- Это было сделано для богов, - повторил этот человек, как бы отвечая на вопрос Криса, но он говорил слишком тихо, чтобы Крис мог его услышать, - Comprende, señor? - Он криво улыбнулся Кэлу, не размыкая губ, и пошел прочь.
Кэл провожал незнакомца пристальным взглядом, пока тот не скрылся за деревьями. "Да, - подумала он, - это, вероятно, так и есть - какое-то ритуальное убийство. В наши дни полно безумных культов".
Он обернулся и увидел, что Крис нырнул под ограждение и ползал на четвереньках вокруг мертвых животных, чтобы рассмотреть все получше.
- Кристофер! - строгим голосом позвал Кэл. - Хватит! Пойдем отсюда!
Крис обернулся, глядя на отца широко открытыми глазами, моргнул, но не выказал никакого сопротивления. Он свернул пополам свой пакет с "наконечниками стрел", засунул его в карман и послушно протянул Кэлу руку.
Возвращаясь на аллею, Кэл ожидал вопросов и продумывал ответы, которые могли бы удовлетворить вечное детское "почему?".
Должен ли он хотя бы попытаться объяснить, что такое культ? Крису приходилось видеть во время экспедиций достаточно подлинных ритуалов, и уразуметь что-то он вполне мог. Но это значило бы, что он слишком серьезно относится к этой разновидности аномального поведения.
Но никаких объяснений и не потребовалось. Крис больше не вспоминал об этой дикой сцене, не задал ни одного вопроса на эту тему. Ни за оставшуюся часть дня, ни во время долгой поездки автобусом домой к Кэт.
Ни одного вопроса.
Глава 2
Кэтрин Клей было двадцать четыре года, когда она отплыла из Нью-Йорка на грузовом пароходе, отправлявшемся на острова Токелау, расположенные в южной части Тихого океана. На фотографиях, сделанных ее друзьями перед этим путешествием, запечатлена молодая женщина с вьющимися волосами, одетая в брюки цвета хаки, улыбка которой кажется одновременно застенчивой и решительной. Америка была парализована Великой депрессией, но аспирантка третьего года обучения из Седалии, штат Миссури, вооруженная лишь коробкой чистых записных книжек и неукротимым любопытством, имела лишь одну цель: пожить в одном из самых изолированных и примитивных обществ на Земле и вернуться обратно с новым взглядом на то, как живут люди. Никто до этого не делал подобной попытки, и у Кэт не было ни карт, ни путеводителей, ни специальных журналов, которые могли бы подсказать ей, где ей следует искать и что она может найти.
Восемнадцать месяцев спустя она возвратилась с исписанными записными книжками и написала книгу о том, что увидела. Так появилась монография "Уроки первобытных людей: любовь и секс среди невинных". Она составила из своих записок научную работу - исследование ухаживания и брачных обычаев неизвестного племени в далеком уголке Земли. Она рассчитывала привлечь внимание других антропологов, продать несколько тысяч экземпляров библиотекам колледжей и, может быть, найти преподавательскую работу в мире, в котором женщины-профессора были столь же редки, как та коллекция первобытных орудий, которую она привезла домой.
Ее скромные надежды осуществились с блеском. Ее яркие описания общества, совершенно свободного в своих плотских вожделениях, в котором детей учили не стесняться своих естественных желаний, сразу стала национальной сенсацией. "Любовь и секс среди невинных" запретили в Бостоне, осудили в редакционных статьях газет и поносили с кафедр всех крупных городов Америки как книгу, призывающую к моральному разложению. Одновременно эта работа была высоко оценена ее коллегами как важная веха, как классический труд, и за первый год после опубликования работа выдержала девятнадцать изданий.
Кэтрин Клей исполнилось тогда двадцать семь лет - и она была мировой знаменитостью.
Кэла всегда поражало, что Кэт, начав свою карьеру с такого высокого достижения, сумела затем подняться к еще более высоким вершинам. Экспедиции на другие первобытные острова, в сердце Африки и в горные деревушки Южной Америки принесли ей данные, составившие целую библиотеку наблюдений над племенными обществами. За полстолетие, прошедшее после ее первого шумного успеха, она написала двадцать две книги, но, в отличие от других ученых, большинство из которых становились специалистами по какому-то одному племени, или стране, или теории, интересы Кэт охватывали весь земной шар. Она посвятила себя изучению всех "невинных", как она назвала тех, чьи древние обычаи не были затронуты цивилизацией. Именно Кэт выдвинула тезис, который она вновь и вновь утверждала своей работой: современная цивилизация в своем слепом стремлении к Прогрессу виновна в игнорировании и даже уничтожении бесценных древних философий и обычаев. "Мы и в самом деле полагаем, что звезды принадлежат нам, - писала она, - просто потому, что их достигают наши ракеты. Мы утратили понимание того, какая роль предусмотрена для нас Великим Планом". Было ли это истиной или заблуждением, но такая мысль у многих вызывала сочувствие в то время, когда так называемый прогресс современной жизни, казалось, вел человечество к самоуничтожению. Кэт Клей так горячо верила в свои идеи, что ее не удовлетворяло создание книг, которые читали миллионы. Она неутомимо путешествовала, читала лекции повсюду, где могла найти желающих ее послушать; она пользовалась своей славой как инструментом, а искренностью - как торговой маркой. Возможно, никому не удалось сделать больше, чем ей, в разъяснении широкой публике трудной научной дисциплины.
Конечно, ей приходилось сталкиваться с клеветой и недоброжелателями, утверждавшими, что она преуспела в популяризации себя и своей работы только потому, что слишком много говорила и писала о половой жизни туземцев. И ее частная жизнь, и ее политическая деятельность создавали определенные проблемы. Она открыто высказывала феминистские взгляды еще до того, как Джейн Фонда пошла в школу. Она организовывала кампании в защиту сексуальных прав женщин и пропагандировала контроль рождаемости задолго до того, как любая из этих идей стала модной. У нее было четыре мужа, все старше ее: литературный критик, знаменитый этнограф Квентин Кимбелл, президент университета и фабрикант обуви. "Я эксперт в том, что делает брак счастливым, - в шутку говорила она журналистам, бравшим у нее интервью. - У меня было четыре замужества, и все идеальные". Разумеется, ее идеал счастливого брака состоял в том, чтобы позвонить по телефону через океан откуда-нибудь с Борнео и сказать, что она вернется домой через шесть месяцев, так что ужин можно на плите не оставлять.
Самое удивительное было то, что она с годами, казалось, ничуть не снижала темп своей кипучей деятельности. В возрасте семидесяти семи лет, в котором большинство людей стремятся упростить свою жизнь и греться на солнышке, пока не наступит окончательная тьма, Кэт объездила полмира, снимаясь в телесериале компании Пи-би-эс под названием "Культуры". Появление на телеэкране этой похожей на бабушку, но все еще энергичной и привлекательной женщины, показывающей и комментирующей репортажи, сделанные по следам ее прошлых экспедиций, вызвало много шума, и пока она писала литературную версию этого документального сериала, она позвонила Кэлу в Нью-Мексико, чтобы поговорить и о работе, и о внимании к ней прессы. "Мне угрожает серьезная опасность превратиться в харизматическую фигуру", - пожаловалась она.
Угрожает? Кэл все еще помнил тот день, когда он впервые увидел ее. Это было вскоре после его поступления в колледж, и уже тогда, двадцать лет тому назад, она уже стала этой редчайшей разновидностью знаменитых людей - живой легендой. Кэл на самом деле пришел послушать ее не потому, что он испытывал какой-то особый интерес к этнографии, а из чистого любопытства, желания увидеть столь знаменитую и, как говорили, скандальную личность. На лекции Кэлу, однако, открылось одно - ее страстная любовь к своей работе. Она делала доклад о месяце, проведенном в джунглях Новой Гвинеи среди племени, которое считалось каннибальским. Она рассказала завороженным студентам младших курсов, что слово, которым каннибалы называют человеческую жертву, переводится как "длинный поросенок". Затем она использовала этот простой факт для того, чтобы дать простой для понимания урок сравнительной этнографии. "Не во всех культурах существует понятие славы, - сказала она. - Мне всегда помогает спуститься с небес на землю напоминание, возникающее всякий раз, когда я оказываюсь слишком толстой для своих брюк, когда я думаю, что я важная персона, что для булунгунди я всего лишь еще одна, довольно жирная, "длинная свинья"".
С этой первой встречи с Кэт Кэл знал, что он нашел свое призвание - или что оно нашло его. Он ходил на все курсы лекций, какие были доступны, чтобы подготовиться к получению научной степени по этнокультурологии, и старался добиться самых высоких оценок на экзаменах ради одной цели: поступить в аспирантуру к Кэтрин Клей. Его план увенчался более драматическим успехом, чем он мог надеяться. Кэт приняла его в качестве своего любимого ученика. Она помогла ему защитить докторскую диссертацию и рекомендовала его всякий раз, когда он искал работу. Она присутствовала на его свадьбе и была крестной матерью его сына.
Она была его учителем, научным руководителем, его вдохновением и его другом.
Кэл стоял в центре просторного зала с высоким потолком, восхищаясь его воздушным современным убранством и видом из громадных окон, выходящих на набережную нижнего Манхэттена. Сама комната была больше сорока футов в длину и производила впечатление спортивного зала. Кэт переехала с того времени, когда Кэл последний раз приезжал в Нью-Йорк, и теперь жила в районе, застроенном старыми промышленными и складскими зданиями, превращенными в жилые помещения.
- Комната такая огромная, - сказал Кэл. - А что здесь было раньше?
- Шляпная фабрика - ответила Кэт. Она постарела и стала крупной, широкоплечей женщиной с голубыми глазами, по-прежнему полными удивления, со все той же застенчиво-решительной улыбкой, в течение пятидесяти лет очаровывающей американцев. На ней был узорчатый красный кафтан, один из многих ставших ее опознавательным знаком. Кафтаны и тоги были теперь в моде, но Кэт носила их уже десятилетия; возможно, она способствовала возникновению этой моды.
- Мне нужно было больше места, - продолжала она, - для всего, что я собрала в экспедициях, а у этой квартиры площадь пять тысяч квадратных футов. Теперь у меня на антресолях одна комната занята только моими африканскими коллекциями, а другая - тихоокеанскими. Мне приходится совершать сюда вниз маленькие путешествия.
Кэл был поражен размерами квартиры.
- Только ты могла отыскать такую старую шляпную фабрику, - сказал он, - и сделать из нее нечто столь уютное.
Кэт расхохоталась.
- Сразу видно, что ты в этом городе новичок. Здесь осталось так мало места для жилья, что под квартиры переделывают даже старые пожарные каланчи. Трудно поверить, но это факт: этот район понемногу становится престижным.
Поразительная женщина, подумал Кэл. В ее возрасте она все еще настолько энергична, что готова переехать на новую квартиру; даже устройство собственного дома для повод пережить еще одно приключение.
Крис бродил по квартире, рассматривая развешанные на стенах фотографии - год за годом, жизнь Кэт в иллюстрациях, - их были сотни. Кэт бросилась в другой конец зала к кухне, которая представляла собой подковообразный прилавок, как у мясника, сбоку у стены жилой комнаты, открытый так, чтобы Кэт могла общаться со своими гостями, занимаясь стряпней.
- Ты благополучно устроился на новом месте? - спросила она, бросая в кастрюлю с рыбой пригоршню специй. - Ну и как тебе твоя новая квартира?
- Прекрасно, - ответил Кэл. - Но к Нью-Йорку всегда приходится заново привыкать.
- Разве это не потрясающе? - сказала она, помешивая в кастрюле. - Здесь столько всего можно увидеть, что я всегда чувствую себя тут, как на раскопках. Чтобы раздобыть нужные продукты для ужина, мне пришлось побывать в пяти разных магазинах. - Она понизила голос. - Как Крис перенес все это?
- Всякое с ним бывает. То развеселится, то опять мрачен, - ответил Кэл. - Он порой бывает необщительным, погруженным в себя. Ему нелегко пришлось.
- Полагаю, вам обоим нелегко пришлось, - сказала она понимающе и затем крикнула через всю комнату: - Крис, не хочешь ли чего-нибудь попить? Сока, содовой?..
Крис не ответил: он был поглощен изучением стены с фотографиями.
- Теперь понимаешь, что я имел в виду? - прошептал Кэл на ухо Кэт, а затем, обращаясь к Крису: - Кристофер! Кэт у тебя что-то спросила.
На этот раз Крис ответил, не оборачиваясь:
- Нет, я не хочу ничего.
Кэл пересек комнату и подошел к нему. Крис стоял перед старым снимком Кэт, сделанным в южноамериканской деревне. Кэт сидела перед соломенной хижиной, ее второй муж Квентин Кимбелл стоял позади нее, положив руки ей на плечи, а на коленях она держала их маленького сына Скотта. Из всех виденных им снимков Кэт счастливее всего выглядела на этом; всегда было больно вспоминать, что менее чем через год после того как он был сделан, Скотти умер от какой-то детской болезни. Кэл с грустью вспомнил о тех временах, когда он сам, Лори и Крис были вместе, как на этом снимке. В Маниле, прошлым летом. В Шри Ланке, позапрошлым. Лори и Крис - все они втроем вместе.
- Орех, - сказал Кэл, - мы у Кэт в гостях. Она столько всего сделала, чтобы нам угодить. Постарайся быть повежливее, ладно?
- Ладно, - ответил мальчик немного обиженно.
- Орех…
- Ладно, папочка, ладно, - ответил Крис и двинулся дальше вдоль стены.
Кэл вернулся к кухне, где Кэт снимала пробу со своей стряпни.
- Это очень вкусно, - сказала она, облизывая губы, - если только мне самой позволительно так говорить.
Кэл прислонился к краю прилавка, глядя себе под ноги на плиточный пол, огорченный настроением Криса.
Кэт положила руку ему на плечо.
- Это нелегко, - сказала она.
Кэл кивнул.
- Но перемена обстановки в конце концов поможет. Он справится с этим.
- Надеюсь, что да, - тихо проговорил Кэл.
- Похоже, ты в этом сомневаешься. Ты не жалеешь о переезде, или же?..
- Нет-нет, вовсе нет, - ответил Кэл, стараясь убедить ее. - Я действительно признателен тебе за все, что ты сделала. Мне только хочется, чтобы Крис… Ну, он раньше был таким потрясающе счастливым ребенком, энергия била из него ключом. А теперь…
Кэт на минуту замолчала, помешивая в кастрюле.
- Кэл, как ты справляешься с этим? Потерять Лори, должно быть…
Кэл вскинул голову, его лицо внезапно стало застывшим и напряженным.
- Знаешь, - продолжала она, - ты никогда мне ничего просто не рассказывал. Ты что-то держишь в себе, Кэл; это не идет тебе на пользу. Лори бы…
- Пожалуйста, Кэт, не будем об этом. Просто не надо. Я не хочу говорить на эту тему.
Кэт помолчала, потом протянула руку, чтобы снова коснуться его плеча, но Кэл повернулся и вышел из кухни. Она стояла, удивленно глядя ему вслед, напуганная его внезапным уходом.
На обед была тушеная рыба под названием "вулливоу" - рецепт Кэт вывезла из одной своей тихоокеанской экспедиции, она подробно описывала диковинные способы, с помощью которых туземцы ловят рыбу и собирают травы. Ее рассказ, очевидно, был предназначен ля того, чтобы развлечь Криса, но мальчик отделывался лишь самыми краткими и банальными ответами, когда она к нему обращалась. Не было и следа от его обычного жадного любопытства, но Кэт продолжала попытки заинтересовать его. Она рассказывала о своих приключениях. одну захватывающую историю за другой, но не добилась большего, чем довольно поверхностного внимания. Тогда она попыталась возбудить в мальчике интерес к будущему - к радостной стороне переезда на новое место.
- Тебе понравилось в городе, Крис? Здесь есть на что посмотреть, не так ли?
- Тут нормально, - ответил он.
Кэл попробовал поддержать эту тему:
- Мы сегодня были в Центральном парке.
- Вы нашли карусель? - спросила Кэт.
Крис молча кивнул, рассеянно водя по тарелке кусочком рыбы.
- А еще мы побывали в зоопарке, - быстро предложил новую тему Кэл.
Крис внезапно поднял голову.
- И видели зверей, - сказал он со странной интонацией.
Кэт улыбнулась:
- Львы сегодня были вне клеток?
- Нет, - ответил Крис, - Мертвых животных.
Кэт на секунду посмотрела на него изучающим взглядом, потом, заинтригованная, переключила свое внимание на Кэла.
Пока они ехали в автобусе к Кэт, Кэл размышлял о том, что они видели в парке, и теперь он понял, что эта история могла бы ее заинтересовать, поскольку представляла интерес даже как некий этнографический факт. Но прежде чем он успел открыть рот, Крис опередил его рассказав все в подробностях.
- Там их была целая куча, - воодушевленно говорил мальчик. - Мертвые цыплята и большие черепахи, и козел. У всех были отрезаны головы. Там было много крови, и все это покрыто муравьями, и все они пахли.
- По-видимому, это было какое-то жертвоприношение, - сказал Кэл, когда Кэт повернулась к нему за подтверждением рассказа Криса. - Можешь себе пред ставить такое? В самом центре города поклонники какого-то культа устраивали свое собрание при лунном свете и исполняли первобытный ритуал. И это не в первый раз. Я слышал, как один из полицейских сказал, что он видел такое прежде.
Кэт кивнула.
- Я читала об этом в газетах. Честно говоря, меня это не удивляет. Я считаю, что это просто замечательно.
- Замечательно? - повторил Кэл смущенно. Правильно ли он расслышал ее?
- Ну, я имею в виду, что этот город вовсе не такой уж плавильный тигель, как полагают социологи. Народы и даже самые странные народы, не теряют здесь свои традиции, и это меня радует. Мы оба видели ритуальные убийства животных в примитивных обществах. Если бы мы были в экспедиции, ты бы не имел ничего против этого?
Кэл покачал головой.
- Кэт, это не было молитвенное собрание на свежем воздухе. Это был кровавый ритуал прямо в центре города. Тебя это не беспокоит?
Кэт беззаботно отмахнулась от его вопроса.
- Дорогой, меня мало что может удивить. Я видела все, что бывает на свете.
Она поднялась и пошла на кухню за десертом. Кэл смотрел, как она пересекает комнату, ее кафтан развевался вокруг нее. Да, это правда, она действительно видела все, но он все равно удивлялся ее блаженному безразличию. Может быть, с возрастом она начинает становиться несколько эксцентричной?
Она возвратилась с блюдом, на котором возвышался торт-мороженое оранжевого цвета, напоминавший шлем швейцарского гвардейца.
- Особый рецепт, - провозгласила она, - бомба из папайи.
Пока Кэт убирала со стола, Крис бросил недоеденный десерт и поплелся в угол комнаты, где вытряхнул на пол пакет с "наконечниками стрел".
- Крис, разве не хочешь доесть свое мороженое? - крикнула Кэт.
Никакого ответа.
Кэл вздохнул и подошел к нему с блюдцем.
Ты хочешь это или нет, Крис? - спросил он.
Но Крис по-прежнему молчал, занятый своими камушками. Кэл посмотрел на кучу на полу, затем на камушек, который Крис держал в руке. Это был вовсе не камушек, а какая-то раковина.
Крис показал раковину Кэлу.
- Она принадлежит вождю Черное Облако, - произнес он торжественно.
Кэт подошла к Кэлу сзади, улыбаясь.
- Его воображение все еще при нем. Это хороший знак, - сказала она.