Мятежные ангелы - Либба Брэй 19 стр.


Вечер продолжается, как волшебный сон. Я не чувствовала себя такой спокойной и довольной с самой смерти матушки. Видеть отца ожившим - это уже настоящее счастье, и я рада, что могу владеть странной и прекрасной силой. Отец изливает прежнее обаяние и зачаровывает леди Денби и Саймона рассказами об Индии. Лицо бабушки, обычно сморщенное от тревоги, сегодня безмятежно, и даже Том вполне приемлем, если, конечно, о нем вообще можно так сказать. Разумеется, он уверен, что это он вылечил отца, а я на этот раз, в виде исключения, не в том настроении, чтобы с ним спорить. Для меня так важно видеть всю свою семью в добром здравии и прекрасном состоянии духа… Мне хочется сохранить этот удивительный момент, это ощущение, что я прикасаюсь к чему-то особенному. Это как раз то, чего я искала. И мне хочется, чтобы сегодняшний вечер никогда не кончался.

Разговор за столом переходит к Бетлему. Том завладевает всеобщим вниманием, рассказывая о своей работе там.

- …он настаивал, что был императором Западной Саксонии, и поэтому ему должны подавать дополнительную порцию мяса. Когда же я ему отказал, он поклялся, что отрубит мне голову.

- Боже мой! - со смехом восклицает леди Денби.

- Вам бы лучше там не проявлять свое остроумие, молодой человек. Вы ведь не хотите однажды утром проснуться без головы? - говорит отец Саймона. У него такие же, как у Саймона, добрые голубые глаза.

- А может, для вас это было бы только к лучшему, наш добрый друг? - поддразнивает Тома Саймон, но мой брат делает вид, что нисколько не задет.

- Ох, нет! Туше!

- Да уж, моему сыну лучше позаботиться о своей голове, - говорит отец с серьезным видом. - Я слишком дорого заплатил за его новую шляпу, и мне не хочется возвращать ее торговцу.

Все разражаются хохотом.

Бабушка вступает в разговор:

- А верно ли, что в Бедламе каждые две недели устраивают открытый танцевальный вечер, леди Денби?

- Да, это так. Для больных очень полезно оказаться на людях, вспомнить о своей принадлежности к обществу. Мы с мужем и сами несколько раз бывали там. Следующий вечер состоится через неделю. Вы должны обязательно приехать в качестве наших гостей.

- О, с огромным удовольствием! - говорит бабушка, отвечая за всех нас, как она это частенько делает.

У меня уже болят щеки из-за того, что я стараюсь постоянно удерживать на лице вежливую улыбку. Не пора ли снова надеть перчатки? Должна ли я доесть десерт до конца, как будто он мне безумно нравится, или оставить половину, чтобы показать, как мало я ем? Я не хочу совершить ни малейшей ошибки, только не этим вечером!

- О, пожалуйста, расскажите нам что-нибудь еще! - просит леди Денби Тома.

- Да, пожалуйста! - поддерживает ее Саймон. - Иначе мне придется рассказывать, как я заглядывал в глаза несчастным фазанам в деревне, и вы все окаменеете от скуки!

Саймон снова смотрит на меня. Я замечаю, что мне нравится, как он ожидает моей реакции на свои слова. Мне нравится, когда кто-то ищет моего расположения. Это довольно острое ощущение.

- О, дайте подумать… - говорит Том, сосредотачиваясь. - Да… там у нас был некий мистер Уолтэм, который утверждал, что слышит, что происходит во всех домах, мимо которых проходит или проезжает, и что сами камни говорят с ним. Я рад сообщить, что он полностью излечился и выписан в прошлом месяце.

- Браво! - восклицает отец Саймона. - Ничто не может сопротивляться науке и человеческим усилиям, приложенным вовремя!

- Совершенно верно, - соглашается Том, в восторге, что у него появились друзья в столь высоком обществе.

- А еще что-нибудь? - просит леди в шелковом туалете персикового цвета.

- Есть еще миссис… назовем ее Соммерс. Ей кажется, что вся эта жизнь - всего лишь сон и что по ночам в ее комнату являются призраки.

- Бедняжка, - по привычке бормочет бабушка.

От последней истории Тома мое веселье улетучивается. Что бы подумали люди, сидящие рядом со мной за столом, если бы узнали, что меня посещают видения, а я посещаю другие миры?

Том продолжает:

- Еще у нас есть Нелл Хокинс, ей всего девятнадцать лет. У нее началась острая мания, когда она находилась в школе.

- Вот видите? - говорит усатый джентльмен, назидательно поднимая палец. - Женская конституция не может выдержать напряжения регулярного образования! Ничего хорошего от него ждать не приходится!

- Ох, мистер Конрад, - кокетливо выговаривает ему супруга. - Не стоит так уж… Пожалуйста, мистер Дойл, продолжайте!

- Нелл Хокинс страдает галлюцинациями, - говорит Том, рисуясь.

Отец вступает в разговор:

- Она считает себя Жанной д'Арк?

- Нет, Жанной себя вообразил мистер Джерниган из отделения M-l-Б. А мисс Хокинс совершенно уникальна. У нее исключительный бред. Она считает, что состоит в мистическом сообществе чародеек, которое называется Орденом.

Комната словно обрушивается на меня. Сердце колотится как безумное. И как будто откуда-то издалека я слышу голос отца:

- Орден, говоришь?

- Да. Она утверждает, что ей известно тайное место - сферы, и что какая-то женщина по имени Цирцея желает завладеть всей энергией того места. Мисс Хокинс говорит, что довела себя до безумия, пытаясь держать свой ум закрытым, чтобы в него не могла проникнуть Цирцея. - Том покачивает головой. - Очень сложный случай.

- Я согласна с вами, мистер Конрад, - заявляет бабушка. - Избыток систематического образования совсем не полезен для наших дочерей. Вот какой может быть его цена! Я так благодарна школе Спенс за то, что там делают основной упор на то, что нужнее всего в жизни настоящей леди!

И бабушка кладет в рот солидную порцию шоколадного крема.

Все, что я могу, - это не выскочить пулей из-за стола, хотя меня и трясет с головы до ног. Где-то в ужасной больнице, называемой Бедламом, заперта девушка, которая могла бы рассказать мне все, что мне так необходимо знать… Я обязана найти способ встретиться с ней!

- Но чем вы можете облегчить состояние такой больной? - спрашивает мистер Конрад.

- Она находит некоторое утешение в поэзии. И сиделки читают ей, когда только могут.

- Возможно, и я могла бы почитать ей стихи? - предлагаю я, надеясь, что в моем голосе не слышно охватившего меня отчаянного желания. Я на все готова, лишь бы увидеть ту девушку. - Может быть, ей стало бы немного легче, если бы она могла поговорить с кем-нибудь, подходящим ей по возрасту?

Отец Саймона поднимает бокал с вином.

- Наша мисс Дойл обладает весьма доброй душой!

- Она - наш ангел, - говорит мой отец.

Нет, никакой я не ангел. Я обманом заставляю их думать обо мне так… но я должна, я обязана увидеться с Нелл Хокинс!

- Хорошо, согласен, - весьма неохотно кивает Том. - Я возьму тебя с собой завтра днем.

ГЛАВА 21

Когда с десертом покончено, мужчины собираются перейти в курительную, чтобы приняться за бренди и сигары, а дамам предлагают отправиться в гостиную, чтобы выпить чаю и поболтать.

- Матушка, я уверен, мисс Дойл хотелось бы увидеть портрет деда, - говорит Саймон, перехватывая нас на полпути.

Мне уже приходилось слышать упоминания об этой картине.

- Да, разумеется, - кивает леди Денби. - Мы все пойдем взглянуть на него.

Довольная улыбка Саймона увядает.

- Но мне даже думать противно о том, чтобы ты ушла от камина, матушка! В библиотеке ужасные сквозняки, ты ведь знаешь.

- Ерунда, мы возьмем шали, и все будет в порядке.

Она обращается ко мне:

- Вы действительно должны увидеть нашего дорогого Джорджа; его портрет написал прославленный художник Котсволд.

Я не понимаю, что здесь только что произошло, но вижу, что Саймон растерян.

- Сюда, прошу вас…

Леди Денби ведет нас в просторную комнату, в которой главное место занимает картина, огромная, как двустворчатая дверь. Это отвратительно усложненное изображение мужчины с бочкообразной грудью, сидящего верхом на коне. На мужчине красная куртка, и выглядит он так, как и положено джентльмену, собравшемуся на охоту. У ног коня - две охотничьи собаки.

Саймон кивает в сторону портрета:

- Мисс Дойл, позвольте представить вам моего деда Корнелиуса-Джорджа-Базиля Миддлтона, виконта Денби.

Бабушка разыгрывает целый спектакль, изучая портрет, хотя все, что ей известно об искусстве, уместится в наперстке. И тем не менее леди Денби переполняется гордостью. Чтобы отчасти скрыть свои чувства, она подходит к камину и переставляет безделушки на полке над ним, заставляя застыть на месте горничную, которая чистит решетку и вся перемазана сажей.

- Какая прекрасная живопись, - дипломатично говорю я.

Саймон вскидывает брови.

- Если под "прекрасной живописью" вы подразумеваете нечто глупое, избыточное и гротескное, тогда я полностью с вами согласен.

Я с трудом сдерживаю смех.

- Собаки изображены замечательно, сразу понятно, какой они породы.

Саймон стоит рядом со мной, и я снова ощущаю то странное течение энергии… Он склоняет голову набок, как бы обдумывая мое замечание.

- Да. Пожалуй, я даже готов признать родней именно их.

У него такие голубые глаза. И такая теплая улыбка. Мы стоим всего в нескольких дюймах друг от друга. Краем глаза я вижу, как бабушка и остальные оглядывают библиотеку.

- Сколько из этих книг вы прочли? - спрашиваю я, направляясь к стеллажам и делая вид, что мне это очень интересно.

- Не так много, - отвечает Саймон. - У меня слишком много других занятий. Они отнимают большую часть моего времени. Я ведь обязан заниматься делами семьи Денби, особняком и прочим.

- Да, конечно, - киваю я, продолжая не спеша продвигаться между книжными полками.

- А кстати, вы случайно не приглашены на бал к адмиралу и леди Уортингтон?

- Приглашена, - отвечаю я, подходя к окну.

- Я тоже там буду.

Он догоняет меня. И мы снова стоим рядом, бок о бок.

- Ох, - говорю я, - это очень мило!

- Возможно, вы оставите для меня танец? - застенчиво спрашивает Саймон.

- Да, - отвечаю я, улыбаясь. - Возможно, оставлю.

- Я вижу, вы сегодня не надели свое ожерелье.

Моя рука взлетает к обнаженной шее.

- Вы заметили мое украшение?

Видя, что его мать занята разговором с гостями и не обращает на нас внимания, Саймон шепчет мне почти в самое ухо:

- Я заметил вашу шейку. А на ней случайно было ожерелье. Оно весьма необычное.

- Оно принадлежало моей матери, - поясняю я, слегка краснея от такого дерзкого комплимента. - А ей ожерелье подарила какая-то деревенская женщина в Индии. Это нечто вроде защитного амулета. Вот только, боюсь, матушке он не помог.

- Может быть, он вовсе и не для защиты? - предполагает Саймон.

Об этом я никогда не думала.

- Но тогда для чего? Просто вообразить не могу.

- Какой ваш любимый цвет? - спрашивает Саймон.

- Пурпурный, - отвечаю я. - А почему вы спросили?

- Да просто так, - улыбается он. - Мне хочется пригласить в свой клуб вашего брата. Он хороший парень.

Ха!

- Уверена, он будет весьма этому рад.

Да Том проскочил бы сквозь огненный обруч ради того, чтобы попасть в клуб Саймона. Потому что это лучший клуб в Лондоне.

Саймон пристально смотрит на меня.

- Вы не похожи на других молодых леди, с которыми меня знакомит моя мать.

- Вот как? - с содроганием произношу я; мне ужасно хочется узнать, насколько я от них отличаюсь.

- В вас ощущается некая отвага, склонность к приключениям. У меня такое чувство, будто вы храните множество тайн, которые мне хотелось бы узнать.

Леди Денби наконец замечает, что мы стоим у окна чересчур близко друг к другу. Я тут же делаю вид, что внимательно рассматриваю переплетенный в кожу экземпляр "Моби Дика", который лежит на столике рядом с окном. Переплет потрескивает, когда я открываю книгу, как будто ее до сих пор ни разу не открывали.

- Возможно, на самом деле вам совсем не захотелось бы их узнать, - говорю я.

- Откуда вам знать? - возражает Саймон, переставляя с места на место фарфоровую группу из двух купидонов. - Испытайте меня.

Что я могу сказать? Что я страдаю от тех же галлюцинаций, что и бедняжка Нелл Хокинс, вот только это никакие не галлюцинации? Что я боюсь, что и сама в шаге от безумия? Да, было бы замечательно рассказать обо всем Саймону и услышать от него: "Ну, до сих пор-то ничего слишком ужасного не случилось? Ты не сумасшедшая. Я верю тебе. Я с тобой".

Но я не пользуюсь случаем.

- У меня есть третий глаз, - весело говорю я. - И я - потомок жителей Атлантиды. И то, как я веду себя за столом, не имеет никаких оправданий.

Саймон серьезно кивает.

- Я и подозревал что-то в этом роде. Именно поэтому мы намерены попросить вас впредь всегда ужинать в конюшне, в качестве меры предосторожности. Вы ведь не станете возражать?

- Ничуть.

Я закрываю книгу и отворачиваюсь.

- А какие ужасные тайны скрываете вы, мистер Миддлтон?

- Кроме азартных игр, пьянства и воровства?

Я стою к нему спиной, и он подходит на шаг ближе.

- Вы действительно хотите знать?

У меня подпрыгивает сердце.

- Да, - отвечаю я, наконец поворачиваясь к нему лицом. - Всю правду.

Саймон смотрит мне прямо в глаза.

- Я чудовищно глуп.

- Это не так, - возражаю я, снова отходя от него и рассматривая огромные стеллажи с книгами.

- Боюсь, это так. Я еще должен найти подходящую жену с приличным приданым и продолжить род. Этого от меня ожидают. Мои собственные желания при этом в расчет не принимаются. Но я, пожалуй, позволяю себе лишнее. Вам незачем знать о моих неприятностях.

- Нет, это не так. Я с удовольствием вас слушаю, - отвечаю я с необычайной для меня сдержанностью.

- Не вернуться ли нам в гостиную? - спрашивает леди Денби.

Горничная, вздохнув, возвращается к своей работе, когда дамы направляются к двери. Мы с Саймоном медленно идем за ними.

- Вы потеряли цветок, мисс Дойл…

Роза, приколотая к моим волосам, соскользнула на шею. Я тянусь к ней, и то же самое делает Саймон. Наши пальцы на мгновение соприкасаются, и я отдергиваю руку.

- Спасибо, - говорю я, разволновавшись.

- Вы позволите?..

С предельной осторожностью Саймон закладывает цветок мне за ухо. Надо остановить его, чтобы он не принял меня за слишком податливую особу. Но я не знаю, что сказать. Я вспоминаю, что Саймону девятнадцать, он на три года старше меня. И знает вещи, неизвестные мне.

В окно что-то ударяет, потом еще раз, сильнее, и я подпрыгиваю от неожиданности.

- Кто это швыряется камнями? - возмущенно восклицает Саймон и всматривается в сумерки.

Потом он открывает окно. В библиотеку врывается холодный воздух, и я покрываюсь гусиной кожей. За окном никого не видно.

- Я должна присоединиться к дамам. Бабушка будет беспокоиться обо мне.

Поспешно выбегая из библиотеки, я чуть не налетаю на горничную, которая продолжает чистить каминную решетку, не поднимая глаз.

Когда мы наконец прощаемся с хозяевами, время перевалило далеко за полночь, и вокруг царит ночь, полная звезд и надежд. Прошедший вечер был наполнен множеством слишком разных вещей. Было хорошее - Саймон. Его семья. Теплота, с которой они меня приняли. Прекрасное состояние отца. Потом еще - грустная перспектива встречи с Нелл Хокинс в госпитале в Бетлеме; возможно, в ее руках ключ к поискам Храма и Цирцеи… И было нечто весьма странное - камни, ударившие в оконное стекло.

Картик, ожидающий нас у кареты, выглядит возбужденным.

- Хорошо провели вечер, мисс?

- Да, вечер был приятным, благодарю вас.

- Я заметил, - бормочет он, помогая мне сесть в карету и с излишней резкостью трогая коней с места.

Что это с ним?

Когда мои родные улеглись в постели, я накидываю пальто и бегу через холодный двор к конюшням. Картик сидит там, читая вслух "Одиссею" и прихлебывая горячий чай. Но он не один. Рядом с ним пристроилась Эмили, она внимательно его слушает.

- Добрый вечер, - говорю я.

- Добрый вечер, - откликается Картик и встает.

Эмили перепугана.

- Ох, мисс, я просто… просто…

- Эмили, мне нужно обсудить с мистером Картиком кое-какие дела, прямо сейчас, если ты ничего не имеешь против.

Эмили стрелой вылетает из конюшни.

- Что ты имел в виду сегодня вечером?

- Я просто спросил, хорошо ли ты провела вечер. С мистером Муддлетоном.

- Миддлтоном, - поправляю я его. - Он джентльмен, тебе это известно.

- А выглядит как какой-нибудь хлыщ.

- Буду благодарна, если ты не станешь его оскорблять. Ты ничего о нем не знаешь.

- Мне не нравится, как он на тебя смотрит. Как будто ты - какое-нибудь сочное яблочко.

- Он ничего подобного не делает. Погоди… а откуда ты знаешь, как он на меня смотрел? Ты что, шпионил за мной?

Раздосадованный Картик утыкает нос в книгу.

- Но он действительно смотрел на тебя именно так. В библиотеке.

- Так это ты бросал камни в окно!

Картик подскакивает на месте, уронив "Одиссею".

- Ты позволила ему дотронуться до твоих волос!

Это правда. И мне не следовало этого делать, если я хочу выглядеть настоящей леди. Я смущена, однако не намерена спускать Картику его дерзость.

- У меня есть что сказать тебе, важное, если только ты готов перестать жалеть себя и прислушаться.

Картик фыркает.

- Я вовсе не жалею себя.

- В таком случае спокойной ночи.

- Погоди!

Картик шагает ко мне. Я нервно сглатываю. Это некрасиво, но так уж получилось.

- Извини. Обещаю, впредь постараюсь вести себя как можно лучше.

Он театрально опускается на колени и склоняет голову; подняв с земли соломинку, он кладет ее себе на шею.

- Умоляю вас, мисс Дойл! Расскажите мне все, или мне придется покончить с собой с помощью вот этого ужасного оружия!

- Ох, да встань же ты! - говорю я, невольно смеясь. - У Тома в Бедламе есть пациентка. Нелл Хокинс. Том говорит, что она страдает галлюцинациями.

- Иначе она и не попала бы в Бедлам.

Картик самодовольно усмехается. Но я не отвечаю на его усмешку, и он с раскаянием произносит:

- Извини. Продолжай, пожалуйста.

- Она утверждает, что состоит в Ордене и что женщина по имени Цирцея охотится за ней. Она говорит, что сошла с ума, пытаясь удержать Цирцею на расстоянии.

Улыбка Картика гаснет.

- Ты должна немедленно встретиться с Нелл Хокинс!

- Да, я уже это устроила. Завтра около полудня я буду читать ей стихи и выясню, что она знает о Храме. А что, он действительно смотрел на меня именно так?

- Как - так?

- Как на сочное яблочко?

- Тебе бы лучше держаться с ним поосторожнее, - говорит Картик.

Да он ревнует! Картик ревнует, а Саймон считает меня… аппетитной? У меня слегка кружится голова. И я растеряна. Но волнение это приятное…

- Я вполне способна позаботиться о себе! - говорю я.

Я резко разворачиваюсь на пятках и налетаю на стену, стукаюсь об нее лбом… наверное, теперь у меня навеки останется шишка на этом месте.

Назад Дальше