Гунтарсон понял так же ясно, как когда телепатический голос Эллы говорил с ним, что ему и Кену Уоллису суждено ненавидеть друг друга. До тошноты. До дрожи. До зуда в кулаках.
Глава 16
Джульетта не отважилась выйти дальше кухонной двери. Правая ладонь ее мужа машинально сжималась и раскрывалась, как разевающая рот рыба. Руке явно хотелось нашарить кочергу или бильярдный кий - что-нибудь, что можно использовать как оружие.
Гунтарсон назвал свое имя, пытаясь представиться.
Не смей являться в мой дом без приглашения! Не вздумай, когда меня здесь нет!
- Мистер Уоллис, мы с вами разговаривали прежде. Мы вам платим.
- Ты не платишь мне за то, чтобы приходить ко мне домой, и болтать с моей женой, когда меня нет!
- Прошу прощения, но я должен был приехать повидаться с вами.
- Это мой дом. Понял? Хочешь приезжать и делать свои фотки - разговариваешь сперва со мной. Усек?
- Поскольку мне может понадобиться поговорить с вами в любое время дня или ночи, вам бы лучше снабдить меня полным списком своих телефонных номеров.
- Не умничай! Я не собираюсь глотать твои дерзости в сиропе!
Кен так придвинулся к Гунтарсону, что тот перестал улыбаться и, сжав кулаки, перенес вес тела на левую ногу.
- Вы все должны начать немножко больше уважать меня и мою семью! Уразумел?! - Кен вдруг резко обернулся. Джульетта дернулась. - Я что, велел тебе впускать этого человека?
- Прости, пожалуйста, я думала, что все в порядке…
- С чего бы это? Когда это я говорил, что хочу видеть в своем доме посторонних?
- Мы уже встречались раньше, он приходил сюда.
- Я с ним встречался?!
- Прости, конечно, нет!
- Я что, говорил, что он мне сегодня нужен?
- Он приехал, он здесь, со всеми этими людьми на улице, и Элла хотела его видеть…
- Элла? Так это она теперь говорит, кому можно входить в наш дом, так? Конечно, теперь она знаменитость, ее фотография на первой странице! Это она теперь все решает, когда меня нет, так?!
Гунтарсон попытался вклиниться:
- Мистер Уоллис, если я…
- Заткнись! - рявкнул Кен. - Где Элла? Элла, оторви свою задницу от стула, и поговори с отцом как подобает!
- Мистер Уоллис, давайте определимся. У нас есть соглашение… Мистер Уоллис, будьте добры повернуться ко мне! - Гунтарсон повысил голос. - Если вы желаете получить всю оговоренную сумму, вы должны с нами сотрудничать. Я не собирался вторгаться в ваш дом, когда приехал сюда. Я ждал вас, чтобы поговорить о делах.
- Приехал сюда, чтобы орать на меня в моем доме, так?!
- Я пытаюсь сделать так, чтобы вы меня выслушали, мистер Уоллис. Вы еще не получили всех денег. Если они вам не нужны - прекрасно! Я уйду.
- Там полно народу, который готов мне заплатить за то, что я скажу, - пригрозил Кен.
- Эти, что ли? Которые на улице? Не особенно на них надейтесь, мистер Уоллис. Вы теперь для них легкая добыча. Они вам и медного гроша не дадут за то, что могут от вас получить. Подождите, за вами еще папарацци начнут охотиться! Они будут пихать свои камеры в ваши окна, в каминную трубу, куда угодно - но не думайте, что они заплатят вам за то, что добудут. Вы теперь - публичное лицо. Вы продали свою историю. По второму разу вам ее не продать.
Кен рухнул в кресло. Он устал. Он чувствовал, что теряет хватку. В доме посторонний, который кричит на него, на глазах у его семьи… не так давно этот наглый репортёришка покинул бы его дом в пластиковом мешке. Мысль о деньгах сделала Кена Уоллиса слабаком.
Ему нужны были деньги Гунтарсона, А он пока не получил и малой части того, сколько ему было нужно.
Кен вытянул "Дейли Пост" из кармана комбинезона. Разгладив газету на кухонном столе, он ткнул пальцем в лицо парящей Эллы и сказал:
- Вы ничего подобного и ждать не могли, верно?
- Ну, никто бы не смог предсказать…
- Я сам не знал, что Элла может это делать. Типа, летать. Я имею в виду, парить. Ну, когда сама захочет. Мы однажды такое видели, но я тогда думал, что это дьявол в нее вселился. Может, в ней всегда был дьявол.
- Думаю, этому есть более научное объяснение.
- Да ну? А я не думаю, что кому-нибудь из ваших ученых понравится глядеть на это. Выворачивает все их физические законы наизнанку и вверх тормашками. Заставляет людей поверить в чудеса.
- Элла не может быть ходячим чудом, и одержимой дьяволом одновременно, - непринужденно заметил Гунтарсон.
- Думаю, что вы ни вот столько в этом не смыслите, мистер Гунтарсон. Мистер "Дейли Пост". В чем вы смыслите - это как заставить людей обратить внимание на факты. Я вам их дам. Кажется, сегодня утром в Бристоле не было ни одного человека, который не купил бы вашу газету. А ведь мой брат самый первый напечатал эту историю в своем церковном журнале. Жаль, кстати! Если б он придержал язык, мы бы сейчас вернулись к нормальной жизни. Но раз уж это не так, и раз уж вам так приспичило продать еще пару историй про Эллу, тогда давайте говорить о деньгах.
- Я не против рассказывать обо всем Питеру, папа. Он ведь уже дал нам денег.
- Заткнись, Элла!
- Мы договаривались о четырех тысячах фунтов, мистер Уоллис. - Гунтарсон подтянул к себе стул, и наклонился к Кену, будто желая сообщить ему секретную информацию. - Две вы уже получили. Остальные две я привез с собой, как и наш контракт.
- Два куска - да это курам на смех!
- Это хорошие деньги.
- А расходы, и все такое? Вы, небось, захотите забрать Эллу с собой. Ставить какие-нибудь опыты. Вам же наверняка понадобятся доказательства для вашей истории. Научные! - он с сарказмом выплюнул это слово. - Ведь половина Бристоля ни одному слову из этого не верит. Ко мне все утро народ валом валил. Они видели эти фотки. Я и понять не мог, об чем они толкуют, пока кто-то не дал мне вот это, - он хлопнул ладонью по газете. - Тогда даже я не сразу поверил! Думал сперва, это какой-то фотографический фокус. А ведь я по-настоящему видел, как она это делает. Так что если вы не хотите, чтобы люди думали, что вы им фуфло подсовываете, вам придется это доказать. Научно. А без Эллы у вас ничего не выйдет.
- Возможно, для Эллы и лучше, если мы не будем ничего доказывать, Просто оставим это как одну из нераскрытых тайн, - предположил Гунтарсон, откидываясь на спинку. - О ней довольно быстро забудут.
- Чушь собачья! Вы ж помираете, так вам хочется еще что-нибудь выудить! Чего вы сюда притащились, если только не хотите еще статейку тиснуть? А чего тогда хочет вся эта мразь около моего дома? Или им, типа, тоже не нужны истории? - Кен алчно усмехнулся. - Элла - моя дочь. Хотите от нее еще хоть слово услышать - придется говорить о деньгах всерьез.
Мобильный телефон озарял темную спальню Эллы зеленоватым сиянием. Она держала его на коленях, расчесывая волосы; слово "готов" высвечивалось на дисплее. Пластиковый приборчик защищал ее, как волшебная лампа. Нажать две кнопки - и можно услышать Питера.
Антенна была вытащена из корпуса. Она могла бы попробовать позвонить ему, но не была уверена, что Питеру понравится, что она его беспокоит. Он пробыл у них дома весь день. Уехал, когда было уже почти шесть. Решит еще, что она его донимает.
И ей, в общем-то, нечего ему сказать.
Вместо этого она позвонила Холли.
- Это я. У меня теперь собственный телефон!
- Да? И зачем ты мне звонишь?
- Просто чтобы сказать тебе. Я теперь в любое время могу тебе позвонить.
- Знаешь, не стоит!
- Мне его Питер подарил. Он собирается написать еще одну статью про меня в газету, у него с моим папой договор.
- А мой папа говорит, что он ни одному слову не верит! Он говорит, что вы все это подстроили ради денег.
- Но ты же знаешь, что не…
- Все так думают! Мы все просто думаем, что ты такая дура, Элла Уоллис! Так что не стоит беспокоиться и звонить мне с твоего дурацкого выпендрёжного мобильного телефона!
Элла расплакалась. И это Холли, которая была ее ближайшей подругой! Она старалась всхлипывать очень тихо, чтобы не услышал Фрэнк в соседней комнате, но плечи ее отчаянно вздрагивали. Она положила телефон подальше, на письменный стол. Ей больше не хотелось к нему прикасаться.
Дисплей телефона, закапанный ее слезами, глядел на нее, как большой зеленый глаз.
Элла сидела, положив подбородок на колени, пытаясь справиться с разочарованием. Ей было о чем подумать. Полным-полно всяких хороших вещей. Вещей, о которых она хотела рассказать Холли. Питер обещал, что она попадет на телевидение, и станет знаменитой. Это казалось невероятным, но ей приходилось верить, потому что это он так сказал. Он сказал, что она станет самой большой знаменитостью в мире. Он сказал, что люди ее по-настоящему полюбят, и будут к ней добры, потому что она умеет делать восхитительные вещи.
Это действительно звучало здорово. Ей хотелось с кем-нибудь об этом поговорить. Поговорить о Питере. Хотелось позвонить кому-нибудь. Но обладание новеньким телефоном теперь уже не радовало ее так, как прежде.
Глава 17
Питер сдержал свое слово. Не прошло и тридцати шести часов, а ее уже пригласили участвовать в телешоу. "Пост" выслала за ее семьей машину, черный форд-скорпио. И вот Элла уже спускалась по ступенькам, подняв воротник, и прикрывая лицо развернутым номером "Пост", как научил ее Питер. Она твердо решила, что остальные газеты даже лица ее как следует не увидят.
Она заметила Питера, жавшегося под залитым голубым неоновым светом портиком студии "Нетворк Юэроп", еще до того, как он увидел их машину. Был ранний вечер; дождь барабанил по блестящим плитам тротуара, и преломлялся в свете фар. Гунтарсон стоял в непромокаемом плаще, как у австралийских пастухов, длиной до пят, и с широкими "крыльями", торчащими над плечами. Его густые светлые волосы намокли и прилипли к коже.
Машина еще тормозила, а Элла уже распахнула дверцу, и веер брызг из лужи обдал ее сиденье и забрызгал туфли.
- Элла! Подожди минутку, - воскликнула её мать, но Элла уже выскочила из машины, забыв про плащ, и летела сквозь дождь к Питеру.
Когда она добежала до него, он отвернулся.
В ответ на его кивок, служащий, стоявший по другую сторону массивных дверей из стекла и алюминия, схватился за телефон. Швейцар в ливрее поспешил на улицу с фирменными зелеными с золотом зонтиками "Пост Коммюникейшнз".
Когда Гунтарсон повернулся, чтобы поздороваться с Эллой, оказалось, что она стоит под дождем в трех футах от него, перепачканная и обиженная.
- Быстрей сюда! Что это ты там делаешь? - он протянул руку, чтобы втащить ее под крышу входной арки, и на его рукаве тут же расплылись мокрые пятна. Элла уже насквозь промокла, струи воды текли по ее платиновым волосам и превращали синий бархат ее платья в пятнистую, липнущую к телу черную тряпку. - Ты совсем промокла! Чего ты ждешь? - Она ничего не ответила, но он вдруг сам понял: "Я тебя расстроил тем, что не сказал "привет"? Прости, Элла!"
Он склонился над ней, широко улыбаясь, засунув руки в карманы. Она стояла, ссутулившись, прижав локти к бокам, и жалобно смотрела на него.
- Я должен был немедленно дать им знать, что ты приехала. Поэтому и отвлекся. С тобой хотят встретиться очень важные люди, Элла, и они дали мне четкие инструкции, - он поспешно повел ее в теплый вестибюль, пока ее родители торопились за ними, укрывшись под похожими на палатки зонтами. - Их надо было предупредить сразу, как ты прибудешь.
Элла дрожала, с её одежды капало на зеленый с золотом ковер. Гунтарсон подвел ее к стойке.
- Сейчас мы тебя зарегистрируем. О, а вот и мой главный редактор, - шепотом добавил он.
Большеголовый мужчина с пышными седыми волосами, торчавшими над ушами, как клоунский парик, широкими шагами направлялся к ним вдоль пальм в кадках с противоположной стороны вестибюля. На нем был плотный костюм с темным галстуком. Его сопровождали еще двое мужчин, одетые точно так же. Глубокий, тяжелый серый цвет их надвигающихся фигур подавлял Эллу, будто ей на голову накинули шерстяное одеяло.
Мужчина с клоунской шевелюрой оглядел Эллу с ног до головы, и объявил:
- Малость промокла на улице, а? - он не счел нужным представиться. Остальные двое глядели на нее еще внимательнее, будто ожидали, что она сейчас проделает что-то из ряда вон выходящее.
- Мистер Уоллис! - загремел редактор-клоун. Он ухватил Кена за руку, влажную от намокшей ручки зонта. - Как видите, тут целая толпа собралась вас приветствовать - вся большая тройка главных шишек "Пост-Комм"!
Другие двое хмыкнули, не отводя взглядов от Эллы.
Иногда кто-нибудь из мальчишек в ее классе ловил мотылька в сложенные ладошки, и все остальные толпились вокруг, чтобы посмотреть. Она сейчас ощущала себя таким мотыльком, которого мягко, но крепко держат за крылышки, не давая шевельнуться. Вокруг что-то жужжали чьи-то голоса, и Элла, съежившись между Гунтарсоном и стойкой, понимала в происходящем не больше, чем мотылек.
- Позвольте мне представить вас друг другу. Я - сэр Перегрин Пэрриш, капитан нашего флагмана. Это лорд Трихаррис, вице-адмирал флота - в смысле, глава "Пост-Комм"; а это мистер Дайер, штурман нашего спутника.
Мистер Дайер пожал Кену руку.
- Я руковожу этой телекомпанией, - перевел он. - Вы - отец мисс Уоллис?
- Чудесной мисс Уоллис, - встрял сэр Перегрин. - Мисс Уоллис, которая, кажется, в состоянии дать нам понять, что все открытые учёными законы физики - полнейшая чушь. Наша собственная мисс Уоллис, я бы сказал.
- Она моя дочь, - грохнул Кен.
- И, я подозреваю, весьма подверженная приступам скромности, - сэр Перегрин указал на лорда Трихарриса, скелетоподобного человека с никотиновой желтизной вокруг губ и на скулах, который в этот момент протягивал Элле руку.
- Поздоровайся как следует, Элла!
Окаменев при виде мужчин в костюмах, охваченная паникой из-за растущего гнева в отцовском голосе, она не шелохнулась.
- Элла, я не собираюсь повторять дважды!
- Не спешите, мистер Уоллис: застенчивость - это одно из достоинств юной леди, - сэр Перегрин, сам будучи профессиональным задирой, не особо переживал из-за таких, как Кен. - А теперь идемте в студию. Ведите нас, мистер Дайер, в параллельную реальность!
Пока они быстро шли по коридору из матового стекла, Элла старалась держаться рядом с Гунтарсоном, загораживаясь им от родителей. Застекленные фотографии звезд "мыльных" сериалов и ведущих телевикторин висели по обеим стенам. Она буквально прилипла к рукаву Питера. Ей было трудно дышать, как будто на лицо набросили плотную ткань. Она не понимала, куда ее ведут, зачем они так спешат. Люди в костюмах заговаривали с ней, но она не понимала их слов. Растерянность была похожа на внезапную слепоту - её чувства отказались ей служить.
Матовое стекло и толстый мягкий ковер производили странно тягостный эффект. Она слышала суетливые возгласы матери, и почувствовала две ладони на своих плечах, поворачивающие её к дверному проходу. Где она, зачем её привели сюда? Замешательство охватило её так стремительно, что она едва понимала, кто она такая. Она продолжала держаться за плащ Питера, но среди всех этих незнакомцев он стал другим Питером - почти таким же, как люди в костюмах…
Он мягко высвобождал непромокаемую ткань из ее пальцев.
- Хочешь, чтобы мама и папа пошли с тобой? Она глядела на него, и в ее глазах плескался ужас.
- Я буду ждать здесь, - пообещал он.
- Нет! - Элла снова вцепилась в его плащ.
- Я буду смотреть на тебя из-за кулис. Не могут же они всех пускать на сцену, - Питер наклонился к ней, уперев ладони в колени, уговаривая ее, как ребенка. - И я буду посылать тебе сообщения, - он улыбнулся, и мысленно крикнул: "Все в порядке!" Потом вслух добавил: "Ты ведь по-прежнему слышишь меня?"
Она кивнула. Питер выпрямился, какая-то женщина взяла ее за руку, и мягко потянула прочь. Элла пыталась не терять Питера из виду, но люди в костюмах вдруг опять сомкнулись вокруг нее, и откуда-то раздался новый голос:
- Привет, Элла, по мне так ты выглядишь слегка напуганной, но не надо бояться, потому что все будет просто отлично, просто отлично, просто расслабься и получай удовольствие, тебе понравится, вот увидишь, иди-ка сюда, и можешь присесть, пока Эллис будет разбираться с твоим гримом.
Голос не просто обращался к ней - он выплеснул на нее целый водопад слов. Сначала Элла даже не рискнула поднять голову, чтобы попытаться увидеть, кто это с ней разговаривает.
Над головой раздалось жужжание и приглушенный хлопок, три блестящих круглых лампы брызнули светом. Она присела от неожиданности, взглянула вверх, и в одно мгновение под веками у нее запечатлелись голубые и зеленые треугольники. И в следующие несколько минут, стоило ей моргнуть, перед ней вспыхивали цветные фигуры.
- У нее волосы мокрые, - произнес женский голос. - Мне нужен фен.
- Ты что, попала под дождь, Элла, там ужасно мокро на улице, я и сам едва не промок, теперь тебе надо постараться не простыть, но здесь, в студии, всегда так тепло, просто замечательно, нет, правда, только погляди, от тебя уже пар идет, это из-за софитов, ты похожа на кипящий чайник! - обладатель голоса-водопада потрепал ее по руке, и Элла в первый раз бросила на него взгляд.
- Есть хороший анекдот: один экстрасенс говорит другому экстрасенсу: "Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю, ха-ха-ха, нет, я тебе точно говорю, ты похожа на чайник, от тебя такой пар идет, посмотри только на свои плечи, впрочем, неважно, твоему красивому платьицу только на пользу, что оно просохнет, и думаю, Элис, в конце концов, не понадобится этот ее фен.
Каждое слово в этом потоке было ясно различимо; он ни разу не запнулся и не остановился, чтобы подумать.
Он говорил с акцентом. Она и раньше слышала такой акцент, только тогда люди разговаривали гораздо медленнее. Он был ирландцем. Как мистер Мак-Налти.
- Ты знаешь, кто я такой, Элла, ты уже раньше смотрела нашу программу, у тебя есть дома "Нетворк Юэроп", может быть, спутниковая антенна или кабель? Я Финеас Финниган, это моя программа, это ток-шоу. Смысл в том, что ты можешь говорить все, что захочешь, а я буду слушать - это твой шанс поведать миру о том, что накипело, о вещах, к которым ты неравнодушна…
Чьи-то руки, нажав, усадили ее в кресло. Широкий резиновый раструб телекамеры на длинном рычаге едва не ткнулся ей в лицо, и снова уплыл. Финеас Финниган, постоянно разглаживая руками заворачивающийся галстук, лацканы и манжеты едва ли не светящегося зеленого пиджака, подпрыгивал у нее перед носом. Он был не старше Питера, но намного ниже ростом. Кожа под волнами тонких, песочного цвета волос, местами была обесцвечена.