- Ой, посмотрите туда!
Она показывает в сторону горизонта, где с неба падает густой туман, похожий на золотую пыль, - он скрывает от наших глаз то, что лежит дальше по реке. И при этом ревет, как водопад.
- Мы что, поплывем сквозь это? - встревоженно спрашивает Энн.
Пиппа прижимает ее к себе.
- Не надо так беспокоиться. Все будет прекрасно, я уверена, иначе горгона не повезла бы нас туда. Ведь так, Джемма?
- Да, конечно, - отвечаю я, стараясь не показать, насколько я испугана. Я представления не имею, что с нами будет. - Горгона, на тебя ведь наложены чары, ты не можешь причинить нам вреда?
Но мои слова заглушает рев золотого водопада. Мы садимся на палубу корабля и прижимаемся друг к другу. Энн крепко закрывает глаза. Мы продвигаемся вперед, и я тоже зажмуриваюсь, боясь узнать, что нас ждет, что произойдет дальше. И, ничего не слыша за ревом, терзающим наши уши, мы проплываем сквозь этот влажный занавес - и выскакиваем на другую его сторону, где река вдруг становится похожей на океан, мы не видим берегов, лишь далеко впереди маячит зеленый остров.
- Ох, живы остались! - говорит Энн, одновременно и с удивлением, и с облегчением.
- Энн, - обращается к ней Пиппа, - посмотри-ка… ты теперь золотая девушка!
И это чистая правда. Золотые снежинки покрыли нашу кожу. Фелисити так и эдак поворачивает руку, радостно хохоча при виде того, как они вспыхивают и мерцают.
- Ох, ну мы теперь и красотки, а? И никаких сложностей!
Пиппа тоже смеется.
- Я ведь вам говорила, что бояться нечего.
- Магия здесь очень сильна, - говорит горгона.
Но я не могу понять, то ли это утверждение, то ли предостережение.
- Джемма, а почему мы должны связать эту магию? - спрашивает Пиппа.
- То есть как почему? Потому что она теперь свободна внутри сфер.
- А что, если это вовсе не так ужасно? Почему бы не позволить любому пользоваться ее силой?
Мне не нравится, к чему клонит Пиппа.
- Потому что здешние существа могут воспользоваться магией, чтобы проникнуть в наш мир и устроить там настоящий хаос.
- Но ты ведь не уверена, что обитатели сфер обязательно используют магию столь неразумно? Мы не можем этого знать наверняка.
Пиппа не слышала рассказа горгоны, иначе бы она думала иначе.
- Не можем? Ты помнишь ту тварь, которая захватила дух моей матери?
- Но тот дух был связан с Цирцеей! Может быть, они здесь не все такие? - задумчиво произносит Пиппа.
- А как же я могу выяснить, кто с ней связан, а кто нет, кому можно доверять?
Никто из девушек не знает ответа на этот вопрос. Я качаю головой.
- Нет, это не обсуждается. Чем дольше магия остается на свободе, тем больше опасность, что обитающие здесь духи подвергнутся порче, распаду. Мы должны отыскать Храм и снова связать магию. А потом мы реорганизуем Орден и восстановим равновесие сфер.
Пиппа надувается. Ей повезло, что она остается прекрасной, какую бы гримаску ни состроила.
- Ладно, хорошо. Мы в любом случае почти уже добрались.
ГЛАВА 18
Мы уже рядом с островом. Корабль входит в русло, уходящее в глубь суши, и вокруг нас встают деревья - высокие, толстые, зеленые. Тысячи фонариков висят на ветвях. Мне это напоминает о Дивали, индийском празднике света, в дни которого мы с матушкой допоздна любовались улицами, украшенными свечами и фонарями.
Корабль останавливается у влажного песчаного берега.
- Лес Света, - сообщает горгона. - Будьте осторожны. Говорите о своем деле с Филоном, и только с Филоном!
Крыло-трап опускается, мы ступаем на мягкий ковер травы и песка, но уже через несколько шагов оказываемся среди деревьев, и под нашими ногами - переплетение стеблей, среди которых красуется множество крупных белых лотосов. Деревья настолько высоки, что ветви сливаются в сплошной темно-зеленый потолок. Когда я смотрю вверх, у меня сразу начинает кружиться голова. Огоньки покачиваются и передвигаются с места на место. Один проносится мимо моего лица, я вздрагиваю от неожиданности.
- Что это такое? - шепчет Энн, широко раскрыв глаза.
- Что происходит?
Это говорит Фелисити. Несколько огоньков опустились ей на голову. Над восторженным лицом Фелисити возникает сияющая корона.
Потом огоньки собираются в шар, который плывет перед нами, освещая тропу.
- Похоже, они хотят, чтобы мы шли за ними, - в изумлении произносит Пиппа.
Свечение немножко усиливается, как будто шар понял слова Фелисити и зовет нас в лес. Воздух насыщен запахами земли. Стволы деревьев покрывает мох, похожий на пушистый зеленый мех. Оглянувшись назад, я уже не вижу горгону. Лес как будто поглотил нас. Мне хочется побежать обратно, особенно когда я слышу негромкий стук копыт, все ближе и ближе. Шар света взрывается, сияющие крошки беспорядочно разлетаются в стороны и тают в лесном сумраке.
- Что это значит? - спрашивает Фелисити, испуганно оглядываясь по сторонам.
- Не знаю, - отвечает Пиппа.
Стук копыт, кажется, слышен уже со всех сторон разом. Что бы ни скрывалось там, за деревьями, мы окружены. Стук приближается - и внезапно утихает. Из-за деревьев один за другим выходят кентавры. Они неуверенно топчутся на сильных конских ногах, мускулистые руки сложены на обнаженных мужских грудях. Самый крупный выступает вперед. На его подбородке видна негустая бородка.
- Кто вы такие? По какому делу явились сюда? - резко спрашивает он.
- Мы пришли, чтобы поговорить с Филоном, - заявляет Пиппа.
Она ведет себя храбро, в то время как я предпочла бы просто сбежать.
Кентавры обмениваются подозрительными взглядами.
- Нас привезла горгона, - говорю я.
Надеюсь, это откроет нам дорогу к Филону. Самый крупный кентавр шагает вперед, пока его копыта не останавливаются в нескольких дюймах от моих ног.
- Горгона? Что за игру она затеяла с нами? Впрочем, ладно. Я отведу вас к Филону, и пусть наш вождь сам решит вашу судьбу. Садись мне на спину, если не хочешь плестись пешком.
Его сильная рука подхватывает меня - и я оказываюсь на широкой гладкой спине.
- Ох! - испуганно выдыхаю я, потому что здесь нет поводьев, как у обыкновенной лошади.
Вообще-то мне совсем не за что держаться, и потому я вынуждена обхватить руками широкую талию кентавра и прижаться головой к его необъятной спине.
Кентавр, не тратя лишних слов, пускается в галоп, и мне приходится держаться изо всех сил, пока мы несемся между деревьями, чьи ветви мелькают в опасной близости от меня. Некоторые оставляют царапины на лице и руках, и я подозреваю, что кентавр нарочно мчится через самую гущу. Другие кентавры несут Фелисити, Пиппу и Энн. Энн крепко зажмурила глаза и стиснула зубы. Но Фелисити и Пиппа, похоже, почти наслаждаются этой странной скачкой.
Наконец мы добираемся до поляны, на которой стоят соломенные и глиняные хижины. Кентавр протягивает руку - и сбрасывает меня на землю, я от неожиданности падаю на спину. Кентавр упирает руку в бок и усмехается, глядя на меня сверху вниз.
- Что, помочь тебе подняться на ноги?
- Нет, спасибо.
Я быстро вскакиваю и отряхиваю с юбки стебли травы.
- Ты ведь из них, правда? - спрашивает кентавр, показывая на мой амулет, во время бешеной скачки выскочивший из-под ворота блузки.
- Значит, слухи не врут! - кричит он, обращаясь к своим друзьям. - Орден возвращается в сферы! Вон вам они, пожалуйста!
Кентавры беспокойно топчутся, окружают нашу маленькую девичью компанию.
- И что нам с этим делать? - говорит огромный кентавр, в его голосе слышится нескрываемый гнев.
Мне уже не хочется ни видеть Филона, ни расспрашивать его о каком-то там Храме. Мне хочется лишь одного: сбежать!
- Креостус! - слышится вдруг новый, странный голос.
Кентавры расступаются и отходят назад. Они склоняют головы. Самый огромный, Креостус, тоже склоняется, но выпрямляется почти сразу.
- Что это такое? - шепчет Энн, цепляясь за меня.
Перед нами стоит существо настолько блистательное и величественное, что я никогда не смогла бы и вообразить ничего подобного. Не понять, мужчина это или женщина, оно может быть и тем, и другим. Оно худощавое и гибкое, с кожей и волосами нежно-лиловыми, как цветы сирени, на нем надет длинный, волочащийся по траве плащ, сооруженный из желудей, шипов и цветков чертополоха. Глаза у существа ярко-зеленые и по форме очень похожи на кошачьи. Одна его рука представляет собой лапу; на месте второй кисти - огромный коготь.
- Кто это пришел? - спрашивает существо голосом, похожим на трехголосную гармонию; каждая нота слышится отчетливо, но в то же время их невозможно отделить одну от другой.
- Это ведьма, - заявляет дерзкий кентавр. - Ее притащила к нашему берегу проклятая горгона.
- Хм…
Существо смотрит на меня так, что я чувствую себя ребенком, который увидел ремень в руках отца. Острый кончик когтя приподнимает мой амулет, существо всматривается в него.
- Жрица. Мы много лет не видали ни одной из вас. Это ты расколотила руны, державшие на привязи магию?
Я прячу амулет подальше от его глаз, засунув серебряную пластинку снова под блузку.
- Да, это я.
- И что тебе нужно от нас?
- Мне очень жаль, но я могу говорить только с Филоном. Не знаете ли вы, где я могу отыскать…
- Я и есть Филон.
- Ох, - вздыхаю я. - Я пришла просить вас о помощи.
Снова вмешивается Креостус:
- Не верь ей, Филон! Ты ведь помнишь, как нам жилось все эти годы?
Филон одним взглядом заставляет его замолчать.
- А почему я должен тебе помогать, жрица?
Я не готова к такому вопросу, а потому не знаю, что ответить.
- Ну… потому, что я сломала печать, лежавшую на магии. Орден должен быть воссоздан.
Кентавры взрываются хохотом.
- Так позволь нам самим восстановить печать - и самим управлять магией! - кричит один из них.
Остальные веселятся от души.
- Но только Орден может связать магию и управлять сферами, - говорит Фелисити.
Филон снова вступает в разговор:
- Да, так было в течение многих поколений, но кто сказал, что так должно быть всегда? Сила магии быстротечна. Она движется, как зыбучие пески.
Кентаврам становится еще веселее. Их толпа все увеличивается. А светящиеся точки растут, превращаясь в существа около фута ростом. Они висят над нами, как светляки-переростки.
- Возможно, вы предпочитаете, чтобы источник магии первой нашла Цирцея? - спрашиваю я. - Или темные духи из Зимних Земель? Если они возьмут магию в свои руки, как вы полагаете, будут они так уж великодушны к вам?
Филон обдумывает мои слова.
- В словах этой жрицы есть смысл. Хорошо, можете пойти со мной.
Креостус кричит нам вслед:
- Ничего им не обещай, Филон! Ты должен в первую очередь думать о своем народе! Помни это!
Филон приводит нас в огромную хижину и наполняет кубок красной жидкостью. Нам он ничего не предлагает, что вызывает во мне чуточку больше доверия к этому странному существу. Потому что если бы мы здесь что-нибудь съели или выпили, мы были бы вынуждены остаться в сферах, как Пиппа. Филон пьет красную жидкость.
- Я согласен, что магию необходимо сдерживать. На свободе она слишком сильна. Некоторым никогда не приходилось сталкиваться с ее полной мощью, и у них головы идут кругом. Им хочется все большего и большего. А от этого возникает волнение. И я боюсь, что они впутаются в союз с дурными существами, а это приведет к нашему порабощению. Это угроза нашему существованию.
- Так значит, ты поможешь нам найти Храм? - спрашиваю я.
- А что я получу взамен, если помогу вам?
Поскольку я молчу, Филон усмехается.
- Я так и думал. Орден не заинтересован в том, чтобы делиться силой со сферами.
- Горгона говорила, что когда-то ты был союзником Ордена.
- Да, - соглашается Филон. - Когда-то.
Необычное существо кружит по комнате с элегантной кошачьей грацией.
- Кентавры были их посланниками; я был мастером-оружейником. Но после мятежа колдуньи Ордена отобрали у нас магию, как и у всех остальных, хотя мы были все так же преданны им. Вот какой была их благодарность.
Я не знаю, что тут можно сказать.
- Может быть, у них просто не было другого выхода?
Существо смотрит на меня в упор так долго, что я неловко отвожу взгляд.
- Да не собирается он помогать нам, Джемма! - говорит Фелисити. - Давай сами попытаемся.
Филон снова наполняет свой кубок.
- Я не могу сказать тебе, как найти Храм, потому что, по правде говоря, и сам не знаю, где он. Но я могу тебе кое-что предложить. Идем со мной.
Мы снова выходим в туманный день. Креостус останавливает своего великолепного вождя и тихо говорит ему что-то на непонятном нам языке. Но я слышу гнев, звучащий в его голосе, вижу настороженность в его взгляде каждый раз, когда он смотрит в нашу сторону. Филон останавливает его коротким: "Nyim!"
- Ты не должен им доверять, Филон! - зло бросает кентавр. - Их обещания - как колдовской свет: со временем он угасает.
Филон приводит нас в другую хижину, с низким потолком. Стены в ней сплошь увешаны блестящим оружием, но некоторые предметы мне незнакомы. С крюков свисают свернутые кольцами серебряные веревки. И еще здесь множество украшенных драгоценными камнями кубков и зеркал в искусно вырезанных рамах; они стоят вплотную друг к другу.
- Пока магия на свободе, мы пользуемся ею, чтобы вернуть то, что было в прежние времена. Если мы не знаем, к чему все это приведет, мы должны быть готовы к любому повороту событий. Ты тоже не знаешь, что ждет тебя впереди, и потому можешь выбрать любое оружие для своего путешествия.
- Все это - оружие? - недоуменно спрашиваю я.
- Если использовать должные чары, что угодно может превратиться в оружие, жрица.
Но здесь слишком много всего. Я не знаю, на что обратить внимание в первую очередь.
- Ох! - вскрикивает вдруг Фелисити.
Она увидела отличный лук и колчан стрел с серебряными наконечниками.
- Похоже, выбор сделан, - говорит Филон, подавая Фелисити лук.
Стрелы изготовлены очень искусно, но мне кажется особенно примечательным, что, кроме странных клейм на серебряных наконечниках, они украшены еще и числами, линиями и символами, вырезанными на древках. Я совершенно не понимаю их смысла.
- Что все это значит? - спрашивает Фелисити.
- Это язык древних.
- Магические стрелы? - интересуется Энн, рассматривая серебряные наконечники.
Фелисити поднимает лук и закрывает один глаз, целясь в воображаемую мишень.
- Это просто стрелы, Энн. Они будут действовать точно так же, как любые другие.
- Возможно, - кивает Филон. - Если у тебя хватит храбрости прицелиться и выстрелить.
Фелисити сердится. И поворачивает лук в сторону Филона.
- Фелисити! - шиплю я. - Что ты делаешь?
- Храбрости у меня достаточно, - огрызается Фелисити.
- Не пропадет ли она в тот момент, когда это будет важнее всего? - холодно интересуется Филон.
- Храбрости у меня достаточно! - повторяет Фелисити.
- Конечно, это так, - успокаивающим тоном произносит Пиппа.
Филон с любопытством смотрит на них.
- Поживем - увидим.
И обращается ко мне:
- Жрица, так значит, эти стрелы - оружие, которое ты выбираешь?
- Да, - киваю я. - Думаю, это так.
- Нам пора, пожалуй, - говорит Фелисити. - Спасибо за лук.
Филон величественно склоняет голову.
- Всегда рад помочь. Но это не просто подарок. Это особый знак, говорящий о долге, который придется вернуть.
У меня такое чувство, словно я проваливаюсь в глубокую нору, и чем энергичнее я пытаюсь выбраться на поверхность, тем глубже ухожу под землю.
- И как именно придется платить?
- Поделиться с нами магией - вот о чем мы просим, если ты первой найдешь Храм. Мы не намерены снова жить во тьме.
- Да, понимаю, - говорю я, тем самым давая обещание, которое то ли смогу выполнить, то ли нет.
Филон провожает нас до опушки леса, где нас ждут странные огоньки, чтобы отвести обратно к кораблю-горгоне.
- Ты должна знать, жрица, что тебя постараются не пустить к Храму. Как ты собираешься защищаться? У тебя есть союзники?
- У нас есть горгона, - говорю я.
Филон медленно кивает:
- Горгона. Последняя из них. Навеки заперта в корабле в наказание за грехи.
- Что ты хочешь этим сказать? - спрашиваю я.
- Я хочу сказать, что ты очень многого не знаешь, - отвечает Филон. - Двигайся вперед очень осторожно, жрица. Здесь невозможно спрятаться. Твои самые нежные мечты, твои глубоко скрытые желания или самые глубокие страхи могут быть использованы против тебя. Здесь много таких, кто хотел бы помешать выполнить твою задачу.
- Почему ты говоришь мне все это? Ты все-таки сохранил преданность Ордену?
- Это война, - говорит Филон, покачивая головой, и его длинные сиреневые волосы падают на высокие худые скулы. - Я предан победителю.
Огоньки кружатся и мечутся вокруг головы Пиппы. Она игриво отмахивается от них. А мне нужно задать еще один вопрос, прежде чем мы уйдем.
- Но ведь горгона - наша союзница? И она связана чарами, так что всегда должна говорить правду.
- Связана чем? Магией, на которую больше нельзя положиться.
С этими словами высокое тонкое существо разворачивается и уходит, и его плащ из цветков чертополоха тянется за ним хвостом.
Когда мы добираемся до берега реки, там поджидает нас Креостус; он стоит, скрестив руки на груди.
- Вы нашли то, что искали, ведьмы?
Фелисити похлопывает по колчану со стрелами.
- Значит, Филон дал-таки вам особый знак. А что вы дадите нам взамен? Вы даруете нам силу? Или отвергнете нас?
Я ничего ему не отвечаю, просто молча поднимаюсь на борт по крылу-трапу, прислушиваясь, как поскрипывает под ногами корабль. Широкий полупрозрачный парус сразу ловит ветер, и мы отплываем от острова, и вот уже он превращается в крошечную зеленую точку позади. Но ветер доносит до меня крик кентавра:
- Что ты дашь нам взамен, ведьма? Что ты нам дашь?
Мы снова проплываем сквозь золотой занавес и движемся вверх по реке. Когда мы опять добираемся до статуй богинь, вырезанных в утесах, до Пещеры Вздохов, я вижу разноцветные дымки - красные, синие, оранжевые, пурпурные; они поднимаются над высокой скалой, и я почти уверена, что заметила рядом с ними какую-то фигуру. Но порыв ветра уносит дым в сторону - и я не вижу ничего, кроме разорванных разноцветных клочков.
Опускается серебряный туман. Кое-где сквозь него мелькают картины берегов, но рассмотреть что-либо трудно. Энн подбегает к поручням.
- Слышите, вы слышите это? Та чудесная песня опять звучит!
Я прислушиваюсь и в конце концов улавливаю звуки. Песня едва слышна, но она прекрасна. Она как будто проникает в мою кровь и течет вместе с ней, вызывая ощущение тепла и света.
- Смотрите! Там, в воде! - кричит Энн.