Виллет зажег три масляные лампы, резервуары которых наполнил еще Чарльз, и самым внимательным образом обследовал помещение. На полках стояло множество различных химических реактивов. По их названиям доктор решил, что интересы Варда-младшего лежали главным образом в области органической химии. В лаборатории стоял также стол для анатомического вскрытия, но в целом по имевшемуся здесь оборудованию нельзя определить, чем именно занимался Вард. Доктор почувствовал даже некоторое разочарование: пока он не увидел ничего, что помогло бы понять, почему юноша впал в безумие. Среди лежавших на столе книг Виллет заметил старинное издание сочинения Бореллия и очень удивился, когда увидел, что здесь подчеркнут тот же отрывок, который полтора века назад так напугал достойного мистера Мерритта. Экземпляр Карвена наверняка пропал во время нападения на ферму вместе с другими его книгами по оккультным наукам. В комнате было три двери, и доктор поочередно открыл каждую. Две вели в небольшие склады: Виллет внимательно осмотрел их. Он обратил внимание на ряды поставленных друг на друга полусгнивших и почти целых гробов, и доктор содрогнулся, с трудом разобрав несколько надписей на прибитых к ним табличках. Здесь лежали целые кипы самой разнообразной одежды и несколько совершенно новых, крепко забитых гвоздями ящиков, которые он не стал открывать из-за нехватки времени. По мнению доктора, самым интересным из того, что он нашел, оказались странные приборы - очевидно все, что осталось от лабораторного оборудования самого Карвена. Правда, они пострадали не только от времени, но и от набега, но без сомнения представляли собой оборудование для химических опытов, применявшееся в восемнадцатом веке, в георгианский период.
Третья дверь вела в просторное помещение, вдоль стен которого стояли шкафы, а в центре - стол с двумя большими масляными лампами. Виллет зажегих, ив ярком свете стал внимательно оглядывать окружавшие его бесконечные ряды полок. Верхние пустовали, остальные сплошь забиты странными свинцовыми сосудами двух типов: одни высокие и гладкие, словно греческие "лекитос" - кувшины для масла, другие с одной ручкой, широкие и низкие. Все закупорены металлическими пробками и испещрены загадочными, символическими изображениями. Доктору обратил внимание, что их расставили в строгом порядке: высокие находились на полках с одной стороны комнаты, где хозяин прибил деревянную доску с надписью: "Custodes", низкие - с противоположной, где такой же знак гласил: "Materia". На каждом сосуде, кроме нескольких опрокинутых и очевидно пустых, валявшихся на одной из верхних полок, виднелась бирка с цифрой, вероятно обозначающей номер по каталогу. Виллет решил непременно отыскать его, но сейчас доктора больше интересовало, чем, кроме формы, отличаются друг от друга сосуды. Он наудачу открыл несколько высоких и низких кувшинов. Но каждый хранил одно и то же: немного мелкого, словно пыль, порошка тусклого неопределенного цвета. Различались лишь оттенки, однако они не влияли на порядок расстановки. Голубовато-серый порошок мог находиться рядом со светло-розовым, а в некоторых сосудах - и высоких, и низких - был одинаковым. Самым примечательным показалось доктору то, что он совершенно к чему не прилипал. Виллет подержал содержимое одного из кувшинов на ладони, чтобы поближе рассмотреть, но когда высыпал обратно, не заметил на руке никаких следов.
Вначале доктор никак не мог понять, что такое "Custodes" и "Materia", и почему сосуды разного вида так тщательно отделены друг от друга и не хранятся вместе с бутылками и склянками, стоящими в лаборатории. Внезапно доктор вспомнил, что "кустодес" и "материа" по латыни означают "стражи" и "материал". Первое слово не раз употреблялось в недавно полученном на имя доктора Аллена письме от человека, утверждавшего, что он - проживший мафусаилов век Эдвард Хатчинсон. Одна фраза запомнилась Виллету почти полностью: "…Вам не нужно иметь многочисленных Стражей, постоянно держа их наготове, а в случае Неприятностей найдено будет немного, в чем Вы могли убедиться ранее". Что имел в виду таинственный автор послания? "Погоди-ка, - сказал себе доктор, - не упоминались ли "стражи" еще где-нибудь?" Но ничего в голову не приходило. Где же он встречал это слово? И вдруг его осенило. Когда Чарльз еще не скрывал свои изыскания, он много говорил о дневнике Элеазара Смита. Там, где автор описывал, как два приятеля наблюдали за фермой Карвена, приводилось содержание беседы, подслушанной еще до превращения старого колдуна в полного затворника, укрывшегося в подземельях. По словам Смита, разговор шел о каких-то пленниках, которых Карвен держал в катакомбах, и о стражах этих пленников. Они, судя по письму Хатчинсона или его аватара, не были у Аллена "наготове", то есть зловещий спутник Чарльза не стал их воссоздавать. Значит, они хранятся в виде порошка, золы либо "солей", в которые шайка колдунов превращала бесчисленные человеческие трупы или то, что от них осталось.
Так вот что находится в десятках "лекитос": чудовищный результат богохульных ритуалов и преступных деяний, прах людей, которые, не в силах противиться могущественным заклинаниям, получали новую противоестественную жизнь, чтобы защищать своего мучителя и приводить к повиновению непокорных! Виллет содрогнулся, вспомнив, как он пересыпал порошок из ладони в ладонь. На минуту им овладела слабость, и он едва не убежал сломя голову из этого подземного хранилища ужасов, где на полках выстроились молчаливые, но, может статься, следящие за каждым шагом непрошенного гостя часовые.
Потом доктор вспомнил о "материале", содержащемся в сотнях низких широких сосудов. Тоже прах, "соли", но чей прах? О Господи! Трудно себе представить, что здесь собраны останки великих мыслителей, ученых и философов от глубокой древности до наших дней, похищенные чудовищами в человеческом облике из могил и склепов, где им следует покоиться в мире. Неужто они вынуждены повиноваться воле безумца, задумавшего извлечь их знания и мудрость для исполнения своего ужасного замысла, который, как писал несчастный Чарльз, несет угрозу человеческой цивилизации, законам природы, даже Солнечной системе и всему мирозданию? А он, Маринус Бикнелл Виллет, легкомысленно играл их прахом!
Немного успокоившись, доктор снова начал внимательно разглядывать комнату. Заметив небольшую дверь, подошел и стал изучать простой символ, небрежно начертанный над ней. Он сразу наполнил душу смутным страхом, ибо один из друзей доктора, хрупкий, вечно погруженный в мечты Рандольф Картер, однажды нарисовал нечто подобное на бумаге и объяснил, что означает знак для тех, кто встретит его в своих странствиях по темным безднам ночных грез. Иногда люди видят его во сне начертанным над входом в мрачную черную башню, едва различимую в призрачных сумерках. Виллет помнил, как неприятно поразили его слова о силе, которой обладает зловещий знак.
От размышлений его отвлекла резкая вонь каких-то ядовитых химикалий, ясно различимая даже в зловонном воздухе подземелья. Без сомнения, она проникала из комнаты, находящейся за дверью. Виллет сразу узнал запах: он исходил от одежды Чарльза Варда в день его вынужденного отъезда в лечебницу. Значит, он находился именно здесь, когда неожиданные посетители прервали его опыты. Юноша оказался благоразумнее своего предка и не оказал сопротивления. Полный решимости разгадать все тайны зловещего подземелья, доктор взял лампу и преодолев страх перед неведомым, переступил порог. Он не успокоится до тех пор, пока не выяснит истинную причину безумия Чарльза Варда.
Доктор очутился в небольшом помещении. Оно было очень скудно обставлено - только стол, единственный стул и несколько странных приспособлений с зажимами и винтами, напоминавших средневековые орудия пытки. С одной стороны на крюках висели плети и бичи устрашающего вида, над ними на полках теснились ряды пустых оловянных чаш на высоких ножках. С другой располагался стол; кроме большой лампы, пухлой записной книжки и карандаша, на нем стояли два закупоренных высоких сосуда с полки из комнаты, где хранились "стражи", видимо оставленные здесь в спешке. Виллет зажег лампу и стал перелистывать книжку, но нашел лишь короткие заметки, торопливо набросанные угловатым почерком Карвена, которые ни о чем не говорили:
"Б. не умер. Прошел сквозь стены и скрылся под землей. Видел старого В. Он произнес САВАОФ и узнал истинный Путь. Трижды вызвал того, чье имя Йог-Сотот, затем на следующий день отослал Его. Ф. хотел нас уничтожить, пытаясь вызвать Тех, кто обитает в иных сферах".
Когда свет стал ярче, доктор заметил, что возле орудий пыток прибито множество деревянных колышков, на которых висят некогда белые, а сейчас сильно пожелтевшие бесформенные одеяния. Гораздобольший интерес представляли две голые стены. Их сплошь покрывали мистические символы и формулы, грубо высеченные на гладком камне. На сырых плитах пола тоже что-то выбито. Присмотревшись, Виллет увидел огромную пентаграмму в центре комнаты и четыре круга по ее углам диаметром примерно в три фута. В одном из них валялась пожелтевшее одеяние, стояла неглубокая свинцовая чаша, снятая с полки, а на самой границе круга - низкий пузатый кувшин с "материалом", на котором висела бирка с номером 118. Он был откупорен и, как убедился доктор, совершенно пуст. Его содержимое, вероятно, пересыпано в чашу. И действительно, там покоился сухой сероватый, слегка светящийся порошок, такой легкий, что не рассеялся по комнате лишь потому, что воздух в подземелье совершенно неподвижен. Доктор содрогнулся при мысли о том, что здесь происходило. Разрозненные факты мало-помалу складывались в единую картину. Бичи, плети и орудия пыток, прах или "соли" из кувшинов с "материалом", два сосуда, содержавшие останки "стражей", формулы на стенах, заметки в записной книжке, странные одеяния… Доктор с ужасом вспомнил загадочные письма и легенды, мучительные подозрения, терзавшие родных юного Варда.
С трудом отогнав страшные мысли, Виллет стал рассматривать высеченные на стенах знаки. Их покрывали зеленоватые пятна плесени, а некоторые почти стерлись: вероятно, надписи сделаны еще во времена Карвена. Доктору, который в свое время интересовался историей магии, а недавно просмотрел горы документов и записей, относящихся к болезни Чарльза, показалось, что он где-то уже видел такие формулы или заклинания, - возможно, в бумагах, касающихся Карвена. Одно из них слышала мать юноши в ночь на Страстную пятницу. Чарльз почти час твердил непонятные слова - она запомнила их наизусть и пересказала доктору. Когда Виллет обратился к известному знатоку за разъяснением, тот сказал, что это одно из самых страшных заклинаний, призывающих неведомых богов из внешних сфер. Здесь оно выглядело немного иначе, чем в запретном сочинении Элиафаса Леви, которое продемонстрировал доктору специалист по черной магии, и миссис Вард произносила фразу по-другому, но Виллет не сомневался, что видит именно его, а знакомые имена Саваоф, Альмонсин-Метратон и Заристнатмик не могли не вызвать невольную дрожь у человека, которого совсем недавно коснулось дыхание неземного ужаса.
Заклинание было высечено слева от двери. Противоположную стену тоже сплошь покрывали буквы и символы, и вглядевшись, Виллет остановил внимание на парной формуле, постоянно встречавшейся ему в подземном кабинете. В основном она совпадала с тем, что он увидел в бумагах Варда, - текст предваряли такие же древние символы "Головы дракона" и "Хвоста дракона". Зато слова сильно отличались от современной версии, словно в свое время Карвен передавал звуки иначе, либо последние исследования позволили создать более совершенный и действенный вариант. Доктор постарался сопоставить надпись на стене с той, что запомнил, но встретил немалые трудности. В бумагах Варда она начиналась: "Й’АИ’НГ’НГАХ, ЙОГ-СОТОТ", а здесь: "АЙ’КНГЕНГАХ’ЙОГГ-СОТОТ", и то, что слова разбивались на слоги иначе, мешало мысленно произнести фразу.
Хотя он накрепко выучил "новый" способ написания формулы, такое несоответствие раздражало; пытаясь совместить оба текста, он, сам того не замечая, стал громко повторять заклинание, глядя на буквы, высеченные в камне. Его голос звучал странно и угрожающе, постепенно слова слились в монотонный гудящий напев, от которого веяло чем-то древним и таинственным, и ему вторил леденящий душу вой доносившийся из гулких колодцев, то взмывая, то утихая в каком-то странном ритме:
Й'АИ'НГ’НГАХ,
ЙОГ-СОТОТ
Х'И-Л'ГЕБ
Ф'АИ ТРОДОГ
УАААХ
Откуда взялся пронзительный холодный ветер, что закружился по комнате в ответ на этот зов? Под его порывами заметался огонь в лампах, вокруг внезапно потемнело, так что надпись на стене едва угадывалась в сгустившемся мраке. Заклубился дым; вокруг разнесся едкий запах, заглушивший даже смрад, доносящийся из колодцев, - он чувствовался и раньше, но сейчас стал почти нестерпимым. Доктор повернулся, чтобы посмотреть, что происходит за спиной. Из стоящей на полу чаши, на дне которой рассыпан светящийся порошок, поднимаются густые клубы непрозрачного черно-зеленого дыма. Боже мой! Прах… он взят с полки, где хранится "материя"… что здесь происходит? Формула, которую он произнес - "Голова дракона" или "Восходящий узел", первая часть парного заклинания… Господи милостивый, неужели на самом деле возможно… Доктор покачнулся. В голове мелькали обрывки прочитанного, бессвязные картины - все, что он недавно видел и слышал. "Как и много лет назад, снова говорю Вам: не вызывайте То, что не сможете одолеть - из мертвой Золы, равно как из Внешних Сфер… Держите постоянно наготове Слова, потребные для того, чтобы вернуть Нечто в небытие, и немедленно остановитесь, если появится хотя бы малейшее сомнение относительно того, КТО перед вами…" "…я имел три Беседы с Тем, Кто там таился…"
Силы небесные! Что-то показалось за постепенно рассеивающимся облаком дыма. Какая-то неясная фигура…
4.
Маринус Бикнелл Виллет не надеялся, что его рассказу поверят, поэтому поведал о своем приключении лишь узкому кругу избранных друзей. Те, кто узнал о нем из третьих уст, высмеивали доктора, намекая на ранее старческое слабоумие. Ему советовали хорошенько отдохнуть и в будущем не иметь дела с душевными болезнями. Но Вард-старший знал, что доктор не солгал и ничего не приукрасил. Разве он не видел собственными глазами зловонное отверстие в подвале коттеджа? Вернувшись домой в то злополучное утро, Вард, разбитый и обессилевший, забылся тяжелым сном и проспал до самого вечера. На следующий день он, не переставая, звонил Виллету, но никто не отвечал. Когда стемнело, он, вне себя от беспокойства, отправился в Потуксет, где нашел своего друга, лежавшего без сознания в одной из комнат опустевшего коттеджа. Виллет с трудом дышал, но, сделав глоток бренди, которое Вард предусмотрительно захватил с собой, открыл глаза. Потом внезапно соскочил с кровати и крикнул, словно в бреду: "О Боже, кто вы такой? Эта борода… глаза…" Слова его прозвучали по меньшей мере странно, ибо он обращался к аккуратному, чисто выбритому джентльмену, которого знал уже много лет.
Осознав, кто перед ним и немного успокоившись, доктор порывисто вздохнул и огляделся. Ничего не изменилось. Одежда почти в полном порядке, лишь на коленях можно заметить пятна и небольшие прорехи. Слабый, почти выветрившийся терпкий запах напомнил Варду-старшему странную кислую вонь, которой пропиталась одежда Чарльза в тот день, когда его увезли в лечебницу. Фонарик доктора пропал, но сумка осталась при нем, правда совершенно пустая. Ничего не объясняя Варду, Виллет нетвердыми шагами сошел в подвал и попробовал сдвинуть плиту, но она не поддавалась. Дойдя до угла, где он оставил инструменты, доктор достал ломик и с его помощью немного приподнял камень. Под ним друзья увидели аккуратно зацементированную поверхность - и никаких следов отверстия! Пропал зловонный люк, исчез доступ к подземному миру ужасов, к тайной лаборатории, стены которой покрывали формулы, к глубоким каменным колодцам, откуда раздавался вой и струилось зловоние… Доктор Виллет схватил за руку своего спутника. "Ведь вы сами видели… - тихо сказал он, - и чувствовали запах…" Мистер Вард, удивленный и испуганный, утвердительно кивнул. "Тогда я все объясню вам", - объявил доктор.
Поднявшись в одну из комнат коттеджа, он рассказал об увиденном. Но последнее, что он помнил, были медленно рассеивающиеся клубы зеленовато-черного дыма, сквозь которые постепенно проступал неясный силуэт. Виллет слишком устал, чтобы строить догадки о том, что произошло позже. Мистер Вард, изумленно качавший головой во время рассказа, наконец приглушенным голосом произнес: "Может, попробуем раскопать вход в подземелье?" Доктор не сказал ни слова: что мог решить человеческий разум там, где действуют силы из запредельных сфер, преступившие великую бездну, отделяющую их от мира людей… Мистер Вард поднял голову: "Но куда делось существо, возникшее из дыма? Ведь это оно отнесло вас сюда, а потом каким-то образом заделало отверстие!" Доктор снова промолчал.
Однако неведомый пришелец все же оставил доказательство своего существования. Поднявшись, Виллет полез в карман за носовым платком. Кроме свечей и спичек, которые доктор взял в лаборатории Варда, он нащупал неизвестно как очутившийся там клочок бумаги - ничем не примечательный лист, вероятно вырванный из дешевой записной книжки, найденной неизвестным в комнате ужасов, теперь навеки погребенной в толще земли. Надпись сделана простым карандашом, наверняка тем, который лежал на столе рядом с книжкой. Небрежно сложенное послание ничем не отличалось от обычной записки; лишь слабые следы едкого запаха, который навсегда запомнится Виллету, свидетельствовали о том, что оно возникло в таинственном подземном мире. Зато текст оказался поистине необычным: его будто составили из причудливо изломанных знаков. И все же доктор смог различить отдельные буквы, показавшиеся ему знакомыми:
<!Картинка>
Эта набросанная торопливой рукой записка словно прибавила им решимости. Они торопливо вышли из дома и направились к машине. Вард-старший приказал шоферу отвезти их в какой-нибудь приличный ресторан.
Наутро они отправились в библиотеку Джона Хея в верхней части города. Там без особого труда раздобыли хорошие пособия по палеографии и изучали их до позднего вечера. Наконец они нашли то, что им требовалось. "Мистические знаки" оказались обычным шрифтом, использовавшимся в раннем средневековье, саксонскими буквами восьмого или девятого века - неспокойного времени, когда под тонким покровом нового для северян учения, христианства, скрывались древние языческие верования с их таинственными ритуалами, а на Британских островах под бледным светом луны в развалинах римских крепостей Керлеона, Хексхауза и башнях постепенно разрушавшегося адрианова вала, еще совершались тайные обряды. Записка написана на варварской латыни: "Corvinus necandus est. Cadaver aq(ua) forti dissolvendum, nec aliq(ui)d retinendum. Tace ut potes", что можно приблизительно перевести: "Карвен должен быть уничтожен. Тело следует растворить в кислоте, ничего не оставляя. Храните полное молчание".
Расшифровав текст, Виллет и мистер Вард долго не знали, что сказать. После всего пережитого, ничто уже не моглоих удивить. Они просидели в библиотеке до самого закрытия, затем отправились на Проспект-стрит и проговорили целую ночь, не придя ни к какому решению. Доктор оставался у Варда до воскресенья, когда, наконец, позвонили детективы, которым было поручено разузнать как можно больше о таинственном докторе Аллене.