– Рогов, вы бы не могли нам оставить врача вашего? За паренька боюсь, вдруг что не так. Шутка ли: бок проткнули насквозь. Сам же понимаешь, ветеринар наш даже баранов кастрировать толком не умеет, страшно на такого человека доверить.
– Да без проблем, оставить можно. Только Бочка говорит, что раненого лучше не двигать.
– Это как же мы его тогда потащим, если не двигать?!
Рогов пожал плечами, а Кузьмич, медленно обведя все вокруг хозяйским взглядом, заявил в другом тоне:
– А ведь и правда, зачем нам куда-то уходить. Ты посмотри, какое тут у них озеро: куда ни глянь, рыба плещется или круги пускает. Наше-то мелкое и по глубине, и по размеру, неделя-другая, и выловим все, что приличное осталось. И река под боком, а там и за век ее не выловишь. Лес тут тоже добрый: ровный, много его. У нас паренек грамотный есть, соображает кое-что, так мерил что-то с солнцем, говорит, зима тут может холодной быть, так что дома нужны, а не шалаши да хижины.
– Дикари в хижинах живут.
– Так у них волосы какие, разве не видел? А у нас даже одежды приличной нет. Нет, Рогов, зимовать надо в домах нормальных. Тут лес под боком, поставим быстро. Ну если вы в помощи не откажете, а то у нас на всю ораву один топор. Кстати, здоровяка, которого убили, видел?
– Ну?
– Тоже топор у него, на твой похож. Не против, если мы себе возьмем? У вас-то еще есть.
– Кузьмич, так ты серьезно здесь остаться планируешь?!
– Ну ведь надо что-то планировать, толку-то на заду ровно сидеть. Так и белых мух в шалашах дождемся, леса путного рядом с нами нет, все кривое да косое.
– Ага, леса, значит, вам нет… ну-ну…
– Чего нукаешь?
– А ты посмотри вокруг – это вообще-то занятое место, не наше.
– Теперь наше.
– Кузьмич, ты, может, и хозяйственный мужик, но что-то тебя заносит. Знаешь, почему мы так легко победили? А потому, что воинов здесь почти не было. Меньше десятка, тут от их баб больше вреда получилось. Не знаю, где остальные, не спрашивай, но нам повезло. Если считать по количеству хижин, что логично, должно было быть семнадцать. Шестерых мы убили, плюс восемь самок и детей двое, остальные сбежали в лес или по реке ушли. Они тут не сами по себе живут, а часть племени, то есть остались союзные поселения. Скоро убежавшие до них доберутся, и дальше все будет просто: к нам придут мстить. И первым делом заглянут именно сюда, где ты планируешь строительство. Нас было гораздо больше, на нашей стороне неожиданность, и что в итоге: шесть раненых, причем один серьезно. Да мы при таком раскладе их в землю должны были втоптать без царапины, а в итоге что? В итоге топтались перед изгородью, шагнуть боялись. Что ты будешь делать, когда больше будет уже именно их и они придут драться, готовыми к этому? Видел, как кинулись на нас поначалу, даже не посмотрели, насколько нас больше?
– Да понимаю я все, но ты, Рогов, тоже понимать должен: прятаться по лесам не вариант. Придут за нами рано или поздно.
– Тогда к чему ты вообще это все начал?
– Ты на берег ведь выходил, видел, что там дальше?
– Разлив вроде дальше, плес широкий, остров. А что?
– А то, что дальше еще одна река с этой сливается. Она не меньше будет, а может, и полноводнее, так что ниже лодкам на порогах не так тесно будет. Но не о том речь. Ты видел, сколько пленных здесь?
Пленных Рогов рассмотрел и сосчитать успел. Десять женщин, считая местную, хорошо знакомую той четверке туземок, которые их поддерживали сегодня. Но и мужчины, оказывается, тоже были: совсем зеленый паренек и один не старый, но и молодым не назвать. Их нашли в яме, перекрытой решеткой, были они грязны, перепуганы, избиты, но без опасных ранений.
– Видел: двенадцать, считая местную.
– А не удивился, почему мужиков этих они не убили сразу?
– Некогда мне было удивляться.
– А ты посмотри, что в котле у них.
Рогов не стал оборачиваться. Котел этот он уже мельком видел, и подробности ему неинтересны. Да и котлом назвать его можно лишь за неимением других терминов. Здоровенная шкура, подвешенная за края и к центру сильно растянутая под весом жидкости, ее заполняющей. Мясной суп, бульон… Нет, слишком красивые названия для такого. Варили похлебку тут не так, как это принято у землян. Брали камни, раскаляли в огне очага, затем бросали в воду, пока не закипит. Да и кипение поддерживали ими же.
Рогов уже слышал новость, что в котле обнаружили человеческую голову. Кузьмич это подтвердил:
– Мяса у этих ребят так много, что сожрать все не успевают. Насчет того, что воины не все здесь, прав ты. Девчата рассказали, что с утра ушли несколько и прихватили с собой мужичка пухлого. Двоих оставили, но не пожалели, а про запас. Думаю, поначалу они не могли нарадоваться, что мясо само к ним идет. А как ему не идти, если все, кто попадают с гор в это междуречье, неминуемо оказываются в месте слияния рек, прямиком у их селения. Очень уж удачно поставлено, будто знали, что потом будет. Так что я не по жадности и дурости здесь осесть хочу, а чтобы перекрыть им кормушку такую. Девочки еще кое-что сказали: людей с каждым днем больше попадается. Дикари забросили все обычные занятия, только и делают, что дармовым мясом объедаются. Думаю, эти, что ушли утром, в гости направились, похвастаться великими успехами. Ну и прихватили, твари, закуску.
Рогов покачал головой:
– Вы тут не удержитесь.
– Может, и так. Даже скорее всего так. Но тут вопрос совсем простой: или мы, или они. А ты, Рогов, думай. Вместе, сам видел, куда проще все. Давайте все тоже сюда перебирайтесь, попробуем сдюжить. Ты ответ не спеши давать, я так вижу, вы особо без главных живете, демократия во всей красе. Ну почти. Я тут тоже не сатрап, подминать никого под себя не хочу. Давай, если вместе, так определимся потом, что и кто как. Мое мнение: тебе как раз и думать над тем, как с ваксами дело вести. Ты тут народ удивил хорошо, чуть ли не половину сам порубал, первым накинулся. Уважать тебя очень сильно теперь будут, вот и флаг в руки. А что до тех же домов и прочего, так я это дело куда лучше понимаю, чем ты, организую все как надо. Ваксы, конечно, главное, но надо прямо сейчас думать, как дальше жить. Одичаем ведь, сидя на подножном корму. Да и народ привык к другой жизни, ее налаживать придется. У нас, к слову, семена есть. Мало, но есть.
– Откуда?!
– Да друг твой не зря нас за глаза колхозниками называет. Что только по машинам не нашлось, даже комбикорма почти целый мешок. Ну и семена отдельно разные. Плохо, что зерна мало совсем, первый урожай на семена пускать придется весь. Ну, может, местные помогут своими поначалу.
Рогов покачал головой:
– Не помогут. Нет у них ничего. Ну разве что морковь и редиски там всякие. Собирают на озере орех какой-то, толкут на муку. Но сейчас и его нет, он ближе к осени созревает.
– Плохо… Ну год-другой без хлеба посидеть придется. Земля тут очень хорошая, без удобрений долго урожаи давать должна. Справимся. Мы при всей голодухе даже картошек несколько штук сберегли, если с умом браться, так с одного клубня можно несколько кустов получить. А там, если какой местный жук не сожрет, семена появятся, глядишь, и не придется два года ждать, чтобы попробовать.
Рогов опять покачал головой, улыбнулся невесело:
– Только что топором махал, и на тебе: обсуждаю виды на урожай, в которых ничего не соображаю.
– А ты привыкай, у нас так теперь и будет. И будет долго. Говорю же, вопрос совсем простой – или мы их, или они нас.
– Да понимаю.
– Нам бы, Рогов, таких, как ты, человек десять… ну пятнадцать, чтобы для полного счастья. И вообще бед знать не будем. Только где же взять таких, да притом быстро…
– Ты хлеб собрался два года растить, а людей быстрее хочешь.
– Большой кровью заплатим, если будем, как сегодня, волосатых встречать. Или вообще все, закончится наше дело на этом. Мы ведь с голоду пухли, а семена не тронули, берегли для будущего. Есть у людей стержень. Мои, может, и не вояки, но драться будут, только подучить надо.
– Учителей у нас тоже нет.
– Ищи, Рогов. Где хочешь ищи. Хоть роди.
– А сам?
– А что сам? Сказал же: мое дело хлеб, дома и всякое такое. Не мальчик я заново учиться. А у тебя нужные задатки есть, вот и будет тебе занятие.
За спиной раздался звук, заставивший похолодеть, несмотря на то что солнце вовсю припекало. Кто хоть раз слышал, как передергивают затвор автомата, никогда не забудет.
Медленно обернулся и наткнулся взглядом на физиономию улыбающегося до ушей Кири.
– Рогов, Кузьмич, что вы серьезные такие, будто судьбы мира обсуждаете? Вы только поглядите, что я тут нашел.
– Ну теперь точно заживем, – выказал немалую наивность Кузьмич.
Но Рогова улыбкой не обмануть, спросил главное:
– Патронов сколько?
– Ни одного не нашел, – признался товарищ.
– Где они вообще его взяли?! – не успокаивался Кузьмич.
– А я откуда знаю? Видать, встретили хозяина, пустили в котел, как остальных. Тут по хижинам много неместного добра валяется.
– Так, может, и патроны найдутся? – с надеждой спросил Кузьмич.
– Ну я озадачу народ, может, и найдутся. Только думаю, что вряд ли.
– Отчего так думаешь?
– Будь у него патроны, он бы стрелял, а такого вроде не было. Хотя спрошу баб, может, знают что.
– Зачем его было тащить без патронов.
– Как знать, вдруг где найдут, жалеть ведь придется, что бросили.
– Ладно, иди ищи уже. А ты, Рогов, думай давай. И срочно думай. И со своими поговори. Тоже срочно. Нет у нас времени совсем ни на что, и на затягивание переезда тоже.
Глава 27
Ни разу в жизни Рогов не чувствовал себя таким грязным. В крови с ног до ушей, и не только в ней, а и в кишках. И в их содержимом тоже. Охота, столь удачно начавшаяся, стала резко неприятной. Кто же знал, что разделка туши матерого лося – это целая история, где счастливый конец не просматривается?
Мухи и всякая мошкара поменьше знали как раз прекрасно. Откуда только налетели, не иначе как их телеграммами со всего света созывали. Лезли в уши, нос, по глазам норовили пробежать. Собственно, заляпался Рогов во многом благодаря им: не станешь ведь мыть каждый раз руки, прежде чем хлопнуть себя по лбу, щеке или еще где. Невмоготу ведь становится, когда жужжащая тварь берется за тебя всерьез.
С сохатым получилось случайно. Вот уже второй день Рогов расставлял вдоль скальной гряды таблички из бересты с указаниями возможным путникам. С другой стороны реки уже все ими перекрыли, теперь на этой надо так же сделать, чтобы никто мимо не проскочил. Даже из междуречья выскочить могут по незнанию, переправившись, так что ни одной лазейки нельзя оставлять.
Бродил Рогов не один, потому как сам постановил – в одиночку из поселка ни ногой, и в лес разрешил ходить без рук и без ног, но чтобы при этом непременно с копьями. "Надо же с чего-то дисциплину начинать", – поддержал его Кузьмич. На этот раз с ним были Толик и Кэт. Именно последняя заметила матерого самца.
Несмотря на немалый жизненный опыт, лось проявил поразительную беспечность, устроив себе пастбище под скалой, за которой начинался удобный спуск с кручи. Такие места брали под особый контроль, буквально усеивая плакатами.
Два копья полетели синхронно. Уже не первоначальные поделки: одно трофейное, второе изготовили по технологии туземок – наконечник деревянный, вырезан из добротно просушенной дубовой плашки, вставлен в расщеп, закреплен. Рана от такого куда опаснее, да и кожу проткнуть легче, какая бы толстая она ни была. Толик промахнулся, Рогов нет: не имел права лицом в грязь ударить у народа на глазах. Кузьмич ведь прав оказался, у него теперь репутация отпетого головореза.
Вслед убегающему зверю выстрелила Кэт, но слишком замешкалась, да и не рассчитала поправку за счет разницы высот, сильно мимо вышло. Спустились, пошли по кровавому следу. Сильное животное будто и не думало останавливаться, но это никого не беспокоило, даже радовало, ведь бежал он как раз к речному слиянию, значит, не придется таскать мясо издали.
Рогова, если откровенно, больше интересовала звериная шкура. Тот мужичок, о котором рассказывал Кузьмич, говорил, что для доспехов лучше лосиной не найти. Нет, он бы, конечно, нашел, но это будь дело на Земле. Здесь же не до разносолов, приходится выбирать из того, что есть.
Шкуру одним копьем не попортишь сильно, лось здоровенный, трофей выйдет знатный. Если тот мастер не врет и правда умеет работать с кожей, можно будет и на щиты пустить, и на кирасы нетяжелые. Против примитивных деревянных копий защита достаточно приличная, с костяными и каменными, правда, похуже будет.
Лось бежал-бежал, да так и грохнулся без посторонней помощи. Широкий наконечник и правда эффективнее – зверь попросту кровью истек. Жаль, что еще пару километров не продержался, там уж до поселка пять минут неспешной ходьбы.
А потом начался ад разделки. Рогов никогда таким не занимался, Толик тоже, Кэт тем более, к тому же самоустранилась от неприятной работенки, нос брезгливо воротя. В общем, не один раз пришлось сохатого проклясть. Девушка предложила сходить в поселок за помощью, но Рогов, чуть не рыдая, отказался. Ведь это значит нарушить свой же запрет шастать по лесам в одиночку. Вот и пришлось корячиться самим, ни на кого не надеясь.
Единственное, что Рогов сумел усвоить из правил охоты на крупного зверя: разделывать его надо как можно быстрее. Почему так и правы ли те, кто так говорил, он не знал. Но другой информации не было. Так уж получилось, что людей немного, специалистов во всех отраслях не наберешь, да и среди тех, кто есть, далеко не всем можно доверять. Один браконьер на всю толпу, и тот пригородный, больше по зайцам и уткам специализировался.
Может, просто подшутил нехорошо, когда объяснял азы.
Дело приближалось к концу, когда Кэт, сидевшая в сторонке, резко вскочила, подхватила лук, замерла в угрожающей позе.
– Ты чего? – не понял Рогов.
– Там кто-то есть. За теми кустами.
– Человек?
– Не знаю. Похоже.
– Эй! Кто там?! Выходите, а то стрелять будем! Да не бойтесь вы!
В принципе неправильно сформулировал: зря стрельбой пригрозил. После такого как раз запросто могут испугаться.
Из зарослей показалась девушка лет двадцати. Прическа видала виды, глаза диковатые, но Рогов и похуже выходящих видал, так что не удивился и с местной тоже не перепутал: даже без учета земной одежды догадаться нетрудно.
– Кэт, лук опусти! – Улыбнулся как можно дружелюбнее. – Не бойся, мы не кусаемся. Подходи давай, знакомиться будем.
Еще пару месяцев назад эта девушка три раза бы подумала, прежде чем подойти к окровавленному верзиле, к тому же зловеще улыбающемуся. Но время лечит многое, а что-то и калечит, так что припустила она чуть ли не галопом, со слезами и дикими криками:
– Наши!!! Наши!!! Господи!!!
Некоторое время пришлось потратить, приводя ее в чувство: она лишь лепетала бессвязный бред и улыбалась будто кукла резиновая. Но затем чуть пришла в себя, подскочила:
– Там Андрюша остался, и Борька с ним! Быстрее! Помочь надо! Андрюша ногу сломал!
История новой знакомой была не сложнее, чем у других, но куда более трогательной. Она не только выжила сама, без посторонней помощи, а еще и вытащила с гор двух мальчишек лет двенадцати. Чужих, встретилась с ними случайно.
Как выжила и другим умереть не позволила? Да по большому счету повезло.
Один из мальчишек сломал ногу на спуске с кручи. Так и катился до самого низа, оступившись на первых шагах. Что теперь делать, спасительница не знала: во врачебном деле совершенно не разбиралась. Но тут случилось настоящее чудо: в месте, куда упал ребенок, обнаружился кусок бересты с надписью на родном языке. В общем, она со всех ног помчалась по указанным координатам и, само собой, тут же заблудилась, начав кружить по беспросветному лесу. Опять повезло: Толика особо наглое насекомое вовремя укусило за кончик носа. Он не стал молчать и очень громко высказал все, что думает по этому поводу. День безветренный, слова разнеслись далеко, на их притягательные звуки она и пришла.
Кузьмич и тут оказался прав: сужающийся капкан междуречья заманивал все новое и новое пополнение. Три дня прошло с того боя, и ни один не проходил без появления новичков.
На удивление предусмотрительный человек – и пока что не допустивший ошибок в своей предусмотрительности.
Если этот поток не иссякнет, то уже через пару недель возникнут немалые проблемы. По прикидкам Рогова, население к тому моменту может подобраться к полутора сотням, а это уже очень и очень серьезная цифра, утками да зайцами такую ораву не прокормить. Озеро возле бывшего поселка людоедов и правда большое, причем не одно, плюс две реки, так что придется переходить чуть ли не на чисто рыбную диету. Когда еще те водные орехи поспеют, да и сколько их можно насобирать? Сомнительно, что хватит на всех.
А если людей станет еще больше? Там ведь даже воды нет, ваксы брали прямо из реки. Кузьмич затеял рытье колодца, но на сколько его хватит? Вычерпают ведь. Как часто их можно копать, на каком расстоянии друг от друга? И можно ли из них будет пить? Да и разве только в этом дело. Подмоге все пока рады, вот только в один прекрасный день может оказаться, что ее слишком уж много.
Пришедших как следует расспрашивали, пытаясь выстроить картину распределения перенесшихся людей. Пока что она не складывалась, главным образом мешало отсутствие хоть какой-нибудь карты. Попытка составить ее на основании слов провалилась. Увы, но горы лишены хорошо различаемых ориентиров, определяемых безошибочно.
Но выяснить удалось немало. Одиночки и мелкие группы обычно оказывались или чуть ниже линии таяния снегов, или неподалеку от нее, в районах, где спуск не был неразрешимой проблемой. Некоторым повезло оказаться на дне глубоких долин, где не было ни намека на лед и даже ночью можно было выжить без костра, хотя приятного в этом было мало. За счет таких бонусов переноса они с первых дней имели доступ к местным ресурсам и выживали зачастую без малейших запасов.
Из высокогорных районов спускались лишь в двух случаях, и оба раза это были большие группы: Рогова и Кузьмича. Одиночек вроде Миши было всего трое, причем рассказ одного слишком уж сомнителен: или соврал парень, или спасался людоедством. Доказательств последнего, как и первого, нет, но очень уж глаза бегают. Очевидно, без крепкой поддержки выкарабкаться оттуда куда сложнее. Да и повезти должно сразу, на первых порах, ведь о местных ресурсах там нечего даже мечтать.
Никто из пришедших не видел такого скопления людей, какое наблюдалось вблизи руин. Да и руин никто не видел, хотя остатки отдельных сооружений изредка попадались, как и машины. Некоторые за счет них только и спаслись. Да вспомнить ту же группу Кузьмича – перенеслись вместе со своим транспортом. И опять же людей там оказалось много, а не одиночки. Катаклизм если и вырывал из земной реальности что-то мертво-материальное, то не бросал добро без присмотра, размещал рядом целые группы.