- Не думаете же вы, что я согласился встретиться с вами, не проверив, что вы собой представляете как ученый? Моя секретарша просмотрела главный каталог научной периодики в Публичной библиотеке. Она сообщила мне, что ваш вклад в этнографическую литературу весьма значителен. Поэтому я знаю, что вы будете слушать то, что я собираюсь рассказать, без предубеждений, и могу быть уверен, что вы сможете выполнить то, что вы были посланы сделать.
"Посланы!" Кэл глядел на Оскара, стараясь скрыть свое замешательство. Не было ли произнесенное Сезином слово доказательством того, что он знал о роли Кэла в расследовании убийства? Осталась ли какая-ни-будь надежда узнать правду, если ему не удастся рассеять мнение Сезина о нем как о полицейском шпике?
- Я здесь не потому, что меня кто-то послал, - сказал Кэл так убежденно, как только смог. - Я пришел, потому что это нужно мне самому. Потому что я хочу узнать, хочу учиться.
- Да, да, несомненно, - сказал Сезин. - Я уверен, что так оно и есть. Но если вы хотите изучить нашу религию, то первое, что вы должны понять: мы верим в то, что ничего, абсолютно ничего в жизни не происходит без замысла и вмешательства богов. И, согласно этому правилу, если вы сейчас находитесь здесь, то это тоже потому, что вы должны здесь быть - чтобы исполнить некий божественный замысел. - Сезин указал рукой вверх столь же привычным жестом, каким туристский гид в Нью-Йорке показывает на небоскреб. - Когда я сказал, что вы были посланы, я имел в виду - посланы ими.
Значит, Сезин не знал о Мактаггерте. И все же в этом был некий диссонанс: слушать, как кто-то, столь ясно мыслящий и явно интеллигентный, как Оскар, - человек, подумал Кэл, в чем-то похожий на него самого, - говорит о богах, глядящих с небес на землю и манипулирующих людьми, как марионетками. Тем не менее Кэл старался сохранять беспристрастность исследователя, стремление понять, воздерживаясь от оценочных суждений.
- У вас есть какая-нибудь идея, в чем состоит эта цель? - спросил он. - Какую божественную миссию я предназначен исполнить? - У него не было намерения иронизировать, но вопрос прозвучал именно так.
Оскар, однако, никак не показал, что чувствует себя оскорбленным.
- Лучшее, что я могу сделать, это сообщить вам мое мнение информированного человека, - ответил он.
- Я внимательно слушаю.
- Мы живем в такое время, когда люди чувствуют себя растерянными, они охвачены неуверенностью в будущем, и волнует сама возможность дальнейшего существования этой планеты. Более чем когда-либо мы нуждаемся в контакте с богами, в возможности положиться на их бесконечную мощь и мудрость. И такой путь существует - наш путь. Но слишком многие пренебрегают им. И теперь, - заключил Оскар зловеще, - боги уже не могут больше терпеть пренебрежение к ним. Они хотят, чтобы неверующие были просвещены.
Прошла, наверное, еще секунда, прежде чем Кэл понял сказанное. Затем он не смог сдержать головокружительного прилива радости, как будто услышал, что он объявлен выигравшим автомобиль или бесплатную поездку в Париж.
- Через меня? - воскликнул он, хлопнув себя ладонью по груди. - Вы полагаете, что я был избран… распространять слово богов?
Взгляд Оскара остался невозмутимым.
- Разве вы не собираетесь написать о том, что вы узнаете? Разве это не то, что вы всегда делали раньше? А когда вы это напишете, это будет прочитано.
- Да, но…
Но что? Кэл осекся. Как можно логически оспаривать мечты верующего? Достаточно ли будет сказать, что число читателей даже самого популярного этнографического журнала не превышает пятидесяти или шестидесяти тысяч?
- Вы просили меня высказать мое мнение, - заметил Оскар.
Кэл саркастически хмыкнул.
- Послушайте, это очень лестно слышать, когда тебе говорят, что ты являешься частью божественного плана, цель которого - удержать человечество от самоубийства. Мне самому хотелось бы в это верить. Но факты гораздо проще.
- А каковы эти факты? - просто спросил Оскар.
"Полицейский дал мне твое имя". Кэл обратился дальше в прошлое за безопасным ответом, который не был бы лживым.
- Я проходил мимо лавки на углу неподалеку от дома, в котором живу, - сказал он, - которая называлась botánica. Так я заинтересовался Сантерией, я начал всматриваться в это… и одно влекло за собой другое.
- Как это обычно и происходит, - сказал Оскар. - Но что, как вы думаете, заставило вас пройти мимо этой лавки?
- Я просто гулял возле своего дома. Это было неизбежно, что я пройду мимо нее рано или поздно.
- Но почему вы решили поселиться именно в этом районе? - настаивал Оскар. Его голос был ровен, но тверд.
Кэл начал злиться.
- Послушайте, я не выбирал, куда мне переезжать. Произошли события, которые заставили меня перебраться в Колумбийский университет, и я поселился в той квартире, которую университет подыскал для меня.
- И какие же события заставили-Вас переехать в этот город? - продолжал Оскар свою атаку.
Ее имя промелькнуло в сознании Кэла, как электрический разряд, и он отвел глаза в сторону.
Должно быть, Оскар заметил, что задел за больное место; в его голосе прозвучали нотки извинения, когда он подвел итог:
- Конечно, рационально мыслящий человек сказал бы, что это просто дурацкие интеллектуальные игры. Слишком уж просто задним числом делать вид, что за цепочкой случайных событий скрывается сознательный замысел. Тем не менее, дружище, это пробный камень для понимания нашей религии. На наш взгляд, вся механика мироздания, последовательность событий ото дня ко дню, от одного мгновения до другого, управляется богами.
Тогда в какой момент, задумался Кэл, эта последовательность началась для него? В день, когда он родился? Он немножко поиграл этой мыслью. Было ли ему суждено еще в момент его зачатия сидеть в этой комнате, встречаться с этим человеком? Или эта цепочка началась со смертью Лори, оставившей его в жизненном тупике, ищущим какой-то собственной веры, чтобы заполнить пустоту отчаяния? Сидел ли пантеон африканских богов на своей Валгалле, Олимпе - как бы там ни назывались их небеса - и принимал решение, что Лори должна умереть?
Может быть, глупо было сюда приходить. Оскар Сезин оказался просто еще одним религиозным фанатиком, торгующим на улицах самым ходовым и самым дешевым товаром, в котором так отчаянно нуждались в этих кварталах бедняков, - надеждой.
Кэл вдруг ощутил бешеное желание встать и уйти, потребность доказать Сезину, себе, что его воля принадлежит ему самому. Никакая божественная сила не приводила его сюда, и никто не может помешать ему удалиться.
Но прежде чем Кэл успел пошевелиться, Сезин сказал:
- Я не знаю, сколь многое успели вы почерпнуть из ваших исследований, профессор, но я подумал, что лучшим способом расширить ваши познания было бы показать вам, как я использую религию в своей работе. Так что если вы согласитесь составить мне компанию, я покажу вам наши классы и мастерские, здесь, в Аше.
Он действительно сделал из этой аббревиатуры название, заметил Кэл. Но не известный английский синоним для слова "боль", однако; он произнес это название мягче, с ударением на последнем слоге, как в слове "кафе". Похоже на чихание, как его передают по-французски.
Сезин уже стоял у двери, держа ее открытой, приглашая Кэла следовать за собой. Кэл встал и шагнул к двери. Желание уйти погасло, уступив место любопытству. Незачем сомневаться, что его привело сюда что-нибудь еще, кроме профессионального интереса. Никаких богов, тянущих за ниточки. Просто одно вытекало из другого.
Как это обычно и происходит.
Глава 20
Пройдя с Кэлом по коридору, Оскар остановился рядом с открытой дверью. Внутри в помещении примерно две дюжины юношей и девушек, все латиноамериканского происхождения, сидели за школьными партами, внимательно глядя на доску. Всем им не было и двадцати лет. У доски стоял молодой человек в темном костюме, в очках, и писал на доске мелом цитаты, одновременно комментируя их на быстром испанском языке.
Кэл взглянул, что было написано на доске.
"алейо ягуо иялоша окони модду суе…"
- Это один из наших уроков йорубского языка для начинающих, - объяснил Оскар. - Йоруба - одно из самых многочисленных племен в прибрежном районе Африки, откуда корабли работорговцев вывозили свой груз. Предназначенный выполнить миссию распространения религии за моря, диалект этого племени остается особым языком всех практикующих Вуду.
"Предназначенный выполнить миссию…" Эта фраза говорила о многом. Согласно священному писанию Вуду, даже работорговля рассматривалась как предопределенная свыше миссия. Постыдный период истории, когда черных людей продавали белым людям в качестве рабов, интерпретировался как один из приемов, к которому прибегли боги, чтобы распространить религию за пределы Африки. Перевернутый вариант обычной истории о принесении Слова Божия язычникам.
- Что значат эти слова? - спросил Кэл, кивком головы показав на доску.
Сезин начал подряд объяснять смысл каждого написанного слова:
- "Алейо" - так мы называем неверующего. "Ягуо" означает инициированного, того, кто приобщается к вере, как эти молодые люди. "Иялоша" - слово, означающее женщину, практикующую религию. "Окони" - это учитель, а "модду суе" значит "благодарю вас".
Учитель закончил писать еще одно слово на доске - "ориша". Затем, с новой строки, он написал его опять, разбив на части: О/ри/ша.
- А это? - спросил Кэл.
- Боги племени йоруба, вудуистские боги называются "ориша". Сеньор Бентарес объясняет вероятное происхождение этого слова. На йорубском ри означает "видеть", а ша - "выбирать". Так что это слово определяет наших богов и как тех, кто видит нашу судьбу и выбирает ее для нас, и как ту инстанцию, обращаясь к которой, мы, смертные, можем увидеть эту судьбу и сделать собственный выбор. Чудесный язык, не правда ли?
Они еще на секунду задержались у двери. Ученики с восторженным вниманием слушали учителя, быстро записывая его слова.
Дверь в соседнее помещение была закрыта, но сквозь маленькое стеклянное окошко Кэлу удалось мельком увидеть, как занималась другая группа учеников в соседнем классе.
- Продвинутая группа, - сказал Сезин и прошел дальше, направляясь к лестнице. - Язык - основная часть нашей программы.
- Значит, йорубский - что-то вроде того, чем является латынь для католической литургии? - спросил Кэл.
- Не совсем. Для нас это нечто гораздо большее, чем просто вопрос традиции. Во время наших религиозных церемоний мы часто непосредственно общаемся с ориша - что-то вроде диалога действительно может иметь место между обращающимся и ориша, который входит во время церемонии в тело смертного. Разумеется, ориша всеведущи и поэтому могут понимать любой язык, используемый на земле. Но мы верим, что им особенно приятно слышать язык племени йоруба; легче умилостивить и снискать их благосклонность звуками именно этого языка.
Они спустились по лестнице и оказались на нижнем этаже как раз в тот момент, когда прозвенел звонок, и коридоры начали наполняться учениками. Занятия в классах закончились. Подростки пробегали мимо них - чистые, опрятные, хотя и воодушевленные, но сдержанные. И это дети трущоб? Адская работа, проделанная Оскаром Сезином, явно давала плоды. Даже в этой сумятице, как заметил Кэл, многие ученики задерживались, чтобы приветствовать его.
- Эй, Оскар!
- Как дела, приятель?
- Оскар, крошка!
Приветствия неизменно произносились на уличном жаргоне, раскованном и эмоциональном. Оскар отвечал в том же духе - сияющей улыбкой, громко выкрикнутым прозвищем, встречным ударом ладони о ладонь. Оскар - даже про себя Кэл уже не мог называть его иначе - был полностью доступен для своих подопечных, как обожаемый любимый тренер в летнем лагере.
Коридоры опустели, поток учащихся схлынул, все они отправились заниматься другими делами.
Кэл покачал головой.
- Мне приходится все время напоминать себе, что все это как-то связано с Вуду, - сказал он.
- А я никогда не забываю об этом даже на минуту, - серьезно ответил Оскар. - Без религии, профессор, мне бы не удалось добиться ничего. Эти милые дети, которых вы видели, - все они, прежде чем попасть сюда, принимали и продавали наркотики, воровали, торговали краденым, занимались попрошайничеством и проституцией - одним словом, влачили бессмысленное, животное существование, как бродячие собаки. Но, приобщив их к религии, я наконец дал им то, что может все это изменить. Теперь они знают, что с помощью богов они сами могут управлять своей судьбой. В этом и состоит волшебная сила религии, профессор. Она предлагает им поездку из ада экспрессом.
Кэл услышал торжествующие нотки убежденности в голосе Оскара. Если в начале их встречи у него возникло искушение считать Оскара не более чем религиозным фанатиком, то теперь Кэл чувствовал, что такая характеристика была бы пошлой и глупой. Как ни относиться к его странным убеждениям, Оскар Сезин, несомненно, сочетал их с позитивным мышлением, со жгучей жаждой делать добро.
Они на короткое время заглядывали в другие классные комнаты, в которых учили различным аспектам религии: особенностям африканской мифологии и пантеона йорубских богов, рассказывали о том, как религия распространялась в Западном полушарии, в одной затемненной комнате демонстрировались слайды с изображением резных деревянных африканских масок.
- Восприятие искусства, - прошептал Оскар.
Они спустились еще на один этаж, и Кэл оказался среди стерильной белизны большого аптечного склада. Эта часть Аше больше походила на клинику, чем на школу. Ряды длинных полок были заполнены тем же набором трав, корней, измельченных листьев, порошков и масел растительного происхождения, которые Кэл уже видел в botánica рядом со своим домом. Почти все эти снадобья, пояснил Оскар, входили в фармакопею африканской народной медицины, многие из них были незаменимы для преодоления наркотической зависимости.
- Кроме того, - добавил Оскар, - они также используются для приготовления приворотных и иных магических зелий и наложения заклятий.
- Заклятий? - не поверив, повторил Кэл. Оскар говорил о таких обыденных вещах большую часть времени; это постоянно сбивало Кэла с толку, заставляло его то и дело забывать, что важнейшие принципы деятельности Оскара были совершенно алогичны.
- Но ведь вы, должно быть, знаете, - терпеливо заметил Оскар, - что магия столь же существенная часть нашей религии, как… как чтение молитв по четкам для католиков.
- Да, конечно, - ответил Кэл, - но мне все еще трудно сохранять ориентацию, когда я имею дело с вами. Едва я начинаю воспринимать вас как Альберта Швейцера из гетто, вы тут же говорите что-то такое, что мог бы произнести только волшебник Мерлин.
Оскар рассмеялся. Но не сказал ничего, что могло бы прояснить понимание подобных вещей.
А затем настал черед черной мадонны.
На первом этаже, рядом с библиотекой и служебными помещениями, находилась "часовня", как Оскар назвал это помещение, в котором члены Аше встречались для проведения религиозных обрядов Вуду.
Это была обычная учебная аудитория: ряды кресел с откидывающимися сиденьями, сцена, на которой стоял стол и два кресла, а также большой, похожий на гардероб шкаф, дверцы которого были открыты. Внутри шкафа стояла резная деревянная статуя святого, или мадонны, высотой в человеческий рост.
Кэл подошел к шкафу, чтобы рассмотреть статую вблизи. Резьба была удивительно тонкой, складки одежд так искусно покрыты гравировкой и отполированы, что ниспадающая ткань казалась настоящей, легкий ветерок, проникающий через открытое окно, словно шевелил складки мантии.
Самое необычное в этой статуе было то, что материалом для нее послужило эбеновое дерево. Она была совершенно черной, что выходило за рамки принятого изображения вудуистских богов в образах христианских святых. Одна условность маскировки была решительно отброшена. Черный лик делал статую похожей на африканского идола, облаченного в черную мантию скорбящей мадонны.
Странный набор из трех предметов лежал на полке, выступающей из шкафа на уровне ступней мадонны. Чаша с водой, яйцо и на блюдце - сигара, кончик которой длиной в четверть дюйма превратился в серебристо-серый пепел: сигара была раскурена. Кэл не удержался и прочитал надпись на бумажной полоске, все еще окружавшей один конец сигары, - это была самая лучшая кубинская сигара марки "Монтекристо", стоившая несколько долларов.
- Это самые обычные приношения, - сказал Оскар, заметив, что взгляд Кэла остановился на полке. - В праздничные дни или тогда, когда у богов испрашивают особых милостей, могут быть принесены более изысканные дары. Но каждый день неукоснительно по крайней мере эти три предмета должны быть принесены в качестве благодарственного приношения.
- А почему именно эти? - спросил Кэл.
Оскар подошел и стал рядом с Кэлом.
- Они сами за себя говорят. Вода для утоления жажды, яйцо - утолить голод, а сигара, - он пожал плечами, - для удовольствия.
- Вы имеете в виду, что ей нравится курить импортные гаванские сигары? - насмешливым тоном заметил Кэл.
- Мы верим, что богам действительно не чужды земные вкусы, - ответил Оскар. - Любимые цвета, кушанья, одежда. Конечно, сигара это только символ, выражающий нашу готовность удовлетворить эти желания. В данном случае, кстати, более уместный символ, чем вы думаете. Это божество, - он взглянул на статую, - мужского пола.
- Но ведь статуя изображает…
- Да, это действительно изображение святой Варвары. Но в Сантерии половые различия несущественны. В этом смысле, можно сказать, мы скорее современны, нежели архаичны. Святая-женщина может представлять божество мужского пола. Это один из тех богов, которых мы называем Семь Африканских Владык, - Шанго, бог-покровитель Аше.
Кэл снова ощутил, как трудно ему принять сосуществование этих странных идей и такой повседневной, привычной обстановки, безжизненная статуя женщины - мужчины - святой - бога, принимающая подношения пищи, питья и контрабандных сигар.
Наконец Оскар повел его в подвал здания.
Кэл все никак не мог понять, откуда же Оскар черпает деньги на содержание заведения подобных масштабов, и здесь он нашел по крайней мере частичный ответ на свой вопрос.
Вся площадь подвальных помещений была переоборудована в мастерские, в которых изготавливали самые различные предметы, используемые в практике Сантерии. За выстроившимися в длинные ряды столами сидели юноши, нанизывающие цветные бусы, наполняющие травами склянки, а также работающие с формами для изготовления восковых свечей и гипсовых фигурок святых всех цветов и размеров. Продукции этого "надомного производства" продавалась оптом поставщикам товара в botánicas. Еще одним источником финансовых поступлений были пожертвования частных лиц.