- Не знаю, - вновь ответил Кенет, и при этом почти не лукавил. Конечно, ему пришло на ум, что причиной странного приглашения был его посох. Инсанна разглядел в незнакомом юнце стремление сделаться магом. Ну так и что? Сопляков, желающих стать волшебниками, больше, чем кошек на помойке. Нет, надо быть здорово самоуверенным, чтобы решить, что твои потуги заниматься магией могут привлечь внимание самого Инсанны. Вероятно, дело все-таки в чем-то другом.
- Выбрось это, - посоветовал, не подымая головы, Аканэ.
- Вот уж нет, - возразил Кенет, и Аканэ резко взметнул голову; глаза его вновь полыхнули сухим черным огнем.
- Я ее лучше закопаю, - пояснил Кенет. - Не ровен час, наткнется кто-нибудь на эту гадость.
Аканэ обмяк, веки его примкнулись.
- Прости, малыш, - одними губами произнес он.
- За что? - обалдел Кенет.
- За то, что мне случалось усомниться в тебе. Ты настоящий воин.
- Но, учитель... у меня же ничего не получается...
- У тебя получается главное, - свирепо отрезал Аканэ. - Ты не принимаешь врага за друга и ничего не делаешь, не подумав: а что из этого выйдет?
- А разве можно по-другому? - удивился Кенет.
- Я Инсанну знаю в лицо, хотя он меня - нет. Как ты думаешь, откуда? - ответил Аканэ вопросом на вопрос.
Кенет не стал догадываться, ни даже пожимать плечами. Он был убежден, что ответ последует из уст самого Аканэ.
- Я уже видел Инсанну, - медленно произнес Аканэ. - При схожих обстоятельствах. У меня был один ученик...
Аканэ стиснул зубы, словно чтобы сдержать рыдание. Внезапно он схватил Кенета за руки, притянул к себе и порывисто обнял.
- Я очень за тебя испугался, - сдавленно повторил он.
Если бы Кенет и Аканэ еще немного помедлили в "Весеннем рассвете", то непременно столкнулись бы с Кенро. Предсказанная ему поездка удалась, более того: он получил награду. По его мнению, большую, нежели заслужил: изрядная сумма денег, округливших его кошелек, не могла быть сообразна легкой приятной поездке, за которую ему и было уплачено. К тому же возвращался он в компании мудрого и приятного собеседника. Словом, отдохнул Кенро в полное свое удовольствие, а наградили его, словно он совершил невесть какой подвиг. Но уж если князю Юкайгину так угодно, спорить с ним не приходится. Самое разумное - взять награду и отправиться восвояси, что Кенро и сделал. И пока Кенет и Аканэ беседовали в лесу, Кенро отмечал свое возвращение в "Весеннем рассвете".
А человек, за которым он ездил по княжескому приказу, даже не пожелал отдохнуть с дороги. Едва успев ответить поклоном на поклон князя Юкайгина, старый волшебник перешел к делу.
- К сожалению, я не смогу остаться в городе надолго, - предупредил он князя.
- Я на это и не рассчитывал, - смиренно признался князь. - К тому же я не знаю, стоило ли мне вас беспокоить. Наместник Акейро говорил, что, пока Инсанна жив, никто и ничто не вернет ему здоровья.
- В общем, он прав, - кивнул маг. - Разве что нашелся бы волшебник, равный Инсанне по силе или даже сильнее. Если бы он согласился находиться при господине наместнике неотлучно, болезнь могла бы отступить. Во всяком случае, на время.
- Но ведь равных Инсанне нет! - почти выкрикнул Юкайгин. - Что уж говорить о более сильных. Неужели больше ничего нельзя сделать?
- Отчего вы так беспокоитесь? - мягко спросил маг. - Ведь его здоровье остается неизменным?
- А надолго ли? - возразил Юкайгин. - Мне так все и кажется, что его ветром сдует. Даже и сейчас. С больницей у него все получилось на редкость удачно... да вы, наверное, слышали?
- Слышал, - утвердительно произнес старый маг.
- Ну вот. Задуманное получилось, все прекрасно, он счастлив, он просто в восторге - о чем тут беспокоиться? А мне страшно. Веселый, глаза блестят, щеки румяные - а как дотронусь до его горячей руки, так сердце сожмется.
Юкайгин замолчал: с лица мага исчезло всякое подобие улыбки.
- Очень горячие руки? - отрывисто спросил волшебник.
- Очень. Я думал сначала, что у него лихорадка, но что-то не похоже: ни слабости, ни усталости. Веселый, шутит, улыбается...
- И часто вы его видели в таком хорошем настроении? - поинтересовался волшебник.
- Да пожалуй, никогда, - подумав, ответил князь Юкайгин. - Не знай я, что он почти не пьет вина, решил бы, что он постоянно немного навеселе. У него никогда еще все так хорошо не складывалось.
- Лучше некуда, - проворчал волшебник. - Когда он должен к вам прийти?
- Да уже должен был быть, - недоуменно ответил князь. - Странно, что он опаздывает. Это не в его привычках.
Старый маг вскочил так стремительно, что князь Юкайгин не успел даже заметить его движения: только что волшебник сидел, и вот он уже на ногах.
- Идем! - повелительно крикнул маг. - Может быть, еще успеем!
Князь Юкайгин был слишком потрясен, чтобы отдавать приказания, но этого и не потребовалось. Едва взглянув на его лицо, распорядитель позвал три команды носильщиков. Обычно паланкин князя несли по городу с неторопливой важностью. На сей раз жители Сада Мостов могли видеть, как носильщики с княжеским паланкином стремглав несутся по направлению к дворцу наместника, а следом бегут еще две команды, готовые сменить собратьев по ремеслу, едва те начнут выказывать малейшие признаки усталости. Княжеский паланкин проделал дорогу вчетверо быстрее обычного, и как бы ни был встревожен старый князь, как ни спешил, он не преминул бросить носильщикам кошелек с серебром в награду за небывалое усердие. Носильщики еще не успели возблагодарить господина за щедрость, а князь уже вбежал во дворец. Никто не пытался чинить ему препятствий вроде: "Одну минуточку, ваша светлость, я сейчас доложу, что вы изволили прибыть". Давно миновали те времена, когда юный наместник заставил бы не в меру властного князя потомиться в ожидании с полчаса, да и выражение лица старого князя вряд ли располагало к попыткам остановить его. Однако у дверей в личные покои наместника князя все же попытались остановить.
- Никак нельзя, ваша светлость, - в ужасе лепетал слуга, пытаясь поклониться ниже пола. - Его светлость не велели. Если я кого пущу, он меня... да вы его знаете, ваша светлость! Смилуйтесь!
Юкайгин слегка растерялся: он действительно знал Акейро. Слуги, в общем, любили господина наместника и считали его человеком хотя и суровым, но справедливым и склонным к милосердию. Наказания в доме наместника никогда не превышали меры проступка, а зачастую наместник прощал виновного. При его предшественнике слуги тряслись от страха день и ночь, гадая, кого изберет на сей раз жертвой гневный каприз вечно пьяного господина. Неудивительно, что они повиновались Акейро охотно и с любовью. Единственное, чего Акейро не прощал никогда, так это ослушания, и виновный мог быть уверен, что будет сурово наказан, а то и уволен. Если Акейро действительно распорядился никого к себе не пускать, то слуге, не сумевшему выполнить приказа, не позавидуешь. Но отчего бы Акейро, вместо того чтобы нанести князю обычный визит, внезапно затворился в своих покоях? Что могло случиться?
Покуда князь пребывал в растерянности и тревоге, старый волшебник бесстрастно взялся за дверь, не обращая внимания на вопли слуги. Дверь не поддавалась.
- Ломайте дверь, - велел маг.
- Смилуйтесь, - простонал слуга. - Господин меня прибьет.
- Твой господин умирает, - отрезал волшебник.
Слуга испуганно замолчал и посторонился. Князь Юкайгин чуть отошел, примерился и с размаху высадил дверь плечом. В другое время ему бы это не удалось: уж где-где, а во дворце наместника хлипких дверей не было, ибо каждый наместник имел все основания дрожать за свою жизнь. Но слово "умирает" и вызванное им отчаяние придали князю такую неимоверную силу, что он весь дворец снес бы одним ударом, а не только дверь.
За дверью их встретило молчание. Акейро лежал посреди комнаты лицом вниз, его длинные волосы шевелил сквозняк. От распахнутой настежь балконной двери и до лежащего ничком тела тянулся ярко-алый кровавый след, совсем еще свежий: кровь не успела не только высохнуть, но даже заветриться.
Юкайгин бросился к Акейро, перевернул, взглянул в лицо. Ресницы Акейро дрогнули, веки приоткрылись.
- Он здесь, - неразборчиво простонал Акейро. - Я его чувствую... он здесь...
Тело его сотряслось кашлем, и изо рта его вытолкнулась алая кровь.
Немой вопль застрял в глотке Юкайгина: он боялся потревожить умирающего, иначе закричал бы. Но голова его запрокинулась, словно у волка, собирающегося завыть, и из раскрытого рта исходил неслышный хриплый звериный вой.
Маг просунул руку под одежды Акейро и провел ладонью по его груди. Кровь перестала течь. Глаза Акейро не открылись, но он продолжал дышать.
- Отнесите его на постель, - распорядился маг.
Юкайгин легко поднял бесчувственного Акейро и донес его до кровати, но положить его медлил. Ему казалось, что в ту минуту, когда он выпустит Акейро из рук, жизнь покинет его хрупкое тело.
- Положите его, - велел маг. - Он не умрет сейчас.
Юкайгин нехотя опустил Акейро на кровать, внезапно ставшую огромной, как городская площадь, и вновь склонился над ним.
- Льда велите принести, - приказал маг, и князь Юкайгин опрометью бросился выполнять распоряжение. Когда он вернулся, держа в руках холщовый мешок со льдом, слуги уже вытерли кровь с пола. Старый волшебник сидел возле Акейро и держал его руку.
- Положите лед ему на грудь. Осторожнее! - вновь отдал распоряжение волшебник. И вновь князь выполнил распоряжение.
- Что это было? - хриплым шепотом спросил он.
- Легочное кровотечение, - пожал плечами маг. - Я это понял еще там, в вашем замке. Вы очень точно все описали. Пьянящая радость, лихорадочный подъем сил - и в то же самое время страшный жар, который вы ощущаете, а сам он - нет. Вы недаром беспокоились, ваша светлость, хоть и не знали почему.
- Я не об этом, - покачал головой старый князь. - Я понять хочу, отчего это случилось. Он был так счастлив здесь, ему становилось лучше... во всяком случае, не хуже. И вдруг - такое. Отчего?
- Вашей вины в этом нет, - нехотя ответил маг.
- Но почему? - настаивал Юкайгин. - Что я мог сделать?
Лицо волшебника помрачнело.
- Ничего, - ответил он. - Вы ничем не могли ему помочь. Он же сам сказал, что случилось.
- Инсанна? - понял князь Юкайгин.
- Сомневаться не приходится. Он действительно еще совсем недавно был в вашем городе.
- Невозможно, - с ужасом прошептал Юкайгин.
- Воля ваша, но я - маг и ошибиться не могу. Сейчас он покинул город, но он здесь был, и одно его присутствие едва не убило господина наместника. Вы ничем не могли этому помешать.
- Но зачем? Что ему здесь надо?
- Не знаю, - вздохнул волшебник, - но догадываться могу. Вы же знаете, какие слухи ходили о прежней больнице?
- Слышал, - обреченно ответил Юкайгин. - Будто бы там морят больных, чтобы потом отдать их тела Инсанне. Мой человек мне потом это подтвердил.
- Вот видите, ваша светлость. А господин наместник больницу уничтожил, выстроил взамен новую, лекарей новых набрал. Конечно, Инсанна явился, чтобы выяснить все лично и подробно. А как же иначе? Думаю, господин наместник на иное и не рассчитывал.
- Так он... знал?
- Несомненно, он знал, на что идет и чем рискует. Должен сказать, - церемонно произнес маг, - что я питаю глубочайшее уважение к его светлости господину наместнику и нахожу его мужество просто невероятным.
И вновь Юкайгин сдержал вопль.
- Как он? - сдавленно спросил князь.
- Очень плох. Кровотечение я остановил, но и только. Сейчас все зависит от ухода за ним.
- Будет самый лучший, - горячо заверил его князь Юкайгин. Волшебник вновь покачал головой.
- Лучшие врачи не смогут дать ему того, что нужно. Инсанна выпил почти всю его жизненную силу, и она продолжает покидать больного. За ним должен ухаживать человек, который сумеет восполнить недостающее.
- Значит, никакой надежды нет? - еле выговорил князь Юкайгин. Синие глаза волшебника взглянули на него с сочувствием.
- Я этого не говорил, - произнес он. - На ваше счастье, нужный вам человек находится в городе или где-то поблизости. Я его чувствую. Сейчас все зависит только от того, сумеете ли вы найти этого человека вовремя.
Глава 5
Меч и ножны
Вечерняя тренировка ничем не напоминала утреннюю. Перелом - незаметно для Кенета, но несомненно для Аканэ - произошел. Вдобавок мысли Кенета были слишком заняты Инсанной, чтобы долго и мучительно соображать, куда и какой ногой шагнуть, когда и какой рукой ударить и зачем нужно издавать боевой клич, в его исполнении больше всего похожий на рев разбуженного осленка. Впервые за долгое время Кенет предоставил своему телу свободу и самостоятельность, и тело его не подвело. Когда Кенет умывался после вечерних занятий, он был приятно изумлен и весьма доволен собой.
- Нос не задирай, - посмеивался не менее довольный Аканэ. - Ты еще не самый великий воин империи.
Они вошли в дом веселые, усталые и довольные. Появление Инсанны уже не казалось им пугающим - мало ли что случается в жизни. Тяжелый день завершался неожиданно хорошо. Оставалось приятно провести время за вкусным ужином и лечь спать.
Однако не прошло и нескольких минут, как тихая неспешность вечернего уюта разлетелась вдребезги. Едва Кенет успел вонзить зубы в лепешку, как дверь распахнулась. Аканэ вскочил из-за стола и схватился за оружие, Кенет судорожно откусил и последовал его примеру: за дверью стоял совершенно незнакомый человек. Меч Аканэ с тихим свистом покинул ножны. Боевой цеп Кенета оказался в руках владельца с поистине волшебной скоростью.
Человек в дверях сделал шаг вперед, и Кенет ахнул. Лицо гостя, его фигура, походка, вся манера держаться переменились мгновенно и разительно. Он не отклеивал усов, не вынимал из-за щек прокладки, не избавлялся от фальшивого горба. Он только изменил выражение лица, и Кенет с Аканэ мигом узнали нежданного гостя.
- Юкенна! - промычал Кенет набитым ртом.
- Как мне надоели эти твои штучки, - недовольно заметил Аканэ. - Меняй лицо за дверью. Иначе я тебя в один прекрасный день зарежу по ошибке.
- Собирайся, - произнес Юкенна с порога, даже не здороваясь. - Тебя требуют к господину наместнику.
- А почему так срочно? - нахмурился Аканэ. - Что у него случилось, что он мне поужинать не дает?
- Ох, Аканэ! - засмеялся Юкенна. - Великий ты воин, спору нет. Еще бы тебе обуздать свою горячность, цены б тебе не было. Можешь ужинать спокойно. Князь Юкайгин звал не тебя.
- Меня?! - Кенет чуть не подавился откушенной лепешкой.
- Прожуй, - скомандовал Юкенна. - А теперь проглоти.
- Откуда князь вообще знает о его существовании?
Юкенна, самим родом своих занятий вынужденный хранить тайны, не мог устоять перед возможностью хоть кому-нибудь хоть что-нибудь рассказать, если только это не запрещено: по натуре он был человеком общительным и словоохотливым и ненавидел все и всяческие тайны. Не устоял он перед соблазном и теперь.
- Ешь, пока я буду рассказывать, - объявил он и присоединился к трапезе. - Потом сразу и пойдем, дело срочное. Уф, устал!
Он обмакнул в мед горячую лепешку и мигом проглотил ее.
- Инсанна в городе объявился, - сообщил он, - не к ночи будь помянут.
Кенету словно холодной воды за шиворот вылили.
- Откуда знаешь? - резко спросил Аканэ.
- Это не я узнал, а волшебник один. Кенро за ним по приказу князя ездил. В общем, Инсанна был здесь, и от одного его присутствия наш наместник чуть было не помер.
- Скверно, - сухо заметил Аканэ.
- Скверно, - кивнул Юкенна. - Ведь помер бы, не случись этого мага рядом. И еще не сказано, что жив останется.
- Почему нет? - осведомился Аканэ. - Раз уж за ним не кто-нибудь, а волшебник ухаживает...
- В том-то и дело, что нет! Волшебник тоже отбыл. Сказал, что он свое дело сделал и больше ничем помочь не может. А за наместником должен ухаживать один человек, и никто другой, иначе его светлости крышка. Князь меня к себе вызвал - ну, это стоило видеть! Сам белее зубов, взглядом стенки ломает. Мол, найди мне парня по имени Кенет, который не так давно работал служителем в старой больнице. Его мне волшебник назвал, и никто другой мне не нужен, а парня мне хоть под землей, да найди. Я и брякнул, что вроде знаю такого, и искать не придется. Тут князь по такому случаю живо забыл, что я его агент, и вспомнил, что я его племянник. И родной я, и хороший, и гордость семьи, и не знаю, кто еще там. А как парня по имени Кенет приведу, так еще лучше стану. Словом, князь не спит, не ест, не пьет и, по-моему, даже не дышит, пока я не приведу к нему нашего малыша.
Кенет сидел над остывающим ужином и слушал Юкенну, раскрыв рот. Зато Аканэ времени даром не терял. Пока Юкенна рассказывал, Аканэ выложил на постель новую рубашку Кенета и один из своих летних кафтанов - темно-синий, в стиле хайю, с узорной каймой вдоль ворота.
- Надевай, - скомандовал он. - Все-таки не лапшу в кабаке есть идешь.
Кенет быстро надел рубашку и кафтан хайю, туго затянул его узким поясом.
- Оружие брать? - спросил он. Аканэ ненадолго задумался.
- Меч ты носить еще не вправе, это нарушение приличий... но ученик воина не должен входить к повелителю безоружным, это оскорбительно. Пожалуй, цеп возьми. Да не этот! Возьми мой.
Кенет привесил к поясу боевой цеп.
- Годится, - одобрил Юкенна, вставая из-за стола. - Можно идти.
Юкенна шел очень быстро. Он не стал тратить время на разговор со стражей у городских ворот, а провел Кенета одним из своих любимых подземных ходов. Кенет следовал за ним, почти не замечая, куда идет. Аканэ наверняка сурово выбранил бы его за подобную невнимательность: воин всегда должен замечать, что происходит вокруг, чем бы ни была занята его голова. А может, и не выбранил бы: в конце концов, не каждый день никому не известного деревенского юнца требует к себе сам князь, да еще по слову мага. Кенет обдумывал странное приглашение - второе странное приглашение за день, если уж быть точным. Может быть, причиной первого приглашения послужило как раз второе? Если маг не ошибся и Кенет - действительно единственный человек, способный вернуть жизнь в тело наместника? Скорее всего так оно и есть. Маги обычно в таких делах не ошибаются. Может быть, Инсанна звал его с собой, чтобы Кенета не оказалось на месте, когда понадобится вылечить господина наместника?
Во дворец Юкенна все-таки повел Кенета через дверь, а не подземным ходом, хотя Кенет и был уверен, что какие-то самые заброшенные, самые тайные ходы под замком наместника определенно имеются. Не могут не быть. Но раз уж Юкенна предпочитает оставить их по-прежнему тайными - его право.
Юкенна вывел Кенета наружу неподалеку от Радужного моста. Любое праздничное шествие, по обычаю начинавшееся у Зубчатой башни, неминуемо ступало на Радужный мост. Сейчас на Радужном мосту не было ни души. Ночь выдалась неожиданно прохладная, и Кенет слегка озяб в тонком летнем хайю. Ну все кувырком сегодня! Днем, в самую жару, Кенет щеголял в теплой деревенской куртке, а ночью вышел на улицу в тоненьком кафтане.