* * *
Редакция, совместно с туристической фирмой "Кругосветка" и страховой компанией "Капитал", располагалась в старинном особняке, судя по табличке, являвшемся "памятником архитектуры ХIХ века". С "туристами" они дружили. Веселые девчонки подолгу курили на лестнице, рассказывая, с чужих слов, о странах, где сами, естественно, не бывали. Порой это так завораживало, что главный редактор даже затеял совместный проект под названием "Из дальних странствий…", освещавший всю широту географического разнообразия предлагаемых туров. Проект являлся практически рекламным, однако Олю не пригласили в нем участвовать – "туристы" решили сами готовить материалы. Честь им и хвала, хотя она бы сделала это гораздо профессиональнее и даже просто грамотнее. Несмотря на определенную обиду, она любила иногда заходить к ним в офис, присматриваясь к лазурным волнам с барашками пены, пальмам и белым, будто игрушечным коттеджам, чьи виды украшали стены от пола и до потолка. Она не только никогда не видела настоящего моря, но и (страшно подумать!..) за двадцать восемь лет ни разу не покидала пределов родного города. Зато теперь, в своей "новой" жизни, Оля имела полное право планировать, в какую страну они отправятся с Володей следующим летом, сколько для этого необходимо заработать "карманных" денег, в каком номере оптимально остановиться и массу других практических моментов. А, может, это случится и раньше, уже на Новый год. Правда, тогда, и программа, и смета расходов должны быть совсем другими…
"Страховщики", занимавшие первый этаж, были вечно занятыми и совсем необщительными. Да, собственно, что у них есть такого интересного? Оля всегда быстро пролетала мимо их дверей, даже не задерживая взгляд и ни с кем не здороваясь.
– …Ольга Викторовна! – главный редактор еще только вошел в холл, когда она уже успела подняться на один пролет.
Оля остановилась. Сверху редактор казался маленьким смешным колобком. Вчера перед уходом она положила ему на стол макеты четырех рекламных вкладок для нового номера, но никак не думала, что вечером он еще будет возвращаться в редакцию, чтоб просмотреть их. Однако другого повода, окликнуть ее возникнуть не могло. Александр Борисович принадлежал к довольно редкому типу современных руководителей, которые не тащат в постель каждую молодую, симпатичную, а, тем более, разведенную сотрудницу. Это обстоятельство больше всего радовало Олю, и она считала их отношения просто идеальными.
– Ольга Викторовна… – несмотря на возраст (Володя говорил, что "Сашка" из бывших "комсомольских вожаков"), Александр Борисович всегда задыхался от быстрой ходьбы. То ли причина заключалась в излишнем весе, то ли в сигаретах, которые у него постоянно заканчивались, сколько б он не приносил их утром, – Ольга Викторовна, зайдите ко мне, – он перевел дыхание, взявшись за перила обеими руками.
– Пойдемте, – Оля дежурно улыбнулась.
Она прекрасно понимала, о чем пойдет речь. Конечно, о "Черной лилии". Все остальное, по просьбе клиентов, большей частью было заимствовано из реклам "головных" фирм, печатавшихся в столичных журналах. Там не к чему придраться, а "Черная лилия" – это ее собственное творчество.
Они прошли через большую, бестолково заставленную мебелью комнату. Ни о какой эргономике речи тут, естественно, не шло. Была б Олина воля, она б все переделала по-своему, более разумно и рационально, а так… Пока ей хватало закутка у окна, где все стояло так, как положено. Сейчас она вернется туда и начнет изобретать новый "парфюмерный" вариант. …Надоело сдирать из "Cosmopolitan"! Что я, не могу сделать лучше? Могу. Не хуже, по крайней мере…
Гулко ступая, они миновали еще пустую приемную и оказались в кабинете. Конечно, и здесь все было неправильно. Зачем эта куча не пишущих ручек? Для солидности? А чернильный прибор?.. Вообще, смех, двадцать первый век на дворе!.. Сзади должна висеть картина, а календарь у окна, чтоб видеть дату. Кому он за спиной нужен? И если так пройтись по всему остальному… Но, к сожалению, ее пока никто не приглашал перебраться в кабинет, хотя из него можно сделать такую "сказку" и спокойно творить, не отвлекаясь на щебетание соседок по комнате.
Александр Борисович уселся за стол и тут же закурил.
– Большая работа начинается с большого перекура? – Оля опустилась в низкое кресло напротив и закинула ногу на ногу.
За исключением праздников, на работу она старалась приходить в брюках, потому что не ставила целью привлечь чье-то внимание. Здесь должны ценить ее голову, а не ноги. Вот, когда они с Володей идут ужинать, тогда можно позволить себе немного шокировать публику.
– Дым помогает мне думать, – улыбнулся Александр Борисович, выставляя перед Олей зажженную сигарету так, как американцы показывают средний палец, – и вот для чего я вас пригласил, – он достал из папки макет полосы "Черной лилии" и повернул его к Оле, – зачем нам это?
Оля мельком взглянула на большой глянцевый лист. Что она могла обнаружить там нового? Эта обнаженная женская фигура была ей слишком хорошо знакома. Улыбнулась, скорее, не главному редактору, а девушке, сидевшей на широком небрежно задрапированном диване – она полуобернулась к зрителю так, что отчетливо виделась грудь, талия и часть ягодицы без привычной полоски трусиков. Но никакого намека на порнографию.
– Что значит, зачем? – Оля подняла невинный взгляд. Мысленно она уже выстроила схему разговора и даже представила, какие вопросы ей задаст шеф.
– Надеюсь, тебе не надо рассказывать… (когда волновался, он почему-то всегда переходил на менее официальную форму общения. К этому уже все давно привыкли) …наш журнал очень, так сказать, пуританское издание. Он задуман таким изначально, потому что одним из учредителей является городская Дума. Мы пишем исключительно о городе, его истории, о людях, находим что-то необычное в городской жизни, причем, не обязательно положительные, но лепить голую девку на вторую страницу?.. Просто так, безо всякого повода?.. Не понимаю. Обычная реклама обычного магазина. Неужели нельзя, как всегда, дать в красивом ракурсе само здание? Заодно и покупателям найти его будет проще. Ты не подумай, что я ретроград какой-нибудь или боюсь той же Думы, но все должно быть оправдано. Олеся, например, может, сделает сейчас такие фотографии, что твое художество детским лепетом покажется! Но там же все на месте, все по делу, – Александр Борисович затушил сигарету и наклонившись к Оле, загадочно продолжал, – то, что интимных услуг, именуемых всевозможными "саунами" и "массажными кабинетами", у нас в городе предостаточно, давно известно. А теперь, говорят, решили это совместить с бытом. Набирают не массажисток, а домработниц.
– Ну и?.. – не поняла Оля, – по-моему, домработницы существовали всегда и везде.
– Естественно, но когда в объявлении пишут: "Индивидуальный подбор. Возраст от 18 до 30. Любые формы работы на дому", это наводит на определенные ассоциации. Вот, Олеся решила раскрутить тему и доказать, что везде одно и то же.
– По-моему, тут и доказывать нечего, – Оля пожала плечами, не разделяя восторгов новизной и актуальностью темы, – тот же бордель, только с уборкой, мытьем посуды и готовкой. И что она хочет найти интересного? То, что ее будут, извините, трахать у плиты, а не на красивой постели?
Смутившись, Александр Борисович опустил глаза, но отступать ему не полагалось по субординации.
– Это смотря как подать тему, – сказал он задумчиво.
– А как ее не подавай – сама тема обязывает.
– Ты не журналистка, понимаешь? – заключил редактор, – тебе этого не дано, а Олеся сумеет раскрыть тему изнутри…
– Но тема-то для бульварной газеты, – перебила Оля, скептически усмехнувшись, – а не для "пуританского" журнала. И потом, кто вам сказал, что я не умею писать?
Последнюю фразу она произнесла совершенно не задумываясь; просто по ее личному убеждению, не существовало вида деятельности, с которым бы она не справилась. Вопрос в другом – интересно ли ей это и хочет ли она этим заниматься?
– А ты попробуй, сделай сама материал, – азартно предложил Александр Борисович.
– Зачем? У меня есть своя работа, а Олеся пускай… – она не стала завершать фразу, чтоб не обижать девочку, пришедшую лишь два месяца назад, и "за орденами" рвущуюся в самые "горячие точки".
– Хорошо, – редактор придвинул к себе макет, – вернемся к нашим баранам. Объясни мне, бестолковому. "Черная лилия", насколько я знаю, салон женского белья. Где тут белье? Причем здесь голая грудь и половина задницы?
– А текст внизу? "Нашего белья вы просто не замечаете".
– Так другие-то должны замечать, иначе получится, как в сказке – а король-то голый!..
– Александр Борисович, – Оля вздохнула, – вы когда-нибудь читали Фрейда?
– Когда я учился, нам такого не преподавали, – ответил он раздраженно. Он всегда почему-то раздражался, когда беседа касалась глубины его знаний.
– Зря, – Оля снова демонстративно вздохнула, словно подчеркивая, как тяжело общаться с необразованными людьми, – так вот, Фрейд считал (и, между прочим, с ним во многом согласны современные психологи), что все-таки половой инстинкт является основным двигателем наших поступков. Но общественная мораль (в нашем случае, читай: "польза и практичность") настолько угнетает его, что фактически вытеснила в подсознание. Отсюда следует, если мы пишем, что наш товар высокого качества, прочный и дешевый, мы, подчиняясь общепринятым принципам, пытаемся "в лоб" воздействовать на сознание. А оно и так перегружено житейскими проблемами. Оно не станет акцентировать внимание на такой ерунде. То, что предлагаю я, пробуждает в любой женщине ее инстинктивное желание предстать перед всеми обнаженной, демонстрируя свою красоту и привлекательность.
– Вы серьезно так думаете? – явно заинтересовался Александр Борисович.
– Так думает Фрейд и многие другие… ну, и я тоже.
– То есть вы тоже хотите пройтись по редакции нагишом?
– Конечно, – Оля поймала взгляд редактора, прежде чем произнести следующую фразу, – считайте, что уже прошлась.
– То есть?..
– На этом постере я. Только Коля при монтаже приклеил голову одной малоизвестной модели.
– Серьезно?.. – глаза Александра Борисовича округлились. Опустив взгляд, он принялся внимательно изучать картинку, и в этот момент Оля поняла, что, как всегда, победила, и реклама выйдет в ближайшем номере, – да уж… – Александр Борисович поднял глаза, – и почему вы ходите в брюках?..
– Потому и хожу, – Оля рассмеялась.
– Ладно, – Александр Борисович отложил макет, – значит, говорите, что на женщин такие штучки действуют?
– Такова человеческая психика. На мужчин, к примеру, действуют другие "штучки". Знаете, почему вы курите "Marlboro"? – она взяла со стола пачку.
– Не знаю, – растерялся Александр Борисович, – ну, это престижно, что ли…
– А почему престижно? Причем, обратите внимание, престижно исключительно для мужчин.
– Не знаю. Наверное, как-то так сложилось исторически…
– Это в вас говорит сознание, а оно не решает таких проблем. Не "сложилось", а сложили. Есть закон, заимствованный из сказок: "Кто владеет частью, тот владеет целым". А теперь вспомните рекламную "Страну Marlboro". Лихие парни, лошади, кольты, изумительные водопады, бескрайние прерии… Любому нормальному мужчине хочется почувствовать себя эдаким ковбоем, и на подсознательном уровне он выбирает частичку этого чуда . Он уже там, на коне скачет, понимаете? Он не покупает нашу "Золотую Яву", которая со всех банеров информирует, сколько в ней никотина. Это скучно и не по-мужски; это не для героев, а для трусов, трясущихся за свое здоровье. Чувствуете разницу в подходе? И женщины тоже… думаете, они покупают "навороченный" шампунь потому, что там есть совершенно загадочные для них "керамиды-R" или какой-нибудь "витамин Q-10"? Нет, они покупают "здоровые волосы", как у той звезды, которая улыбается им с экрана. Реклама – это великое искусство, если относиться к нему серьезно, а не как к информированию о потребительских свойствах товара.
– Послушайте, – редактор посмотрел на нее, словно увидел впервые, – я даже не предполагал… откуда вы все это знаете, ведь вы филолог?
– Александр Борисович, я не умею что-то делать плохо. Пока работала в своей газетке, я перечитала о технике рекламы все. Жаль, но там мне это просто не пригодилось.
– Ольга Викторовна, вы меня поражаете. Никогда б не подумал… – и вдруг, по непонятной ассоциации, он вернулся к середине разговора, – может, вы, действительно, попробуете написать что-нибудь? Вдруг вы пишите также замечательно, как разбираетесь в рекламе? Давайте сделаем вот что, – он, видимо, принял ее удивленное молчание за согласие, – все ваши постеры я даю в номер, включая "Черную лилию". Таким образом, на ближайшие дни у вас особой запарки нет. А у меня есть, потому что Олеся занимается "домработницами", а наш Витек – бегунок болеет. Есть две командировки. Может, попробуете?
При слове "командировки" у Оли непроизвольно возникла мысль о проекте "Из дальних странствий…". Пока Володя "парится" в своей Москве, она успеет вернуться загорелая, может быть даже отдохнувшая, и наконец-то встретит его массой свежих неожиданных впечатлений. Никто ж не требует от нее романа, а уж чтобы описать увиденное, русским языком и острым глазом она владеет достаточно хорошо. Получится не хуже той серости, которая порой скрывается под их шикарной обложкой. Да что там, "не хуже"?.. Она может сделать лучше! Просто руки как-то не доходили.
– А почему бы и нет? – сказала она беззаботно.
– Отлично, – редактор спрятал Олины макеты в папку и отложил на край стола, закрывая тему, – значит, варианты такие: первый – сельскохозяйственное предприятие "Дружба". Директор ввел там оригинальную методику борьбы за производительность и дисциплину труда. Перед началом страды все работники кодируются от пьянства, причем, добровольно. Некоторые зимой обратно раскодируются, но большинство так и остается на всю оставшуюся жизнь трезвенниками. И главное – все довольны. В особенности, жены, конечно; но и мужики не возмущаются, хотя казалось бы… Можете представить себе такой нонсенс? Это мне один знакомый из департамента сельского хозяйства рассказывал. Очень рекомендовал, так сказать, распространить опыт, а то деревня совсем спивается…
– А в деревне читают наш журнал? – скептически заметила Оля, – среди кого опыт-то распространять?
– Ну, просил человек, понимаете? Одно дело, газетная заметка в рубрике "На полях области", с которой только в сортир сходить, и совсем другое, на мелованной бумаге с цветными фотографиями… Он хочет, в качестве своей идеи, в Москве это предложить. В общем, тут отдельный вопрос. Надо просто взять интервью у директора, поговорить, и с теми, кто бросил пить окончательно, и с теми, кто раскодировался, снимки сделать. Может получиться интересный материал. Заодно и наш журнал узнают в "коридорах власти". Мысль ясна?
Осмысливая информацию, Оля пыталась представить себя в резиновых сапогах, утопающих в жирном черноземе, рядом с "раскодированным" колхозником, воняющим перегаром; бодрого директора, загонявшего всех поголовно в "светлое будущее", и перспектива общения ее не радовала.
– А второй вариант? – спросила она, поняв, что Мальдивские острова ей не светят ни коим образом.
– Второй вариант по письму. Не знаю уж, почему написали нам – в газету, наверное, было б действенней, но неважно. Суть в чем? Есть у нас в одном из районов дом престарелых. Старики там не просто голодают, а мрут с голода, и даже похоронить их не на что. По крайней мере, в письме так написано… Можно, конечно, отдать тему ребятам из "Комсомолки". Они "зубастые", шумиху на всю страну поднимут… – Александр Борисович замолчал, видимо, ожидая совета, и, не дождавшись, продолжал, – но представляете, Ольга Викторовна, сколько материала можно накопать? На целую книгу. Наверняка же там содержатся ветераны обеих войн, а, может, даже революции! Одни рассказы их послушать!.. Может, никто больше их и не услышит. Об этом просто нельзя не написать. Это тоже своего рода пласт нашей истории, понимаете? Акцент, разумеется, сделать на земляков…
– Понимаю.
Стариков Оля любила не больше, чем детей. Глядя на них, она никак не могла понять, зачем доживать до унизительного возраста, когда не можешь даже обслужить самого себя? Умирать надо лет в шестьдесят, не позже… но и желательно не раньше. Исходя из этого убеждения, она не очень представляла, насколько адекватно сумеет оценить положение и вызвать, если не всеобщую жалость, то хотя бы тоненький ручеек спонсорских пожертвований. Она ж прекрасно понимала, для чего пишутся подобные статьи. Однако, в любом случае, общение с ветеранами и медперсоналом предпочтительней колхозного поля и алкоголиков, находящихся на различной степени деградации. Ими пусть занимается Витек, когда поправится – ему эта тема гораздо ближе.
– Нет, вы, конечно, можете отказаться… – Александр Борисович видел, что Оля задумчиво смотрит поверх его головы, не проявляя никакого энтузиазма, и решил, что перегнул палку – эта, как выяснилось, неглупая, но рафинированная дамочка вряд ли справится с подобным заданием; здесь нужна хватка, нужно особое журналистское видение. Он пошел на попятный, – это ведь не редакционное задание, а, скажем так, личная просьба. Я не стану относиться хуже к вам, как к начальнику отдела рекламы. Я от безысходности…
– Ну, почему же? Я поеду, – Оля переместила взгляд с абстрактно пестрого календаря на виноватое лицо главного редактора. Ей хотелось рассмеяться (…Неужели он думает, что я не справлюсь с такой ерундой?!.. ), но она только улыбнулась, – пожалуй, я выберу дом престарелых. У алкаша, если он закодировался, здоровье лошадиное, а эти могут и не дожить.
– Отлично, – радостно потер руки Александр Борисович – наверное, чего-то он все-таки не понимал в жизни, – добраться туда можно только на машине. Это не сам райцентр, а какой-то маленький поселок. В письме есть точный адрес. Позовите ко мне Мишу, если он еще здесь.
– Что, ехать прямо сейчас?
– Не обязательно, но боюсь, завтра Миша будет занят на своей работе, потому что уже два дня болтается тут. В принципе, что такого страшного? Туда часа три ходу. К обеду будете; посмотрите в натуре, чем их кормят; поговорите с народом и вечером вернетесь. На работу завтра можно не приходить – творите, чтоб послезавтра посмотреть, что получилось. Главное, Ольга Викторовна, извините, конечно, что советую вам, но все-все записывайте. Мы, в случае чего, здесь вместе сочиним историю. И побольше фотографий, чтоб было из чего выбрать. Знаете, умеют люди так колоритно снимать стариков, что аж плакать хочется…
Покровительственный тон Оле совсем не нравился . …Зачем из меня идиотку делать? Пусть Олеську учит, как писать. Та все будет впитывать, лишь бы угодить начальству, а я как-нибудь сама разберусь…
– Мишу я сейчас приглашу, – Оля встала, никак не отреагировав на "полезные советы".
Уже выходя из кабинета, прикинула, что ее строгий костюм вполне подходит для посещения подобного учреждения. Только в полуботинках на высоком каблуке будет не совсем удобно, если там нет асфальта. …Хотя другой обуви у меня все равно нет. Не покупать же ради этого какое-нибудь "убожество"?..
– Ольга Викторовна, ни пуха, ни пера! – крикнул редактор в закрывающуюся дверь.