрашивать уточнения. Упомянутыми мудаками были Грег Беллини, Чак Веселовски и еще несколько их придурочных приятелей из хоккейной команды. Сами по себе не все они были так уж плохи но, болтаясь вместе с Беллини, превращались в сущих мудаков.
- Не обращай внимания, - сказал ему Уилл. - Не так просто найти столько свободных мест по соседству.
Ник закатил глаза.
- Вот мудаки! - Он ткнул вилкой маникотты, запихнул немного себе в рот, а затем повернулся к Эльфи и Кейтлин, открывая рот и демонстрируя им пережеванный комок в красном томатном соусе. Девочки вздохнули и продолжили оживленный разговор, зато Ник и Брайан расхохотались. Уилл лишь покачал головой. Ник всегда был рад посмеяться над любой ерундой.
Тут-то Беллини и допустил ошибку. Он заприметил комок пищи во рту у Ника.
- Эй, Акоста, - крикнул Беллини от своего стола. - А я тут кое-что про тебя слышал. Говорят, ты можешь все, что угодно, в рот взять.
Уилл оцепенел. Девочки дружно умолкли. Все они посмотрели на Ника, который лишь ухмылялся, демонстрируя Беллини все тот же красный комок пищи. Невысокий курносый хоккеист сидел по диагонали через стол от Ника, и ему прекрасно все было видно.
- Долбаный недотепа, - процедил Беллини, с ухмылкой оборачиваясь на одного из своих дружков, который тут же презрительно захихикал. - Вошь футбольная.