Стараясь не шуметь, я быстро переоделась. Хотела погасить свечу и лечь спать, когда с соседней кровати донеслись сдавленные всхлипы. На мой вопрос, все ли с ней в порядке, Танаис (а это была именно она) с головой накрылась одеялом и посоветовала мне не трепать языком, а ложиться спать. Что я и сделала. Дни потянулись дружной вереницей. Один сменял другой, постепенно первокурсники привыкли к распорядку дня, урокам, успели перезнакомиться и сбиться в дружные стайки. Одна я не находила друзей, и причиной тому была моя чрезмерная застенчивость. Соседка по комнате стоически хранила молчание, только однажды обмолвилась, что поступила на факультет Художественных искусств, чем вызвала у меня снисходительную улыбку.
Дело в том, что этот факультет считался обособленным от других, потому как на нем обучались… не высшие. Преподаватели Художественных искусств готовили будущих живописцев, танцоров, музыкантов, но не магов. Несколько столетий назад, еще до святой войны, которая навсегда установила веру во Всевышнего и низвергла кровожадного Мороса, королю Эрнергальду IX, рьяному поклоннику искусства, закралась в голову идея - открыть в древнейшей школе магии новый факультет, где бы могли обучаться простые смертные, не наделенные высшими силами. И ни уговоры королевских советников не вмешиваться в политику школы, ни протесты преподавателей Айлин-илиона не смогли повлиять на решение венценосного. Правитель, не наделенный магическими силами, в тайне недолюбливал высших и при любом удобном случае старался поставить их на место. Поэтому над теми, кто обучался на факультете Художественный искусств неприкрыто насмехались остальные ученики, чувствуя свое превосходство, причисляя себя к лиге избранных. Но Танаис не собиралась терпеть насмешки и мстила за каждую злую шутку, брошенную в ее адрес. Никакие наказания со стороны преподавателей не могли потушить пожар, пылавший в душе восьмилетней девочки. Однажды выйдя на тропу войны, Тана была готова до конца сражаться за свою честь. Наша дружба с ней зародилась как-то внезапно, спустя несколько месяцев после начала занятий. К тому времени Танаис успела снискать славу взбалмошной девчонки, способной дать сдачи любому, я же по-прежнему оставалась изгоем, которого, по мнению большинства, ничего кроме учебы не интересовало. Однажды мне довелось стать объектом глупой шутки одного из первокурсников, обучавшегося на факультете Стихийной магии и телекинеза. Несносный мальчишка, которому я имела неосторожность повстречаться на пути, забавы ради решил запустить в меня огненной сферой; хотел проверить, хорошо ли он усвоил пройденный урок. Боль в руке, куда угодил сгусток пламени, была так сильна, что я, не сумев сдержаться, на радость зевакам расплакалась. На доносившийся из коридора шум прибежали другие ученики. Послышался шепот, стремительно переходящий в смех. Почему-то дети сочли эту ситуацию забавной и радостно потешались надо мной.
Вот когда мне нестерпимо захотелось обладать силой иллюзиониста. Превратиться в пылинку, раствориться в воздухе, только бы не слышать их язвительного смеха, не видеть перекошенных злорадством лиц. И тут мне на помощь неожиданно пришла Танаис. Увидев свою незадачливую соседку, окруженную смеющимися учениками, девочка решила выяснить, в чем дело. Когда же узнала, что явилось причиной всеобщего веселья, Тана пошла по проторенной дорожке - закатила скандал. Прошипев что-то на родном вилланском языке, она накинулась на обомлевшего ученика. В тот момент Гело (так звали моего обидчика) искренне пожалел, что встретил на своем пути разъяренную фурию. Вот так и завязалась наша дружба, за которую я до сих пор благодарю Всевышнего…
- О-о, выглядишь потрясающе! - прямо над ухом раздался насмешливый голос того самого Гело, рассеявший мои детские воспоминания. Опустившись на скамью позади нас, парень продолжил "восторгаться" моим внешним видом. - Видно, наша Ноэ провела не один час перед зеркалом, наводя такую красоту.
- Перестань! - развернувшись к хихикающему ученику, шикнула Танаис. - Ноэ как всегда потеряла счет времени, вот и не успела собраться.
- Зато ты точно убила несколько часов на создание сего шедевра, - съязвил находчивый Гело, имея в виду прическу Танаис. Заинтересованный взгляд ученика заскользил по прекрасному лицу девушки, обрамленному темно-каштановыми волосами, которые были заплетены в мелкие косички с вплетенными золотыми нитями, оттеняющими смуглую кожу, а затем уложены по бокам в виде валиков и покрыты тончайшей золотой сеткой. Я невольно коснулась своих печально повисших вдоль плеч пепельно-русых волос и вновь отругала себя за неумение рассчитывать время. Вместо того чтобы готовиться к празднику, наряжаться и прихорашиваться, я целый день проторчала на чердаке. И теперь, одетая в простенькое светло-голубое платье под цвет глаз, на фоне остальных выпускниц выглядела, мягко говоря, блекло. Мой наряд прямо-таки контрастировал с нарядом Танаис. В легком платье кремового цвета, вырез которого отлично подчеркивал ее высокую пышную грудь, Тана смотрелась бесподобно. Вот только тяжелая мантия скрывала прелестную фигурку девушки. Танаис обладала какой-то загадочной, волнующей красотой. Большие, чуть раскосые карие глаза, золотистая кожа, длинные, изогнутые ресницы - в ее чертах было все настолько гармонично и слажено, что, казалось, природа проявила к ней несказанную щедрость. Я была искренна в своем восхищении подругой и лишь может чуть-чуть, ну, самую малость, завидовала ей. Вот бы и мне хоть немного такого очарования… Пока раздумывала над превратностями судьбы, к нашей дружной компании прибавился Даян - закадычный друг Гело и такой же заядлый насмешник.
- Гело, ты чего это разрядился как павлин? - Даян скорчил смешную гримасу. Я не смогла сдержать улыбки. И, правда, наш друг выглядел впечатляюще. Светлые волосы Гело были зачесаны назад и собраны в хвост, идеальное лицо озаряла счастливая улыбка. Нарядный синий камзол, виднеющийся из-под мантии, был расшит серебром и украшен драгоценными камнями.
Даян, хоть и подтрунивал сейчас над другом, сегодня мог соперничать в красоте с любым придворным франтом. Парень блистал в атласном камзоле темно-зеленого цвета. Каштановые волосы друга были мастерски уложены и покрыты тонким слоем пудры, а синие глаза светились предвкушением веселой ночи. Я вдохнула исходящий от друзей аромат духов и, не сдержавшись, чихнула. И Даян, и Гело, похоже, вылили на себя не один флакончик пахучей жидкости, отчего вокруг приятелей стояло тяжелое душистое облако.
- Простыла? - заботливо спросил Даян, поправляя мантию на моих плечах.
Хотела ответить, что причиной моего "недомогания" является парфюм, коим щедро облили себя друзья, но не успела. Заиграла торжественная музыка, и в церемониальный зал вошла процессия, состоящая из младших учителей и преподавателей Айлин-илиона, возглавлял которую бессменный директор нашей школы - профессор Донатан Кротч. Мне почему-то вспомнился мой первый "визит" в кабинет директора. В тот злополучный день, когда Танаис вступилась за меня, словесная перепалка очень скоро переросла в настоящую баталию. И если бы не вовремя подоспевшие учителя, Гело пришлось бы совсем туго. Директор не стал выслушивать ни защиту, ни обвинение, а назначил всем одно наказание: отправил убирать старую школьную библиотеку, которой последние годы никто не пользовался. Ох, и надышались мы тогда пылью… После того инцидента я сблизилась с Танаис, а от бесшабашного Гело предпочитала держаться подальше. Правда, и он не обращал на меня внимания, а когда встречал в коридорах, делал вид, что со мной не знаком. Что касается отношений между Гело и Танаис, война у них продолжалась еще долго. Благодаря этому я и познакомилась с Даяном, близким другом Гело. Незаметно мы с ним подружились. Даяну я могла поведать что угодно, не боясь встретить в его глазах насмешку или непонимание…
- Вот и настал момент, которого мы с таким нетерпением ждали, - звучал торжественный голос директора Кротча. Ученики радостно зашумели. - Начнем с ваших выпускников, профессор Торкан, - обратился он к заведующему факультетом Стихийной магии и телекинеза. Мужчина поднялся и, откашлявшись, стал зачитывать имена учеников.
- Гело де Варрэй.
- Ну, я пошел, - донесся до меня самодовольный голос Гело. Со всех концов зала послышался восторженный шепот. Выпускницы провожали первого красавца школы влюбленными взглядами и томными вздохами. Кротч попросил Гело скинуть мантию, что ученик не замедлил тут же сделать. Короткий миг, и вот на его плечах уже красуется иная мантия с вышитой на ней эмблемой - коршун, летящий навстречу своей добыче. Зал взорвался восторженными аплодисментами. Сияющий Гело спустился с кафедры и поспешил к нам, по пути принимая поздравления от сокурсников. С лица друга исчез привычный налет превосходства, теперь оно светилось неподдельной радостью. Еще бы! Получить белую мантию! Стать лучшим из лучших! Тут было чем гордиться.
- Мне вот интересно, - недовольно проворчала Танаис, не желавшая присоединяться к поздравлениям всеобщему любимцу, - это чем же он заслужил белую? Своей смазливой мордашкой? Явно не хорошей учебой и прилежным поведением!
- Ты же знаешь, Гело - достаточно сильный высший. Из него получится неплохой стихийник и телекинетик. Ученики факультета Стихийной магии и телекинеза разделялись на магов-стихийников и магов-телекинетиков. Самые одаренные, такие как Гело, обладали и теми, и другими способностями.
- Придворный франт - вот кто из него получится! - моментально отбила подруга. Обернувшись, Тана увидела, как Гело нежно обнимают холеные ручки сидящей рядом девушки. - Шут гороховый!
- Не ревнуй, - принялась успокаивать я подругу. - Твои результаты нисколько не хуже. Последним, кого пригласил профессор Торкан, был Даян. Юноше вручили красную мантию, которой награждали выпускников, сумевших достичь определенных высот в познании магических наук, но все же уступающих тем, кто удостаивался белой. Даян, владеющий магией стихий, никогда не переживал по поводу своих успехов и поэтому сейчас ему было все равно, какого цвета мантия будет украшать его плечи. Те же, кому за годы учебы не удалось раскрыть весь свой магический потенциал, получили синие мантии. К счастью для школы таких выпускников было немного. Затем настал черед учеников факультета Иллюзорного мастерства, которых награждали мантиями с изображением хамелеона - извечным символом магов-иллюзионистов. Первой, а значит лучшей, из выпускников факультета Художественных искусств объявили Танаис. Как и предыдущим ученикам, Кротч вручил Тане диплом и попросил скинуть мантию. Девушка выглядела спокойной, но я знала, как она сейчас переживает. Танаис была единственным ребенком в семье, и родители ожидали от нее наивысших результатов, поэтому на протяжении десяти лет Тана делала все возможное, чтобы не разочаровать их.
- Белая мантия! И снова послышались рукоплескания. Девушка облегченно вздохнула, поблагодарила преподавателей и хотела уже спускаться вниз, когда Кротч попросил ее задержаться.
- Будет непростительной ошибкой с нашей стороны не наградить вас второй мантией. - Директор выдержал торжественную паузу. Танаис обернулась к притихшему залу и вопросительно посмотрела на меня. Я пожала плечами, давая понять, что тоже не в курсе. О какой мантии идет речь? Все ученики, когда-либо окончившие Айлин-илион, удостаивались одного диплома и одной мантии - белой, красной или синей. Все зависело от того, какие результаты они сумели показать за годы обучения. Но второй мантии не получал никто и никогда. По крайней мере, я ни о чем таком не слышала. По лицам остальных учеников, пребывающих в крайней степени изумления и недоверия, стало ясно, что им так же, как и мне, ничего не известно. За что же Тана заслужила вторую мантию? Со своего места поднялся глава факультета Предсказания и ворожбы, профессор Лэнгтон. Приблизившись к недоумевающей девушке, он мягко произнес:
- Мистер Кротч прав, было бы несправедливо отпускать вас, дорогая Танаис, без мантии прорицательницы. - С этими словами профессор, словно фокусник, подбросил в воздух легкий шелк, потом поймал его и накинул на плечи шокированной девушки белую мантию с символом факультета - черной пантерой, глаза которой, вышитые золотыми нитками, казалось, светились под бликами множества свечей. В зале повисла тишина, и только тихая мелодия скрипки да шум листвы продолжали в унисон сплетать музыкальный узор. А ведь они правы. Танаис по праву заслужила вторую мантию. Девушка, десять лет назад признанная бессильной, сегодня стала одной из самых одаренных высших…
…Талант писать картины у Танаис открылся еще в первый год обучения, а вот о ее втором, скрытом даре, нам стало известно лишь спустя несколько лет.
К десяти годам девочка уже слыла лучшей ученицей факультета. Она могла часами стоять у мольберта, не чувствуя усталости и голода. Если ее посещало вдохновение, никакая сила в мире не способна была оторвать Тану от работы. Учителя нарадоваться не могли на способную ученицу, а ученики других факультетов, глядя на ее выставленные в залах школы картины, начали испытывать к девочке неподдельное уважение. Прошло пять лет. Однажды, готовясь к экзамену, который должна была принимать у нас миссис Риган, я сидела в библиотеке, отгороженная от всех кипами книг.
Время близилось к ужину, многие ученики уже покинули библиотеку, одной мне никак не удавалось запомнить формулу смертельного яда никорна, на основе которой нужно было приготовить противоядие. И тут тишину книжного царства нарушил громкий стук каблуков. Я оторвалась от книги и посмотрела на нежданного гостя. Передо мной, положив руки на стол, стояла Танаис. Глаза девушки горели, щеки раскраснелись, а на правом виске и подбородке виднелись следы краски. Она была так возбуждена, что только и смогла вымолвить:
- Идем! И, несмотря на мое сопротивление, потянула меня в мастерскую, в центре которой стоял мольберт. Взглянув на холст, не смогла сдержать возгласа восхищения.
- Здорово! - выдохнула я, не в силах оторваться от очередного меланхоличного творения подруги. Художница осталась верна себе - новая картина, как и предыдущие, была исполнена в темных, мрачных тонах. Это был шедевр. Одно из тех полотен, на которое можно смотреть часами, любуясь каждой мельчайшей деталью. Казалось, картина таит в себе что-то таинственное и мистическое. На полотне был изображен Элаир, если смотреть на столицу Лайлина с высоты птичьего полета. Город был погружен во мрак, дома утопали в густом тумане, ветер ломал деревья и кружил сорванную листву.
- Вчера я случайно заглянула в северное крыло, - рассказывала Танаис, - и обнаружила одну неприметную дверку, за которой скрывалась лестница, ведущая в башню. Похоже, там давно никто не бывал. Ступеньки, стены - все было покрыто толстым слоем пыли. Я поднялась наверх, и мне открылся потрясающий вид. Весь город, как на ладони. И вот, стоя на вершине башни, я вдруг увидела, как Элаир накрывает ночь и на город обрушивается ливень. Видение казалось таким живым, таким реальным. У меня дыхание перехватило от ощущения чего-то необъяснимого…
- Танаис вздрогнула. - Даже не знаю, как описать свои чувства. Я всю ночь не спала, рисовала, пыталась передать образ, вспыхнувший в воображении.
- И тебе это удалось, - не отводя от картины взгляда, прошептала я. Ощущение чего-то сверхъестественного не покидало меня.
- Как ты думаешь, стоит показывать ее наставнику?
- Конечно! Это лучшее, что ты когда-либо рисовала! Танаис скромно потупила взор и застенчиво улыбнулась. Услышав столь бурную похвалу, девушка успокоилась. Напряжение, в котором она пребывала последние сутки, рисуя картину, начало спадать. Устало зевнув, Тана помассировала затекшую шею и пробормотала:
- Лягу сегодня пораньше. Завтра еще надо будет нанести последние недостающие штрихи, прежде чем отдать ее на суд преподавателю. Но на следующий день Тана так и не отнесла картину своему учителю. Ночью на спящий город обрушился ураган. Ничто не предвещало резкой перемены погоды, та весна выдалась на удивление теплой и сухой, и внезапное бедствие всех несказанно удивило. Занятия были отменены, покидать стены школы запрещалось. Приходилось слоняться по замку без дела и самим искать себе развлечения. Проведя первую половину дня в библиотеке, я пообедала и вернулась в комнату, где у мольберта, охваченная энтузиазмом, порхала Танаис.
- Пойдем со мной, - вытирая от краски руки, сказала она. - Ты должна это увидеть. Я покорно последовала за подругой в северное крыло замка.
- Как будто в воду глядела, - изумилась я, очутившись в башне. Моему взору открылся потрясающий вид. Город, утопавший во мраке, лишь изредка рассекаемом острыми вспышками молний. Такое ощущение, будто картина Танаис ожила и с мольберта перенеслась на Элаир. Фантазии юной художницы превратились в реальность. Мы стояли и в молчаливом восторге наблюдали за игрой разбушевавшейся стихии.
Вырвавшийся на волю ветер стучал в окна домов, громовые раскаты сотрясали землю, наполняя пространство монотонным гулом.
- Я это видела, - прошептала подруга, делая несмелые шаги к краю башни. - Вчера вечером.
- Ты должна показать этот рисунок Лэнгтону, - позже увещевал подругу Даян.
И я, и Гело согласно кивали в такт его словам. - Это не может быть совпадением.
- Глупости, - отмахнулась Танаис, но, уступив нашим уговорам, пошла к заведующему факультетом Предсказания и ворожбы. Дни бежали с неимоверной скоростью, Танаис продолжала писать картины, а в скором времени ее полотна "оживали". И сейчас никто не сомневался, что моя подруга заслуженно получила вторую мантию. Помимо того, что она - талантливый художник, Тана оказалась хорошим прорицателем… Выпускников факультета Природных наук награждали последними. Услышав, как миссис Риган назвала мое имя, я поднялась и на непослушных ногах направилась к кафедре.
- А вот и еще одна талантливая выпускница нашей школы, - с улыбкой, которую я так редко видела на ее лице, сказала Мелания. Вручив диплом, профессор протянула мне белую мантию. Не помня себя от счастья, я поспешила в объятия друзей.
- Поздравляю! - Танаис кинулась мне на шею, тормоша и целуя, а еще успевала вытирать мои слезы. Я плакала от переполнявшего меня счастья. Вот такая я сентиментальная!
- А теперь праздновать! - радостно объявил Гело.
- Сейчас, - сказала Тана, любовно прижимая к груди свой диплом, - только соорудим что-нибудь приличное на голове у Ноэ и можем идти. Оставив нас, друзья побежали распорядиться насчет экипажа.