* * *
Дон Рамирес задыхался, из раны на груди сочилась кровь. Гонсалесу, также приходилось не сладко – рваная рана на ноге причиняла нестерпимую боль, он истекал кровью. Остальные четверо наёмников, также были изранены.
Рене остановился, осмотрелся и прислушался.
– Привал! Надо перевести дух… Вероятно мы оторвались от погони, если она вообще была…
Он участливо посмотрел на израненных командора, Гонсалеса и уцелевших наёмников. Их мучила нестерпимая боль и жажда. Рене – единственный, кто вышел из этой переделке практически без единой царапины.
Командор с трудом опустился на землю.
– Вы – счастливчик, идальго. По сравнению со всеми нами вы – в наилучшем положении.
– Да, это так… Я чувствую себя неловко.
Гонсалес, пытавшийся перевязать ногу разрезанным на части рукавом камзола, иронически заметил:
– Дон Рене, вы меня право удивляете! Вы испытываете чувство вины за то, что эти ублюдки не перегрызли вам горло?
Рене промолчал. Он по примеру Гонсалеса оторвал рукава своего камзола, располосовал их кинжалом на части по длине, дабы перевязать командора. Неожиданно его осенило:
– Матерь Божья! А где же профессор?!
Все переглянулись.
– Упокой Господь его душу… – сказал один из наёмников и перекрестился. – Хоть и учёный муж, но храбрый был человек. Если не его дьявольский порошок, не известно, где бы мы сейчас были…
– Там, в лагере, нас обгладывали бы эти людоеды. – Цинично заметил Гонсалес.
– Да… Только они – не людоеды, а куда хуже… – сказал Рене, снимая с командора кирасу, дабы перевязать ему рану на груди.
– Отменный иберийский металл сделал своё дело: обезумевший дикарь едва не разрубил меня пополам… О-о-о… Идальго, умоляю вас… – наконец дон Рамирес не выдержал и застонал от боли. – Жаль Фернандо, он бы ещё нам пригодился. – Неожиданно командор встрепенулся: – Дон Рене, карта! Карта! Она лежала в кошельке, здесь… – Он схватился за пояс правой рукой – кошелька с картой на прежнем месте не было. – Всё кончено, я потерял её в пылу схватки.
– Командор! О чём вы думаете! – возмутился Гонсалес. – Мы едва избежали смерти! Мы все изранены!
Рене согласился с Гонсалесом.
– Надо пробираться к Сен-Филиппе. Увы, но нас слишком мало, дабы достичь Золотого города. По крайней мере, надо зализать раны…
– А что потом?! – негодующе воскликнул командор. – Карта потеряна.
– Ничего. Я отлично её запомнил… – уверенно сказал идальго, продолжая стягивать рану на груди командора тканью от своего камзола. – Вы хотите разбогатеть или нет?
Гонсалес рассмеялся, превозмогая боль в ноге.
– Из вас, дон Рене, получился бы отличный наёмник! Вы не боитесь идти до конца.
Невольно Рене снова вспомнил Мадлен и девочек, по спине пробежали мурашки при мысли о том, что с ней могут сделать те пришельцы из Серого мира: да он пойдёт до конца!
* * *
Дон Рамирес сильно ослаб, хотя раны были и неглубокими, но причиняли ему нестерпимую боль при каждом движении. Рене подхватил командора, наёмники – Гонсалеса с двух сторон, ибо он мог лишь идти на одной ноге. И таким образом, они двинулись в путь.
Солнце озаряло вершины деревьев, из чего уцелевшие искатели приключений могли сделать вывод: настал полдень. От земли всё сильнее поднимались испарения, их мучила жажда, но, увы, воды не было. Наконец, Гонсалес начал терять сознание, видимо рана начала воспаляться, да ещё постоянно одолевали кровососущие насекомые, слетевшиеся со всей округи на сытную пирушку.
– Рене… – простонал командор. – Умоляю, давайте отдохнём…
Идальго помог командору присесть на землю. Тот же облокотился на дерево и впал в забытьи. Состояние Гонсалеса было не намного лучше: у него занялся жар, крупные капли пота струились по лицу.
– Чёрт бы побрал этот Золотой город… – бормотал он. – Чёрт бы его побрал…
Остальные наёмники пребывали в мрачном настроении: мало того, что они оказались без воды и пищи, так они ещё не были уверены, что выйдут из этого проклятого леса… и вообще когда-нибудь доберутся до берегов родной Испании.
Рене также одолевали невесёлые мысли: "Кажется, мы заблудились… Я не смогу найти обратной дороги в этих дебрях – я сбит столку… Неужели мы так и погибнем здесь, на чужой земле?" Он окинул взглядом своих компаньонов: да, зрелище было весьма удручающее…
Командор очнулся.
– Рене… – едва слышно пошептал он. – Мы сбились с пути?
Идальго молчал. Наёмники зло посмотрели на него.
– Где твои способности, достопочтенный дон? – прорычал один из них и схватился за меч.
– Хочешь битвы?! – вспылил Рене. – Что ж, ты её получишь! – он выхватил меч и направил его на наёмника. Но тот не смутился и принял вызов.
– Перестаньте! – из последних сил приказал командор и закашлялся. – Неужели вы хотите сдохнуть здесь, так и не добравшись до золота?!
– Какого золота, командор?! Мы попали в западню! – взревели наёмники. – Это проклятая земля!
– Если вы перебьёте друг друга, то вряд ли вообще доберётесь до Сен-Филиппе… – резонно возразил дон Рамирес.
Неожиданно наверху деревьев что-то зашевелилось, наёмники тотчас притихли и опустили мечи.
– Это ещё что? – испуганно прошептал один из них.
– Видимо, зверь… – предположил Рене и пожалел, что в пылу сражения потерял свой арбалет, который не раз сослужил ему верную службу. Он машинально нащупал метательные ножи на поясе. – Его привлёк запах крови.
Наёмники быстро посовещались и… бросились бежать, оставив Рене, командора и бредившего Гонсалеса на произвол судьбы.
– Ублюдки! – бросил Рене им вслед. – Что б вас сожрали местные волки! – если здесь таковые водятся…
Идальго напрягся, ожидая, что животное набросится на него сверху. Но время шло, а оно почему-то медлило…
Наконец животное перепрыгнуло на другое дерево. Рене успел разглядеть его: оно было похоже на крупную кошку. Кошка легла на раскидистую ветку и, помахивая хвостом, с любопытством разглядывала Рене и его раненых спутников, словно размышляя: нападать ли не стоит?..
Кошка зевнула, обнажив клыки, не собираясь покидать своего удобного ложа. Рене сосредоточился и… не почувствовал опасности: вероятно животное проявляло простое любопытство.
– Что там, идальго? – слабо поинтересовался командор.
– Это кошка, только огромная. Похоже она уже отобедала, решила отдохнуть, а заодно и посмотреть на троих болванов.
Командор попытался рассмеяться, но тотчас закашлялся, грудь пронзила боль…
– Идёмте, командор. Надо двигаться вперёд.
– Вперёд? – удивился дон Рамирес. – Вы уверены, что мы на верном пути?
– Нет, – честно признался Рене. – Но сидеть и ждать смерти ещё хуже.
Последние слова возымели на командора магическое действие, он попытался подняться, и ему это удалось.
– Что с Гонсалесом? – спросил он.
– У него жар…
– Гонсалес обречён. Мы не можем бросить его… – внезапно командор проявил благородство.
– Да… Но я не справлюсь с вами обоими. – Возразил Рене.
– Я пойду сам…
Рене промолчал, потому, как был уверен – надолго командора не хватит, максимум на десяток шагов. Он подошёл к Гонсалесу, подхватил его и поднял с земли. Внезапно наёмник пришёл в себя.
– Идите… идите в крепость… За мной потом пришлёте людей… Иначе погибнем все вместе…
Рене разумом понимал, что Гонсалес прав – его придётся оставить в лесу. Но он также понимал, что наёмник обречён в любом случае.
– Хорошо. Я оставлю тебе свои метательные ножи.
Рене усадил Гонсалеса под дерево, тот опёрся спиной о его ствол и вымолвил из последних сил:
– Не надо, вам они нужнее. Если доберётесь до Испании, закажите поминальную молитву по моей грешной душе… Прощайте… Видно не судьба мне стать бароном…
* * *
Рене терял силы, жажда доводила его до отчаяния, затем началось постепенное помутнение рассудка. Идальго отчётливо увидел реку, он плескался в ней, наслаждался холодной проточной водой, пил этот дивный божественный напиток… Он вышел на берег, совершенно обнажённый; под самодельным пологом, на мягком ковре, его ждала Мадлен. Её роскошное тело манило… Затем видение исчезло…
Рене облизнул сухие губы, ощутил тяжесть командора, который пребывал без сознания – оставалось лишь одно… Он свободной рукой нащупал на шее ожерелье из розового золота, подаренное Ванессой, и вспомнил её слова: чтобы попасть в Серый мир надо разломить ожерелье пополам, тогда откроется проход…
Перед идальго стоял непростой выбор: умереть в лесу, на чужбине, или добровольно отправиться в царство вампиров? – а, если проход откроется на землях клана Рабильон? – что тогда сделает с ним Энерей и его люди? – ведь он не выполнил условия договора…
Рене одернул руку от ожерелья.
– Я буду бороться, пока есть силы…
Но силы, увы, были на исходе. Голова закружилась, Рене почувствовал, что он падает… В это момент из зарослей появился индеец. Он сделал жест рукой, словно приглашая Рене следовать за ним… Идальго пытался понять происходящее, но тщетно… Его поглотила темнота.
Глава 10
Постепенно темнота приобретала очертания. И это были очертания темноволосой смуглой, если не сказать: краснокожей девушки. Её лицо, отличительное некой дикой экзотической красотой, выражало чрезвычайную сосредоточенность. Девушка аккуратно налила из кувшина воды в широкую глиняную чашу и поднесла её к губам Рене.
"Это Рай или Ад? Впрочем, всё равно – лишь бы утолить жажду…" – подумал он и с жадностью припал к чаше с водой. Испив божественный напиток почти до последней капли, идальго испытал безумное наслаждение, сравнимое разве что с жаркими объятиями Мадлен.
– Ещё… – едва слышно вымолвил он и удивился звуку собственного голоса.
Девушка снова наполнила чашу водой и поднесла её к губам идальго. После второй чаши затуманенное сознание Рене прояснилось: он увидел дона Рамиреса, лежащего несколько поодаль, – над ним хлопотали две женщины, постоянно переговариваясь на странном неизвестном ему языке.
– Я жив? – спросил он удивлённо черноволосую красавицу. Она ничего не ответила, лишь слегка улыбнулась. – Где я?
Девушка, сидевшая рядом с идальго, встала… Он невольно осмотрелся: "Вероятно, я – в хижине… Неужели – у местных дикарей?" Пока идальго предавался размышлениям, девушка подошла к большой корзине, стоящей в углу и что-то достала оттуда. Затем она вернулась к идальго и протянула ему чистую одежду из домотканого полотна, украшенную замысловатым орнаментом.
Рене невольно приподнялся, опершись на правую руку, затем сел, приняв свежую одежду, предложенную хозяйкой.
– Благодарю вас, сударыня. – Вежливо сказал он. – Где я могу переодеться?
Красавица недоумевающе смотрела на испанца и, наконец, догадавшись, о чём просит гость, указала ему рукой на занавес, отделяющую примерно треть хижины. Тот неприменул уединиться и сменить потную и грязную одежду на предложенный наряд. Разоблачившись, Рене почувствовал облегчение во всем теле, с удовольствием натянув холщёвые штаны и рубашку свободного покроя. Неожиданно Рене спохватился: "Оружие! Пояс! Где они? Хотя, даже если бы мне их оставили – вряд ли они спасут в данных обстоятельствах …"
Идальго отодвинул холщёвый занавес, дабы показаться гостеприимной хозяйке в новом обличии. С удивлением он увидел двух мускулистых индейцев, стоящих рядом с ней, и с нескрываемым интересом рассматривавших его персону. Рене не знал, что делать…
Но индейцы предупредительно опередили гостя: каждый ударил себя в грудь правой рукой и произнес нечто на своём гортанном языке, вероятнее всего – приветствие. Рене подумал, что невежливо будет отмолчаться и ни коим образом не прореагировать на внимание хозяев положения. Он поклонился и сказал, как можно мягче:
– Благодарю вас за воду и одежду, а так же за заботу о моём друге. – Рене посмотрел в сторону дона Рамиреса, над которым по-прежнему радели женщины.
Индейцы кивнули в знак того, что поняли смысл сказанного. Затем один из них жестом указал Рене следовать за ними. Он подчинился.
Рене с сопровождении индейцев проследовал через небольшую площадь, на которой отчётливо разглядел три высоких деревянных столба, выкрашенных причудливым образом, очевидно носивших ритуальный характер. Мимо него пронеслась стайка детишек, они держали небольшие луки и о чём-то громко переговаривались. Наконец, миновав ещё несколько хижин, подобных тем, где ему оказали гостеприимство, но несколько меньших по размерам, откуда на пришельца взирали любопытные женщины и дети, индейцы достигли цели – высокого просторного строения, крытого соломой, которой с трудом можно было назвать хижиной.
Один из индейцев сделал жест рукой, который Рене истолковал, как: "ожидайте". Индеец вошёл в дом и исчез в его полумраке. Рене поёжился, у нег возникло чувство, что в чреве этого строения есть нечто то, что может касаться именно его…
Прошло некоторое время, прежде чем индеец появился вновь. Он махнул Рене рукой в направлении полумрака, царящего в доме, и слегка подтолкнул гостя. Идальго сглотнул, ему стало не по себе: что ожидает его в этом ужасном незнакомом месте? Может там, в доме, сидят людоеды, которым поклоняются местные дикари? А его выбрали, как праздничную жертву?
Рене попытался взять себя в руки и переступил черту страха и сомнения – вошёл в дом. Его обдало прохладой и сильным незнакомым запахом трав. Он шёл вперёд чисто интуитивно, наконец, полумрак исчез: перед взором предстало просторное почти полупустое помещение, освещаемое через отверстие в крыше. Посередине, на полу, устеленном множеством шкур, сидел человек в замысловатом головном уборе из ярких птичьих перьев и аппетитно предавался трапезе, вокруг него – четыре девушки, чуть поодаль – человек, по виду напоминающий священника.
Рене ощутил острое чувство голода… Неожиданно он услышал до боли знакомый голос:
– Прошу вас идальго, проходите. Вы у меня – в гостях, чувствуйте себя свободно и откушайте со мной.
Рене вздрогнул и замер от неожиданности… Человек, сидевший на полу, с аппетитом доел кусок мяса, вытер руки о холщёвую тряпицу, и попытался встать… Но его чрезвычайно грузное тело не хотело ему подчиняться – на помощь тут же пришли девушки, они подняли хозяина, с обожанием взирая на него. Тот сделал жест рукой, который вероятно означал, что прислужницы свободны, они тотчас заняли свои прежние места.
– Дон Рене, я, что так изменился за столь короткое время? – полюбопытствовал хозяин.
Рене не верил своим глазам…
– Фернандо?! Вы ли это? – наконец вымолвил он в полной растерянности.
– Ну, слава Всевышнему! Вы обрели дар речи. Конечно, это – я! А кто ж ещё?! – воскликнул довольный собой профессор.
– Но… Я не понимаю…
– Да, я сам не очень-то понимаю, дорогой друг, как всё так получилось. Видите ли, виноват Его Величество случай…
Рене протянул руку и дотронулся до профессора. Тот рассмеялся.
– Слово чести, я – не призрак. Вот можете меня спокойно потрогать сколько вам угодно.
Фернандо вплотную приблизился к Рене. Тот не удержался и обнял его…
– Господи, Фернандо, дорогой друг… – расчувствовался Рене. – Я думал вы погибли.
– По правде говоря, я тоже так думал… Впрочем, вы вероятно голодны, откушайте со мной… Прошу вас, присаживайтесь и не обращайте внимания на мой внешний вид.
Рене послушно опустился на шкуры. Девушки, подхватили профессора и помогли удобно разместиться на своём почётном месте.
– Вот так, прекрасно… – пыхтел учёный муж. – За столом бы трапеза выглядела более привычно… Но что поделать – уж лучше так.
Перед Рене появилась глиняная чаша с жареным мясом, множеством овощей и совершенно незнакомых фруктов. Он подозрительно посмотрел на содержимое блюда, с трудом превозмогая голод.
– Ешьте, дорогой друг, не бойтесь. Мясо дикобраза вкусное и сытное, поверьте на слово. А все эти экзотические овощи и фрукты вполне сносны.
Рене ещё раз посмотрел на мясо.
– Дикобраза, говорите… Ну, что ж… Правда, я понятия не имею, как он выглядел при жизни.
– Да не важно, дон Рене. Кажется, он был похож на огромного ежа.
– Хм… Ежей я ещё не ел. – Сказал Рене и принялся с жадностью поедать мясо дикобраза. Оно показалось ему необычайно вкусным.
Профессор выждал, пока идальго несколько насытился и начал свой рассказ.
– Когда дон Рамирес принял решения спасаться бегством с места сражения, да простит Господь мои слова, ибо остаться – значит, обречь себя и оставшихся в живых на верную гибель, я, не помня себя от страха, поджигал титаниус и бросал его в ряды неприятеля. – Профессор перекрестился. – Страшно вспомнить… Так вот, когда оставшиеся в живых наёмники и вы под предводительством командора побежали в лес, я почувствовал, что – это конец, ибо страх сковал мои члены и бежать я попросту не могу. На меня надвигались эти чудовища, я бросил в них два титаниуса, сие возымело действие. Затем я машинально сунул ещё два мешочка за пазуху, не забыв к своему вящему удивлению и про огниво… И что вы думаете я сделал? Никогда не догадаетесь? – профессор рассмеялся.
– Мне трудно что-либо предположить, – признался идальго. – Я теряюсь в догадках.
– Вот я говорю: ни за что не поверите – я залез на дерево! Представляете!
– С трудом… – признался Рене, доедая внушительный кусок жареного дикобраза. На мгновенье он представил, как грузный профессор, словно кошка, карабкается вверх по дереву: да, картина была живописная!