Мама Лесли, Аннелиз Брин, была главным врачом военной базы Форт-Бенсон, расположенной на юге Колорадо. И жили они тоже на базе - в квартире в офицерском общежитии, на первом этаже, так что перед окном был хоть и маленький, но свой садик: клумба с душистым табаком и настурциями и пара кустов желтой акации, из стручков которой получались отличные свистульки.
Форт-Бенсон был сравнительно небольшой базой, по списочному составу на день Перемены в нем было восемьсот семь военнослужащих.
Командовал базой полковник Брэдли. Невысокий и сухощавый, с глубокими морщинами на щеках, он казался Лесли ужасно старым, лишь много лет спустя она поняла, что ему было в то время немногим более сорока.
То, что у Форт-Бенсона имеется "нижний этаж" - подземный армейский склад знали многие. Но, пожалуй, лишь сам полковник да несколько офицеров представляли себе истинные размеры этого склада.
В расположенном под территорией базы пещерном комплексе (творении самой природы, строителям пришлось лишь расширить кое-где коридоры да выровнять полы) на тысячах стеллажей хранились самые разные вещи: обмундирование, палатки, аптечки и противогазы, консервы - сотни тысяч банок, герметично упакованные сухие пайки, столовые приборы, постельное белье и инструменты, полевые телефоны устаревшего образца и вполне современные рации. Были и вещи неожиданные - например, несколько коробок с карманными Библиями.
На следующее утро после падения метеорита рассвет так и не наступил. Небо лишь немного посветлело - настолько, чтобы разглядеть, что оно затянуто пеленой темно-серых, низко нависших над землей туч, которые стремительно двигались на северо-запад.
Дул сильный холодный ветер. Сотовые телефоны не работали, обычные тоже. Отключилось и электричество, пришлось запустить имевшийся на базе аварийный генератор.
В полдень полковник послал уоррент-офицера и двух солдат на джипе в Лейк-Смоллвуд, городок в трех милях от базы - посмотреть, что там и как.
Вернулся джип через три часа, привез владельца городского универмага, по совместительству мэра Лейк-Смоллвуда. Уоррент-офицер доложил, что шоссе в нескольких местах пересекают трещины, но проехать можно. В городе все тихо, разрушений нет. Большинство магазинов закрыты.
Мэр рассказал, что в городе нет ни электричества, ни воды. У некоторых старожилов во дворах сохранились колодцы, горожане пока что берут воду оттуда.
Больше всего его интересовало, нельзя ли с базы связаться с компанией по водоснабжению. Или со спасательными службами. Или с губернатором штата. Или с Вашингтоном. Или хоть с кем-то, черт бы их драл! - ведь город в полторы тысячи человек не может существовать без воды, телефона и электричества!
Увы, полковник ничем не мог ему помочь.
Перед ним самим проблема водоснабжения, к счастью, не стояла: база получала воду из находившейся на ее территории артезианской скважины.
С каждым днем становилось все холоднее, к середине июня температура даже днем не поднималась выше тридцатиградусной отметки. На земле по-прежнему царил сумрак, на небе все так же неведомо куда неслись тучи. Порывы ураганного ветра сбивали людей с ног, валили деревья и столбы электропередач. Порой шел снег - колючие снежинки летели над землей почти горизонтально, до крови царапая кожу.
К тому времени полковник распорядился перевести казармы под землю, освободив для этого несколько складских помещений; туда же, под землю, в установленные на полу пещеры палатки переехали и семьи офицеров.
В Лейк-Смоллвуд удавалось пробиться с трудом - обледенелое шоссе было перекрыто поваленными ветром деревьями. Город казался пустым и замерзшим, о том, что в нем есть еще люди, можно было понять лишь по дымкам, поднимавшимся кое-где из труб.
Обитатели базы по-прежнему не знали ничего ни о судьбе своих близких, ни о том, что происходит в стране. Начались случаи дезертирства. Узнав об этом, полковник собрал всех военнослужащих и объявил, что понимает их тревогу за свои семьи и готов отпустить желающих в увольнение на неопределенный срок. Если кто-то захочет привезти своих родных в Форт-Бенсон - для них здесь найдется место и еда.
За три дня с базы уехали сто семьдесят человек, еще примерно столько же - за последующие две недели. Но привезти на базу свои семьи удалось лишь пятерым, остальные вернулись ни с чем - некоторые довольно скоро, некоторые через неделю-две, замерзшие и измученные.
Несколько человек вернулись больше чем через месяц - одному из них удалось добраться аж до Миннесоты, но родной дом встретил его занесенной снегом дверью и выбитыми окнами.
Сорок два человека не вернулись вообще.
Вернувшиеся рассказывали о разрушенных мостах и дорогах, о людях, которые умирают от холода и голода в заметенных снегом домах, о бандах мародеров, нападающих на путников и останавливающих машины, не ради денег - ради еды, которая стала теперь самой большой ценностью.
Но то, что они узнали по дороге от случайных попутчиков, которые, в свою очередь, слышали это еще от кого-то, было намного страшнее.
Нью-Йорк, Атлантик-Сити, прочие города Восточного побережья - их больше нет, просто нет. Огромные, выше небоскреба волны нахлынули и отступили, оставив за собой лишь полузатопленные руины.
Лос-Анджелес ушел под воду - весь, целиком. Сан-Франциско разрушен землетрясением. Площадь Мексиканского залива увеличилась чуть ли не вдвое, поглотив большую часть Луизианы и Флориду.
Вдоль тихоокеанского побережья, от Сан-Франциско до Сиэтла, начались извержения вулканов - целые города погребены под слоем пепла и лавы. По всей стране волнами катятся землетрясения, особенно сильные на юге - в Миссисипи и Миссури.
О землетрясениях обитатели Форт-Бенсона знали не понаслышке - их тоже несколько раз довольно сильно тряхнуло. Правда, обошлось без последствий, разве что в двух пещерах с потолка обрушились камни, смяли и повалили стеллажи.
Что же касается остального… полковник Брэдли не знал, что из рассказанного правда, а что нет, но к тому времени четко уже понимал одно: на помощь им никто не придет. А значит, придется как-то выживать самим.
В середине августа к воротам базы пришла пожилая женщина. Она сказала, что ей нужно поговорить с полковником, а после стояла, прислонившись к воротам и ждала, пока охранник не вызвал по рации начальника караула.
Полковник с трудом узнал в этой сгорбившейся, закутанной в десяток одежек старухе миссис Айдо - элегантную и очаровательную владелицу японского ресторана в центре Лейк-Смоллвуда.
Она рассказала, что ее ресторан разграблен бандой мародеров. Они приехали на двух джипах, разбили витрины и забрали все, что смогли увезти. Муж миссис Айдо, выскочивший из дома на звук бьющегося стекла, получил в грудь заряд из дробовика и умер на месте. И теперь, оставшись одна, она просит полковника предоставить кров и защиту ей и пяти ее дочерям. Взамен она сможет обеспечить едой не только себя и свою семью, но еще несколько десятков человек - для этого ей потребуется лишь более-менее теплое помещение, свет и вода.
На вопрос, как она это сделает, миссис Айдо объяснила, что у нее есть грибницы японских грибов, которые она подавала в ресторане. Она выращивала их в теплице, на специально подготовленной древесине, а когда начались холода, перенесла в подвал и укрыла соломой. Но если грибницы снова попадут в благоприятные условия, то уже через месяц можно будет снимать первый урожай.
Полковник принял бы ее и без этого, но упоминание о грибах его заинтересовало. Ведь как бы ни были велики запасы консервов на складе, рано или поздно они кончатся, а значит, база должна научиться как-то обеспечивать себя продовольствием. И грибы, которые способны были расти в закрытом помещении, без солнечного света, могли хотя бы частично решить эту проблему.
Он послал с миссис Айдо десять солдат на грузовике и двух джипах, и они погрузили на разложенную в кузове солому то, что выглядело как обычные дрова - деревянные обрубки фута полтора длиной. Дочери миссис Айдо были уже готовы к отъезду: у каждой собрано по небольшому рюкзаку и - одна на всех - корзинка с пестрой бесхвостой кошкой.
Поселились они в той же пещере, которую полковник отвел под теплицу. Работали день и ночь - когда бы полковник ни заглядывал туда, одна-две девушки ходили вдоль рядов пластиковых поддонов, в которых торчком стояли деревяшки, и опрыскивали их водой из небольших леечек, что-то поправляли и передвигали.
Через три недели миссис Айдо позвала полковника в теплицу и с торжествующим видом показала, что срезы деревяшек, будто темными горошинами перца, усыпаны крошечными шляпками. Еще через пять дней ему на ужин принесли спагетти с грибным соусом.
С тех пор грибы поступали на кухню ежедневно - двадцать-тридцать фунтов в день. Конечно, для семисот с лишним человек - капля в море, но и эта капля была сейчас дорога.
Наступила весна, но морозы не ослабевали. Только к концу июня земля наконец освободилась от снега и кое-где начали пробиваться первые ростки травы. Тучи тоже слегка рассеялись - не настолько, чтобы можно было увидеть небо и солнце, но по крайней мере в полдень уже не было ощущения затянувшихся сумерек.
Едва дороги очистились от льда, полковник начал посылать солдат на реквизиции. Они объезжали окрестные города и поселки, заходили в пустующие магазины и забирали все, что могло пригодиться - инструменты, оружие, еду и лекарства; выкачали и переправили на базу горючее со всех заправок в радиусе двадцати миль.
Заходили они и в дома. Если находили трупы - хоронили; немногим встреченным живым людям предлагали перебираться в Форт-Бенсон - там им будет гарантирована еда и защита.
Вскоре у ворот базы начали появляться беженцы. Им выдавали одеяла и палатки, по одной на семью; на каменистом плато у северных ворот базы были размечены места для установки палаток и сделан навес под столовую.
Солдаты и офицеры, пережившие вместе с полковником эту тяжелую зиму, готовы были пойти за ним хоть в пекло, но даже у них это решение вызвало ропот недовольства: как можно допустить, чтобы измученные, изголодавшиеся люди, среди которых есть женщины и дети, жили в палатках под открытым небом?! К полковнику Брэдли пришла целая делегация с просьбой разрешить беженцам селиться в казармах.
- Да, вы правы, - ответил полковник, - там, - кивнул за окно, из которого просматривались выстроившиеся за оградой ряды палаток, - люди действительно изголодались. Настолько, что себя не помнят; я вчера видел, как им привезли еду - они друг друга затоптать были готовы!
И именно поэтому впускать их на базу - все равно что сидеть на пороховой бочке. Вчера их было сто пятьдесят три, сегодня уже сто семьдесят - а что будет через месяц? Представьте себе, что они взбунтуются, попытаются захватить склад с продовольствием. Вы сможете стрелять по этим людям, в том числе по женщинам?
Несколько секунд все молчали.
- Сейчас в первую очередь надо думать не о том, где им спать, - вздохнув, добавил полковник, - а о том, как нам их прокормить.
Джипы с солдатами по-прежнему ежедневно отправлялись на реквизиции, заезжали все дальше и дальше. Но теперь основной целью поисков стали семена и удобрения, пленка и рамы для парников.
В самом Форт-Бенсоне тоже развернулась работа. Были заложены первые теплицы, началось строительство столовой для беженцев.
В те же дни полковник разработал "Кодекс" - свод правил, которыми обязаны были руководствоваться обитатели палаточного городка. И главное из этих правил - все должны работать, именно все, кроме маленьких детей и тяжелобольных.
Уйти из городка может любой желающий, ему даже выдадут сухой паек на два дня. Может и вернуться. Но если он уйдет вторично - больше его не примут.
За изнасилование и мародерство - расстрел. За убийство тоже, если оно не было результатом самообороны. За драку - неделя карцера и тяжелых работ для виновника.
Все апелляции по поводу назначений на работу и прочие жалобы будет разбирать сам полковник. Он же оставляет за собой право выгнать из городка любого, чье присутствие, по его мнению, нарушает стабильность и порядок.
"Кодекс" был напечатан на принтере и повешен на столбе у входа в столовую палаточного городка. В тот же вечер к северным воротам подошли пятеро беженцев, в том числе две женщины, и сказали, что они, представители жителей городка, хотят поговорить с полковником Брэдли по поводу так называемого "Кодекса".
Их привели в кабинет. Полковник предложил им присесть, обвел глазами.
- Итак?
Он предполагал, что первым заговорит пожилой мужчина, из-под куртки которого виднелся воротничок священника, но первым оказался другой - высокий и худой, с темными запавшими глазами. Поначалу в его голосе слышалось робкие, чуть ли не просительные нотки, но видя, что его не перебивают, мужчина заговорил увереннее, округлыми гладкими фразами. Полковник подумал, что это наверняка бывший политик или адвокат.
Мужчина говорил долго - об американских ценностях и свободе личности, о том, что, несмотря на катастрофу, нельзя отвергать нравственные нормы цивилизованного общества, припомнил зачем-то даже президента Линкольна. Полковник молча слушал.
- Что же касается угрозы расстрела, то это вообще не укладывается ни в какие рамки, - распалившись, возвысил голос мужчина. - Вы, кажется, забыли, что мы живем в двадцать первом веке!..
- Нет! - сказал полковник - негромко, но так, что услышали все.
- Что - нет?
- Это вы забыли: двадцать первый век закончился вместе с прежней жизнью. В мае прошлого года начался новый отсчет времени, и сейчас мы живем в первом веке. В первом веке новой эры…
Снова обвел глазами сидящих напротив людей.
- Итак, что конкретно вы от меня хотите?
- Дети! - выпалила одна из женщин. - Не может быть и речи о том, чтобы заставлять их работать!
- Я не собираюсь посылать младенцев рубить деревья, - перебил полковник. - Но следующая зима, как я подозреваю, будет долгой и суровой. И до того как наступят холода, я хочу успеть снять в теплицах урожай и построить вместо палаток мало-мальски приемлемое жилье. Каждая пара рук сейчас на вес золота, и я считаю, что здоровый шестнадцатилетний парень вполне может работать наравне со взрослыми, а ребятишки поменьше - помогать на кухне, освободив от этой работы кого-то, кто сможет тем временем заготавливать дрова или работать на стройке.
- Но это же дети! - словно не слыша его, повторила женщина.
Полковник не стал с ней больше дискутировать - взглянул на священника.
- Что еще?
- Смертная казнь… - нерешительно, словно бы даже извиняясь, сказал тот. - Отнять жизнь у человека…
- А что вы предлагаете делать с насильником или убийцей - пожурить и отпустить? Или посадить в камеру и кормить до скончания жизни?
- Но можно же просто изгнать такого человека! - напомнил худой мужчина.
- По вашему, это гуманнее, чем расстрел? Только вот интересно, согласится ли с вами женщина, которую он, уйдя отсюда, встретит по дороге?.. - полковник покачал головой. - Давайте лучше молить бога, чтобы мне не пришлось ни к кому применять эту меру.
Полковник был прав, следующая зима оказалась суровой. Наступила она в октябре - к этому времени на месте палаток стояли три неказистых, но теплых бревенчатых барака с двухъярусными нарами, деревянным полом и печками. Крышу третьего барака доделывали уже под снегом.
Зима прошла относительно спокойно, не считая мародеров. В первый раз они напали в декабре. Примчались на трех джипах, стреляя направо и налево, ворвались в один из бараков, хватали все, что попадало под руку - теплые вещи, одеяла. Потащили к выходу молодую женщину, ее муж попытался вступиться - его убили. Но с базы уже бежали, стреляя на ходу, солдаты, поэтому бандиты бросили свою жертву и, запрыгнув в джипы, унеслись.
В тот же день полковник распорядился окружить бараки прочной изгородью и установить у ворот и по углам сторожевые вышки.
Снова бандиты появились недели через две - прорвались по снежной целине сквозь недостроенный участок изгороди. Но на этот раз их встретил пулеметный огонь с вышки. Один из незваных гостей был убит, остальным удалось скрыться.
Больше они к базе не приближались, теперь их мишенью стали возвращающиеся с реквизиций джипы. Первые две попытки не увенчались успехом - солдаты, отстреливаясь, прорвались к базе. На третий раз мародерам удалось, убив троих солдат, захватить машину. Единственный оставшийся в живых солдат, хоть и был ранен, сумел убежать в лес и добраться до базы - он и рассказал о случившемся. После этого полковник понял, что тянуть больше нельзя, нужно как можно быстрее уничтожить банду.
Возглавил операцию сержант Калвер. Конечно, на базе были люди и выше его званием, но сержант в свои сорок лет успел побывать в нескольких "горячих точках" и в Форт-Бенсоне оказался лишь потому, что потерял два пальца на левой руке.
Выслушав задание, он отобрал тридцать солдат, уехал с ними - и на следующий день, вернувшись, доложил, что банда уничтожена, в качестве трофеев взяты три джипа, две бочки горючего и пять мешков пшеницы.
В банде было пятнадцать человек, из них две женщины. Обосновались они на ферме милях в двадцати от базы. Когда подъехали солдаты, бандиты начали стрелять из окон, в том числе и женщины. В последующей перестрелке они были убиты. Погиб один солдат, трое ранены.
При осмотре фермы в сарае были обнаружены два женских трупа, разделанных на мясо; в выгребной яме за домом - человеческие кости. Все это похоронили в братской могиле рядом с фермой. Мародеров хоронить не стали - просто оставили их в доме и подожгли его.
Полковник догадывался, что сержант чего-то не договаривает - возможно, несколько бандитов были все же захвачены живыми и убиты позже, после страшной находки в сарае. Выяснять это он не стал.
Беженцы по-прежнему прибывали, уже не поток - тонкая струйка. Но и этой струйки хватило, чтобы к концу марта бараки были переполнены.
Всю зиму полковник, когда выдавалось время, изучал списки беженцев и вызывал к себе тех, кто обладал нужными ему знаниями и навыками: фермеров и агрономов, врачей, медсестер и автомехаников. Проводил с ними нечто вроде собеседования, пытаясь выяснить не только их профессиональные качества, но и способность работать в команде.
Подходящим он предлагал вместе с семьями перебраться из барака в свободные комнаты в казарме. К тому времени, когда земля очистилась от снега, у него уже были люди, способные руководить сельскохозяйственными работами - на этот раз он надеялся собрать урожай и на открытом грунте.
Но еще раньше, в апреле, на рассвете кто-то громко и тревожно постучал в дверь его комнаты. Полковник открыл - на пороге стоял часовой, дежуривший обычно у входа в офицерское общежитие. Не спросясь, он шагнул в комнату, пролепетал:
- Господин полковник… сэр… там… - задохнулся и махнул рукой в сторону окна.
Но командующий базой уже и сам смотрел туда.