Утром яркое солнце заливало всю квартиру, а теперь всё идет к тому, что в любой момент может начаться дождь. Меня это только радует. По – крайней мере, теперь на улице стало хоть немного свежее, да и пасмурная погода мне всегда по душе. Только под дождем дневные улицы могут стать менее людными.
В дороге я звоню маме, чтобы предупредить её о том, что я сегодня вечером я приеду к ним гости. Я всегда стараюсь заранее предупредить её о своём визите, да и сама она постоянно просит меня об этом, объясняя это тем, что ей нужно успеть приготовить к моему приезду комнату, хоть кроме меня в ней никого и не бывает.
Ещё вчера я даже и не задумывался о поездке. Видимо за эти дни я успел привыкнуть к компании Насса. Теперь я точно окончательно сойду с ума от одиночества, стоит мне только остаться в пустой квартире. Нужно ехать домой.
Одиночество.. не так уж оно и страшно, стоит лишь привыкнуть к нему.. А вот привыкнуть к нему – это настоящая беда. Оно засасывает тебя, словно опасная трясина. Люди, сами того не замечая, начинают сходить с ума. Одиночество разрастается в них, точно раковая опухоль, которую больше никогда нельзя будет излечить до конца.
Как много счастливых людей смотрят друг другу в глаза, за которыми скрывается эта страшная болезнь. Возможно, от подобных бед и существует какое – то лекарство, но мне оно не ведомо.
В участке практически пусто. Несколько полицейских, занятые своими делами, разгребают горы бумаги за столами. Ещё двое полицейских караулят прикованного наручниками к стулу мужчину. Жуткое зрелище:
На нем нет живого места. Он весь в крови. Мне показалось очень странным то, что его держат здесь вместо того, чтобы отправить в пункт скорой помощи.
Как только я вошел в здание – он начал пристально провожать меня взглядом. Я обхожу его самым максимально дальним путём. Не хотелось бы мне оказаться рядом с ним.
– Пришел, поглядите, кто пришел! – кажется, что эти слова были сказаны в мой адрес.
Я никак не реагирую на них и продолжаю идти дальше, не глядя на их источник.
– Заткнись. Сиди молча! – на него огрызнулся один из конвоиров.
Добравшись до двери в кабинет капитана, я открыл её, не дождавшись ответа на стук. Усталый мужчина роется в бумагах, которых на его столе куда больше, нежели у полицейских в холле.
– Добрый день, капитан Хьюго. – я протягиваю ему свою руку.
Встав, он ответил мне крепким рукопожатием.
– Здравствуй, Аксей. Присаживайся, – он указал жестом на кресло, стоящее напротив него.
Темнокожий здоровяк с добрым лицом и глазами, явно уже в годах, о чем красноречиво говорит его седина. Он ведет дело Яники с самого первого дня. Со всеми вопросами я всегда обращаюсь только к нему. К тому же, он шеф местной полиции.
Я присел. Идя сюда, я старался не обнадёживать себя. Они всегда говорят одно и то же:
Никаких новых следов нет. Дело стоит, но мы делаем всё, что в наших силах.
Уже давно ответ один и тот же. Я уверен, что и сегодня я не услышу ничего нового.
Как же мне сейчас хочется услышать от него, что они что – то накопали, хоть что-нибудь.
Уже несколько раз мне приходилось сдерживать себя из последних сил. Однажды мне хотелось просто закричать на капитана, обвиняя его в том, что полиция бездействуют, но я знаю, что это не так. В тот миг только это послужило дамбой, которая смогла удержать напор.
Капитан выдержал короткую паузу.
– Как ты, Аксей? Как идут твои дела?
У них снова ничего нет. Будь бы какие – то новости – он бы сразу же перешел к делу. Невыносимое чувство разочарования. Мои руки вновь опускаются. Неужели вот так будет каждый раз? Черт возьми.
Я встал и подошел к окну.
– Всё хорошо, – сухо ответил я.
– Аксей, мы работаем. Прошло уже два месяца, но мы не сбавляем темп. Да, пока всё тщетно, но мы будем искать её до последнего.
– Я понимаю, Хью, спасибо.
Капитан подошел ко мне, открыл окно настежь и закурил сигарету. Я делаю то же самое.
– У вас не происходило чего-нибудь нового? Может, кто – то звонил? Может, появились какие – то знаки? – тихим голосом поинтересовался капитан.
– Нет, абсолютно ничего, – монотонно пробормотал я в ответ. – Ничего нового.
Капитан задумчиво курит. Я искренне верю, что это дело не даёт ему покоя. Он делает все, что в его силах. Ситуация действительно крайне сложная.
Хьюго повернулся ко мне и похлопал меня по плечу.
– Мы обязательно найдем её, Аксей!
Выйдя из участка, я снова закуриваю. В последнее время я стал делать это значительно чаще, а вот спать и есть – значительно меньше.
Я усаживаюсь на первую скамейку, которая оказалась на моём пути.
Яника, где же ты? Что с тобой случилось в тот роковой вечер? Жива ли ты?
Вернись, прошу. Я ещё столько всего тебе не сказал и не показал. У нас впереди ещё целая жизнь, а, может быть, и больше. Я жду тебя.
Я буду сутками напролет рассказывать тебе о том, как я сходил с ума, вслушиваясь в тишину, а после этого я поведаю тебе о том, как ты мерещилась мне в толпе прохожих.
Я буду долго рассказывать тебе о том, как я чувствовал аромат твоих духов в пустой квартире, а просыпаясь в одиночестве, мне казалось, что ты лежишь рядом со мной.
Каждый вечер я буду рассказывать тебе о том, как я боялся засыпать этими мучительными ночами.
Я расскажу тебе о моих ночных скитаниях по безлюдному городу, который и днём казался мне не менее пустынным. Огромный, живущий суетой мегаполис легко превращается в бескрайнюю пустошь от того, что в нём не хватает всего – лишь одного человека, который оживляет всё вокруг.
Я буду неотрывно глядеть в твои глаза, я сосчитаю каждый твой вдох, каждое моргание твоих век, я расслышу каждый стук твоего сердца. Только вернись, Яника, умоляю.
В мою голову никогда не приходили мысли, что она может просто бесследно исчезнут, не оставил ни единого следа, забрал с собой всё тепло, всю ясность разума, все краски жизни и сладость воздуха.
Знать бы мне, что всё так обернётся – я ни на секунду не отходил бы от неё. Так случается с каждым. Жить в вечном страхе и переживании невозможно. После подобных случаев мы начинаем безжалостно казнить себя тем, что нужно было быть лишь чуточку внимательнее, осторожнее, при этом, не допуская оправдания, что это дело случая, от которого никто из нас не застрахован.
Погода настроилась окатить город ливнем. Стянулись тяжелые тучи. Начал моросить дождь. Я услышал далёкий раскат грома. Где – то высоко в небе зарождается стихия. Через какое – то время балом будет править природа и люди снова разбегутся в разные стороны, ища для себя укрытие от дождя.
Вскоре городскую суету скрасят блики молний, раскаты грома и проникающий всюду холодный ветер. С деревьев снова полетит желтая листва, которую ветер унесёт отсюда прочь. Она будет долго кружить над городом, словно огромные хлопья зимнего снега. В конце – концов, весь этот вихрь снова ляжет на землю, укрыв её плотным ковром.
Я решил отсидеться в кафе, чтобы не вымокнуть под холодным ливнем. Неподалёку отсюда есть уютное заведение, в котором я бывал уже ни один раз. Мягкая, удобная мебель, спокойная музыка и успокаивающие цвета залили собой весь интерьер. В это время суток здесь не особо много посетителей, а вот вечером, зачастую, и присесть некуда.
Я выбираю столик у окна.
– Доброе утро. Что вы будете заказывать?
– Здравствуйте. Мне, пожалуйста, один черный кофе без сахара и одну булочку с корицей.
Мои слова прозвучали намного холоднее, чем её. Надеюсь, что она не станет принимать это на свой счет.
– Один кофе и булочка с корицей, – девушка повторила заказ и удалилась.
Я смотрю на улицу через большое окно. Начался грозовой ливень. Я представил, как бы я сейчас шел под ним домой. От этих мыслей по моим рукам побежали мурашки.
В детстве я был бы счастлив, попади бы я под такой дождь. Он был хорошим, да и, пожалуй, единственным поводом для путешествий по лужам, бега с распростёртыми руками и безотрывного наблюдения за радугой, если та появлялась, а по приходу домой я каждый раз получал хороший втык от родителей. Раньше я обижался на них за это, но теперь я понимаю, что они кричали только от того, что переживали за меня.
– Пожалуйста, Ваш кофе и булочка, – низменно приятным голосом сказала девушка.
Я не слышал, как она подошла. Видимо, я слишком уж глубоко погрузился в воспоминания о своём безмятежном и беспечном детстве.
– Большое спасибо!
– Булочка только из печи. Приятного аппетита.
Девушка покинула меня с доброй улыбкой на лице. Мне стало стыдно за то, что я не смог найти в себе немного сил, дабы ответить её тем же теплом общения, которое она подарила мне.
Как и всегда, здесь всё очень вкусно. Попивая свой кофе, я прислушиваюсь к музыке, пытаясь вспомнить название знакомой мне песни, которая сейчас тихо разливается по кафе. С улицы слышен приглушенный окном шум грозы. По стеклу скатываются капли дождя, а над дорогой всё так же носится сорванная ветром листва.
Стихия в мгновение ока опустошала улицы от людей. Она моет город. Вместе со стремительными потоками воды под землю уносится вся его серая усталость и рутинность. Город совсем ненадолго вздохнёт свежим воздухом, и после этого он вновь смиренно примет на себя все тяготы серых будней. Возможно, что после ливня над городом может появиться радуга, как добрый знак того, что где – то случилось что – то очень хорошее.
Для меня атмосфера в кафе становится всё уютнее и уютнее. Мне в нём становится всё теплее и теплее, и вместе с этим внутри меня теперь всё стало как – то спокойнее.
Я откидываюсь на спинку дивана. Закрыв глаза, я слушаю дождь, который звучит немного громче тихой музыки, что сейчас играет в кафе.
От увиденной картины по моей коже моментально побежали мурашки:
Я стою на краю обрыва. Вдалеке виднеются целые сады из сухих и обгорелых деревьев, на которых сидит множества чёрных, как смоль ворон. Они единственное, что хоть как – то приводит мёртвые ветви в слабое движение.
Долина за обрывом залита сине – серебряным лунным светом, холодным, одиноким и безжизненным, а висящие и тут и там вдалеке от неё редкие и полупрозрачные тучи кажутся совсем неподвижными. Именно этот свет создает ощущение беспрепятственного, полного погружения разума во все, что есть вокруг. Это был бы сон, но столь реалистичных снов попросту не бывает.
Мои босые ноги стоят на небольшом клочке пожженной травы. В мой нос бьёт резкий запах сырого пепла, который лежит практически всюду, и он же крупными хлопьями валится с неба. Мои волосы подхватывает сухой ветер. Он донёс до меня лишь отдающиеся эхом редкие, но проникающие в самое нутро крики воронья. Кажется, что кроме них в этой мертвой пустыне не осталось ничего живого.
Я немного отступаю от края. Обернувшись назад, я увидел за своей спиной старый дом, который, кажется, вот – вот рухнет под собственным весом. Весь его фасад постигла та же участь, от которой не смогли спастись и стоящие за краем утеса деревья. Через его окна, точнее, через его пустые оконные проёмы видно, что изнутри он заполнен густой темнотой, настолько густой, что даже лунный свет не в силах её разрушить. Я чувствую, как оттуда что– то зловещее смотрит прямо в мои глаза. От этого во мне начинает нарастать чувство дикого ужаса.
– Яника!
Мой крик понесся эхом по этой безжизненной долине. В ответ на него с мёртвых деревьев разом сорвались все вороны и с криками полетели прочь. Только после этого в мою голову на короткий миг пришло осознание того, что в столь жутком месте я кричу имя своей любимой, даже не найдя на то ни одной весомой причины.
– Яника, – крикнул я вновь, быстро выгнал свежую мысль из головы.
Мои слова вылетели изо рта вместе с паром. Вокруг резко похолодало. Меня начинает колотить. Я снова разворачиваюсь к обрыву. Пытаясь заглянуть за его край, я делаю в сторону пропасти несколько аккуратных шагов. В этот миг из – под моих ног выскочил небольшой камень. Он стремительно полетел вниз. Меня немного пошатнуло, но я устоял на ногах.
– Аксей, – меня позвал чей – то голос.
Кажется, что этот звук идёт из – за края утёса. Я снова заглядываю вниз. Вдруг оттуда, словно напор воды, бьющий из фонтана, снизу вверх вылетела стая ворон. Они сбили меня с ног. Я потерял равновесие и полетел вслед за камнем.
Свободное падение захватывает дух. Я кричу, что есть сил. Чем ближе я ко дну – тем темнее становится вокруг.
Этот голос, говорящий моё имя.. Он всё ближе. Кажется, что я вот – вот увижу человека, который позвал меня на дно пропасти.
Почти у самого дна темнота становится настолько густой, что мне начало кажется, будто я дышу ею. Падение замедляется. Теперь меня тянет ко дну через воду. Странный, тихий, стонущий крик врезается в мой разум. Все эмоции куда – то ушли. Меня наполняет странное ощущение равнодушия. Из меня вырывается чувство страшной душевной боли, но я не хочу его отпускать. Я не готов отпустить из себя последние чувства, какими бы они не были, ведь без них внутри меня останется лишь пустота.
– Мужчина, вы в порядке? Что с вами?
Я открыл глаза. Передо мной, стоит официантка. Её рука теребит моё плечо. До меня доходит, что я сижу в кафе.
– Да, я в порядке.
– Ох и напугали же вы меня! – успокаиваясь, сказала девушка.
– Всё хорошо, – я выдержал паузу, стараясь поскорее вернуть свой разум в прежний мир. – Просто дурной сон.
В ответ девушка лишь взглянула на меня сочувствующим взглядом, после чего она отправилась выполнять очередной заказ.
Вот так сон. Мне нужно успокоиться. Мне хочется быстрее покинуть кафе, дабы не ловит на себе перепуганные взгляды сидящих рядом со мной посетителей.
Оставил на столе деньги я вылетел на улицу. Первое, что я делаю, едва пересёк дверь – достаю из кармана пачку сигарет и тут же закуриваю.
Ливень прошел. Ветер, подобный бризу, ударяет мне в лицо и моментально прогоняет сон. Я понемногу прихожу в себя. Бывало разное, но до такого дело ещё никогда не доходило.
Весь путь к дому я думал о сне. Что это было? Раньше мой разум ничего подобного не выдавал, по крайней мере, настолько странный, пугающий и реалистичный сон я увидел впервые. Я закуриваю очередную сигарету, пытаясь при этом собрать мысли в кучу.
– Это всего – лишь дурной сон. Это просто сон, – прошептал себе под нос эти слова, я практически полностью успокоился.
Придя домой я, сразу же переоделся в более удобную для поездки на мотоцикле одежду. Я не стал брать с собой ничего лишнего. Все, что мне может понадобиться, пока я буду дома, с легкостью вместилось в рюкзак. Автомобиля у меня нет, а для перевозки легких грузов во время езды на мотоцикле рюкзак подходит идеально. Им я и ограничиваюсь.
С моего балкона полетела раздавленная о пепельницу сигарета. Закрыл все окна и выключил свет в каждой комнате, я накинул рюкзак на плечо.
На какой – то миг я замираю у двери в длинном коридоре. Я гляжу в пространство перед собой прощающимся взглядом. Этот взгляд остановился на фотографиях, которые кучно висят на левой стене коридора. Убрав руку с дверной ручки, я подошел к ним.
Мы с Яникой на море, в горах, в каких – то европейских городах. Мы дома, лежим в постели, обнимая друг друга. Тут же висит и наш портрет, написанный одним умельцем. Я трогаю его рукой, как будто поправляя.
Я одергиваюсь, точно отходя ото сна. Нужно поскорее уходить, пока меня снова не накрыла очередной волной. И снова я спасаюсь бегством. Бесполезное занятие, от которого мне становится незначительно легче, и происходит это лишь от того, что мозг переключает внимание на другие заботы.
Я открываю дверь. Переступил одной ногой порог, я снова бросаю взгляд в потемневший и опустевший коридор. Короткий миг и моя вторая нога за дверью. Ключ проворачивается в замке. Я вызываю лифт, захожу в него и нажимаю кнопку с цифрой один. Дверь закрывается. Немного поскрипывая, он увозит меня вниз.
Я вышел не один. К сожалению, не существует такой двери, за которой можно оставить то, что накрепко въелось в нутро. За своей спиной я чувствую дыхание пустоты, тишины и одиночества. Я давно понял, что они будут преследовать меня вечно, или, что кажется совсем нереальным, но желанным, пока я снова не встречусь с Яникой.
По дороге домой я заеду к родителям Яники. Пора бы навестить убитых горем людей, хоть и сказать мне им нечего. Тем не менее, я давно у них не гостил, а визит к ним, как я надеюсь, пойдет на пользу нам всем.
Тихий, мирный загородный поселок. Сразу и не скажешь, что рядом с этим местом есть большой город. Сплошь одно – двухэтажные дома, которые утопают в осенней желтизне, и лишь всё ещё сильные в красках цветы, растущие в клумбах у домов, разбавляют собой повсеместное золото и красноту листвы.
Я оставляю мотоцикл у ворот и захожу во двор без стука. Немного обогнул фасад немалого дома, я попадаю в сад. В нем, под одним из деревьев, стоит беседка, в которой сидит мама Яники.
Женщина читает книгу. На столе стоит чашка с чаем, который наверняка уже давно остыл. Я решил не отрывать женщину от чтения и молча зашагал к ней.
– Здравствуй, Аксей! – Амра поздоровалась со мной, как – только я сделал первый шаг.
– Добрый день, – ту же ответил я, стараясь сделать голос чуточку оживленнее и бодрее, нежели всегда.
Она откладывает книгу в сторону. Ветер тут же начал перелистывать её страницы, но женщина никак на это не отреагировала.
– Вот и я!
– Я тебя уже заждалась, Аксей, – говорит мне Амра.
– Как ваше здоровье?
– Не на двадцать лет, но всё не так уж и плохо. Хочешь чаю?
Это предложение больше похоже на откровенную смену темы. Видно, что Амра болеет. Кожа её побледнела, голос стал тише, да и прежней активности уже тоже нет. Я не узнаю её прежнего голубого взгляда, который за последнее время быстро поблёк, превратившись во что – то похожее на полупрозрачное, мутное стекло. В день нашей с ней последней встречи её волосы нельзя было назвать седыми. На её голове лишь с большим трудом можно было отыскать хотя бы один белый волос, ну а теперь полголовы несчастной женщины будто осыпало мелом.
– Конечно, – я соглашаюсь только из – за уважения к женщине.