Может быть, это было просто ошибкой памяти или каким-то извращенным внутренним стремлением мучить себя, но были минуты, когда Кэлу казалось, что это утонченно-блаженное улыбающееся лицо в его видении было похоже на лицо его сына.
Глава 15
На следующее утро Кэл отправился в библиотеку Колумбийского университета порыться в картотеке систематического каталога. На слово "Сантерия" он не нашел ни одной публикации; видимо, оно не фигурировало в названиях статей и книг. Кэл стал искать дальше: в указателе микрофильмов, в этнографических журналах, затем в перечне межбиблиотечных обменов. Там тоже не было ничего.
Как странно, подумал он. Естественно было бы ожидать, что кто-нибудь хоть что-то да напишет об этой религии. Тут Кэл понял свою ошибку и стал искать литературу на слово "Вуду". В соответствующей карточке было перечислено с полдюжины названий, причем два из них имелись в нескольких экземплярах. Наверняка в одном из этих изданий должна быть какая-то информация о Сантерии.
Он поднялся наверх, воспользовавшись своим новым факультетским пропуском, чтобы пройти через контрольный пункт у забранных металлической сеткой запертых ворот. На месте оказалась только одна книга, "Вуду на Гаити" Альфреда Метро. Не густо, подумал Кэл, но хоть какое-то начало.
У стола библиотекарши он отметил эту книгу и передал девушке список остальных названий, попросив ее отложить для него указанную там литературу. Девушка подвинулась к терминалу компьютера, набрала перечисленные в списке каталожные номера и код резервирования и немного подождала.
- Простите, - сказала она, отвернувшись от экрана и покачав головой. - Я не могу зарезервировать для вас ничего из этого списка.
- Но я сотрудник факультета, - сказал Кэл и полез за пропуском.
- О, тут нет никаких ограничений, - ответила она. - Вся беда в том, что сейчас с кражей книг такие проблемы, и все названия, которые вы мне дали, утеряны.
- Утеряны? - переспросил Кэл.
- Украдены, - ответила библиотекарша.
Пересекая кампус, Кэл размышлял о том, как фанатично, по словам Дэнниса Мактаггерта, эта религия охраняла свои тайны. Мы знаем, что она существует, но все, что нам удается увидеть, это сплошной туман. Неужели их конспирация столь эффективна, что могла даже привести к изъятию книг из библиотек? Возможны ли организованные попытки уничтожить все письменные источники?
Нет, вряд ли, решил Кэл. В конце концов он ведь нашел одну книгу на эту тему; остальные могли пропасть по случайным причинам. Сказала же библиотекарша, что в последнее время кража книг из библиотек стала обыденным явлением.
В тот же вечер, уложив Криса спать, Кэл налил себе стакан вина и вышел с книгой в сад. Отпив глоток, он растянулся в шезлонге, положил книгу к себе на колени и начал читать биографические сведения об авторе "Вуду на Гаити", которыми открывалась эта книга. Альфред Метро прожил такую жизнь, о которой большинство этнографов могут только мечтать. Ранняя карьера этого француза забрасывала его то в Высокие Анды, где он изучал перуанских индейцев, то на равнины, тянущиеся вдоль западного побережья Южной Америки, то на остров Пасхи. А затем, сразу после Второй мировой войны, на Гаити, где по поручению ООН он должен был изучать жизнь и быт крестьян и помогать им в улучшении питания и общего благосостояния. Метро и прежде бывал на Гаити, помогая правительству организовывать государственную этнографическую комиссию, но именно в этот свой второй приезд сюда он решил подробнее изучить народную религию этой страны, и ему стало открываться всепроникающее влияние вудуизма на жизнь туземцев. Метро увлекся изучением этой религии, увлечение вскоре переросло в одержимость, и вскоре он оставил все другие свои интересы и провел следующие пятнадцать лет, занимаясь исключительно исследованиями Вуду.
Кэл оторвался от книги. Это воодушевляло, что еще один серьезный этнограф счел Вуду настолько стоящей темой для исследования, что ради нее отложил в сторону всю другую работу - как Кэл собирался поступить со своим исследованием племени зоко.
Но эти пятнадцать лет, которые Метро провел на Гаити, оказались для него последними, оставшимися у него для какой бы то ни было работы. Он закончил свою книгу в 1963 году и увидел ее опубликованной во Франции под названием "Le Vaudou Haitien". Книга эта была признана его крупнейшим достижением. Вскоре после выхода книги, как если бы публикация его главного труда подвела некий окончательный итог его жизни, Метро умер.
Кэл начал читать предисловие автора. "Некоторые слова, - писал Метро, - заряжены магнетической силой, способной вызывать духов. "Вуду" - одно из таких слов. Оно обычно вызывает видения загадочных смертей, тайных ритуалов или мрачных сатурналий, справляемых кровожадными, сексуально одержимыми и фанатичными туземцами".
"Моя цель, - продолжал Метро, - состоит в том, чтобы рассеять подобные предрассудки и суеверия. Вуду - это настоящая религия, заслуживающая серьезного изучения". Даже если это и так, заметил Кэл, прочитав эти строки, Метро все же предвидел, что его взгляды будут оспорены. Другие говорили ему, что Вуду опасно, что в нем есть нечто демоническое, или связанное с черной магией, что сам этнограф может быть совращен языческими суевериями. Но Метро был убежден, что ученый может "осветить факты холодным светом науки, освободить эту религию от скрывающих ее теней и кошмарных видений, все еще вызываемых ею у многих честных, но плохо информированных людей".
Шаря свободной рукой по земле рядом с шезлонгом во время чтения, Кэл нащупал свой стакан с вином, поднес его к губам и отпил. Он проделал это не отрывая глаз от текста: чтение захватило его.
Все это было совершенно фантастично, куда сложнее любой первобытной религии, о которой он когда-либо слышал: миф на мифе, причудливые легенды и сказания. Гаитянские туземцы верили не только в то, что у растений и трав есть души, но что эти души можно поймать и использовать, чтобы изгнать злых духов, ответственных за болезни человека. Вроде как если бы у аспирина или пенициллина была душа. Туземцы верили, что могут управлять своей судьбой с помощью заклятий, разнообразных зелий и кровавых ритуалов, принося в жертву богам зарезанных зверей из джунглей. Культ предков был широко распространен, но он был чем-то большим, чем абстрактная идея уважения к мертвым: туземцы верили, что духи их усопших родственников всегда присутствуют где-то рядом и могут общаться с живыми с помощью снов.
Причины, по которым эта религия сохранилась на Гаити, были именно те, на которые ему указал Джон Винер. Рабы, привезенные из Африки, придерживались своих обычаев, несмотря на попытку церкви эти обычаи искоренить. И само слово "вуду" пришло из дагомейского языка, на котором "водун" было всеохватывающим понятием, означающим бога, духа или священный предмет.
Самыми интересными кусками текста были описания полевых наблюдений Метро: тех случаев, когда, потратив годы на то, чтобы заслужить доверие крестьян, этнограф наконец получил приглашение своими глазами посмотреть на вудуистские обряды, тайные ритуалы, к которым не допускали никого, кроме верящих. Кэл крепче вцепился в книгу, когда дочитал до следующего места:
"Обряды всегда совершаются в уединенном месте, закрытом от глаз профанов. Жрец и жрица занимают свои места у алтаря, под которым стоит клетка с заключенной в ней змеей. После разнообразных ритуалов верующие подходят к алтарю и рассказывают змее, чего они больше всего желают. Затем змея помещается на алтарь, и каждый приносит ей какую-либо жертву. Козел или какое-нибудь другое крупное животное может быть зарезано, и его кровь, собранная в чашу, затем подносится к губам каждого из присутствующих в знак клятвы скорее умереть, чем раскрыть что-нибудь об этом ритуале, или даже убить любого, кто нарушит эту клятву".
Кэл был восхищен наблюдательностью француза, от глаз которого не ускользнула ни одна подробность, но то, что последовало за этим, показывало нечто большее, чем просто наблюдательность. Во время некоторых водуистских церемоний, как сообщал Метро, в тело одного из верующих вселяется дух одного из водуистских богов. Не дьявол, в которого верят приверженцы многих религий, а бог. Благая одержимость, которая несет добро, а не такая, которой нужно бояться - какая поразительная идея! Метро писал:
"Это явление происходит во время особых праздников, посвященных богам. Считается, что духи принимают участие в торжестве и действительно получают предлагаемые им жертвы. Они участвуют в богослужении и присутствуют на нем, вселяясь в тела верующих.
Вселение духа происходит в тот момент праздника, когда вызванный танцами и магическими заклинаниями экстаз охватывает участников церемонии. Внезапно один из верующих ощущает внутри себя полную пустоту, как если бы он был близок к обмороку. Он становится не просто сосудом, наполненным божественным присутствием, а инструментом этого божества. С этого момента он становится воплощением бога, а не самим собой. Он приобретает черты этого бога, и весь его вид, голос, все его действия в точности выражают характер того бога, который снизошел на него и вселился в него.
Объяснение этого мистического транса, которое дают изучавшие доктрину верующие, просто. Прежде чем войти в голову человека, бог изгоняет оттуда "благого ангела" - одну из двух душ, которые, согласно представлениям верующих, каждый человек носит в себе. Изгнание этой души и вызывает дрожь и конвульсии, которыми сопровождается наступление состояния одержимости".
Кэл продолжал читать дальше, знакомясь с несколькими описаниями случаев одержимости, свидетелем которых был Метро. С каждым новым случаем тон автора становился все более убедительным, описание более подробным. Кэлу показалось, что Метро начал верить в то, что он описывает - что одержимость не была актерской игрой. Кэл задумался о том, может ли что-нибудь когда-нибудь заставить его поверить, что дух божества может вселиться в тело человека.
К часу ночи он прочел большую часть книги - описания вудуистских эквивалентов причастия и крещения; рассказы об утонченных, высокообразованных белых людях, живущих в Порт-о-Пренсе, убежденных, что колдуны могут оживлять мертвых, и клявшихся, что они были свидетелями таких случаев; о жажде и гневе божественных духов.
И Метро также написал, что однажды было совершено человеческое жертвоприношение.
Но все это происходило в иной, иностранной культуре. Отложив книгу в сторону, Кэл глядел на задние окна зданий, возвышающихся над садом. Он пытался представить себе, как городские жители могут по-прежнему быть восприимчивыми к первобытным верованиям, рожденным в джунглях и взлелеянных деревенским образом жизни. Это могло бы стать самой большой прелестью его исследования: выяснить, как Вуду удается выжить в мире бетона, компьютеров и "кадиллаков".
На следующее утро Кэлу позвонила жена Харви Рэйберна Эллен. Кэл уже начал обзаводиться друзьями на факультете, и Харви, который занимался развитием языков, оказался особенно полезен, помогая Кэлу освоиться в новой среде. Рэйберны устраивали вечеринку и пригласили на нее Кэла.
- Это будет просто компания друзей, - сказала Эллен Рэйберн. - Морис Бассани собирается прийти с Джорджией, придут и Дик Берман, и Лео Стоун. Ты всех знаешь.
Когда Кэл с радостью согласился, Эллен предложила пригласить для него одну из своих приятельниц. Это было неизбежно, подумал он: подходящий молодой вдовец в городе, в котором полно подходящих незамужних женщин. Но Кэл сказал, что у него есть приятельница, которую он хотел бы привести с собой.
Он позвонил своей домовладелице Тори Хэлоуэлл. Он так давно не просил женщину встретиться с ним, что нервничал, как мальчишка, ему даже пришлось несколько минут постоять у телефона, прежде чем он решился набрать номер. К его облегчению, она с радостью согласилась прийти.
- Мне будет очень приятно встретиться с вами, - сказала она с явным удовольствием. - Похоже, там будет очень весело.
Так что он не ошибся насчет взаимного притяжения, которое он почувствовал в тот день, когда увидел ее красившей его гостиную. Она понравилась ему, а он понравился ей.
В этот вечер она встретила его у двери своей квартиры. На ней было белое шелковое платье и льняной жакет. Со своими каштановыми волосами, свободно ниспадавшими на плечи, она выглядела даже еще привлекательнее, чем запомнилась ему по их первой встрече. Она предложила ему выпить и показала свою квартиру, которую, как она с гордостью объявила, она отделала сама. Внизу была гостиная, занимавшая два этажа, со снежно-белыми стенами и большими кушетками, обитыми ворсистой хлопковой тканью. С галереи, нависающей над гостиной, можно было пройти в одну из трех спален; в самой большой из них был устроен ее офис - она была консультантом по искусству для разных фирм. Воздух был наполнен запахом ароматических свечей, горевших в главной спальне. Полуоткрытые плетеные корзины с крышками, из которых торчали пучки соломы, стояли вдоль верхней галереи. На одной из ее стен висел коптский крест, должно быть, из Египта, решил Кэл, а на другой - несколько больших африканских масок с длинными черными лицами, обведенными оранжевой краской глазами и длинными, похожими на птичьи клювы носами. Вся эта коллекция, как объяснила ему Тори, была вывезена из Ганы и предназначалась для фойе электронной компании в Коннектикуте.
Внизу она угостила его паштетом и крекерами с рюмкой вишневой наливки, расспросила, кто приглашен на эту вечеринку, и сумела рассеять его смущение и заставила расслабиться. В ее голосе то и дело вспыхивали искры веселья, с ней приятно было находиться рядом, и Кэл не мог отогнать от себя мысль о том, что именно в такую образованную, уверенную в себе женщину он мог бы однажды влюбиться, если бы ему только удалось оправиться от тоски по Лори.
- Мы живем в эпоху страха, - говорил Харви Рэйберн, пока его жена раскладывала гостям закуску из холодных спагетти pesto. - Мир находится в ужасном состоянии, и люди ныне уже не знают, во что им дальше верить. Они готовы поэтому поверить во что угодно.
Просторная гостиная Рэйбернов была отделана по последней моде, что не было принято среди ученых и преподавателей. На стенах вместо обычных любительских произведений друзей и знакомых висели фотоэтюды издательства "Стелла"; один из них, панорамный вид Риверсайд-Драйв, был просто захватывающим. Модульные кушетки из коричневого велюра окружали низкий стол в центре гостиной; из перевернутого мусорного бака парижского метро был сооружен журнальный столик со стеклянной столешницей и торшером.
Кэл и Тори появились в восемь часов, Морис и Джорджия Бассани на несколько минут позже.
- Приходящие няни в Вестсайде теперь берут по три доллара в час, - возмущенно объявила Джорджия.
На кухне Дик Берман и его жена Кики разговаривали о политике с Харриет Стоун, которая в возрасте сорока трех лет была на седьмом месяце беременности.
Эллен Рэйберн оторвалась от обслуживания гостей, чтобы представить Тори: - Это Тори Хэлоуэлл, вот Дик и Кики, это Лео Стоун, берегитесь его, он кровожаден, - и увела ее с собой в рабочий кабинет, чтобы показать ей свою коллекцию китайских кукол.
- Все дело в условиях жизни в современном мире, - сказал Морис Бассани, которого слушали собравшиеся в гостиной. - Атомная бомба изменила все наши представления о жизни. Лифтон сказал, что она разрушила наше представление о бессмертии, надежду на то, что созданное нами останется жить после нас.
Разговор шел то о разводах среди молодых сотрудников факультета, то об угрозе забастовки мусорщиков то о несуразно высокой квартирной плате на Манхэттене. Из кухни были принесены тарелки с кусками баранины в томатном соусе, рис и салат "эскариоль". Тори порекомендовала Кики Берман свое травное снадобье от сенной лихорадки.
- Вы с Харриет такие смелые, что отважились завести еще одного ребенка, - сказал Харви Рэйберн Лео Стоуну, вытряхивая пепел из своей трубки. - Тяжело думать о том, как вводить детей в мир, готовый развалиться на куски.
Эллен Рэйберн суетливо поспешила из кухни с новыми бутылками вина.
- Опять разговоры о конце света, - неодобрительно сказала она, нагнувшись, чтобы наполнить бокал Кэла. - Как продвигается твоя книга о зоко? Что-нибудь уже удалось сделать?
- Я заинтересовался кое-чем другим, - ответил Кэл, стараясь удержать тарелку у себя на коленях и одновременно протягивая ей свой бокал.
- Профессиональный риск, - громко прокомментировал это высказывание Дик Берман, выходя из кухни. - Если ты умеешь работать, то быстро сможешь закончить свою книгу. Чему ты позволил себя отвлечь?
- Вуду, - ответил Кэл. - Вуду в этом городе.
Тори бросила помогать Эллен обслуживать гостей, застыв с бутылкой вина в руке, и секунду пристально смотрела на Кэла, затем отвернулась и наполнила свой бокал.
- Ты смеешься, - сказал Харви. - Вуду?
- Я поразмышлял, не написать ли мне об этом, - ответил Кэл. - Что-нибудь о городском примитивизме, о выживании древних африканских традиций посреди современной повседневной жизни. По-видимому, эта тенденция распространена по всему Югу. Здесь есть сотни тысяч верующих в это, испаноязычные иммигранты с островов Карибского бассейна, и у них есть такие небольшие лавчонки, где…
- Мне это не кажется серьезной этнографией, - прервал его Дик Берман.
- Мне тоже, - сказал Харви. - Тебе нужно следить за собой, Кэл. Ты проделал прекрасную полевую работу и должен довести ее до публикации, пока она еще свежая. Оставь Вуду журналистам.
- Послушай, Харви, - возразил Кэл, - Метро полагал, что это достаточно серьезная вещь, чтобы написать о ней целую книгу. Ты ее читал? Он действительно верил в одержимость.
- Одержимость? - спросила Джорджия Бассани. - Как в фильме "Экзорцист"?
- Нет, - ответил Кэл, - там была одержимость дьяволом. В Вуду это совершенно иное понятие. В человека вселяется, овладевает им не дьявол и не злой дух, а бог. Метро действительно наблюдал, как это происходит; он верил в это. И такое может происходить здесь, рядом с нами. И если это не материал для интересного исследования, то тогда я не знаю, какой еще материал вам нужен.
Харви Рэйберн пыхтел своей трубкой.
- Метро писал о целостной культуре, - сказал он резким тоном. - Не о пуэрториканцах в Нью-Йорке.
- Харви, - ответил Кэл, - ты рассуждаешь, как расист.
- Вуду, - сказала Кики Берман, нахмурясь. - Это не про то, как втыкают булавки в кукол и режут животных в Центральном парке?
Эллен Рэйберн вступила в разговор:
- Верно. Я читала об этом в "Нью-Йорк пост". У них бывают такие обряды в парке, когда они убивают животных. А как насчет той женщины в Бронксе, которая сунула своего ребенка в духовку, разве она не сказала, что ей посоветовал сделать это какой-то знахарь?