На мгновение Борису показалось, что Тимофей сейчас снова бросится на него с кулаками, а то и вообще облик сменит, и тогда придется ему тоже превращаться, после чего, вполне возможно, все закончится именно так, как и предполагал старший из вервольфов. Ну или, в лучшем случае, они просто разгромят весь дом Григорьева, перебудят жителей поселка и заработают очередную порцию выговоров от охотников. Но ничего этого не случилось. Тимофей внезапно опустился в кресло и, закрыв лицо ладонями, не то заплакал, не то беззвучно захохотал. Дымков уселся напротив него на диван и со злостью сбросил на пол все валяющиеся на нем пледы и подушки. Этот мужчина, когда-то давно сломавший ему жизнь, не вызывал у него ни малейшего сочувствия, ни даже жалости - только жгучую ярость. И в то же время умом Борис прекрасно понимал, каково Тимофею было сидеть этой ночью в темной комнате, затаившись в углу и вздрагивая от каждого шороха. Сидеть и ждать, что Дымков, узнавший о своем единственном шансе стать человеком, явится к нему "восстанавливать справедливость". Вероятно, он сидел так и прошлой ночью, а возможно, и раньше - кто знает, когда именно ему стала известна тайна охотников на вервольфов? И от кого, кстати сказать, он ее узнал, ведь охотники сообщали о ней только тем, кто ни разу никого не кусал! Не Афанасий же ему проболтался? Впрочем, какая разница? Борис слишком устал, чтобы распутывать сейчас все эти секреты. И чтобы утешать сидящего рядом и все еще всхлипывающего "коллегу".
- Тимофей, - позвал он его, скидывая ботинки и укладываясь на диван. - Ты не против, если я посплю хотя бы пару часов? Не могу я сейчас никуда больше идти!
- Да, конечно, - растерянно пробормотал хозяин дома. - Спи, сколько захочешь. Тебе это… Подушку дать? И одеяло…
- Необязательно, - отмахнулся от него Борис, по-волчьи сворачиваясь на диване в клубок.
Засыпая, он был уверен, что Григорьев сам после бессонной ночи продрыхнет до вечера, и своего утреннего гостя тоже не разбудит. Однако проснулся Борис, когда солнце стояло еще очень высоко, и тикающие на стене старинные часы с маятником показывали, что проспал он совсем немного. А судя по доносящимся из соседнего помещения звукам и запахам, хозяин дачи тоже уже встал и что-то готовил. Нет, поправил себя Дымков, не "что-то", а жаренную печенку! Он радостно вскочил с дивана - после целой ночи беготни по лесу есть ему хотелось просто безумно.
Тимофей поприветствовал его чуть заметной смущенной улыбкой и молча кивнул на накрытый стол. Борис благодарно закивал головой и, не отвлекаясь на разговоры, набросился на еду. Некоторое время вервольфы были слишком заняты, чтобы болтать, и только утолив первый голод, отложили вилки и напряженно посмотрели друг на друга.
- У тебя молоко есть? - спросил Борис, которому страшно не хотелось возвращаться к утреннему разговору и по новой доказывать, что он вовсе не собирался убивать Тимофея.
- Извини, - развел тот руками, - вчера все выпил.
- Жаль. Налей мне тогда просто воды, - попросил Дымков, и когда Григорьев потянулся к стоящему на подоконнике графину, небрежным тоном прибавил. - Ты не обижайся на меня за это вторжение. Я был уверен, что тебя нет дома. И задвижку я тебе сегодня же обратно привинчу, - он кивнул на лежащий на подоконнике ржавый шпингалет.
- Да я и сам могу все починить, - Тимофей протянул ему стакан воды. - И вообще, не нужно передо мной извиняться - ну подумаешь, в окно залез, потому что больше деться было некуда!
- Да нет, я же понимаю, как тебя напугал, - улыбнулся ему Борис. - На твоем месте я бы, наверное, то же самое подумал. И точно так же себя бы повел.
- Ты - вряд ли, - серьезно ответил Тимофей. - Ты, по-моему, вообще ничего не боишься. Улегся спать в моем доме, даже дверь в комнату не запер!
- А должен был? - удивился Дымков. - Зачем это мне запираться?
Тимофей удивленно захлопал глазами:
- Нет, Борис, извини, конечно, но ты - или и правда бесстрашный тип, или просто круглый дурак. Я же ждал, что ты придешь, чтобы со мной расправиться! И поначалу сдаваться без боя не собирался.
- То есть? - Борис почувствовал, что второе предположение Тимофея - о том, что он круглый дурак - кое в чем очень даже верное. Во всяком случае, сейчас Григорьев смотрел на него, как на абсолютно полного идиота. А потом молча сунул руку в карман и достал оттуда револьвер - в точности такой же, какие Дымков не раз видел у охотников и совсем недавно как следует рассмотрел в руке у Кима. Спрашивать, чем он заряжен, не было ни малейшей необходимости.
- Почему же ты им не воспользовался, когда я вошел? - спросил Дымков, разглядывая блестящее оружие.
- Потому что устал, - коротко ответил Тимофей.
- Устал ждать меня? Сидеть в засаде? Бояться?
- Вообще устал, - упрямо повторил старший вервольф и отвернулся. И Борис не стал больше ничего уточнять и переспрашивать. Он и так понимал, что имел в виду его товарищ - сам в последнее время чувствовал то же самое.
Он глотнул воды, прожевал еще кусочек мяса и поднялся из-за стола:
- Спасибо за все, Тимофей. С меня причитается.
- Куда ты теперь? - без особого интереса спросил Григорьев. Дымков пожал плечами:
- Домой. В смысле, в город. У меня куча работы накопилась, совсем все запустил с этими нашими проблемами… А еще Василия надо проведать.
Он сунул руку в карман, нащупал лежащий там кошелек и шагнул было к двери, но тут Тимофей тоже вскочил с места и, одним прыжком нагнав уходящего гостя, преградил ему путь.
- Слушай, Борис, - забормотал он, отводя глаза в сторону, как нашкодивший или что-то скрывающий ребенок, - что, если… Если я сам тебя попрошу..? Ты же хочешь стать человеком, и уж если кто из нас этого достоин, то ты - в первую очередь! А я действительно от всего этого устал, понимаешь? Я всю ночь тебя ждал, а потом весь день думал, пока ты спал - ну не нужна мне эта жизнь, и сам я никому здесь не нужен. Не хочу я больше, надоело! Ты мне только лучше сделаешь - мне, а не одному себе, слышишь? Пожалуйста…
Бормоча все это, он настойчиво пытался схватить Дымкова за руки и вложить в них холодный черный ствол, и Борису стоило немалых трудов отпихнуть от себя оборотня и вырваться из его цепких пальцев. Не то, чтобы Тимофей был сильнее его, но бороться приходилось не только с ним, а еще и с заново нахлынувшим искушением - ведь теперь ему вроде как не надо было идти на преступление, Григорьев сам его об этом просил!
- Да отстань ты от меня! - выкрикнул он, наконец, с силой отталкивая Тимофея назад, в кухню. - Надоел мне до чертиков со своим вечным нытьем! Чтоб тебе действительно сдохнуть поскорее, только без моей помощи!
- Но я же правда этого хочу! - в отчаянии закричал на него Григорьев.
- Ни один нормальный человек этого хотеть не может, - отрезал Дымков и, выскочив в коридор, распахнул уже отпертую входную дверь. - А с ненормальными я связываться не собираюсь.
- Я - не человек! - догнал его полный тоски голос Григорьева. - И ты пока еще тоже, но у тебя есть возможность это изменить!
Борис развернулся и уставился выбежавшему за ним Тимофею в глаза - не мигая, с вызовом, по-волчьи.
- Говори о себе, - произнес он медленно. - Лично я триста пятьдесят два дня в году чувствую себя именно человеком. Не многие настоящие люди могут сказать о себе то же самое.
Он вернулся в полутемный коридор, взял Тимофея за руку и аккуратно вынул из его пальцев зажатый в них револьвер:
- У охотников одолжил?
- Ага, - кивнул Григорьев. - Они, в отличие от тебя, в таких просьбах не отказывают.
- Пусть пока у меня будет, - сказал Дымков, игнорируя эту реплику и засовывая пистолет себе за пояс. - Чтоб у тебя, как говорится, соблазна не возникало.
Тимофей отступил в глубину коридора. Вид у него был совсем уничтоженный, но Дымков прекрасно понимал: стоит начать его утешать, и недавняя истерика возобновится с новой силой. Он кратко попрощался с Григорьевым, поспешно покинул его дачу и бодрым шагом двинулся в сторону станции.
"Пожалуй, из стаи и правда пора уходить, - пришла ему в голову мысль. - Теперь, когда все знают эту нашу "главную тайну", бардак у нас начнется жуткий. А может, проще сделать - прямо сейчас превратиться, напасть на первого встречного и один разок его куснуть? Совсем чуть-чуть, одним зубом, только чтобы кровь пошла. И все, дороги назад у меня не будет. И больше никаких соблазнов и никаких просьб от Григорьева! И уезжать не понадобится. Хотя жить, как раньше, мы теперь все равно не сможем. Да и не могу я сейчас превращаться, с шестью серебряными пулями за поясом! Черт, вот ведь невезение…"
Разумеется, револьвер со смертельным для него серебром можно было на время где-нибудь спрятать, но Дымков уже подходил к станции, а до электрички, по его подсчетам оставалось совсем не много времени. Да и народу в этот пасмурный осенний день в лесу наверняка почти не было - он мог до вечера искать себе "жертву" и так никого и не встретить. "Ладно, - вздохнул Борис, - в конце концов, это я всегда успею, а сейчас меня и правда Василий ждет - я ведь обещал к нему сразу после полнолуния зайти!"
И, услышав вдали шум приближающегося поезда, пока еще недоступный маленькой группке дожидавшихся его людей, он проворно бросился к билетной кассе.
Глава XII
Афанасия искали всей стаей, опрашивая каждого из его друзей и знакомых по нескольку раз и чуть ли не устраивая тотальную слежку за его живущими в соседнем поселке родственниками, но никакого результата эти поиски не дали. За его квартирой в Выборге и дачей тоже следили, хотя и Борис, и некоторые другие вервольфы считали это глупостью - не такой Ликин дурак, чтобы теперь, после всего, что было, взять и вернуться к себе домой! Но Филипп был непреклонен: дома у Афанасия остались лежать довольно большие деньги, на даче - дорогой магнитофон и еще кое-какие ценные вещи, а положение у него сейчас такое, что любая копейка будет нелишней. Значит, вполне возможно, он еще попробует проникнуть в оба своих жилища, как только решит, что бывшие друзья отказались от попыток его поймать.
- Я бы на его месте полез туда во время полнолуния, - с глубокомысленным видом сообщил Борису Василий, присаживаясь на потрескавшийся ствол старого поваленного дерева. - Это единственная возможность не наткнуться ни на кого из вас. Из нас, то есть.
- Зато отличная возможность наткнуться на кого-нибудь из нас в волчьем облике, - усмехнулся Дымков, усаживаясь рядом. - В городскую квартиру он, может быть, в полнолуние и сунется, но сюда, в поселок - точно нет.
- Почему? Он же сам тебе сказал - во второй раз его оборотнем уже нельзя сделать, иммунитет выработался!
Борис вздохнул, не зная, смеяться ему или плакать:
- Да, вервольфом мы его сделать не сможем, зато загрызть - запросто. От этого, знаешь ли, иммунитета не существует.
- А, ну да, - смущенно пробормотал Василий. - Действительно…
- То-то же, - Борис потянулся и встал с бревна. - Ладно, хватит болтать. Давай все сначала!
Его молодой подопечный скорчил несчастную уставшую физиономию, однако спорить с Дымковым было бесполезно, и он это знал. А потому тоже вскочил на ноги, зачем-то пару раз подпрыгнул на месте, огляделся вокруг и стал энергично сжимать и разжимать кулаки, словно собирался делать какую-нибудь мелкую ручную работу.
- Сосредоточься, - строго, но в то же время довольно доброжелательно произнес Борис. - Представь себе, что этот лес - твой родной дом, что ты - его часть, лесной житель…
- Ты мне это уже говорил! - нетерпеливо скривился Василий. - Объясни лучше, как это вообще возможно - почувствовать себя, как дома, в этой мокрой и холодной помойке!
Он немного преувеличивал, однако доля истины в его словах все же была: окружающий двух вервольфов лес и правда выглядел не очень привлекательно. Мокрые после дождя черные ветки с жалкими остатками осенних листьев, толстый слой этих самых листьев под ногами - тоже мокрых и грязных, сырой промозглый ноябрьский воздух, да еще и валяющиеся кое-где под кустами бумажки и пустые бутылки… "Хотя, - неожиданно осенило Бориса, - пожалуй, это как раз и неплохо! Что, если попробовать извлечь из этого безобразия выгоду?"
- Тебе здесь не нравится, верно? - спросил он своего ученика. - Ты себя неуютно чувствуешь? Наверное, хотел бы сейчас дома оказаться, под теплое одеяло залезть?
- Угу, - вид у Василия стал еще более жалким.
- Правильно, - улыбнулся ему Борис. - Человеку и не должно быть уютно, когда вокруг мокро и холодно. Но ты теперь можешь все это изменить - можешь сделать так, что тебе будет очень тепло, и сейчас, и самой холодной зимой. И ни дождь, ни лужи не будут тебя беспокоить. Вся эта, как ты выразился, помойка станет вовсе не такой неприятной - если ты сам изменишься. Попробуй этого захотеть как можно сильнее! Захотеть стать зверем, которому вся эта сырость и холод - по барабану!
Василий бросил на него неуверенный взгляд, потом снова огляделся вокруг и поежился. Дымков терпеливо ждал, прислонившись к мокрой сосне и делая вид, что смотрит вовсе не на молодого вервольфа, а вверх, в затянутое непроницаемой серой пеленой небо: так парню будет легче сосредоточиться на своих собственных ощущениях, легче представить себя волком…
Василий нервно вздохнул, зажмурил глаза, крепко сжал кулаки и с каким-то неуверенным всхлипом подался вперед, словно пытаясь опереться о несуществующую преграду. "Ну же!" - не меньше него напрягся Борис, уверенный, что теперь его ученику, наконец, удастся самостоятельно перейти ту границу, которая отделяет один его облик от другого. И его предчувствие оправдалось: по всему телу Василия внезапно пробежала дрожь, он упал на колени и, не удержав равновесия, завалился на бок, а потом судорожно сжался в комок, так плотно, словно пытался спрятаться в слишком маленьком по размеру ящике. И вдруг так же резко вновь "развернулся", вытянулся струной и бессильно раскинулся на земле, жалобно заскулив - не по-волчьи, а, скорее, по-щенячьи.
Шерсть у него оказалась не серой, как у Бориса и у большинства известных ему оборотней, и даже не белой, как у Илоны, а какой-то рыжеватой. Да и по размерам Василий в своем втором облике был несколько меньше, чем члены стаи, к которой он тоже теперь принадлежал. Впрочем, Борису было совершенно все равно, как выглядел его подопечный - главное, что у него это все-таки получилось!
- Молодец! - похвалил он все еще лежащего на поляне рыже-бурого волка, на всякий случай отступая подальше. - Слышишь меня? Понимаешь?
Василий неловко попытался встать и, одновременно, затряс головой, не то отвечая своему учителю, не то просто приходя в себя. Дымков сунул правую руку в карман и осторожно шагнул к нему: он был почти уверен, что Василий способен себя контролировать, но все-таки предпочитал "доверять, но проверять". Случаи, когда новички, впервые самостоятельно превратившись в волка, полностью поддавались инстинкту и бросались на собственных учителей, были не так уж редки. Но Борис опасался зря - его подопечный, сумев, наконец, вскочить на все четыре лапы и отряхнуться от прицепившихся к шерсти опавших листьев, посмотрел на него совершенно осмысленно, по-человечески.
- Ну вот, а ты говорил - не получится, - небрежно бросил Дымков, и стоящий рядом с ним волк довольно оскалился. - Давай теперь, походи по поляне, побегай, за ухом почеши, - посоветовал Борис. - Попривыкай, короче, к новому состоянию.
Рыжий волк медленно двинулся к ближайшим кустам. Шел он вполне уверенно, разве что постоянно фыркал и морщил нос, но это было нормально, ведь сейчас он впервые по-настоящему остро ощущал все окружающие его запахи. Чуть скругленные уши зверя были плотно прижаты к голове - каждый звук сейчас казался ему чересчур громким, и он инстинктивно старался от них избавиться. Длинный пушистый хвост волочился за ним по земле, собирая на себя сухие листья, и это тоже было в порядке вещей: некоторые вервольфы даже много лет спустя после первого сознательного превращения не могли освоить движения хвостом, и жаловались, что в волчьем облике он им здорово мешает.
Василий подошел к кустам, вытянул вперед морду и осторожно принюхался. Затем попытался сесть, но из этой затеи ничего не получилось - он снова начал заваливаться на бок и, как ни старался удержаться в сидячем положении, в конце концов, все же развалился на листьях. Борис приблизился к нему вплотную и помог подняться на лапы.
- Попробуй теперь пробежаться, - велел он, и темно-рыжий вервольф недовольно клацнул на него зубами. Однако спорить все же не стал и, отвернувшись от куста, сделал большой прыжок в центр поляны, после чего попытался обежать вокруг поспешившего за ним учителя. Результат, как и предполагал Борис, получился не самым выдающимся - задние лапы Василия быстро обогнали передние, и он, словно гигантский щенок, беспомощно завалился на спину. А в следующий момент его снова скрутила уже знакомая судорога, и к тому времени, как Дымков успел сделать шаг в его сторону, Василий уже успел превратиться обратно.
- У-у-уй! - застонал молодой оборотень, когда его старший товарищ взял его за руки и потянул вверх. - Это что же - каждый раз такое терпеть?!
- Не прибедняйся, это не больно, - Дымков заботливо подставил ученику плечо, довел его до бревна и усадил рядом с ним на землю, чтобы он мог опереться на упавшее дерево спиной.
- Может и не больно, но все равно жуть, как пакостно! - стоял на своем Василий. - Ты же сам мне сказал, что вы… то есть, мы стараемся быть похожими на людей. Для чего нам вообще превращаться по собственному желанию, если мы не собираемся ни на кого нападать и вообще сами от всех прячемся?
- Может, сам догадаешься? - пожал плечами Борис. Василий недоуменно прищурился:
- Я не понимаю, действительно… Разве что на всякий случай - если там, например, на меня самого какие-нибудь братки нападут, или я опаздывать куда-нибудь буду… Или напугать кого-то понадобится.
Борис кивнул:
- Почти верно. Хотя пугать просто так никого, разумеется, нельзя, и для защиты менять облик тоже можно только в самом крайнем случае, когда другого выхода нет. А вот насчет "быстрее добежать, когда опаздываешь" ты прав. Плюс еще бывает, что тебе надо пролезть в какую-нибудь узкую щель, куда в человеческом обличье ты никак не сможешь протиснуться. Или согреть кого-нибудь из людей надо будет - у Филиппа с Марией как-то зимой была такая ситуация, когда у них отопление отключили…
- Но ведь это все редко бывает, это экстремальные случаи, - неуверенно возразил ему Василий. - В обычной-то жизни волчий облик нам ни к чему.
- Так ведь экстремальные ситуации, они именно в обычной жизни и происходят, - тихо ответил Дымков. - И пусть это редкость, зато ты никогда не знаешь заранее, в какой момент от тебя потребуется стать сильнее и быстрее обычного человека, а в какой - чувствовать тоньше и лучше людей, видеть в темноте и слышать, как кто-то крадется. Даже если все эти умения пригодятся тебе всего раз в жизни - это уже здорово, ведь без них все может закончиться гораздо хуже!
- Получается, у вервольфов перед людьми куча преимуществ?