Снова раздался звук падающей бомбы, и летчики, с трудом подавив желание броситься ничком, обернулись к Полю.
- Так вот в хронике, - продолжал Поль, - один священник тоже сказал: "Применение атомной бомбы все равно от нас не зависит, и это не нашего ума дело. Агитировать за запрещение - одни, говорит, слова…" И уж в самом конце кинохроники дали одной американской мамаше сказать свое мнение об атомной бомбе, чтобы потом не говорили, что нет свободы слова, и не дали сказать тем, кто против. Женщина сказала так: "Нет, нет, нет, не надо атомных бомб, с нас хватит войны!"
- Но ведь агитировавших за атомную бомбу было больше! - заметил Эптон.
- Да, в кинохронике их показали шесть против одной, - подтвердил Поль и скептически улыбнулся.
- Вот видите!
- Я не только видел, но и слышал, - подчеркивая слово "слышал", ответил Поль. - Я слышал, как вдруг во всем затемненном зале раздались одобрительные свистки и аплодисменты по адресу женщины, протестовавшей против атомной бомбы и войны. Другим не аплодировали.
- Я шел сюда выпить рюмку спиртного и потанцевать, а попал на митинг, смешно сморщив нос, сказал Эптон.
- Вы обязаны ответить на мой вопрос, - сказала молодая женщина. - Верите ли вы в силу Слова с большой буквы?
- Имея в виду то, что я рассказал о кинохронике, - напомнил Поль.
- И то, что я скажу, - добавил Робин Стилл. - Я, ребята, механик. Работаю. У меня есть жена, сын, дочка. Живем дружно. Значит, все, казалось бы, в порядке. Я хочу сказать, что то, о чем я скажу, не вызвано ни безработицей, ни голодом. Когда кто-либо недоволен теперешними правителями Америки, его сейчас же обвиняют в антиамериканской пропаганде. Мои родители - потомственные американцы, и я тоже вырос в Америке. Я сражался с фашистами за Америку. И я хочу, чтобы у нас в Америке дела шли хорошо для всех американцев. Так вот, я скажу так… - Робин Стилл взглянул на скептически улыбающегося летчика Эптона, быстро поднялся и, показывая пальцем на Эптона, выпалил: - Ты подлец, негодяй и предатель!
У Эптона от удивления даже открылся рот. Уж очень это было неожиданно. Он, может быть, и потребовал бы объяснений, но поймал недоверчивый взгляд спутницы. Это было как удар хлыстом. Несколько мгновений он еще сидел неподвижно, но затем лицо его покраснело. Эптон вскочил, и стул с грохотом упал на пол. В следующее мгновение он сорвал с себя пиджак и швырнул на пол, чтобы поскорее от него отделаться. Стиснутые, выдвинутые вперед кулаки, чуть откинутая голова и медленные, агрессивно-наступательные шаги по направлению к Стиллу были достаточно красноречивы.
Решать споры кулаками было обычным явлением.
Бармен побежал к столику и закричал, чтобы дрались на улице. Эптон не обратил на его слова никакого внимания.
- В чем дело, Роб? - крикнул Поль вставая. - Поберегись, Эптон! Роб уложит тебя с первого удара.
Летчики тоже вскочили с самыми воинственными намерениями.
- Не вмешивайтесь! - крикнул им Робин Стилл. - Вы славные парни, и выпивка за мной! - Стилл стоял спокойно, опустив руки, и, видимо, не собираясь драться.
От соседних столиков подбежали любители зрелищ.
Эптон уже готов был ударить Стилла, но тот поднял руку и крикнул: "Стоп!" И столько было силы в этом приказе, что Эптон замер, не зная, что и думать.
- Драки не будет! - объявил Стилл окружающим и, стиснув пальцами кулак Эптона, сказал: - Извини за грубую шутку. Если захочешь драться, прошу ко мне домой. Там есть боксерские перчатки. А сейчас садись. Я все объясню.
Он подтолкнул ничего не понимавшего Эптона к стулу, заставил сесть и насмешливо посмотрел на окружающих. Те вернулись к своим местам.
- Ты, Эптон, сам виноват! Точнее, твое неверие в силу слова. Ты уверял, что Слово - "пустой звук". А что произошло, когда я произнес несколько "пустых звуков"? Они сорвали тебя со стула, они заставили тебя ринуться на меня, боксера, с кулаками. Ты рисковал если не жизнью, то здоровьем. Значит, Слово обладает огромной силой. Всем известно действие слов любви на сердце девушки. Слова правды поднимают народы на борьбу за свободу и независимость. Слово способно воодушевить человечество на героические дела, но слово может сделать человека подлецом. Начитаются ребята гангстерских романов и мечтают стать гангстерами. Но справедливое слово способно поднять народ на великие дела. Поэтому права наша спутница, отстаивая силу Слова с большой буквы, а ты проиграл.
- Ловко вы его! - сказал один из летчиков.
Все засмеялись.
- Выпьем за Слово с большой буквы! - предложил Стилл.
Все дружно подняли рюмки. Не выпил только Джон. Он сидел, неподвижно уставившись в стену, и не слышал тоста.
- У него очень неважные дела, - шепнул Поль. - Потом расскажу.
- Только вы не думайте, что я испугался! - предупредил Эптон. - А насчет Слова с большой буквы… не спорю!
Стилл улыбнулся:
- Не сердись на меня и наш спор почаще вспоминай!
- О нет, я не сержусь, - отозвался Эптон и через стол протянул Стиллу руку; тот подал свою.
- Из-за слова, даже не с большой буквы, мне пришлось перейти из военной авиации к частной фирме, - сказал коренастый молодой летчик с обветренным, загорелым лицом. - Теперь работаю в синдикате Дрэйка. Вожу вредных жуков за границу.
- Подлая работенка, - желчно заметил Робин Стилл, искоса поглядывая на летчиков.
- Работа плохая. Да платили бы побольше… Деньги не пахнут.
Робин Стилл досадливо поморщился. Ему претило это стремление к легкой наживе, превозносимое газетами, как национальная черта американского характера. К счастью, есть люди с другим характером. Робин Стилл с симпатией посмотрел на молодую женщину.
- Простите, я не расслышал ваше имя, - сказал Стилл, обращаясь к молодой женщине.
- Меня зовут Руфь… Руфь Норман.
- Я знавал одного Нормана, - сказал Поль. - Славный был парень. Его звали Франк.
- Вы говорите - был? - вскрикнула молодая женщина, с испугом глядя на Поля. - Очень прошу: опишите внешность знакомого вам Франка Нормана.
- Моего роста, - начал Поль. - Моих лет. Круглолицый. - Чем подробнее Поль описывал наружность франка Нормана, тем больше нервничала женщина. Ну, знаете вы такого? - спросил Поль.
- Не работал ли этот Франк Норман последнее время в порту на кране? тихо спросила женщина.
- Работал, - подумав, ответил Поль. - Вы его знаете?
- Это мой муж, - ответила молодая женщина, уронив руки на колени.
Летчики с интересом смотрели на нее.
- Насколько я помню, - сказал Поль, - жена Франка с дочкой жила у тестя.
- Я жила на ферме у отца, пока не получила денежный перевод на двести долларов. Адрес был написан не его рукой, хотя перевод - от его имени. Не было на переводе и обычной приписки. Я сразу заподозрила неладное. Через неделю я выехала на Восток, в порт, где он работал. Там у меня долго выпытывали, не знаю ли я, где мой муж. А я не знаю. Меня задержали… Я заболела… А сейчас возвращаюсь домой. Была в гостях у сестры. Поблизости происходил съезд сторонников мира, и я там сказала, что американскую конституцию превращают в пустую бумажку. Меня выбрали делегатом сюда, в город, на съезд сторонников мира. Это мне было по дороге… Остальное вы знаете. Вы не знаете, где Франк? Он жив?
- А почему ему не быть живым? - спросил Поль.
- Ах, вы что-то знаете! - воскликнула Руфь и схватила Поля за руку.
Поль, конечно, знал, где находится Франк Норман. Франк работал шофером у Стронгов под чужим именем. Но кто может подтвердить, что эта женщина не подослана к ним, чтобы выпытать местонахождение Франка!
- Я ничего не знаю, - поспешно отозвался Поль. - А последний переводный бланк у вас с собой?
Жена Франка достала из внутреннего кармана жакета потертый кусок плотной бумаги. Поль взял его не без волнения, посмотрел и узнал свой собственный почерк. Да, это был тот самый перевод, который он послал жене Нормана, чтобы поддержать ее. Сомнений почти не было: перед ним была Руфь Норман. Но кто знает, нет ли среди этих летчиков членов ку-клукс-клана? И как глупо, что он ввел в их компанию Робина Стилла.
- Руфь, у вас еще много дел в городе? - спросил Поль.
- Нет… я свободна. Демонстрация женщин была заключительным этапом работы съезда сторонников мира нашего штата. Мы выбрали делегатов на Всемирный конгресс. Я хочу уехать домой. Может быть, там уже есть вести от Франка, а писать домой я не хотела.
- У моей девушки оказался муж, танцы откладываются! - шутливо заметил Эптон.
- Я должен идти, - сказал Робин Стилл поднимаясь.
Вслед за ним встали Поль, Руфь и Джон. Остальные летчики заявили, что они остаются. Робин Стилл уплатил по счету. Пока они выходили из бара, Поль успел шепнуть Робину Стиллу, что Руфь - жена того самого Нормана, которого Робин Стилл спас ночью от куклуксклановцев и отправил на машине Бекки Стронг. Но она ли это на самом деле, Поль не убежден окончательно.
7
Очутившись на улице, Робин Стилл думал о том, что улица не место для откровенных разговоров, и поэтому сказал:
- Пойдемте ко мне, Руфь. Я живу поблизости. Жена будет вам рада. Она простая, хорошая женщина. Может быть, мы сможем что-нибудь узнать о Франке.
Здесь же, на улице возле бара, их догнал Эптон и сунул в руку Руфи Норман бумажку.
- Это мой адрес, - сказал Эптон и, заметив удивленный взгляд молодой женщины, добавил: - Может быть, пригодится, если дело с хулиганами дойдет до суда. Я тоже должен спешить. Хоть мне и не везти, как другим, жуков за океан, а только на поля американских фермеров, но через час я должен быть возле самолета.
- Этого еще недоставало! У нас же в Америке - и разбрасывать вредных жуков?! - сердито спросил Поль. - Ты, парень, не врешь? Или это государственная тайна?
- Государство здесь ни при чем. Этим занимается частная фирма Дрэйка. Да и зачем мне врать? Я слышал, это этот бизнес помогает Дрэйку почти даром захватывать земли "диких" фермеров.
- Этого еще недоставало! - повторил Поль и обратился к Стиллу: Слыхал?
- Фермеры много раз жаловались на это, - сказал Стилл. - Их заявления каждый раз объявляли ложью. Конечно, это преступление. Преступление, парень, против народа! И как только у тебя рука на это поднимается? - Робин Стилл неприязненно посмотрел на летчика. - Мы не должны помогать заражать поля - наоборот, надо разоблачать действия грязных трестовиков против наших же американцев-фермеров! Надо писать об этом в газетах, чтобы до конца разоблачить этих преступников и запретить это законом. Ведь это насущный вопрос жизни! - так закончил Робин Стилл и пригласил летчика, как только он вернется из полета, зайти к нему домой. Эптон согласился без особого энтузиазма.
Квартира Робина Стилла состояла из двух комнат: большой и маленькой возле кухоньки. Она помещалась на пятом этаже пятиэтажного дома. Эти "доходные" дома из красного необлицованного кирпича теснились за первой линией домов, нарядный фасад которых выходил на улицу. В маленькой квартирке было очень чисто и уютно. Жена Стилла, полная, живая молодая женщина среднего роста, встретила их очень приветливо и очень шумно. Она сейчас же объявила, что у них находится ее брат и еще две "чудесные женщины" из Лиги защиты мира. И будет очень хорошо, если вновь прибывшие примут участие в их беседе.
Женщины из Лиги защиты мира оказались двумя худощавыми старушками, ласково улыбающимися сквозь очки. Они были сестрами, и даже их платья из тонкого серого сукна были одного фасона. Обе были почти седые.
"Божьи одуванчики", - решил про себя Поль. Брат хозяйки, рослый мужчина, сидевший в угловом кресле, ничем не привлек его внимания: стандартный костюм, стандартные ботинки, стандартная улыбка и, видимо, стандартный американец. Все же Поль очень вежливо поздоровался с ним и спросил о здоровье, сказал несколько слов о погоде. От этой укоренившейся привычки вежливо "разведывать" нового знакомого он никак не мог избавиться. Это был обычный американский стиль "доброжелательного знакомства", объяснявшийся весьма просто: каждый из знакомящихся старался показать себя в лучшем свете и узнать, может ли его партнер быть ему чем-либо полезен. Если партнер стоял выше по заработку, доброжелательность увеличивалась. Если он был ровней и ничем не мог быть полезным, создавалась атмосфера незаинтересованной нейтральности. Если же партнер стоял на ступеньку ниже или, избави бог, был без работы, от него старались поскорее отделаться.
В последнее время Поль возненавидел эти разговоры о погоде и вообще разговоры с неизвестными людьми. Кроме горя и разочарования, он ничего не видел в жизни и поэтому не верил в доброжелательность соотечественников, если они были не рабочие. Поэтому он был очень удивлен тем, что услышал от "божьих одуванчиков". Вот ведь как может обмануть благообразная внешность!
Обе почтенные женщины решили посвятить себя борьбе за мир. Они много выступали на митингах в своем городе и собирали подписи под воззванием сторонников мира. Но сестер не удовлетворял небольшой район действия. Они решили вести проповеди о мире в самых глухих уголках Соединенных Штатов. Правда, у младшей сестры в этом решении преобладал элемент веры, но ведь сторонники мира - это народное движение, и различные люди доброй воли, самых различных направлений, боролись за мир в силу своих возможностей.
На стареньком "фордике" обе проповедницы мира пустились в путь. За рулем они сидели по очереди. Сейчас они рассказывали о своем удивительном путешествии.
Джон расширенными от удивления глазами смотрел на старушек. Вначале он слушал их без интереса, но потом заинтересовался ярким описанием выступлений на улицах и сбором подписей на фермах, где богатые собственники иногда даже травили их собаками. Путь этих скромных, но мужественных женщин превратился в своеобразную эстафету мира. О них начали писать в газетах. Их встречали куклуксклановцы на границах штатов, чтобы не пропустить; но их же встречали и сторонники мира, охранявшие их путь. По пути им встречались девицы из баров с плакатами: "Война даст вам деньги!", "В тюрьму заговорщиков против американского мира!", ибо американские поджигатели войны часто прикрывали свои действия словами миролюбия. Но плакатов с требованиями укрепления мира и запрещения атомной бомбы было больше.
Джон, подписывая воззвание сторонников мира, поданное ему хозяйкой, бросил три слова:
- Мне все равно!
Все переглянулись. Элиза Стилл, как женщина решительная, сейчас же с возмущением спросила:
- Что это значит: "Мне все равно"?
- Что значит "все равно"? - спросила также Руфь Норман. - Ведь линия фронта мира проходит в сердце каждого честного человека. О равнодушии и речи не может быть, если дело идет о самом ужасном для народов - о новой войне, с атомными бомбами, микробами, газами и прочими ужасами!
- Нас хотят заставить думать, - вмешался брат Элизы, до этого молчавший, - что война будет молниеносной и не коснется той страны, которая ее начнет. Так думал и Гитлер. Сейчас нас запугивают огромной военной мощью Советского Союза, который якобы собирается на нас напасть, и поэтому нам надо вооружаться. Но почему же Советский Союз не нападает на нас? Да потому, что занимается мирными делами и воевать не хочет. И если американские монополисты не начали войну в начале этого года (как это они предсказывали), так это потому, что народы, подписавшие воззвание сторонников мира, продемонстрировали огромную силу противодействия, помешали поджигателям войны. Воюют не только снаряды, воюют идеи. Люди, вооруженные идеей борьбы за справедливость, всегда сильнее. Это закон истории. Посмотрите, что делается во всем мире! Сотни миллионов подписали воззвание сторонников мира! Во Франции простые люди останавливают поезда с вооружением, которое направляется для войны со свободным Вьетнамом.
Более трети человечества живет сейчас в условиях социалистической системы, где нет безработицы, и тот, кто начнет против них войну, проиграет! Мы не верим американским газетам, радиопередачам, даже судьям. Ведь осудила же конференция в Нью-Йорке, созванная в защиту гражданских прав, нарушение этих прав, выразившееся в суде над лидерами компартии! И если бы движение сторонников мира не срывало планы поджигателей войны, его бы не преследовали.
А сотни матерей, одетых в траур, которые прошли по улицам Парижа? Их сыновья погибли во Вьетнаме. Значит, народу не все равно. А недавняя демонстрация протеста в Англии против создания американских авиационных баз? Значит, народу не все равно.
Американские женщины провели массовые кампании поддержки греческих патриотов и собрали десятки тысяч подписей, требующих прекратить террор в Греции. Значит, народу не все равно. Американским монополистам война необходима как бизнес. И вы увидите - они ее начнут, пусть как небольшую, но шуметь будут много, чтобы увеличить налоги. Монополисты начнут всемирную войну, если людям будет "все равно" и народы не возьмут дело мира в свои руки. Я надеюсь, этот лозунг вам известен?
- Я сказал "мне все равно" в предвидении той опасности, которая мне может грозить за то, что я подписал воззвание, - пояснил Джон. - Вы меня неправильно поняли.
Хозяйка вышла на звонок, и в комнату вбежали два мальчика лет восьми. Следом за ними вошла девочка года на три старше. Один из мальчиков держал в руках игрушечный автомат с трещоткой, второй - копилку.
- Деньги или жизнь! - закричал первый, упираясь дулом игрушечного автомата в живот Джона, и покрутил трещотку.
Джон поднял правую руку вверх, а левой вынул никель из жилетного кармана. Второй мальчик подставил копилку, и монета со звоном упала в середину.
- Деньги или жизнь! - закричал мальчик с автоматом, обращаясь к Робину Стиллу.
Тот молча взял автомат из рук мальчика, чем вызвал бурю детского негодования.
- Дурацкие игрушки! - сказал Робин. - Это прививает детям вкус к гангстерству… Гек, - обратился он к сыну, державшему копилку, - ведь ты решил быть гонщиком на мотоцикле. Где твой велосипед?
- Я отдал его покататься Анри, а он, - мальчик кивнул на приятеля, взял меня сейчас в компанию, чтобы собрать деньги на пистолет, стреляющий пульками. Мы собрали почти доллар! - ответил сын и, довольный, улыбнулся.
Первый мальчик изо всех сил тузил кулаками Робина Стилла по бедрам и требовал свой автомат.
- Я полисмен, - заявил Стилл, - и поэтому беру вас, обоих гангстеров, в плен.
Он обратил все в шутку, но был недоволен, что сын соседа вовлек его сына в эту игру. Чтобы отвлечь детей, Робин Стилл попросил жену включить радио.
Послышались звуки музыки.
- Симфония Чайковского, - объявила младшая из двух сестер-гостей. Отдыхаешь душой, слушая ее.
- Ах, нет! - возразила девочка. - Это музыка "Гамборелли и сыновья".