* * *
По мере того, как испанцы продвигались по направлению к Сен-Филиппе, Рене не покидало ощущение, что за ними пристально наблюдают. Он старался подавить поднимающееся волнение, упорно следуя вперёд, ибо выказать смятение в подобную минуту, значит, в дальнейшем лишиться авторитета. А уж эти головорезы-наёмники, добровольно отправившиеся бог знает куда, лишь бы разбогатеть, лишённые понятий о чести, ведомые личной выгодой, не упустят момента, дабы провозгласить, скажем, того же Гонсалеса своим командиром. Рене сразу же понял, этот наёмник с обезображенным лицом пользуется среди своих собратьев по ремеслу уважением и доверием, вероятнее всего, он совершил в прошлом нечто такое, что заставило этот сброд ужаснуться и проникнуться к Гонсалесу.
Отряд продвигался вперёд, оставляя следы на влажном прибрежном песке. Неожиданно Рене остановился и замер, прислушиваясь. Наёмники тотчас отреагировали и схватились кто за арбалеты, кто за мушкеты – своё излюбленное оружие, несмотря на то, что оно требовало перезарядки после первого выстрела; но стрелы или пули, выпущенные одновременно десятью наёмниками возымели бы на нападающих ошеломляющее действие.
– За нами наблюдают из леса, я чувствую. – Признался идальго. – Будьте наготове. Они могут напасть в любой момент.
Гонсалес, шедший рядом с Рене, понимающе кивнул.
– Осторожность – прежде всего, дон Рене. Кто знает, что нас здесь ждёт…
– Продолжим наш путь, не подавая вида, что мы обнаружили присутствие врага. Нельзя показывать страх и смятение перед этими дикарями. Может быть, наша невозмутимость охладит их пыл.
– Надеюсь… – согласился Гонсалес.
Рене махнул рукой по направлению к Сен-Филиппе, отряд двинулся дальше…
По мере приближения к крепости Рене всё более ощущал исходящее из неё страх и смерть. Он был почти уверен, что впереди их не ожидает ничего хорошего. И вот отряд достиг Сен-Филиппе…
– Дон Рене, ворота крепости открыты… – заметил наблюдательный Гонсалес. – А что это за тошнотворный запах?! – наёмник невольно закашлялся.
Рене понял, что его самые худшие опасения полностью оправдались.
– Это запах гниения человеческой плоти…
– Что ж… – Гонсалес прокашлялся. – Нам, наёмникам, не привыкать, к подобным картинам.
– Заходим! – отдал краткий приказ Рене.
Наёмники, держа арбалеты наизготове, готовые сразить любое подозрительное живое существо, вошли в Сен-Филиппе. Перед их взором предстала жуткая картина: на площади лежали изуродованные и уже наполовину объеденные животными трупы людей, причём они были не просто изуродованы, а буквально растерзаны на части; доспехи и кирасы солдат и офицеров, разворочены на груди со страшной силой. При виде людей, прочь метнулась стайка мелких животных, видимо поселившая прямо в крепости, недалеко от пищи…
Рене, не привыкшего к подобного рода видам, в отличие от наёмников, начало мутить, к горлу подступила тошнота. Он едва сдержался, дабы его не вырвало и, отстегнув походную флягу от пояса, отпил немного вина. Оно возымело должное действие. Наёмники, перекрестившись, последовали его примеру.
– Сатанинское отродье, эти дикари! – воскликнул один из наёмников. – Мало им людей убить, так ещё и изуродовать надо… – помянем невинно убиенных, всё же наши братья – солдаты…
– Дева Мария! – с жаром произнёс Гонсалес, наконец, пришедший в себя от столь страшного зрелища и невольно перекрестился. – Так у них же все внутренности разворочены!
Рене, охваченный ужасом, впрочем, как и остальные наёмники, прохаживался среди этой кровавой жатвы.
– Неужели, эту безумную жестокость совершили местные дикари? – сокрушались наёмники.
– Возможно… – уклончиво ответил Рене. По мере осмотра трупов он всё более приходил к убеждению, что в крепости поработал некто иной.
– Я слышал про индейцев… Они, конечно, варвары… Но чтобы до такой степени… – заметил Гонсалес.
– Значит, их что-то побудило к подобным действиям… или кто-то… – сказал Рене, продолжая рассматривать растерзанные тела. – Судя по всему, эта трагедия произошла недавно.
– Похоже на то… – согласился Гонсалес. – Думаю, нет смысла искать живых.
– Здесь все обитатели крепости или – почти все. Они в страхе покидали свои жилища, и находили смерть… Но это не объясняет исчезновение каравеллы наместника. Вряд ли дикари могут управляться с ней.
– Может быть, дон Барбалес бежал? – предположил Гонсалес.
– Прихватив с собой золото испанской короны… – продолжил его мысль Рене. – Возможно… Но вряд ли он из корыстных соображений устроил сие побоище.
– Вы уверены, дон Рене?
– Абсолютно. И ещё я уверен в том, – идальго указал клинком меча на растерзанное горло одной из жертв, – что сие свершили явно не дикари. Это более похоже на волков…
Лишь они впиваются в горло своим жертвам.
– Я не знаю, обитают ли в здешних лесах волки, или подобные твари… Сегодня я впервые ступил на эту землю. – Заметил Гонсалес. – Но вы правы в одном – такие рваные раны нельзя нанести оружием. Да и потом отметины на кирасах явно не принадлежат ни фальшиону, ни боевому топору. Уж можете мне поверить, я занимаюсь ремеслом наёмника более двадцати лет.
– Площадь надо очистить, а трупы сжечь. – Приказал Рене. – Иначе местное зверьё довершит своё дело…
* * *
Всё это время дон Рамирес в подзорную трубу наблюдал за отрядом Рене. Он видел, как наёмники, ведомые идальго, достигли Сен-Филиппе. Но, увы, труба была не достаточно мощной, дабы разглядеть дальнейшие подробности.
После того, как дон Рамирес, потерял отряд из вида, его охватило волнение, если не сказать, – страх. Безусловно, командор, в прошлом эмиссар испанских колоний в Новом Свете, был человеком далеко не робкого десятка, ему пришлось повидать многое. Но… он никогда не сталкивался с необъяснимыми таинственными вещами и до сих пор помнил, как почти год назад видел оживающего мертвеца…
Неожиданно командор заметил, даже без подзорной трубы, как над Сен-Филиппе взметнулся чёрный дым.
– Бог мой! Это ещё что такое? Они что подожгли крепость?! Что они там делают?
У командора появилось слишком много вопросов, но никто из команды, находящейся на "Святой Изабелле" не мог дать ему исчерпывающие ответы – можно было только предполагать… Оставалось только ждать возвращения отряда Рене.
Ещё несколько часов командор сосредоточенно вглядывался в очертания Сен-Филиппе: чёрный дым, исходящий из крепости, то ослабевал, то взмывал к небесам с новой неистовой силой.
"Это конец… Рене и весь отряд погибли… Неужели в крепости поселилось это исчадие Ада? Что же делать? Ждать? Да, да…остаётся только ждать… А что же потом? Карта при мне… Я найду этот Золотой город, чего бы мне это ни стоило!!! Наверняка тольтеки, жившие около Сен-Филиппе ушли в лес, придётся самим нести провиант и фураж для лошадей, да и проводника теперь не найти… В таком случае, лошадей лучше не брать…"
Командор опустил подзорную трубу, правый глаз задёргался от нервного напряжения. Предупредительный слуга принёс вина.
– Дон Рамирес, выпейте вина…
Командор машинально взял бокал, залпом осушил его и снова прильнул к трубе. Внезапно ему показалось, что несколько наёмников показались за пределами города.
– Слава Всевышнему! Они живы! – воскликнул он.
* * *
Всё это время профессор Фернандо метался по палубе бригантины, пребывая в крайне возбужденном состоянии. Он прекрасно видел, как Рене с десятью наёмниками погрузились в шлюпку и отчалили от "Святой Изабеллы" в сторону берега.
В тот момент, когда вдалеке над Сен-Филиппе взметнулся чёрный дым, профессор и вовсе лишился самообладания, проклиная свою беспечность и жадность:
– Лучше бы я сидел в Мадриде и торговал лионскими шелками: всё-таки прибыль! И на жизнь хватало! Нет, надо было мне ввязаться в эту авантюру! Уж если дона Рене схватили дикари и изжарили на костре! – при этой мысли он и вовсе покрылся холодной испариной. – То, что же говорить про меня? – простого учёного мужа, не обладающего столь выдающимися способностями. Надо поворачивать назад, покуда эта Венесуэла не стала моим последним пристанищем. Эй, богу, если вернусь в Испанию, куплю маленький домик, женюсь на какой-нибудь упитанной вдовушке…
Фернандо никого не слышал и не видел, продолжая безумолку причитать себе под нос. Команда бригантины держалась спокойно, в её планы не входило сходить на берег и тем более принимать участие в авантюре своего нанимателя, а лишь доставить на берег и ожидать его возвращения на якоре.
* * *
Дон Рамирес снова навёл подзорную трубу на берег, солнце клонилось к закату, но он чётко различил Рене в окружении наёмников.
– Надеюсь, я получу исчерпывающее объяснение по возвращении идальго на "Святую Изабеллу"…
Команда наёмников погрузилась в шлюпку, налегла на вёсла и вскоре полным составом поднималась на борт каравеллы. По их чёрным от гари лицам, командору сразу стало ясно: надо дать людям отдых и пожаловать хорошего вина.
– Дон Рене, я рад видеть вас на борту судна! – воскликнул командор. – Может быть, вы посвятите меня: откуда исходил чёрный дым?
– Непосредственно из крепости, дон Рамирес, прямо с её площади… – устало ответил идальго. – Позвольте мне умыться, немного отдохнуть и я посвящу вас во все подробности сего предприятия.
– Да, да, конечно! Отдыхайте! С нетерпением буду ожидать вас в каюте.
Рене кивнул: ему нестерпимо хотелось смыть с себя погребальный пепел бывших обитателей Сен-Филиппе.
Наконец, некоторое время спустя командор и идальго ди Калаорра сидели за столом, наслаждаясь вином. Отпив немного из бокала, Рене во всех ужасающих подробностях поведал дону Рамиресу о том, что обнаружил отряд наёмников в испанской крепости.
Дон Рамирес поставил бокал на стол и задумался.
– Вы же не знаете наместника в лицо… Откуда у вас такая уверенность, что его не было среди растерзанных людей?
– Интуиция, командор.
– Ах, да… Я припоминаю: вы говорили мне, что она вас никогда не подводила. Что ж… Значит, дон Барбалес бросил Сен-Филиппе на произвол судьбы, а сам на "Звезде Кастилии" бежал и, вероятнее всего, в Англию.
Рене удивлённо вскинул брови.
– Отчего же в Англию?
– Он мечтал купить лордство и стать пером. В Испании же бывший наместник страшился инквизиции.
– Пожалуй это резонно… Во Франции порой инквизиторы чрезмерны в усердии, но в Испании… – неосторожно заметил идальго.
Командор встрепенулся.
– Да, дон Рене… Всё хочу вас спросить… Ведь вы – не испанец, а скорее – француз?
Рене рассмеялся, он прекрасно понимал, что в Испании трепетно относятся к генеалогическим древам и этот разговор рано или поздно должен был состояться.
– Моё полное имя Рене Альварес де Шаперон де Бланшефор ди Калаорра.
– О! Кажется, земли Бланшефор находятся в предгорьях Пиренеев!
– Вы совершенно правы, командор, и я владею ими. В моих жилах течёт как французская, так и испанская кровь. Как вы когда-то изволили заметить: идальго Диего ди Калаорра – мой ближайший родственник. – Не смутившись, солгал идальго, и невольно подумал о Папской булле. Ведь в ней предусмотрительно не было указано имени владельца сего ценного документа, а лишь значилось, что податель сего обладает таким-то правом и каждый истинный католик и во Франции, и в Испании, и других королевствах обязан содействовать ему, дабы на то – воля Господа. На Рене накатили воспоминания: "Анри Денгон был прозорливым человеком, он словно предвидел, что я могу попасть в весьма щекотливые обстоятельства…"
– Да-а-а… – задумчиво протянул командор. – Но давайте вновь вернёмся к нашим "баранам"…
Рене усмехнулся, его иногда забавляли высказывания дона Рамиреса.
– Вы имеете в виду: следует определить дальнейший план действий?
Командор кивнул.
– Надеюсь, в вас не возникли сомнения по поводу того, что экспедиция провалена, так и не начавшись?
– Нет, ни я, ни наёмники, которые сошли со мной на берег, так не думают. Жажда золота слишком велика и они готовы идти до конца.
– Прекрасно. Тогда обсудим все тонкости дела. Увы, я так понимаю: вряд ли мы найдём проводников и носильщиков.
Глава 8
На следующее утро, едва забрезжил рассвет, команда дона Рамиреса из восьмидесяти человек, вооружённая дуриндарте, баллоками, арбалетами, а кое-кто и – мушкетами, погрузилась в шлюпки и вскоре ступила на землю Венесуэлы. Провизию и запасы воды пришлось ограничить, ибо носильщиков в мёртвом Сен-Филиппе естественно не нашлось: всю поклажу погрузили на лошадей, но и для них требовался фураж, поэтому дон Рамирес принял решение взять только пять вьючных лошадей и одну – для себя, остальную же поклажу разделить между наёмниками.
Профессор Фернандо также присоединился к отряду командора, его шлюпка наравне с остальными, отчалившими от каравеллы "Святая Изабелла", достигла берега.
Несколько матросов, доставивших профессора, помогли ему выгрузить на берег достаточно увесистые корзины.
Дон Рамирес заинтересовался этим обстоятельством:
– Профессор, дон Рене говорил мне, что вы изобрели некий порошок, который по его словам гораздо эффективнее пороха. Уж не это ли изобретение выгружают матросы вашей бригантины?
Фернандо почтительно поклонился.
– Дон Рамирес, я всячески желал стать полезным в этом походе… И имел смелость изготовить партию взрывающихся мешочков, наполненных моим титаниусом. Его применение весьма простое. Вот посмотрите.
Профессор извлёк из плетёной корзины один из мешочков, при помощи огнива поджёг трут и метнул его в сторону леса… Раздался оглушительный взрыв, деревья вокруг попадали, словно подрубленные топором лесоруба.
– Отличное оружие! – восторженно воскликнул командор. – Сейчас это то, что нам нужно! Ибо носильщиков нет, и некому нести полукулеврины. Я уверен, что дон Рене никогда не ошибается в людях.
Покуда наёмники делили между собой поклажу, ту что не уместилась на лошадях, командор и идальго изучали карту. Для Рене никогда не сталкивавшегося с подобным предприятием чтение карты было весьма затруднительным, но после некоторых комментариев командора, он постепенно начал постигать её смысл.
– Вот, смотрите, идальго, – командор водил указательным пальцем по карте, – это обозначен Сен-Филиппе. Прямо на северо-запад от крепости – гора. Тольтеки называют её "Огнедышащий Змей". Я так понимаю, это – что-то вроде вулкана. Периодически из жерла горы идёт дым и летят некие огненные куски земной породы… Во время прошлого пребывания в Сен-Филиппе я наблюдал сие зрелище. Издалека оно кажется красивым и даже впечатляет своей дикой силой, но я не пожелал бы оказаться рядом во время очередного пробуждения "Огнедышащего Змея". Поэтому приближение к нему грозит некоторой опасностью…
Рене оторвал взгляд от карты и посмотрел вдаль, где на горизонте виднелся "Огнедышащий Змей".
– Змей спит… Во всяком случае, мне так кажется.
Командор многозначительно хмыкнул и внимательно посмотрел на идальго.
– Вероятно – так оно и есть…
– Но… – неожиданно начал идальго. – Вчера, когда мы направлялись к крепости, меня преследовало чувство, будто за нами следят…
Командор встрепенулся.
– Почему вы не сказали мне об этом ещё вчера?
– Простите, дон Рамирес. Я так устал, что упустил сию незначительную деталь…
– А, если она будет стоить жизни?! – воскликнул командор.
– Не думаю, – уклончиво ответил Рене. – Но… Если бы на нас хотели напасть уничтожить, то непременно сделали бы это вчера. Как вы считаете?
Командор задумался.
– Тогда почему те, кто наблюдал за вами, не напали?
– Этого я не знаю. Но одно точно – в их планы не входило убивать нас. Они просто следили…
– Хорошо… Итак, идём по направлению к "Огнедышащему Змею", у его подножья – привал на ночь.
Рене снова оторвал взгляд от карты и посмотрел на далёкий вулкан: его постепенно наполняло некое чувство, и это было… чувство приближающейся опасности. В первый момент, он хотел отговорить командора и не разбивать лагерь у подножья огнедышащей горы, но, немного поразмыслив, решил, что останавливаться в лесу ещё опасней, ведь у них нет повозок, чтобы сцепить их в вагенбург, да и если бы были – по лесу они не пройдут.
Обговорив с идальго последние детали похода, командор отдал приказ отправляться в путь. Вскоре отряд вступил в пределы влажного тропического леса. Дон Рамирес, хоть и был не новичком в Новом Свете, ему приходилось несколько раз следовать через венесуэльские джунгли, и каждый раз он испытывал неприятное чувство, ожидая, что из-за любого дерева появится индеец и метнёт в него копье или выстрелил из лука. И теперь чувство тревоги не покидало его, одно лишь внушало надежду и некоторую уверенность – присутствие идальго ди Калаорра. Командор безмерно доверял ему и полностью полагался на его ощущения.
Рене шёл впереди колонны с небольшим передовым отрядом Гонсалеса. После Сен-Филиппе идальго доверял бесстрашному наёмнику, беря во внимание не только его отвагу, но и рассудительность, порой не свойственную человеку его ремесла, жаждущего лишь мгновенной наживы.
Гонсалес также проникся уважением к дону Рене и почёл за честь следовать рядом с ним в первых рядах. Прикрывал колонну также небольшой отряд из десяти наёмников, идущий налегке. Они прислушивались к каждому подозрительному звуку.
Пройдя немного по лесу, Рене остановился. Гонсалес сделал предупредительный жест рукой – передовой отряд замер и ожидании и напряжении.
– Посмотри, Гонсалес, – сказал Рене, указывая на дерево, стоящее у едва различимой тропинки, теряющейся в глубине леса.
– Зарубка…
– Точно. Именно здесь прошёл тот отряд, что не вернулся из Золотого города более года назад.