– Двенадцать, господин.
– Двенадцать, – тихо повторил вельможа и вздохнул, – значит, ты должен помнить ту, прежнюю Рэну, или, хотя бы, она должна тебе иногда сниться. Ладно, иди.
Мужчина устало опустил голову на руки. " Пора б и привыкнуть", – сказал себе, но не привыкалось, никак не совмещались в сознании та, прежняя, Рэна и этот издёрганный кровоточащий мир, по которому пошли нарывы и язвы всевозможных страстей и пороков.
"Дали Небесные! – подумал он, – разве когда-нибудь ранее, в том, прежнем мире хоть один из рэан смог оставить голодным ребёнка? Запугать, замучить его так, что тот из страха боится сделать без разрешения хоть шаг и стремится во всём угодить господину? Неужели прошло только пять лет? А ощущение такое, будто Лиги никогда и не было, будто она только пригрезилась нам как светлый сон. Рэна возвращается к дикости времён династии Кошу. Интересно, откуда взялась аристократия, эта новая знать, спесивая, завистливая, злая, которой истинная цена – грош? Куда ушло милосердие? Только ли контрабандисты с их политикой повинны в этом, или как говорил один из моих знакомых: "Рэна – это всё-таки Рэна..."?
Да-Деган мотнул головой, будто отгоняя наваждение. Чувствуя, что ночью надо было спать, а не метаться, беспокоясь, из угла в угол, помассировал усталые веки. Ощущение того, будто в глаза сыпанули горсть песка, не проходило.
"Нечего волноваться за Иланта, – сказал он сам себе, – он не маленький и считает себя самостоятельным и взрослым, а, следовательно, способным решить свои проблемы самому. И не стоит быть навязчивым и непоследовательным, то, что он зарабатывает на свою голову неприятности не значит, что ты сам должен забыть свои дела".
Мужчина омочил губы в пряной горечи принесённого напитка, отпил глоток и тепло побежало по венам проясняя туман в голове. Он посмотрел на часы в старинной раме. Секунды, пролетая, шелестели как капли дождя, чуть слышно, минуты ползли с черепашьей скоростью. "Как долго тянется время, – пришла мысль, – словно специально испытывает тебя, если чего-то ждёшь, и как стремительно летит, если ты желаешь его остановить. Слишком рано, что б кого-либо ждать в эту пору". Мужчина окинул комнату скучающим взглядом и зевнул, подойдя к дивану, примостился в уголке, так, что б видеть часы и закрыл глаза.
Проснулся оттого, что кто-то настойчиво и настырно тряс его за плечо. Просыпаться не хотелось совершенно и, будучи наполовину погружённым в туманную даль сна, он хотел отослать настойчивого нахала подальше, как имя произнесённое громким шёпотом вырвало его из объятий дремотного состояния.
– Что? – переспросил он, с трудом связывая между собой обрывки происходящего, – Гайдуни?
– Да, – подтвердил Илант с ноткой ехидства, – прибыл, дожидается в гостиной, уже с полчаса, что я вас тут бужу. Звать?
– Зови. – ответил Да-Деган, поднимаясь с дивана, машинально пригладив белые пряди и отряхнув шёлк.
Набрав в лёгкие побольше воздуха, потянулся. Несмотря на прерванный сон, с удивлением, отметил, что чувствует себя достаточно свежим и бодрым, будто спал всю ночь, а не малую толику времени, улыбнулся, и на мгновение показалось, будто он сбросил маску; весело залучились светло – серые, льдистого оттенка глаза, словно засияли собственным светом, и юность молодого шалого повесы вдруг оказалась к месту на этом лице, не по годам юном.
Он с трудом заставил сдержать себя порыв радости, удержать прежний величаво – надменный вид, но хоть лицо вновь стало спокойным и строгим ему не удалось спрятать довольное сияние глаз.
Контрабандист ворвался в кабинет размашистым стремительным шагом и словно принёс с собой аромат перемен. Глядя на широкое добродушное лицо, прячущее лукавинку в складках у глаз, Да-Деган почувствовал, что не в силах сдержать улыбки.
– Здравствуй, Гай, – проговорил он, – рад тебя видеть вновь.
– Взаимно, – буркнул контрабандист густым сочным басом, мгновенно заполняя собой всё пространство кабинета; был он высок, крепок и кряжист, чёрные густые волосы и кудрявая борода делали его похожим на выходца из иных времён.
– Ну что новенького в мире, Гай? – спросил вельможа и, заметив неплотно прикрытую Илантом дверь, подошёл и затворил её до конца. Контрабандист рассмеялся.
– Подозрителен ты, Да-Деган, но и любопытен
– Любопытство – не порок, – парировал вельможа, – особо там, где крутятся денежки, которые, как всем известно, любят счёт. А что б снимать пеночки, и было что считать, надо быть в курсе всех событий.
– Логично, – заметил Гайдуни, – а новостей много, не знаю с которой начать, но что до меня, то вместо новостей, я предпочёл бы хороший завтрак.
Да-Деган, рассмеявшись, покачал белой головой.
– Думается мне, что ты бы предпочёл обед.
– Это верно, – подтвердил Гайдуни, – у меня во рту сутки маковой росинки не было, знаешь моё корыто, с ним одни заморочки. Кстати, видел на космопорте Ордо и при нём одного презабавного малого, если верить моим глазам, отнюдь не безобидного. Это ты знаешь?
– Знаю, к Аторису Таганагу приставил я, если ты, конечно, имеешь в виду невысокого проворного господина похожего на несовершеннолетнего мальчишку, но скажи мне, ведь должен же когда-нибудь появиться у Ордо охранник, достойный такого названия?
– На Ордо опять покушались?
– На Ордо постоянно покушаются, – заметил Да-Деган иронично, отмахиваясь рукой, словно желал отогнать муху, – не понимаю, благодаря какому чуду он всё ещё жив. Вот и недавно он опять провалялся в лазарете с неделю, но как только встал на ноги, так тут же сбежал. Боюсь, если не враги, так он сам себя доконает.
Гайдуни оскалил в улыбке белые зубы.
– А ты так любишь Ордо, что решил приставить к нему охранника, вместо того, что б оставить его при себе? Этот Таганага, как я успел заметить, парень серьёзный, такие на дороге не валяются. Ну да я надеюсь, ты знаешь что творишь.
Да-Деган легко пожал плечами.
– На меня пока не покушаются, – ответил, смеясь, – И есть нюанс, который заставляет меня дорожить жизнью Аториса Ордо более, нежели собственной. Если Ордо погибнет, к власти придёт Энкеле Корхида, а я предпочёл бы умереть, нежели оказаться во власти генерала. Он с удовольствием припомнит мне парочку своих крупных проигрышей и опять запрёт в форт.
– Помню, – усмехнувшись, отметил контрабандист, – ты обобрал его до нитки, отобрав эти развалины и Форэтмэ. В общем, и интересы моей Гильдии требуют, что б Энкеле Корхида далеко не высовывался, так что благодарю за заботу о кормящем меня, да и тебя, впрочем, тоже, промысле.
– Ты ещё не жалеешь, что взял меня в долю? – лукаво прищурясь спросил вельможа.
– Ты с ума сошёл, Да-Деган? – удивился гигант, – с тех пор как ты стал моим советником, доходы Гильдии выросли втрое, и на нас смотрят уже не с жалостью, а с завистью. И, думаю, доход стоит риска. Дали Небесные! Если бы я только мог предположить ранее, что мелкие услуги Лиге могут оплачиваться столь высоко, я бы включил эту статью в список своих занятий уже давно. И, не кривя душой, могу сказать, что твоя голова, Да-Деган стоит капитала моей Гильдии. – контрабандист в возбуждении потёр ладонь о ладонь и, оглядев стены с развешанными на них старыми полотнами, усмехнулся. – Кстати, – проговорил он, – благодаря твоим советам репутация нашей Гильдии оказалась настолько высока, что судьба решила послать именно в наши руки премиленький сладкий кусочек, от которого, думаю, мало кто, сумел отказаться. Правда, если станет известно, что мы замешаны в эту афёру, будет мало возможностей оставить наши головы покоиться на плечах, но шанс утечки информации невелик, я и без твоих советов догадался провернуть одну комбинацию, которая и вовсе должна сбить след. И,...я весьма доволен результатом.
– Да? – заметил Да-Деган холодно, – и сколько ж с этого мы получили прибыли? Мне просто интересно знать...
– Много, – ответил контрабандист, – очень много. Вещица, что прошла через мои руки, бесценна, и даже Лига не сразу сможет с нами расплатиться. – Гайдуни неожиданно тяжело вздохнул и добавил понуро, – но и врага мы себе нажили.
Да-Деган пожал плечами, присел на диван и, не сводя взгляда холодных серых глаз с контрабандиста, заметил:
– Хватит ходить вокруг и около. Что за дело?
– Ты не догадываешься? Или сюда ещё просто не дошли слухи?
– О чём?
– Дали Небесные! Вся Лига гудит!
– Рэна – не Лига, милостью Аториса Ордо и с ним согласных Рэна – Закрытый Сектор.
– Так ты не знаешь, что камни Аюми были похищены с Софро?
Вельможа удивлённо вскинул брови.
– Как? – выдохнул он, и в голосе тоже прозвучало удивление.
– Не знаю, – огрызнулся контрабандист, – я их не крал, а тот, кто крал уже никому ничего не расскажет, надо полагать.
– Я не о том, – махнул рукой вельможа, – я просто не могу поверить. Предмет такой ценности! И кто б решил за это взяться...
– Не знаю, и знать не хочу! – отмахнулся контрабандист, – мне принесли эти камушки, прося лишь об одном – вернуть их в Лигу; такие, как и говорит о них молва – нелюдского совершенства, синие как сама синева, бесподобной игры.
– Тебя обманули, – посмел предположить вельможа, – содрали кучу денег подсунув липовые камни.
– Нет, с меня не взяли и монетки. И камни – те самые. Я был на Софро у Элейджа, он их признал и готов платить.
Да-Деган резко вскочил с дивана и быстро прошёлся по комнате; и хоть и наделённый, от природы высоким ростом, в сравнении с огромным грузным контрабандистом, он казался, что журавль в сравнении с медведем.
– Не верю! – выдохнул он, – Дали Небесные! Но это уже слишком!
– Как хочешь, – ответил контрабандист, хмурясь, – я думал, что ты обрадуешься. Посуди сам, коли мы не ссоримся с Лигой благодаря твоим советам, то и тебе кое-что с этого дельца причитается, правда, если ты против, можно отправить деньги назад.
– Деньги оставь, – холодно заметил Да-Деган.
Контрабандист нервно рассмеялся.
– Деньги, – сказал он, – примирят кого угодно с чем угодно, даже тебя с полным отсутствием логики в происходящем.
Да-Деган удивлённо вздёрнул бровь.
– Ты ещё не всё мне рассказал?
– Именно. Если б ты только знал, кто принёс камни Аюми в мой дом! Сядь, не бегай, а то упадёшь.
Вельможа мотнул головой, но совета послушался, послушно погрузился в объятья дивана не забыв при этом расправить складки одежды. Тонкое породистое лицо жило ожиданием и любопытством.
– Я видел Ареттара. – проговорил контрабандист, видя как неверие, подозрение и румянец появляются на лице рэанина. – Это он принёс камни.
– Бред, – прошелестел голос вельможи, – у тебя бред, Гай. Певец погиб более полувека назад и это известно всем, а мёртвые, как известно, воскресают, разве что в Легендах.
– Понимаю, – усмехнулся Гайдуни, – сейчас ты посоветуешь мне полечиться, как и Элейдж. Но только заметь, что тогда лечить придётся слишком многих, и я не один сошёл с ума. Добрая половина Раст-Танхам видела Ареттара, он возник неизвестно откуда, кутил всю ночь напропалую, пел, пил и смеялся, а на рассвете исчез, растворившись, как дым. Если не веришь мне, спроси у Пайше, спроси Эльмуна, спроси Аллана из Гильдии Со-Хого. И это только те, кого ты знаешь, а сколько ещё других? Я готов поверить во что угодно, но если певец и не жив, то он вернулся в этот мир, что б вернуть камни Аюми, перехватить их прежде, чем они были б потеряны для Лиги навсегда. Понимаешь, я видел Ареттара, говорил с ним, как говорю сейчас с тобой. Ты, наверное, знаешь о том, что если кто-то слышал голос певца хоть раз, не спутает его ни с одним иным, и старики, которые помнят ещё кутежи поэта, помнят его песни и смех, в один голос утверждают, что это был он.
Да-Деган упрямо сжал кулаки.
– Нет, Гай, не верю.
– Да! Повторяю тебе! – контрабандист навис всем телом над вельможей, верно надеясь придавить весом, а руки, словно жившие сами по себе, сжимались в кулаки и разжимались, будто хотели придушить нахала – рэанина.
Да-Деган тихонько вздохнул, словно всхлипнул, яркий румянец, полыхавший на щеках, спал, сменившись мертвенной бледностью.
– Дали Небесные! – воскликнул он, – ты не шутишь...
– Какие шутки! – обиделся контрабандист, – я надеюсь только на то, что не надо мной пошутили, ты ведь наверняка слышал о розыгрышах Ареттара.
Вельможа вдруг согласился, склонив голову, заметил.
– Ладно, я приму всё как есть. Но...но, всё равно это не укладывается в голове! Невероятье, чушь, ахинея! Я знаком с Вероэсом, а он клянётся, что видел, как певец бросился в море со скалы, это место здесь, недалеко от дома, и я, зная эти места, не склонен думать, что певец мог бы выплыть; тут много подводных скал, течения быстрые и бурные, водовороты, постоянно возникающие на новых местах. Нет, поэт погиб наверняка, он попросту не мог уцелеть. И, потом, где, как, каким образом, в наше-то время, он мог жить незамеченным. Он ведь не песчинка, он – поэт! Он – Ареттар!
– Ты мне как-то раз говорил, что тела певца так и не нашли.
Да-Деган, вздохнув, пожал плечами.
– Говорил, но то не удивительно, Гай, такие тут места. А, знаешь, – неожиданно предложил он, – такое событие как возвращение певца стоить отметить, пусть даже оно и пригрезилось, и отметить по-особому. В этом доме, несмотря на беспорядок, найдётся бутылочка отменного вина. "Поцелуи ветра", пробовал?
– Не доводилось, – признался контрабандист, – но слышал, что это вино особо жаловал поэт.
Вельможа согласно склонил голову.
– Илант! – позвал, не повышая голоса, и усмехнулся, заметив с какой быстротой распахнулась дверь.
– Звали? – скупо поинтересовался юноша.
– Звал, – откликнулся Да-Деган. – Пусть принесут форэтминское и бокалы. И ещё одна огромная просьба, никогда больше не подслушивай под дверью, Илант, ведь знаешь же, что я не люблю.
Молодой человек опасно сверкнул очами, но, соблюдая приличия, заставил себя изобразить поклон и удалился, более не произнеся ни слова.
– Каков? – спросил вельможа, – не смущается, не краснеет, да ещё и смотрит зло.
– Хорош, если он действительно подслушивал.
– Не сомневайся, – уверил Да-Деган, – подслушивал.
– Опасных ты людей держишь в своём доме. – заметил контрабандист, – смотри, как бы этот твой управляющий не отправил тебя к праотцам, Да-Деган, что-то мне говорит, что он сделать такое может.
Рэанин недовольно передёрнул плечами.
– Увидим, – заметил тихо.
Прислуживал молодой человек лет двадцати – смуглокожий, расторопный и мало похожий на рэанина. Молча, поклонившись господам, он откупорил бутылку, разлил вино по широким низким бокалам цвета розового тумана, и удалился послушный жесту господской руки.
Да-Деган молча взял бокал в руки, улыбнулся, прищурившись, тонкие ноздри трепетали.
– За здоровье певца, коли, он жив! – проговорил рэанин, отпив глоток, и замолчал, прикрыв глаза. Вкус был ни с чем не сравнимый – свежий, пряный, напоминающий о лете – яром, ярком, о спеющих где-то лозах и цветущих лугах. Вино не хмелило, подбадривало и будто добавляло сил. Он сделал ещё глоток и поставил бокал на стол, – Оно коварно, – проговорил заметив ироничный взгляд Гайдуни, – сначала не чувствуешь хмеля, потом – как туман спускается на голову, одно слово "Поцелуи ветра".
– Ты сказал – форэтминское?
– А ты не знал? – усмехнулся вельможа.
– Бедолага Энкеле Корхида! Он должен был кусать локти, когда понял, что проиграл этот остров. Ловко ты его тогда уделал, Да-Деган.
– Судьба. – откликнулся тот философски.
– Что-то мне кажется, будто ты тогда решил помочь этой излишне капризной дамочке. Она ведь едва не повернулась к тебе спиной.
Да-Деган вновь удивлённо приподнял брови.
– Что-то я не пойму, друг мой, Гай, ты о чём?
– О некоторых трюках с картами. Не спорю, проделывал их ты настолько ловко, что Корхида, этот прожжённый шулер Энкеле Корхида, с которым мои парни садятся играть за один стол только в случае, если хотят сунуть генералу незаметно для чужого ока взятку, и тот ничего не заметил. – контрабандист взглянул в глаза рэанина и заговорщицки подмигнул. – На это ты что скажешь?
Да-Деган неожиданно весело рассмеялся, следом рассмеялся Гайдуни, от баса которого едва не падали стены. Отсмеявшись, вельможа отёр слезы, выступившие на глазах от смеха.
– Ты заметил? – спросил, довольно сияя глазами.
– Не я, Пайше. У мальчишки от удивления даже глаза округлились, такое зрелище не часто встретишь; обшулерить такого шулера, как Энкеле, при этом, не запятнав собственной репутации, это – эпический подвиг, как выразился тот же Пайше.
Да-Деган посмотрел на свои тонкие ловкие пальцы, погладил одну ладонь другой, улыбнулся.
– За тебя, Да-Деган! – провозгласил контрабандист, поднимая бокал, сразу же потерявшийся в обширных сильных ручищах, выпил его содержимое одним затянувшимся глотком. – Заодно, может, скажешь, где в Лиге учат шулеров такого класса?
Вельможа, напрягшись, слегка отрицательно качнул головой, чётко и точно очерченные губы поджались, придав лицу строгое выражение, свойственное аскетам.
– Не стоит об этом тебе знать, Гай, – проговорил тихо, – узнай ты – порвёшь контракты, и наш союз прекратит существование. Но если ты настаиваешь, я скажу.
Гайдуни вопросительно поднял бровь.
– Я всё же спрошу. Где? Где в Лиге учат шулеров такого класса?
– В Стратегической разведке, Гай, – произнёс вельможа чуть слышно, так что о сказанном скорее можно было прочитать по губам, нежели расслышать. – В юности я прошёл их школу.
Контрабандист взглянул недоверчиво.
– Дали Небесные! – выдохнул ошеломлённо и тихо, будто потеряв голос и, плеснув в свой бокал ещё вина, выпил залпом, что б промочить враз пересохшее горло. – Это что-то! Много интересного я слышал о Стратегах, но такое слышу впервые.
Он облизнул губы, сухие от волнения, в округлившихся от удивления глазах близко, очень близко стояло изумление смешанное с недоверием и... почтительностью, ладонь в волнении потирала ладонь.
– Это нечто! – повторил контрабандист всё ещё тихо.
– Разорвёшь контракты, Гай? – спросил вельможа.
– Я себе не враг. – ответил контрабандист, – И, благодарю за откровенность, такое доверие многого стоит.
Да-Деган коротко фыркнул.
– Какое доверие, Гай?
– Такое. Думаю, Энкеле Корхида не посвящён в этот факт твоей биографии, иначе, думаю, тебе не выйти из форта и до самой смерти.
Да-Деган пожал плечами, прошёлся по комнате из угла в угол, застыл у окна, резким жестом отдёрнул портьеры.
– В какой факт? В то, что когда-то я работал у Стратегов? Дали Небесные! Это было так давно Гай, и это совсем ничего не значит сейчас, когда прошло столько лет.
– Не рассказывай мне сказок, – обиделся контрабандист, – Пайше тоже учился у Стратегов, так вот он говорил мне, что у них даже поговорочка имеется, что Стратег может быть бывшим только в гробу.
Да-Деган пожал плечами, вздохнул.