Писатель продаёт душу за великий роман и не выдерживает соблазна преступить условия договора. Студентка засыпает на лекции и, проснувшись, коренным образом меняет мир. Демоны ходят по земле, пытаясь стать людьми, а мёртвые оживают в моргах и уходят выполнять приказы. И только Тот, кто шествует на крыльях ветров, способен сделать финал счастливым…
Содержание:
Крылья ветров 1
Часть первая - Серые сны 1
Часть вторая - Крылья ветров 17
Эпилог 22
Колодец 23
Лариса Петровичева
Крылья ветров
© ЭИ "@элита"
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Крылья ветров
Часть первая
Серые сны
Первым, что увидела Настя, была тень.
Чёрная, изломанная, болезненно неправильная, она падала от стола на стену и доску, и там, где она лежала, пространство будто собиралось жёсткими складками, морщилось и скулило.
– И что стоим? Кого дожидаемся?
Настя моргнула. Наваждение исчезло; она стояла на пороге аудитории, за окном было темно – первая пара в политехе начиналась в половине восьмого утра, а в феврале это ещё ночь. Однокурсники смотрели на неё с недоумением, и Насте казалось, что сон, приснившийся ей сегодня, продолжается.
Преподаватель демонстративно пощёлкал в воздухе пальцами.
– Спим не дышим, Ковалевская? – произнёс он с невыразимой едкостью. – Садитесь, не отнимайте время у группы.
Настя заняла привычное место в углу, вынула тетрадь из котомки, приготовилась записывать лекцию. Игорь Митько обернулся к ней и подмигнул.
– Опять до трёх в нете сидела? – прошептал он.
Голос преподавателя грянул над ними, словно удар колокола:
– Митько, вас не научили молчать, когда говорят старшие?
Игорь мигом сел ровно и принялся смотреть на доску, словно примерный ученик. Преподаватель скептически хмыкнул.
– Так-то лучше. Итак, структура длительного времени…
Тень всё-таки была, Настя в этом не сомневалась. Она придавливала собой стену и зелёное крыло доски, и пропала, когда преподаватель заговорил. Настя смотрела на него, чертящего схемы: чуть за тридцать, холёный, начинающий седеть брюнет, в дорогущем костюме, весь столичный, весь нездешний, от него веяло холодом, словно от снежной глыбы, и мелок в его длинных тонких пальцах будто жил своей жизнью, выплясывая по доске среди букв и линий. А тень была, и никуда не делась, просто соскользнула на пол и разлилась чёрной лужей вокруг изящных остроносых ботинок; потом она выплывет по их следам из аудитории и медленно потечёт, затапливая универ…
Надо всё-таки спать по ночам, а не жить в сети, болтая ни о чём с такими же совами и играя в немудрёные игры в социальных сетях. Надо ложиться если не в три, то хотя бы в полночь, и высыпаться к первой паре, тогда и мерещиться не будет… У Юльки Симакович новые сапожки на невообразимой шпильке, как же она в них будет добираться до своей общаги по заледеневшим ухабинам дороги? А сегодня ещё три пары, и надо пойти на кафедру по поводу курсовой, и поймать преподавателя по этике, чтобы договориться насчёт пересдачи на этой неделе…
Её с какой-то брезгливостью потыкали пальцем в плечо. Настя встрепенулась: аудитория была пуста, группа уже, оказывается, успела убежать на вторую пару, а она заснула, положив голову на тетрадь и не услышала звонка… И ведь никто не додумался разбудить…
– С добрым утром, – промолвил преподаватель. – Я буду вам искренне признателен, если спать вы будете дома.
– Простите… – пролепетала Настя, поднимаясь и пытаясь судорожно запихать тетрадку в котомку. Смятые листки были девственно чисты, а доска – исписана полностью; преподаватель презрительно скривил тонкие губы. – Я больше… Простите…
– Сборник упражнений, номера с пятого по восьмой, – процедил он. – Практикум послезавтра.
– Да… Конечно… Простите… – прошептала Настя, и, подхватив котомку, вылетела за дверь.
Тень дрогнула и потекла было за ней, но на полдороге остановилась.
"Юлия Симакович добавила Антона В. Зонненлихта"
Настя пролистывала новости от друзей по социальной сети. Друзей было сто сорок пять, новостей хватало. Не то что они были особенно серьёзными – так, забавляли Настю. Игорь постоянно выкладывал фотографии со своих соревнований по бальным танцам, Лучик Клим просто плевался заметками со стихами ни о чём, Лора Семеониди поражала афористичными статусами, меняя их со скоростью пулемётной очереди, а Юлька всё время находила новых друзей.
Новых комментариев за истёкший период не было, сообщений пока тоже не пришло. Зато обновились новости. "Игорь *Зубб* Митько добавил Антона В. Зонненлихта", "Лора Семеониди: Да сгинут водянка и ящур! Даёшь перерыв на обед!", "Лора Семеониди добавила Антона В. Зонненлихта".
Чисто из любопытства Настя щёлкнула по ссылке и увидела страничку преподавателя по английскому, у которого сегодня так сладко уснула на паре. С аватары – студийной чёрно-белой фотографии – Антон В. Зонненлихт смотрел немного устало и снисходительно: так мог смотреть Людовик какой-то-там, говоря: "Ну что же поделать, если нет в людях моего совершенства". Настя мельком пролистала страничку: не женат, образование и карьера скрыты, фотографий больше нет, зато аудио – немерено, и все классическая музыка, а на стене уже отметилась Юлька с бодрым "Добрый вечер, Антон Валерьевич!!!"
Зонненлихт был в сети. Повинуясь внезапному порыву, Настя добавила его в друзья и написала сообщение: "Здравствуйте, Антон Валерьевич! Упражнения я сделала и лекцию переписала. Простите ещё раз. Настя" – не надеясь, в общем, на ответ. Преподаватели сидят в интернете не ради того, чтобы общаться с нерадивыми студентками, особенно такие, как Зонненлихт, у которых идеальная стрижка, волосок к волоску, и галстук стоит дороже, чем получает Настина мама. Впрочем…
Сообщение от Игоря: "Ты тоже англичанина добавила? Он сухаридзе, но прикольный)))))))"
И сообщение от Зонненлихта: "Высыпайтесь всё-таки дома, хорошо?"
Настя улыбнулась и снова увидела тень. На фотографии преподавателя она закрывала почти весь задний план.
Откуда берутся тени? Не те, обычные, которые отбрасывают все предметы и которые, как говорят, исчезают в полдень, а другие, которые мы замечаем тогда, когда нам больно, страшно, когда мы устали или напряжены. Конечно, они маскируются под самые заурядные тени от привычных вещей, но краем глаза мы замечаем, что они двигаются и живут своей жизнью, словно животные, которые притворяются спящими, но между тем наблюдают за нами из-под век. Потому-то не хочется поворачиваться к ним спиной.
Настя поставила точку и нарисовала под написанным цветочек. Лекция по культурологии её не интересовала нисколько, а слайды, что показывала Лилия Сергеевна, навевали тоску. Однако на лекциях и практике по культурологи шёл строгий учёт, в конце семестра грозил экзамен, а Лилия славилась жёстким нравом, и потому в аудитории сидел практически весь поток, даже самые отъявленные прогульщики зевали на последнем ряду.
Настя смотрела в окно, чувствуя, что живёт на автопилоте. Вчера она таки легла спать в двенадцать, но проворочалась без сна до половины третьего, и утром, поглядев на себя в зеркало, поняла, что похожа на зомби.
По институтскому дворику шёл Зонненлихт. С утра сыпало снежными хлопьями, и его роскошное чёрное пальто пятнало белым. Тени не было, вернее, она плелась за ним – обыкновенная, серенькая, скучная, в ней не было ничего, что могло бы привлечь внимание.
В конце концов, что ты к нему привязалась, уныло подумала Настя. Спать надо больше и заниматься, а не страдать фигнёй. Скоро не то что тени – черти начнут мерещиться, а с Зонненлихтом халява не прокатит, с таким можно и из универа вылететь на раз-два. Из-за непрофильного английского. Так что заниматься, заниматься и ещё раз заниматься…
Словно уловив её мысль, Зонненлихт во дворе остановился и мазнул взглядом по окнам. Настя опустила голову к тетради.
* * *
В столовой на большой перемене было не протолкнуться, однако Настя умудрилась отвоевать себе чай, булочку и место на подоконнике – свободных столов-стульев не оказалось. В спину дуло, но Настя предпочитала игнорировать мелочи. На следующей паре предстояла пересдача, из-за неё пропуск английского, от стипендии оставались совершенно неприличные крохи, булочка кончилась как-то уж очень быстро, а на улице выла метель – в общем, поводов для радости было не особенно много.
Когда из шума вырвалось:
– Антон, и всё-таки я бы вам очень советовал исповедаться и причаститься, – то Настя будто пробудилась ото сна и посмотрела вокруг осмысленным взглядом. Неподалёку от неё, за столиком, расположились отец Даниил, священник университетской домовой церкви, и Зонненлихт, причём на лице преподавателя было настолько презрительное выражение, будто он в эту минуту брезговал всем миром, в том числе и отцом Даниилом, которого в универе все любили. Священник, впрочем, не испытывал дискомфорта – в его взгляде Настя видела искреннее сочувствие и понимание.
– И что мне это даст? – процедил Зонненлихт.
– Успокоение, – промолвил отец Даниил. – Вам действительно станет легче, Антон, можете мне поверить.
Зонненлихт скривился ещё сильнее и посмотрел на священника так, что Настя вздрогнула. Ей показалось, что преподаватель сейчас ударит отца Даниила, настолько жутким было выражение его лица.
Но этого, разумеется, не произошло. Напротив, Зонненлихт произнёс такое, чего Настя никак не ожидала.
– Простите, – сказал он. – Я ещё не могу совладать со своим отвращением.
Священник кивнул.
– Можете рассчитывать на мою помощь, Антон.
Студенты помаленьку начали тянуться на выход: через десять минут начиналась пара. В столовой образовались свободные места, стало потише, почти все лотки у поваров опустели. Настя сидела, не в силах пошевелиться.
Тень за спиной Зонненлихта клубилась и переливалась всеми тонами и оттенками чёрного. Отец Даниил смотрел прямо на неё, и Настя поняла, что он тоже её видит, но она его не пугает, наоборот, выглядит совершенно естественной, и священник был бы скорее испуган её отсутствием.
Теперь ей стало жутко.
– Я к вам обязательно зайду, – пообещал Зонненлихт, посмотрев на отца Даниила чуть ли не виновато. После высокомерного презрения такой взгляд был совершенно неожиданным; впрочем, Настя подумала, что теперь может ожидать чего угодно. – Думаю, наша встреча не случайна.
Священник ободряюще улыбнулся.
– В этом мире нет случайностей, – промолвил он.
Внезапно Зонненлихт посмотрел на Настю в упор, и его холодный взгляд был едва ли легче пощёчины. Настя сделала вид, что старательно изучает написанное в тетради и не замечает ничего кругом.
Её лизнуло ледяным снежным ветром. Настя вздрогнула, но головы от тетради не подняла, только отпила чаю.
Ударивший по ушам звонок стал для неё спасением. Когда Настя посмотрела по сторонам, Зонненлихта в столовой уже не было, а отец Даниил спокойно допивал чай.
Настя вздохнула, отнесла пустой стакан в окошко приёма посуды и пошла на пересдачу.
* * *
С пересдачей пришлось помучиться, однако в итоге пожилая преподавательница сменила гнев на милость и собственноручно начертала "зачтено" в Настиной зачётке. Настя отнесла допуск в деканат, и, потоптавшись у расписания – не узнав, впрочем, ничего нового – отправилась в читальный зал готовиться к практикуму по социологии: там препод был молодой аспирант, рьяный и фанатичный; короткой юбкой, как с прочими аспирантами, тут не обойтись. Занятия на её потоке уже закончились, однокурсники в большинстве своём разошлись по домам, впрочем, Игорь наверняка тоже кукует над толстенным "Введением в социологию" – вот и хорошо, не придётся скучать одной.
Возле читального зала Настя столкнулась с Зонненлихтом. И не просто столкнулась – влетела в него и застыла, окаменев и дыша через раз, воспринимая только хлёсткий серый взгляд и лёгкое облако дорогого одеколона. Если не везёт, то это надолго…
– Антон Владимирович… Простите… Я не прогуливала, у меня пересдача…
– Валерьевич, – поправил Зонненлихт, глядя на оцепеневшую Настю с таким омерзением, будто едва сдерживал подступающую тошноту. – Смотрите под ноги, Ковалевская. Это полезно.
Облако одеколона отплыло. Настя стояла неподвижно, сгорая со стыда. И занятие пропустила, и отчество перепутала, и вообще она дура, дура, неисправимая дура, неизвестно из какой дыры выползшая на белый свет!
Ей захотелось плакать. Не чувствуя собственных ног, Настя опустилась на ступеньку. Что вообще происходит? Почему у неё такое чувство, будто она угодила в глубокую вонючую яму и обречена находиться в ней до скончания века… Подумаешь, не грозит стипендия в новом семестре, не хватает денег, мелкие проблемы с новым преподом, пересдача эта чёртова, метель, холодная пустая комната, одиночество, нудные пары – по большому счёту нет повода расстраиваться и видеть подозрительные тени там, где их нет…
Тень лежала на площадке между этажами, антрацитово-непроницаемая и спокойная. Настя вытянула шею: Зонненлихт стоял на площадке, прямо под знаком "Курить запрещено" и щёлкал зажигалкой, в которой, судя по всему, кончился бензин. Настя шмыгнула носом, провела ладонью по щеке и полезла в карман.
– Антон Валерьевич…
Зонненлихт шагнул в сторону и посмотрел на неё. Тень не дрогнула.
– Что, Ковалевская?
Настя бросила ему зажигалку. Спонтанное решение, примерно такое же, как вчера, когда она открыла его страничку и нажала "Добавить в друзья".
Зонненлихт поймал зажигалку, и по его лицу скользнула тень улыбки, словно он действительно попытался быть непринуждённым и сердечным, хотя это ему совершенно не свойственно.
– Спасибо, – ответил он, закурил и швырнул зажигалку обратно. Она ударила Настю по лбу; Зонненлихт понимающе улыбнулся, словно и не ожидал ничего другого.
– Настоящее длительное время. Сборник упражнений, номера с одиннадцатого по семнадцатый, – произнёс он. – Практикум в понедельник.
* * *
Статус Лоры: "Е*анько, подай патрон".
Статус Игоря: "Не кормите сетевого тролля, покормите лучше Игорька".
Юлька добавила в друзья семерых студентов из артухи и одного из медколледжа.
Настя лениво перелистывала странички чужих судеб. На стене Васи нарисовали питона, Саша сменил семейное положение и встречается с Леркой со второго курса, у Володи новые фотографии с отдыха в Египте, похожие на тысячи других фотографий из тех же мест, Лучик пишет о любви в шкафу и новых панталонах с начёсом, Танечка взывает о помощи по термеху, Лена, Майя и Никита идут на концерт группы "Ехидный конь", причём лидер "Ехидного коня" Митяй с исторического туда вообще не собирается, и даже не в курсе, что концерт будет. Аватару Лёши по кличке "Жабонь", где он подбоченился в позе Дон-Жуана (хотя какой из него Дон-Жуан, понятно по прозвищу), все хвалят и советуют дарить девушкам с автографом, местечковый поэт Миньковский выпустил новый сборник, и фанатки хвалят его до небес, Катрин посеяла тетрадь с лекциями и плачет горькими слезами, а камрады её утешают, но ни один не предлагает конкретной помощи, а Антон Зонненлихт…
Антон Зонненлихт он-лайн. Только и всего.
Настя со вздохом покосилась в сторону своей стопки тетрадей. Упражнения по английскому она уже сделала, недаром в школе это был один из её любимых предметов, но что-то ей подсказывало, что на пару в понедельник она снова не попадёт. Обязательно что-то случится: консультация по курсовой, падение на льду, банальное "просплю"… А дело только в том, что ей не хочется туда идти. Вот не хочется, и всё.
"Что было на английском?" – написала она Игорю, и в ожидании ответа раскрыла приложение и принялась стрелять по разноцветным пузырям.
"Ну что… правила, упражнения… Потом запись слушали про Лондон. Ты этику пересдала?"
Настя расстреляла очередную гроздь пузырей и ответила:
"Конечно. Прикинь, наткнулась на Зонненлихта потом(((("
"Я так чую, халявы с ним не получится, – отписал Игорь. – Хотя Юлька с ним вроде подружилась… Ну да ты знаешь Юльку, без мыла в жопу влезет".
Юлька… Конечно. Весь арсенал женских уловок плюс нормальная голова на плечах. Убийственное сочетание, позволяющее очаровывать до потери памяти всех преподавателей мужского пола и дружить с преподавателями пола женского. Впрочем, насколько Настя успела заметить, Зонненлихта меньше всего интересуют любовные утехи с доступными студентками.
"И что, ей что-то там светит?" – спросила Настя, пытаясь вложить в сообщение весь ей доступный скепсис.
"Это же Юлька, – написал Игорь. – Ей всегда что-нибудь да светит".
Статус Славы: "Сегодня в зале на Новом Арбате – реггетон, бачата, медленный хастл!"
Статус Майки: "'Well, I'd rather not get involved. I never talk to my neighbour, I'd rather not get involved'.. It matters little to me now what people think about me." Как обычно, умно и ни о чём.
Антон В. Зонненлихт. Офф-лайн.