Ассистент очень деликатно подходит к данному эксперименту. В один прекрасный день его открытия будут опубликованы в малоизвестном научном журнале и принесут ему степень. Но это не будет означать окончание его смелой работы. Ей вообще не будет конца. Со временем она станет частью целой сложной темы. И он сможет ходить по коридорам с гордо поднятой головой. И получит прибавку к жалованью. Почему?
Да потому, что в данный момент он закручивает винтовой зажим, прикрепленный к ноге этой собаки. При этом рост давления прямо пропорционален желаемому увеличению жалованья. Чем выше приложенное к ноге давление, тем выше будет жалованье молодого человека. Сейчас измерительный прибор показывает давление, равное 250 фунтам.
Ты можешь, мой молодой приятель, попытаться получить гораздо лучший, чем этот, результат, и если хочешь, то можешь получить на это благословение декана факультета. Твои предшественники в этом отделе в прошлом году получали давление до 500 фунтов. Тогда вперед, давай, увеличивай! Заставь эту собаку на самом деле запрыгать. Раздави ее кости до месива, и тебе уже обеспечена степень магистра гуманитарных наук.
Логика этой программы неопровержима. Благодаря ей наш университет имеет множество всевозможных грантов. Это хорошо как с экономической точки зрения, так и с общечеловеческой. Раздавленная нога этой собаки будет служить нам путеводной нитью при изучении в будущем природы сходных явлений, которые будут в конце концов достигать высшей точки в период научного прорыва в области изучения костей.
Результатом может быть также появление новых улучшенных видов пластика, или, возможно, новых сортов аспирина. Проекты жилищного строительства могут стать более совершенными, и, кроме того, будут улучшаться дезинфицирующие средства. Применение может быть просто неограниченным.
Но противники могут легко воспользоваться этим удобным случаем!
Негодяи.
Они искажают все, выводя из пропорций. Этот опыт кажется им жестоким. Какая жестокость, если просто раздавят какую-то собаку?
Собака - это всего лишь базовая модель. Удобный отросток эволюционного развития, специально созданный для лаборатории.
***
– Мы собираемся завербовать собак еще вот из этой деревни, - сообщили нам бежавшие впереди лидеры.
И поэтому мы ждали, оставаясь на этой грязной дороге. Впереди грязь кончалась и начиналась мощеная часть дороги, вдоль которой стояло несколько старых опустевших домов. Но дальше вниз, в самой долине, можно было разглядеть другие деревенские дома, около которых виднелись и люди, и собаки.
Вот к нам подходит чуткая на запах ищейка. Ее большой нос едва не бороздит землю, и она подергивает головой, будто затрудняясь определить, откуда именно доносится этот запах, из сточной канавы или из окружающего воздуха. Ее большие свисающие уши почти касаются земли, и она медленно продвигается вперед на коротких лапах, пока не замечает нас, огромной массой столпившихся перед ней: море глаз, носов, хвостов и зубов.
Пес пятится, садится на задние лапы и внимательно, с интересом, разглядывает нас, задирая вверх нос и продолжая яростно принюхиваться.
– Иди, иди сюда, - кричим мы ему.
Услышав дружеский лай и доверяя этому чудесному запаху, он идет вперед. Теперь я могу видеть выражение его глаз. У нее есть имя, у этой ищейки, и оно все еще имеет для него значение. Наверное его хозяин выкрикивал: "Ко мне, Блеки!", или "Ко мне, Спот!", и он должен был повернуться и ответить. Но мы затаскиваем его в наши ряды, в самый центр, где наша разгоряченная душа поглотит его имя и навсегда уничтожит его. Но его глаза все еще полны опасений. Да, он хочет быть свободным, чтобы следовать за этим запахом, однако его тянет назад старый сложившийся характер.
– Это всего лишь стая, - заявляет он. - А я не хочу быть просто частью какой-либо стаи.
– Стая? - немедленно выкрикивает одна из диких собак. - Здесь нет никакой стаи!
Дрожь охватывает меня, как будто я ухватился за конец нити, соединенной с самой дальней звездой, и теперь эта звезда притягивает меня, вытаскивая из собственного тела, все дальше и дальше. Я поворачиваюсь к дикой собаке. Ее пылающие глаза смотрят в мои, сверкая как звезды в бездонном небе, они испускают блеск, который все растет и растет, пока все тело собаки не превращается в сияющую массу.
Напуганный, я отворачиваюсь от нее, только для того чтобы увидеть, что все собаки сияют точно так же, и что, разумеется, уже никаких собак нет, а есть лишь одно громадное сияющее тело - Собачья Звезда.
***
Послушай меня, дорогая прыгающая соня! (Из семейства Zapodidae.)
Несколько взбунтовавшихся крыс-матерей маршируют вокруг испытательного колеса, выкрикивая лозунги. Их лидеры - две крысы, которые были приращены, точнее пришиты, друг к другу на прошлой неделе. Это был чудесный и очень важный парабиоз. Их шкура была разрезана во всю длину, от головы до хвоста, а ткани тела соединены вместе, как раз вдоль ключиц и брюшной мышцы. (Смотри мою статью "Парабиоз крыс", "Практическая биология", 1972.) Подобные вклады в науку приносят неисчислимую пользу человечеству. Но как могут быть эти крысы такими эгоистами! Ведь тот единственный факт, что мы все еще не можем определить глубокий смысл сращивания двух крыс, никак не означает, что мы в конце концов не отыщем его. Мы будем продолжать сращивание! - Заткните ваши уши, приятели-крысы! Не нужно слушать этих невменяемых и безответственных подстрекателей. Помните, что вы участвуете в исследованиях, чтобы спасти жизнь миллионов человеческих существ…
– Пожалуйста, взгляните на моих новорожденных крысят, доктор. Посмотрите, как они играют и резвятся. Почему же их жизнь должна быть разрушена отвратительной диетой или этой ужасной хирургией?
– ПОТОМУ ЧТО ТАК ХОЧЕТ БОГ! ВОТ ЧТО Я СКАЖУ ВАМ, СМЕШНАЯ ПАРА СШИТЫХ ВМЕСТЕ КРЫСИНЫХ УБЛЮДКОВ!
Боже мой, от всего этого я теряю душевное равновесие. Не подобает ученому доктору-безумцу выкрикивать подобные вещи, стоя на верхнем ряду клеток. Лучше бы мне перебраться оттуда и продолжить свои заметки вот здесь, где изучают тепловой удар, причем методом, наиболее приличествующим ученому моего масштаба.
Я вижу, что они вскипятили воду. Мы будем слушать разговор ученого-профессора и его свиты? Думаю, что это согреет ваше сердце. Знаю по себе, какое ощущаешь успокоение, когда слышишь вот такое:
– Температура должна быть 140 градусов по Фаренгейту.
– Мы уже достигли ее, профессор.
Как вы можете видеть, базовой моделью для данного эксперимента служит кролик. На него одета весьма изобретательно сделанная шляпа-ванна. Фактически это двойной чепчик, водонепроницаемый, достаточно плотно облегающий голову кролика.
Сейчас ассистент наливает кипящую воду внутрь резинового чепчика. Взгляните на этого длинноногого проклятого прыгуна! Его глаза выскакивают из орбит и учащается дыхание, по мере того, как прибавляется количество кипятка. Вода ошпаривает всю его башку. Ну разве это не восхитительно?
Я заметил, что в лаборатории устанавливается определенное сексуальное напряжение всякий раз, когда проводятся подобные драматические эксперименты. Именно таким напряжением охвачены сейчас ученый-профессор и его персонал. Это скрытое подводное течение, заметить которое под силу только такому специалисту, как я. Ибо я сгрыз в свободное время несколько страниц из Зигмунда Фрейда, и теперь мне совершенно ясно, что подобные эксперименты - это некий клапан для выпуска сексуальной энергии. Я могу подготовить небольшую статью на эту тему, для узкого круга читателей. Но давайте послушаем наших студентов:
– Его глаза очень чувствительны к прикосновениям, профессор.
– Да, так и должно быть. Добавьте теперь более горячей воды.
– Все готово, сэр. Температура 180 градусов.
Чепчик освобождается от старой воды, и теперь они льют в него еще более горячую воду. Вот здорово, взгляните, как извивается кролик! Заметьте, как раздувается и спазматически сжимается его живот. Вот душа и сердце нашей работы. Его глаза почти закатились.
– Хорошо, только не тратьте время!
Кролик окостенел и затих. Но сейчас вся работа студентов только начинается. Они снимают резиновый чепчик и делают разрез черепа. Затем в мозг помещается термометр. Один из студентов удерживает его там, а все не отрываясь наблюдают за ним со вниманием. Через некоторое время он медленно извлекает градусник из черепа кролика и вытирает его от мозговой жидкости. Теперь он и сам смотрит на него:
– 117 градусов по Фаренгейту.
– Да, почти соответствует истине. У нас есть еще подготовленные модели?
– Мы проведем этот опыт на двух кошках, профессор. А затем, мы думаем, использовать еще и котенка.
– Хорошо. Но прежде всего, ребята, вам необходимо сделать перерыв. Сверьте свои записи, и один из вас пусть разогреет печь.
– Хорошо, сэр.
Ученый-профессор выходит из лаборатории, а его студенты направляются к кофеварке. Они не замечают, что сбежавшая крыса, из тех самых бунтовщиков, спряталась под самым процеживателем. Нет, не замечают, и даже не чувствуют запаха, когда она сбрасывает свое дерьмо прямо в их бумажные стаканчики. Студенты включают радио, устраивая перерыв в работе, не видя того, что происходит под самым их носом.
"…по сообщениям радио, сегодня, к середине дня мы имеем солнечное небо и очень длинный список сбежавших собак. Должно быть в воздухе запахло весной, люди! Если вы увидите черно-бело-коричневую коротконогую гончую-суку, откликающуюся на имя Дайзи, четырех лет…"
О, большая Крыса-Крот! Это ужасно! Собаки бунтуют и за пределами лаборатории!
"…маленькая гончая, черно-белая, откликается на имя Садж…"
Надо понимать, на имя Революция! Что за удар. Это пожалуй похуже, чем сектор D в лабиринте!
"…черный спаниель, по имени Пепси…"
***
А теперь, собаки, прямо через этот ручей! И мы бежим через воду, лаем, поднимаем брызги, плещемся, охваченные диким восторгом. Среди нас есть и сельские, и городские собаки, и все собаки-одиночки. Я ощущаю, как во мне поднимается чувство древнего собачьего братства, как будто гордость за собственную расу переживает второе рождение после долгого забвенья. Мой взгляд на окружающее был ограничен. Я думал, что человек мудрее меня.
Мы мудрее и храбрее его. Сейчас мое сердце вновь обретает себя. Мы получаем мудрость вот из этого единения. Она распространяется среди нас, когда мы бежим вот так, собравшись вместе. Как глубока собачья душа, как глубока и свободна!
Танцуйте, собаки, танцуйте! Наша раса должна освободиться от собственных заблуждений.
Много лет назад мы приползли к очагам людей, не зная, какое рабское положение ожидает нас там. Человек не может править нами.
Хватит всяких правителей!
Есть только вот этот ручей, который я ощущаю сейчас, здесь, как неистощимый источник возрождения нашего духа.
Хватит хозяев!
Как ловко люди обманывали нас, заставляя думать, что они мудры. Хитрость, да, она есть у них, как у койотов, но мудрость существует только здесь, в этом ручье, в этой свободе, в единении наших сердец, составляющих теперь одно большое сердце.
Через листву и дальше, по длинным затерянным дорогам приключений. Я лизал их руки за кусочек печенья, всякий раз, когда они подбрасывали его, но теперь - нет, теперь я лижу вот этот лесной ручей, прохладный, как утро, и такой же чистый.
Если я буду голодать, меня это не беспокоит. Если я умру, то это случиться здесь, в моем единственном доме, среди высоких зеленых холмов, глубоких долин, под одиноким деревом. Зато сейчас я писаю, где хочу, мы все писаем просто в воздух, мы бежим как хотим, и никто не поджидает нас с поводком и ошейником.
Поводок!
Быть привязанным за шею! Как отвратительно это кошмарное ограничение, которое я пережил, но теперь - никогда. Людям очень нравятся поводки. Они все носят их, я уже усвоил это. Пытаясь одеть друг на друга поводок, они держат каждого в нужных границах.
Мы прорываемся сквозь ветки и выскакиваем прямо на мокрую болотную траву. Затем, утомленные, отдыхаем, вот здесь, на краю болота на мягком мху.
Я как-то думал, еще в то время, когда был рабом, что по-настоящему сладостные моменты в моей жизни были похожи на подарки, дарованные ветром, они радовали временами, но никогда подолгу. И я был вынужден смотреть на своего хозяина и подобострастно лизать его руку, думая, что он знает обо всех самых дорогих подарках, которые заготовил сегодняшний день, и что он распоряжается и владеет всеми ими.
Что за дурак я был.
У человека просто не было их! Я знаю это совершенно точно. Это безошибочное утверждение. Его поведение теперь очевидно для меня: каким сухим и невнимательным он был, и как он старался сделать меня исполнительным и послушным!
Я лежу, вдыхая чистые запахи леса, и испытываю постоянное наслаждение. Ах, какими мудрыми были дикие собаки: познать это счастье и никогда не отказываться от него.
Нам ничего не нужно от людей.
Они же постоянно хотят что-то получить от нас. Лучше бы им проделать вот такой путь через лес, прикладывая к земле свой нос. Но нет, они никогда не сделают этого. Они привязаны поводком к порогу и к лужайке.
Теперь это понятно всем собакам, окружающим меня. Их темные глаза вспыхивают искрами осознания, и они счастливо виляют хвостами. Вот кувыркается спаниель, болтая ногами в воздухе. Здесь, среди дикой природы, в темном и густом обиталище собак, они становятся сами собой, после того, как так долго проспали в кресле.
***
Эти повстанческие передачи напрочь лишают самообладания, но я все же пытаюсь разобраться со своим ежемесячным отчетом об уровне общественного здоровья, основанном на результатах экспериментов по высокочастотному нагреву, проводимому в клетке номер 7. Это часть очень важной серии экспериментов, которые были начаты еще в 1926 году. С помощью мощного излучателя на основе вакуумной трубки сейчас уже опалили шерсть на нескольких крысах.
– Мои лапы… они все горят…
– Я не могу… дышать…
Как вы сами могли слышать, эти результаты в точности соответствуют тем, которые были получены за последние сорок восемь лет. (Смотри мою статью "Эффективное поджаривание крысы", "Медицинский журнал", 1970.) Только за счет столь точного сравнения мы можем убедиться, что число полученных в прошлом году грантов было вполне достаточным. Отдавая безгранично свое время и силы, мои коллеги… и т. д… Я знаю, каким языком следует писать эти отчеты. Подготовленный ученый в состоянии представить и вполне основательно затемнить конечные результаты своих открытий. Никто не сможет противоречить ученому-профессору, потому что никто точно не знает, что именно он делает или почему. Поэтому всех вполне удовлетворяет, что каждый месяц мы упоминаем либо рак, либо новый вид пластика.
Однако мой отчет не будет завершен, пока я не включу в него очередной эксперимент с микроволновой печью-духовкой. Вот появился ассистент с подносом, на котором сидят котята. Какие они милые и привлекательные, с лапами, привязанными к подносу. Какие милые, привлекательные и лишенные возможности двигаться. Открывается дверь духовки, и теперь, как вы можете видеть, котята, совершенно бодрые, помещаются в нагревательную камеру.
– Температура 175 градусов…
Наблюдайте, как будут шипеть и облезать хвосты.
– …половые органы кровоточат…
Так, верно, половые органы кровоточат. Я делаю короткие записи стенограммой.
– Заметьте, как синеют конечности… Мы должны пронаблюдать интересные изменения в мозговых клетках…
Изменение мозговых клеток, запишем.
– Очень быстро, не правда ли?
– Йельский эксперимент в 1954 году проводился на базе обычных печей… но все же и они отмечали значительные изменения клеток мозжечка и лобных долей…
Это как раз относится к области тех приносящих удовлетворение зрелищ, которые не удается наблюдать налогоплательщикам: два молодых ученых поджаривают в духовке поднос с котятами. Вот куда идут ваши налоги, мои приятели-американцы, содействуя наилучшему… и так далее и тому подобное.
– …Рочестерский университет… 1969…
– …микроволновые разрушения в общем-то трудно отличить от лихорадки…
Хорошо, я думаю, что это должно быть очень приятно, парни. Чиновники из отдела Общественного Здоровья будут просто раздавлены вашим разрушением мозговых клеток, и я сам очень доволен, увидев целый поднос дохлых котят.
– БОЛЬШЕ НИКАКИХ ЭКСПЕРИМЕНТОВ НАД ЖИВОТНЫМИ!
– Мы требуем права!
Ах, боже мой, это крысы-бунтовщики кричат из своих клеток! Как недостойно. Мне остается только радоваться, что наши два ассистента, поджарившие котят, не могут уловить эти интуитивные сигналы. Иначе это могло бы помешать им сосредоточиться над тем очень важным вскрытием, которое они должны проделать над мертвыми котятами. Да, мне следует заняться этими упрямыми бунтовщиками:
– Ну пожалуйста, мои дорогие приятели-крысы, ваши требования просто возмутительны. Обвяжите свои хвосты махровым полотенцем, сложенным по линии C-D (Рис. 19) и закрепите их безопасными кнопками ("Обуздание крыс", "Журнал общей психологии", 1965).
К счастью, согласно расписанию, на сегодняшний день остался только один эксперимент. Дайте мне взглянуть… да… окись углерода… очень хорошо.
Прошу вас перейти вот сюда, к этому застекленному пространству. Оно вполне подходит по размеру для коротконогой гончей. А вот идет и этот глупый осел, его уши болтаются в разные стороны, когда его заводят в крытое стеклом помещение. Я очень люблю собак, особенно когда их помещают в соответствующее им место.
Иди, иди собачка, просто иди вот сюда. Тебе не стоит беспокоиться по поводу этой стеклянной комнаты. Это только душевая кабина. Да, совершенно верно, мы просто собираемся сделать тебе небольшой душ и освободить тебя от блох. Масса очаровательных гончих принимала этот душ, ты хорошая собачка, ну-ка, шагай прямо через эту дверь.
Теперь гончая надежно закрыта внутри душевой комнаты. Сейчас один из ассистентов запустит небольшой бензиновый мотор, выхлоп которого подключен к стеклянной клетке. Гончая нервно оглядывается по сторонам, а ее длинный нос начинает дергаться, как только она почуяла запах выхлопных газов. Споем:
Вот еще одна задачка:
Сколько может просидеть
У закрытого окна
Лопоухая собачка?..
Он возит лапами по стеклу, разглядывая нас, в его глазах паника. Наши ассистенты, счастлив заметить, остаются спокойными и беспристрастно внимательными. Они не поддаются на эти выражения испуга, пока гончая не шлепается на пол и больше не встает. Как тебе понравился этот прелестный душ, собачка? Больше тебе не придется вычесывать мерзких блох.
– Ты ведешь счет времени?
– Да, я уже сделал все нужные отметки.
Очень хорошо, мои дорогие студенты, измерение времени - очень важный момент. Не каждая собака умирает одинаково в этой камере. Одни оказываются устойчивее других. Если мы сможем понять причины сопротивления смертельным испарениям и газам, мы сможем производить гораздо лучший крем для чистки армейской обуви. Разумеется, для этого нам понадобится еще больше коротконогих гончих, но мы получим их, друзья мои, а Пентагон выделит нам необходимые фонды. А двое наших студентов уже могут рассчитывать на проведение исследований вот в этой самой душевой по меньшей мере в течение ближайших трех лет.
Собака едва ползет, ее глаза помутнели. Гляди-ка, она взмахнула хвостом!