– Для начала вы мне объясните, насколько мой случай уникален. Потом до вас, наконец, дойдет: что бы вы ни сказали, я к вам в лабораторные крысы не пойду. Потом вы в момент встанете, закинете лямку этого прекрасного портфеля себе на плечо и умотаете отсюда без оглядки.
Замолчав, Бронсон скрестил руки на груди и посмотрел на собеседницу с холодной ненавистью.
Он явно старался ее позлить, и явно успешно.
Собирая остатки самообладания, Феллини разглядела на мониторе его компьютера страницу сайта своего института. Резко схватив его, она захлопнула крышку.
– Вы как будто все обо мне уже знаете, а?
Теперь Джейк сбросил с себя последнюю видимость терпения, ясно показывая, что просто жаждет избавиться от Франчески. Его слова просто сочились злобой:
– Мне известно об институте, об исследованиях. Я узнал достаточно, чтобы понять, что буду для вас всего лишь средством, аномалией, которая вам нужна для изучения в своих собственных целях.
– А не узнали ли вы также, что нам удалось спасти жизнь двум аутичным детям в прошлом году? Это тоже наша работа.
– Нет, но…
– Вы знали, что в настоящее время аутизм является формой отклонения в развитии, которая распространяется быстрее всего? Увеличение частоты случаев вырастает в среднем на семнадцать процентов год от года.
– Я…
– Вам не удалось выяснить с помощью ваших научных поисков на нашем сайте, что мы стоим на пороге открытия метода, с помощью которого сможем не только сдержать эту волну, но и даже вылечить у таких детей изнуряющие побочные проявления этого синдрома. Тогда они смогут жить в нашем обществе как нормальные его члены, а не как изгои.
Джейк расцепил руки.
– Нет, не знал, нет.
Будучи не в силах успокоиться, Франческа все говорила:
– Мы уже вот-вот разгадаем загадку удивительных творческих способностей, которые часто показывают саванты-аутисты – только это не те вещи, что столь чудесным образом проявились в вас. Да и не только у аутичных детей, а у любого человека. Изучение того, что случилось с вами, будь у вас хоть каплей меньше себялюбия, помогло бы найти ключ к загадке, последний кусочек головоломки, помочь несчетному количеству людей, а может даже, и весь мир изменить!
Встав со стула, она добавила:
– Нет, Джейк. У вас есть поважнее дела – викторины в барах выигрывать, и как же мы смеем вас от этого отрывать? А будущее предсказывать – прекрасная способность, вот здесь вы действительно мастер, потому что я и в самом деле сейчас умотаю отсюда без оглядки!
Крутанувшись на каблуках, Феллини ринулась к выходу.
* * *
Глядя, как она спешно уходит, Джейк почувствовал себя ужасно. Что бы в его собственной жизни ни происходило, с этой женщиной так обращаться было несправедливо. Этого она не заслужила. Она ведь полсвета облетела, только чтобы с ним поговорить!
Он уже было вскочил, чтобы догнать ее, но быстро остыл, вспомнив о своем собственном незавидном положении.
Откинувшись в кресло, Бронсон смотрел, как Франческа распахнула стеклянные двери на выходе и зашагала по дорожке. Тут он и разглядел наконец – ведь она просто чудо как красива!
"Ну простите же меня!" – прокричал он мысленно.
Женщина вдруг замерла на полпути и медленно обернулась в его сторону.
Глава 7
Редондо-Бич, Калифорния
Франческа загрузила свой чемодан на колесах в багажник взятой напрокат машины. До отлета из аэропорта Лос-Анджелеса в семь вечера оставалось еще четыре часа. Вполне достаточно, чтобы встретиться с мистером Бронсоном еще раз.
Женщина все еще злилась на себя. Вчера она что-то совсем разошлась. Вылетела из библиотеки как психованный подросток. А еще профессиональный психолог – боже-боже! Как такое можно было допустить?!
Синьор Баттиста оказался прав насчет этого мужчины. Что-то особенное в нем есть. Вспомнив его лицо, Феллини покраснела.
Не то чтобы особенный… О боже…
Итальянка вспомнила, что случилось, когда она вышла из библиотеки. Он как будто вторгся в ее мозг. Слова "Простите меня" прозвучали так четко, словно он стоял рядом. Каково же было удивление Феллини, когда, обернувшись, она никого возле себя не увидела!
В детстве Франческе общаться с людьми было довольно трудно. Она, без сомнения, была способна понимать их эмоции, видеть то, что они чувствуют, и даже где-то успокаивать их. Но такой особый подход делал обычное общение совершенно невозможным. За советом друзья обращались к ней частенько, но при этом все равно старались держать ее на расстоянии от себя, никогда не раскрываясь перед ней полностью.
Она мечтала о том, как однажды уедет из дома и будет жить среди чужих людей, которым не будет ничего известно о ее прошлом. А свой дар она будет скрывать.
Больше всего на свете ей хотелось стать такой же, как все.
Поступление в университет во Флоренции давало возможность начать все с чистого листа, отгородить свой мозг от эмоциональных сигналов, исходящих от окружающих ее людей, представить, что вокруг нет вообще никого. Феллини впервые за что-то боролась, но была полна решимости победить. В школе у нее появились новые друзья, и она, поборов искушение, не стала их прощупывать. К окончанию первого семестра дар Франчески находился уже в приглушенном состоянии и мирно дремал в темных глубинах ее разума. Впервые за много лет девушка испытывала удовлетворение.
В середине второго учебного года она повстречала Филиппо. Он происходил из прекрасной семьи и очень красиво ухаживал, как настоящий джентльмен. Спустя пару недель Франческа была убеждена, что это и есть настоящая любовь, что Филиппо навеки останется ее второй половинкой.
Когда он медленно раздевал ее в их первую ночь, она хотела отдать ему всю себя без остатка и поэтому вновь обратилась к своему дару, желая разделить с ним всю полноту чувств.
То, что она ощутила, потрясло ее до глубины души. Ни следа любви, заботы, понимания – лишь победное ликование, похоть и эгоизм. Обескураженная, Франческа отскочила, оттолкнув его от себя. Она никак не могла взять в толк, как под маской влюбленности могли кипеть столь уродливые чувства. Ей сразу стало ясно, что все, что между ними было, – это ложь. Сбежав к себе в общежитие, девушка приняла свой дар с нежностью, как вернувшегося домой щенка-потеряшку. Ей стало ясно, что для выживания в этом мире ей требуются все чувства до единого. А вообще оставалось только посочувствовать тем, кто принимает за чистую монету тот фасад, который люди так тщательно возводят, лишь бы скрыть свои истинные намерения.
С тех пор Феллини старалась обратить свою способность в пользу для учебы и, позже, успешной карьеры детского психолога.
Дар этот не был безупречно точен. По опыту работы с аутичными детьми она знала, что если человек в душе не считает, что поступил плохо, – например, если ребенок не чувствует вину за то, что ударил товарища, – то с помощью ее дара невозможно сказать, питает ли он злые намерения. Один из самых милых детей, что ей встречались, излучал тепло и заботу, а ведь тогда он только что вышвырнул беспомощного котенка с балкона четвертого этажа.
Как этот дар поможет в деле Джейка Бронсона?
Франческо ввела его адрес в навигатор своей машины.
* * *
Вороны. Ну и противный же голос, вот природа наградила! И ведь усядутся обязательно именно на карнизе окна спальни.
Джейк натянул подушку на голову, чтобы заглушить шум. Каждое воронье карканье, казалось, отдавалось дрожью, пробегавшей по его коже.
Было выпито много лишнего.
Прошлым вечером, уйдя из библиотеки, Бронсон заглянул в Патс Коктейлз, маленький бар по соседству, в паре кварталов от его дома. К Сэмми идти было нельзя. Теперь слишком много народу знало Джейка в лицо.
Вороны не умолкали. Зажимать уши подушкой не помогало, и мужчина запустил ее в окно. Она попала в ночник, и тот полетел на пол. Лампочка лопнула с тихим треском.
Вот дерьмо!
Бронсон сел, спустив ноги на пол, который немного шатался, да и комнату слегка вело перед глазами. Голова трещала с перепоя и от обезвоживания. Нужен был кофе.
Протерев зудящие глаза, Джейк всунул ноги в шлепанцы "Риф" с открывашкой на подошве и зашаркал на кухню, расшвыривая по дороге валявшиеся на полу бутылки.
На нем были трусы со смайликами – дочь подарила на день рождения два года назад – и больше ничего.
Прохладный ветерок с океана дул в открытые окна дома. Приятно было стоять голышом.
Прошлая ночь была как в тумане. Мужчина смутно припоминал, что ушел из бара около двух ночи. Один. Он шел домой вдоль побережья и приналег на пиво "Фэт Тайр", как только добрался.
Джейк закрыл глаза, стараясь выудить из памяти цитату. Страница 110 из книги "Новое поколение воинов": "Пилот британской авиации был воином нового типа, взращенным нового вида войной. Его внешний вид был нарочито штатским: офицерская фуражка с заломленным матерчатым верхом. Частенько на нем можно было увидеть шейный платок – будто язык, показанный военному уставу".
Бронсон не мог уснуть сразу, как только попал домой. Он все думал о той женщине в библиотеке – Франческе. Ведь он просто как скотина себя повел. Это совершенно на него не похоже, и никаких оправданий, даже ввиду того, что сейчас с ним происходило, тут быть не может. Вот интересно, как бы он поступил, не будь она так потрясающе красива? Джейк давно перестал обращать внимание на женщин. После Энджел. Но Франческа что-то в нем тронула. В хорошем смысле. Это его и тревожило, потому что он ясно понимал, что поделать тут уже ничего не может.
Не в этой жизни.
Джейк пил всю ночь, перелистывая все свои книги. В памяти держалась каждая страница. Немыслимо просто.
Несмотря на то что вчера, изучая материалы, он находил один за другим случаи подобного рода с людьми, перенесшими травму головы, ему все равно было сложно поверить, что все это происходит с ним. Нутром он чувствовал, что его ситуация в чем-то иная. Взять хотя бы установление связи с ребенком в библиотеке или невероятную скорость мысли тогда в баре. Может, таким образом Бог хочет ужать события целой жизни в те несколько месяцев, что ему еще отпущены?
Выйдя на кухню, Джейк почувствовал хруст стекла под ногами. В одном из углов пол из испанской плитки был усеян осколками битых пивных кружек. Вспомнив, что здесь было, мужчина фыркнул. Он старался повторить такую же прыть, как в баре у Сэмми. Не вышло.
Бронсон подобрал пару оставшихся целых кружек на стойке и поднял их на уровень груди перед собой. Это получалось – поймать кружку, пока она не долетела до пола. Он сделал два глубоких вдоха, отпустил кружку и крутанулся на пятках шлепанцев.
Кружка шмякнулась о пол, а он не успел сделать и пол-оборота. Комната кружилась, как на карусели, и мужчина чуть не упал. Ему удалось удержаться на ногах, схватившись за стойку рукой.
Проверка памяти: сверхчеловеческая скорость не вырастает от недосыпа и похмелья. Наверное, это все пьянство, пьянство до поросячьего визга, подумал Джейк, вспоминая свои ночные похождения.
Он стряхнул со шлепанца осколок стекла и потряс пачкой кофе над кофемолкой. Высыпались три одиноких зернышка.
Да что ж такое-то…
Плеснув себе в лицо воды из чайника, Джейк сделал большой глоток прямо из носика. Краем глаза он заметил на столе выключенный мобильный телефон. Всем от него что-то нужно.
Во входную дверь позвонили.
Марш или Тони так рано не приходят. Опять репортер?
Бронсон подошел к двери, старательно избегая резких движений, которые сейчас иголками отдавали в затылок. Вдобавок к похмелью? Или еще что-нибудь?
Бегло выглянув в окно, Джейк увидел на улице белый фургон, внутри которого сидели двое мужчин. Наверное, это новые ландшафтные дизайнеры его соседки Хелен. Капризная старушка так любила выбирать садовников, что ей уже журнал пора было издавать – каждый месяц приглашала все новых на интервью.
В дверь позвонили еще раз.
– Иду! – крикнул Бронсон. Сейчас он от этих писак избавится, мало не покажется!
Он широко раскрыл дверь – и так и застыл.
Франческа выглядела еще красивее, чем он запомнил. Густые пряди темных волос струились у нее по плечам, обрамляя лицо. Огромные влажные глаза шоколадного цвета с золотыми крапинками, в которых играло солнце. Редкая россыпь веснушек на переносице придавала ее прекрасному лицу очарование. На ней были тонкие дорожные штаны, ботинки на шнуровке и короткий приталенный жакет, надетый на белую блузку.
Она чарующе улыбнулась пухлыми губами.
– Мистер Бронсон, доброе утро.
У Джейка язык присох к небу.
– Вы… в порядке? – замешкалась неожиданная гостья.
Мужчина заметил, что она бросила секундный взгляд на его пресс, и впервые за очень долгое время порадовался тому, что не оставлял регулярных тренировок. Феллини, похоже, немного покраснела и в долю секунды отвела глаза.
– Простите за то, что вторглась без предупреждения. Но до вас не дозвониться.
Увидев, что творится в доме у него за спиной, женщина слегка приподняла бровь. От отвращения? Или от сочувствия?
Джейку казалось, что голова у него набита ватой. Его мозг был сейчас явно не подключен к языку.
– Ох. Да я… нормально, – только и смог он выдавить из себя.
Получше ничего не придумал? Говори давай, идиот!
Бронсон откашлялся.
– Франческа. Мне правда очень неловко за вчерашнее.
Было видно, как расслабились плечи женщины.
– И мне неловко. Попробуем снова?
Через полчаса они потягивали капучино в кафе "Кофе-картель". Это заведение с двадцатилетней историей объявляло себя первой "подлинной" кофейней в местечке Ривьера на побережье Редондо-Бич. Здесь их окружало разномастное собрание потертых диванов, продавленных кресел, а также маленьких деревянных коктейльных столиков с антикварными стульями с прямой спинкой. Богемная атмосфера привлекала сюда писателей, студентов и просто любителей пляжей, которые искали себе местечко поспокойнее вдали от толп людей.
Головная боль постепенно отступала, и теперь Джейк мог говорить вполне внятно. Капучино с тройной порцией эспрессо сделало свое дело.
Они разговаривали про институт в Венеции.
– Дети приезжают со всего света, у многих из них нет родителей, – рассказывала Франческа.
– И все они одаренные?
– Да, и все по-разному. Это могут быть художественные способности, или математические, или музыкальный талант. У некоторых такая же фотографическая память, примерно как у вас.
Феллини сидела, чуть наклонившись вперед. Она положила локти на стол и подперла руками подбородок, изучающе разглядывая собеседника.
– Но в отличие от вас, каждый из них демонстрирует явные признаки симптомов аутистического характера, что подразумевает необычное, асоциальное поведение, которое отгораживает их от большей части общества, – продолжила женщина. – Они очень часто не способны нормально взаимодействовать с другими людьми.
Джейк вспомнил, как он себя вел в последние дни. Такое вполне можно назвать асоциальным.
Будто прочитав его мысли, Франческа сказала:
– Нет, вы просто были… schifoso, как мы говорим в Италии. – Взгляд ее на секунду стал отсутствующим – она подыскивала соответствующий перевод, касаясь кончиком языка краешка губ. Наконец ей удалось вспомнить нужное слово. – Паршивцем, si? – и она зловредно улыбнулась. День начинал приобретать яркие краски.
– И не поспоришь, – согласился Джейк. Он позволил себе думать о Феллини. Было в этой женщине что-то такое. Притягательное.
Бронсон смахнул рукой салфетку со стола.
Один удар сердца – и он выбрасывает другую руку, чтобы схватить ее, прежде чем она коснется пола.
И близко не получилось.
Про себя отметим: сверхрефлексы не работают, когда увлечен женщиной.
Франческа заинтересованно посмотрела на мужчину, но постаралась продолжить:
– Вы можете нам помочь, Джейк. Если мы поймем, что с вами произошло и почему вы получили доступ к своим способностям без всяких побочных расстройств, мы, возможно, сможем разгадать секрет, как можно помочь несчетному количеству аутичных детей во всем мире. – Итальянка поерзала в кресле. – И также мы бы изучили любые ваши… паранормальные способности.
Бронсона последняя реплика на секунду изумила. Почувствовала ли Феллини что-нибудь там, в библиотеке? Она, казалось, и в самом деле верила, что он мог быть полезным для их исследований в институте. Без сомнения, у нее были на то причины. Неужели он уже почти согласился? Нужно признать, сопротивляться ее обаянию было очень сложно. Мужчина представил себя в Венеции вместе с ней. Как он ей будет помогать. Будет всегда рядом.
– В течение года, – продолжала Франческа, – или двух лет мы бы могли добиться значительных успехов.