- Вы ждете, когда с вами расплатятся? Тот улыбнулся жесткой неприятной улыбкой, продемонстрировав ряд ровных зубов:
- Я оказываю любезность вашей тете, доставляя ей продукты. Чтобы избавить ее от неприятных хлопот - в ее-то положении.
Эллен продолжала смотреть на него, тщетно ожидая от тети какого-нибудь знака, затем повернулась к ним спиной и подошла к плите. Она задумалась, с какой стати этот тип помогает ее тете - и действительно ли она ему не платит. Кажется, он не из тех, кто оказывает бескорыстные услуги.
- Теперь, раз здесь я, - сказала Эллен, доставая из холодильника яйца и масло, - вы можете оставить заботы о моей тете. Я сама могу делать для нее покупки - Мне яичницу из двух яиц, - сказал он. - Я люблю, чтобы желток был жидким.
Эллен уставилась на него, и ей подумалось, что он не уйдет, если она откажется приготовить ему эту чертову яичницу, - пожалуй, он сам себе ее приготовит. Тем более что продукты покупал все-таки он.
И все же - в качестве маленького реванша - она пережарила ему яичницу и дала слегка подгорелый тост.
Потом села и посмотрела на него с вызовом.
- Я - Эллен Морроу, - сказала она. После некоторого колебания он процедил:
- Можете звать меня Питером.
- Большое спасибо, - с сарказмом сказала Эллен. В ответ он вновь улыбнулся все той же неприятной улыбкой. Все время чувствуя на себе его взгляд, она наспех проглотила еду, встала, извинившись, и сказала тете, что ей нужно позвонить отцу.
Услышав это, Мэй наконец вышла из оцепенения, в котором пребывала все утро. Она протянула к Эллен руку, но словно побоялась к ней прикоснуться.
- Не надо, прошу тебя. Он уже ничем мне не поможет, и мне не хочется беспокоить его понапрасну.
- Но, тетушка Мэй, вы же его единственная сестра - я обязана рассказать ему все, и он, конечно, захочет что-нибудь для вас сделать.
- Единственное, что он может сделать для меня сейчас, - это оставить меня одну.
Эллен с горечью подумала, что ее тетя совершенно права, - и все-таки она была обязана сообщить отцу. Чтобы говорить совершенно свободно, она вышла из кухни и направилась в тетину спальню, где, как ей казалось, наверняка должен был стоять еще один телефонный аппарат.
Он там действительно был, и она набрала номер родителей. Трубку никто не снял. Тогда она позвонила отцу в офис. Секретарша сказала, что он уехал на рыбалку и будет отсутствовать по крайней мере два дня. Она обещала сообщить ему о звонке, когда он вернется.
Таким образом, приходилось ждать. Эллен направилась обратно в кухню, ступая почти бесшумно в своих туфлях на резиновой подошве.
Она услышала голос тети:
- Ты не пришел ко мне прошлой ночью. Я ждала до самого утра. Почему ты не пришел? Эллен так и застыла.
- Ты говорил, что останешься со мной, - сетовала Мэй. В голосе у нее звучали жалобные нотки, от которых Эллен стало неловко. - Ты обещал, что останешься со мной и будешь заботиться обо мне.
- В доме была девчонка, - сказал Питер. - Я не знал, нужно ли мне приходить.
- Да кто она такая? Ее появление ничего не значит. До тех пор, пока я здесь, она - никто. Это все еще мой дом, а я… я принадлежу тебе, не так ли? Скажи мне, дорогой…
Потом наступило молчание. Как можно тише Эллен отошла от двери и вышла из дома.
Морской воздух, теплый и сырой, все же принес облегчение после затхлой духоты дома. Но даже дыша полной грудью, она все еще чувствовала дурноту.
"Они - любовники, моя умирающая тетя и этот молодой мерзавец".
Мускулистый наглый молодец с жесткими глазами спит с ее тщедушной тетей, дамой почтенного возраста. Это было дико и отвратительно, но сомневаться в этом не приходилось: их общение накоротке, тетин голос - все ясно как день.
Эллен быстро спускалась по песчаному, поросшему высокой травой холму к узкому пляжу; ей хотелось снова ничего не знать, ни о чем не догадываться. Она не представляла, как смотреть теперь в глаза тете, как оставаться в доме, в котором…
Она услышала голос Дэнни, усталый, высокомерный, но все-таки любящий: "Ты такая наивная в вопросах секса, Эллен. Для тебя существует только белое и черное. Ты сущее дитя".
При мысли о Дэнни Эллен расплакалась, раскаиваясь в своем побеге. Что бы он сказал обо всем этом? Что ее тетя тоже имеет право на, удовольствие и что разница в возрасте - это всего лишь один из дурацких предрассудков?
"Да, но этот тип?" - удивлялась Эллен. Питер - что ему-то за радость? Он явно каким-то образом использует ее тетю, в этом она была уверена. "А если он обкрадывает ее?" Она вспомнила пустые комнаты наверху и решила, что для такого подозрения могут быть основания.
Она нашла бумажный носовой платок в кармане джинсов и вытерла слезы. "Да, этим, конечно, многое объясняется", - думала она. Теперь ей было понятно, почему тетя так отчаянно не желает покидать этот гнилой неуклюжий домище, почему она не хочет, чтобы сюда приехал ее брат.
- Привет, Эллен Морроу.
Она вздрогнула, увидев его прямо перед собой, все с той же жесткой улыбкой на губах. Она посмотрела в его темные немигающие глаза - и отвела взгляд в сторону.
- Вы не очень-то дружелюбны, - сказал он. - Ушли от нас так внезапно. Я и поговорить-то с вами не успел.
Она свирепо взглянула на него и попыталась уйти, но он не отставал:
- Откуда такая враждебность? Почему вы не хотите со мной познакомиться?
Она остановилась и посмотрела ему прямо в лицо:
- С какой стати? Я не знаю, кто вы такой и что вы делаете в доме моей тети.
- Думаю, у вас есть кое-какие соображения на этот счет. Я присматриваю за вашей тетей. Она была здесь одна-одинешенька, пока не появился я, - ни семьи, ни друзей. Совершенно беззащитна. Вас, может быть, это шокирует, но она была и остается очень признательна мне. Ей бы не понравилось, если бы вы попытались меня выгнать.
- Сейчас здесь я, - сказала Эллен, - и я - из ее семьи. Сюда приедет ее брат… и мы не оставим ее одну во власти каких-то странных незнакомцев.
- Для нее я больше не незнакомец. И она не хочет, чтобы я ее покидал.
Помолчав минуту, Эллен сказала:
- Она больная, одинокая старая женщина - понятно, что она нуждается в ком-то. Но зачем это вам? Вы что, думаете, она оставит вам свои деньги, когда умрет?
Он презрительно улыбнулся:
- Деньги? У вашей тети нет никаких денег. Все, что у нее есть, - это старая развалина, которую она называет домом и собирается оставить вам по наследству. Я даю ей то, в чем она нуждается, а она дает мне то, что нужно мне, - и это для меня важнее любых денег и основательнее любой недвижимости.
Эллен покраснела и, боясь, как бы он этого не заметил, повернулась и зашагала обратно к дому. Она слышала, что он идет за ней, но не обращала на него внимания.
Внезапно он схватил ее за руку - она едва не вскрикнула и сама устыдилась своего испуга. Но Питер, казалось, ничего не заметил. Он присел на корточки и потянул ее за руку, показывая на что-то у них под ногами.
Растерянно улыбаясь, еще немного напуганная, она опустилась на корточки рядом с ним. Его внимание привлекла битва, развернувшаяся на маленькой песчаной арене, - пример борьбы за выживание. Паук, почти сливающийся по цвету с песком, двигался осторожными танцующими движениями на своих тонких ножках, а вокруг него совершала круги, поблескивая на солнце темным хитиновым телом и выставив смертоносное черное жало, оса.
Было что-то жуткое, что-то колдовское в том, как крохотные противники кружились один вокруг другого, делая обманные движения, замирая на месте, отскакивая назад и нападая снова. Паук на своих изящных ножках казался Эллен нервным, в то время как оса была настойчива и целеустремленна. Хотя ей не нравились ни пауки, ни осы, все же она надеялась, что в схватке победит паук.
Неожиданно оса бросилась прямо на паука; тот перевернулся на спину, то поджимая лапки, как будто собирая их в кулак, то нанося ими удары. Казалось, что теперь оба схватились врукопашную.
- Все, теперь он попался, - пробормотал спутник Эллен. Она видела его напряженное лицо, он был полностью поглощен схваткой.
Взглянув вниз еще раз, она увидела, что паук лежит без движения, а оса осторожно двигается вокруг него.
- Он убил его, - сказала Эллен.
- Она убила, это оса-самка, - поправил ее Питер. - Но паук не мертв, он просто парализован. Оса хочет удостовериться, что он полностью под ее контролем, прежде чем продолжить свое дело. Сейчас она выкопает ямку, оттащит туда паука, затем отложит личинку прямо на него. А пауку ничего не останется, кроме как лежать в доме своего врага и ждать, пока личинка не вылупится из яйца и не начнет поедать его. - Снова эта улыбочка.
Эллен поднялась.
- Конечно, он ничего не чувствует, - продолжал Питер. - Этот парализующий яд лишает его чувствительности. Более развитое существо мучилось бы страхом перед будущим, думало о неизбежности смерти - но он ведь только паук. А о чем может думать паук?
Эллен пошла прочь, не говоря ни слова. Она думала, что он последует за ней, но, оглянувшись, увидела, что он по-прежнему сидит на корточках, наблюдая за осой-победительницей.
Зайдя в дом, Эллен немедленно заперла за собой входную дверь, затем обошла все вокруг, запирая все остальные двери и проверяя окна. Хотя она подозревала, что тетя дала Питеру ключ от дома, ей не хотелось быть захваченной врасплох. Она как раз запирала боковую дверь рядом с тетиной спальней, когда услышала ее слабый голос:
- Это ты, золотко?
- Это я, тетушка Мэй, - сказала Эллен, не будучи уверена в том, кто подразумевается под "золотком". Разрываясь между жалостью и отвращением, она все же заглянула в спальню.
Лежа в постели, тетя слабо улыбнулась ей.
- Я теперь так быстро устаю, - сказала она. - Думаю, мне лучше провести остаток дня в постели. Что еще остается для меня в этом мире, кроме ожидания?
- Но, тетушка, я могу вызвать машину и отвезти вас к врачу - или, может быть, мы найдем врача, который согласится приехать сюда.
Мэй отрицательно качнула седоволосой головой.
- Нет, нет. Врачу здесь делать нечего. В мире нет лекарства, которое мне помогло бы.
- Хотя бы что-нибудь, что облегчило бы ваши страдания…
- Дорогая, я почти ничего не чувствую. Совсем никакой боли. Пожалуйста, не беспокойся обо мне.
"Она выглядит такой изможденной, - думала Эллен. - Как будто все силы в ней иссякли". Глядя на крохотное тело, погребенное под одеялами, она чувствовала, как ее глаза наполняются слезами. Она бросилась на колени перед кроватью.
- Тетушка Мэй, я не хочу, чтобы вы умирали!
- Ну, ну, - ласково сказала Мэй. - Не терзай себя. Сначала я тоже переживала, но потом это прошло. Я смирилась с тем, что должно случиться, и ты должна смириться. Ты должна.
- Нет, - шептала Эллен, прижимаясь лицом к постели. Ей хотелось обнять тетю, но она не осмеливалась, смущенная ее неподвижностью. Если бы тетя протянула руку или повернула голову - она бы расцеловала ее, но сама сделать первый шаг не решалась.
Наконец Эллен перестала плакать и подняла голову. Глаза тети были закрыты, она дышала медленно и мерно. Эллен решила, что она уснула, и тихо вышла из комнаты. Как же ей хотелось увидеть отца или хоть кого-нибудь, с кем можно было бы поделиться своей печалью.
Остаток дня она провела, читая или бесцельно бродя по дому - думая сначала о Дэнни, потом о тете, потом об этом неприятном странном Питере и страдая из-за сознания своего бессилия. Снова поднялся ветер, и старый дом начал скрипеть, еще больше действуя ей на нервы. Почувствовав себя запертой в гниющей туше этого дома, словно в ловушке, Эллен вышла на крыльцо. Облокотившись на перила, она не сводила глаз с серовато-белого моря. Ей был приятен ветер, бивший в лицо, и даже скрипение балкона над головой, когда она здесь стояла, уже не нервировало ее.
Она перевела взгляд на деревянные перила и машинально поддела ногтем торчащую щепку. К ее удивлению, отломилась не одна щепка, а целый кусок плохо покрашенного дерева, обнажив внутренность перил - мягкую и пористую, как губка. Сначала ей показалось, что дерево шевелится. Эллен бессмысленно уставилась на него - и поняла, что древесина кишит термитами. Вскрикнув от отвращения, она попятилась при виде этого мира, случайно приоткрывшегося перед ней, тут же вернулась в дом и заперла за собой дверь.
Стемнело. Эллен затосковала по ужину в теплой компании. Она вспомнила, что не слышала ни звука из тетиной комнаты с тех пор, как оставила ее там спящей этим утром. Эллен зашла на кухню и, посмотрев, что можно приготовить на ужин, отправилась будить тетю.
В комнате было темно и неестественно тихо. Дурное предчувствие остановило Эллен на пороге. Напряженно вслушиваясь и ничего не слыша, она поняла, почему эта тишина была так тревожна: Мэй не дышала. Эллен включила свет и бросилась к постели. - Тетушка Мэй, тетушка Мэй, - повторяла она уже без всякой надежды. Она схватила ее холодную руку, пытаясь нащупать пульс, затем приложила голову к ее груди, сдерживая свое дыхание в надежде услышать биение ее сердца.
Ни звука. Мэй была мертва. Эллен сползла на пол, опустившись на колени перед кроватью, по-прежнему держа тетину руку в своей. Она смотрела на ее неподвижное лицо - закрытые глаза, отвисшая нижняя челюсть - и чувствовала растущую боль и горе.
Сначала ей показалось, что это капля крови. Темная и блестящая, она появилась на нижней губе Мэй и медленно потекла из уголка рта. Ошеломленная, она смотрела, как капля отделяется от губы и движется вниз по подбородку, не оставляя за собой следа. Наконец Эллен поняла, что это такое. Это был маленький блестящий жучок, не больше ногтя на мизинце. И пока Эллен смотрела на него, второе крохотное насекомое медленно выползло на губу мертвой Мэй.
Эллен попятилась на четвереньках назад, прочь от кровати. По коже побежали мурашки, желудок скрутило, в носу, казалось, застыл ужасный запах. Кое-как она поднялась на ноги и выбралась из комнаты, чувствуя головокружение и тошноту.
В холле она прислонилась к стене и попыталась собраться с мыслями.
Мэй была мертва.
Перед ее мысленным взором снова возник ручеек из черных насекомых, струящийся из мертвого рта.
Она застонала и, стиснув зубы, постаралась направить свои мысли в другое русло. Не было этого. Она не будет об этом думать.
Но Мэй была мертва, и с этим нужно было что-то делать. На глаза наворачивались слезы, но Эллен смахнула их нетерпеливым движением. На это нет времени. Что толку плакать? Нужно думать. "Вызвать на дом похоронную службу? Нет, сначала врача - обязательно, даже если никаких сомнений не осталось…" Врач скажет, что нужно делать и кого известить.
Она вошла в кухню и включила свет. В шкафчике она нашла местную телефонную книжку и посмотрела список врачей. Их было не так уж много. Эллен выбрала первый попавшийся номер и - надеясь, что в городке типа этого все-таки можно вызвать врача на дом, - сняла трубку.
Гудка не было. Озадаченная, она несколько раз нажала на рычаг. Опять ничего. Непохоже, что линия неисправна: в трубке не было абсолютной тишины. Она слышала что-то вроде осторожного дыхания, как если бы кто-то снял трубку параллельного аппарата в доме и слушал ее.
Задрожав от этой мысли, Эллен бросила трубку на рычаг. Никого, кроме нее, в доме быть не могло. Может, на одном из аппаратов сдвинута трубка? Она пыталась вспомнить, видела ли она другие телефоны наверху, но содрогалась при мысли о том, что придется вернуться в комнату тети одной, без врача или кого-нибудь еще.
Но даже если наверху и был другой телефон, Эллен его не видела и им не пользовалась, да и непохоже, что проблема заключалась в нем. А вот телефон в тетиной комнате - это вполне вероятно, трубку могла сдвинуть тетя или даже она сама. Придется пойти туда и проверить.
Он ждал ее в холле.
У нее перехватило дыхание, слова застряли в горле. Она сделала шаг назад.
Он сделал шаг вперед - и подошел к ней вплотную.
Эллен собрала остатки самообладания и, борясь с почти инстинктивным страхом перед этим человеком, сказала:
- Питер, вы должны найти врача для тети.
- Ваша тетя сказала, что она не хочет никаких врачей, - сказал он. Для Эллен было почти облегчением услышать звук его голоса после этой гнетущей тишины.
- Теперь уже все равно, чего хочет моя тетя, - сказала Эллен. - Она мертва.
Снова повисла тишина. В холле было темно, и Эллен не была уверена, но ей показалось, что он улыбается.
- Так вы пойдете за врачом?
- Нет, - сказал он.
Эллен попятилась, но он снова приблизился к ней.
- Идите и посмотрите на нее сами, - сказала Эллен.
- Если она мертва, - сказал он, - врач уже точно не нужен. К тому же скоро наступит утро, тогда мы и избавимся от тела.
Эллен продолжала пятиться, боясь повернуться к нему спиной. Очутившись на кухне, она протянула руку к телефону.
Но он не позволил ей. Не успела она взять в руки трубку, как он выдернул провод из розетки. На лице у него играла прежняя улыбка Затем он поднял телефон с болтающимся шнуром высоко над головой и со всего размаху бросил его на пол. Эллен едва успела отскочить. Телефон разбился вдребезги в нескольких дюймах от ее ног.
Эллен в ужасе уставилась на Питера, не в состоянии сдвинуться с места или произнести хоть слово, лихорадочно соображая, как от него ускользнуть. Она думала о темноте снаружи, о длинной безлюдной дороге, о пустынном пляже. Потом она подумала о тетиной комнате с крепкой деревянной дверью и телефоном, который еще, возможно, работает.
Он наблюдал за ней все это время, не двигаясь с места. "Может, он пытается меня загипнотизировать? - мелькнула у Эллен странная мысль. - Или просто ждет, когда я пошевелюсь". Ее мышцы предательски напряглись, выдавая ее намерения.
Наконец Эллен решила, что надо что-нибудь сделать - нельзя же стоять так вечно. Он был слишком близко, и она не надеялась, что сможет проскочить мимо него. Вместо этого она сделала обманное движение влево, как будто собиралась обогнуть его и побежать к входной двери, а сама кинулась направо.
Он сцапал ее, прежде чем она успела сделать три шага. Она пронзительно закричала, но он закрыл ее рот своими губами.
Прикосновение этих губ ужаснуло ее больше, чем все остальное. Несмотря на весь свой страх перед ним, ей до сих пор не приходило в голову, что он хочет ее изнасиловать.
Она отчаянно сопротивлялась, чувствуя, как его руки сдавливают ее все сильнее, не давая ей ни вздохнуть, ни шевельнуться. Она попыталась ударить его коленом в пах, но не могла замахнуться и только толкала его изо всех сил, но он словно и не замечал этого.
Он потащил ее в темноту холла и прижал к полу, навалившись на нее всем своим весом. Эллен благодарила Бога, что на ней тесные облегающие джинсы. Стащить их - трудная задача, особенно учитывая ее сопротивление. Как только он хоть на мгновение выпустит ее руки, она тут же вцепится ему в глаза решила она.
Когда он приподнялся над ней, она вознамерилась привести замысел в исполнение, но он не выпускал ее запястий, по-прежнему держа их мертвой хваткой. Тогда она, почувствовав, что ноги освободились от тяжести его веса, стала лягаться, но он по-прежнему не замечал ее ударов.
Внезапно он выпустил ее руки. Но она не успела осознать это и нанести удар в глаза, когда он одним коротким, обманчиво небрежным движением ударил ее кулаком в живот.