Историю, приключившуюся с Викторией Стратополох, трудно даже назвать исключительной. Все, разумеется, началось с того злосчастного кодирования накануне выборов, когда наряду с неприязнью к спиртному, наркотикам и супружеским изменам специалисты доктора Безуглова внушили бедной женщине сильнейшую приязнь к одному из кандидатов в Президенты. А теперь посудите сами: если ты свято, до самозабвения предан выдающемуся историческому лицу, и вдруг это лицо сообщает тебе с экрана телевизора, будто преданность твоя - тоже болезнь…
Значит, надо сдаваться в диспансер.
Такая психогенно травмирующая ситуация, когда причиной расстройств является сам врач, давно известна науке и даже как-то там называется.
***
Странная закономерность обозначается иногда в семейном быту. Допустим, супружеская пара. Оба пьют, но в меру. Но стоит одному (одной) бросить пить вообще, как вторая (второй) немедленно начинает спиваться. Примерно та же картина с куревом, да и с прочими пороками. Что-то вроде закона сообщающихся сосудов, только наоборот.
Получается, что и с супружеской четой Стратополохов произошло нечто подобное: стоило медикам объявить мужа симулянтом, как жена добровольно сдалась в диспансер.
К счастью, врач "скорой помощи" догадался оставить Павлику визитку со служебным номером.
– Да не волнуйтесь вы, - устало успокоили Артёма по телефону. - Побочные последствия кодирования - это для нас раз плюнуть. Сегодня же вечером вернем вам жену в целости и сохранности.
– Я так понимаю, это у вас уже не первый случай? - малость успокоившись, поинтересовался он.
В трубке хмыкнули.
– Триста тридцать первый! Пачками сдаются…
Ну, слава богу! Артём поблагодарил за информацию и дал отбой. Итак, сегодня вечером. Просто замечательно! А то он уже начинал опасаться, что Викторию продержат там несколько дней. Честно сказать, Стратополох успел привыкнуть к чистым полам и окнам, белоснежным занавескам, упоительному вкусу отбивных.
Надо будет цветы купить. Розу. Одну, зато большую, как кочан.
А теперь можно подумать и о собственных невзгодах… Кстати, а невзгоды ли они? Сняли с учета? Кто докажет, что сняли? В крайнем случае чуток переждать, недельку не появляться в "Прибежище"… Вот только этот вестник, этот карманный викинг… Уж не он ли, змей, работает электриком в поликлинике?..
А впрочем, пошли они все к черту! Ну, сняли, ну… Ты изменился от этого? Ты стал меньше любить то, что любил?
А, нет! Со словом "люблю" с некоторых пор следует обращаться осторожно. За него, как видим, можно и по мордам огрести, подобно Проклу Игнатьичу с Малого Передоновского переулка. Черт, а чем заменить-то? "Обожаю"? "Тащусь"?
Я тащусь по тебе, Отчизна… В смысле - с узелком за плечами?
Стратополох повеселел и, мысленно подбирая глагол за глаголом, достал наладонник.
Заверещал телефон.
– Пап, тебя! - заорал Павлик.
Артём кинулся к аппарату, напридумывав себе по пути всяческих страхов. Звонили, однако, не из диспансера, звонили из редакции.
– У тебя авторские экземпляры сборника сохранились? - хмуро полюбопытствовал завлитдиагноз. - Не все еще раздарил?
– Только авторские и были. Там тираж-то…
– Но главное, сохранились?
– А что нужно?
– Нужно четыре экземпляра.
– Зачем?
На том конце провода послышался усталый досадливый рык.
– Не по телефону, ладно? Бери, короче, четыре штуки и дуй сюда.
– Мне вечером жену из больницы забирать…
– А сейчас что, вечер? Да, действительно…
***
За бронированным стеклом Стратополоха уже знали в лицо.
– Пожалуйста, Артём Григорьевич… Ваш пропуск.
Достигнув нужного этажа, он миновал приемную и, войдя без стука в кабинет завлитдиагноза, застал того за работой. Мощный башенный лоб клонился над бумагами жуткого вида - с гербами и печатями.
– Держи, - сказал Артём, бросая на стол четыре бледные тоненькие книжицы.
– Угу… - отозвался владелец кабинета, не поднимая головы. - Как точно называется? - Внимательно прочел оттиснутое на обложке и внес от руки в одну из бумаг. - А ты давай садись, пиши. Вот компьютер. Или предпочитаешь наладонник?
– Что писать?
– Пиши, какой ты хороший… Какую замечательную книжку опубликовал…
– Ты можешь по-человечески объяснить, что происходит?
Завлитдиагноз издал знакомый рычащий вздох, уже звучавший недавно по телефону, и, откинувшись на спинку кресла, уставил на Стратополоха страдальческие, больные от усталости глаза.
– Что происходит… - ворчливо повторил он. - Выдвигаем тебя на безугловскую премию, вот что происходит.
Артём неуверенно хихикнул.
– За это? - Взял со стола одну из книжиц, осмотрел, хмыкнул, пожал плечами.
Завлитдиагноз заскрипел, закряхтел, приподнялся и, сердито отобрав полиграфическое изделие, сложил все четыре экземпляра стопкой, бережно обровнял края.
– Нет, я бы, конечно, мог и сам, - проворчал он. - Просто время поджимает. И так уже из-за тебя срок подачи заявлений передвинули.
– Заявлений - на госпремию?!
– Пиши давай!
"А не бред ли это галлюцинаторный? - с неожиданным интересом подумал Артём. - Ну-ка, как там в словаре?.. Начальная стадия (трема) соответствует картине бредового настроения… основные признаки - тревожность, растерянность… Правильно, так оно, помнится, и было… Потом стадия апофении, то есть собственно бредовая… измененное осознание окружающего… все происходящее вокруг ставится больным в связь с его личностью… Самое забавное, что совпадает…
Тогда с манией величия вас, Артём Григорьевич!
– Ну и долго ты так стоять будешь? - Завлитдиагноз выбрался из-за стола, уступая место за монитором.
Стратополох малость опомнился.
– Стоп! - скомандовал он то ли себе, то ли хозяину кабинета. - Ты сказал "выдвигаем". Кто выдвигает?
– Мы.
– Почему - вы?
– Но ты же у нас теперь сотрудничаешь…
Узкое, чуть запрокинутое лицо литератора внезапно стало надменным, цинично усмехнулось. С ядовитой улыбкой на устах Стратополох обогнул стол, пролез за клавиатуру и начал:
"Сборник стихов "Умножение скорби", принадлежащий перу неизлечимого патриопата Артёма Стратополоха и созданный не иначе как во время весеннего обострения…"
И так далее, и тому подобное - все в том же духе.
– Готово, - с язвительной кротостью известил он минут через десять, уступая место перед экраном.
Завлитдиагноз вникал в написанное долго и одышливо.
"Нет… - завороженно следя за ним, думал Артём. - Тогда уж проще предположить, что это не у меня, а у него крыша поехала. Звонок сверху - не более чем вербальная галлюцинация, а прочее - ее последствия. И тоже, в общем-то, все совпадает. При бреде воздействия больные утверждают, будто исполняли чужую волю…"
– Эх… - сказал наконец завлитдиагноз. Поправил в двух местах запятые и дал команду распечатать.
Из принтера полез листок с текстом.
– Погоди, - обомлел Артём. - Ты что делаешь?
– Вывожу, - последовал горестный ответ.
На глазах остолбеневшего Стратополоха завлитдиагноз присоединил листок к официальным бумагам и, сложив все в красивую кожаную папку, двинулся к двери.
– Стой! - хрипло выдохнул в спину ему Артём. - Дай перепишу…
***
Только не надо, не надо изрыгать страшных слов об измене идеалам, принципам и тому подобному! Вы знаете вообще, что такое государственная премия имени доктора Безуглова? Нет? Ну вот и молчите тогда!
И вообще: предлагали вам когда-нибудь настоящую, должным образом приготовленную чечевичную похлебку? Вот вы ее попробуйте сначала, а потом уже кичитесь своим первородством!
Тем не менее, оставшись в одиночестве, Артём Стратополох ощутил до конца, насколько он подвержен так называемой сенситивности. Повышенная чувствительность, ранимость, неуверенность в себе, преувеличенная совестливость, склонность к сомнениям, застревание на своих переживаниях - все это до последнего пунктика ой пережил в полной мере, болтаясь по обширному пустому кабинету завлитдиагноза.
Потом внимание его приковал лежащий на краю стола листок бумаги с пометкой красным карандашом в верхнем левом углу: "В номер!!! Срочно!!!"
"Во вчерашнем номере нашей газеты, - прочел он, - в рубрике "Литературный диагноз" по халатности корректора была допущена грубая ошибка. Вместо "Артём Стратополох, "Умножение скорби", сборник стихов" следует читать: "Лаврентий Неудобняк, "Ни в чем замечен не был", повести и рассказы". Редакция приносит читателям свои извинения…"
Дверь открылась, в кабинет вошел завлитдиагноз. Без папки.
– Ну, все, - известил он с облегчением. - Остальное - полюбень. Закрутилась машина…
– Кто такой Лаврентий Неудобняк? - отрывисто спросил Артём.
– Оно тебе интересно? - со скукой осведомился хозяин кабинета, располагаясь в кресле и запоздало переворачивая листок текстом вниз.
– А как ты думаешь? - холодно молвил претендент на государственную премию имени доктора Безуглова в области литературы. - Хочется же знать, кого вы теперь подставляете вместо меня.
Завлитдиагноз с недоумением посмотрел на Стратополоха.
– Ну ты же сам тогда все правильно сказал, - напомнил он. - Начнешь тебя отмазывать - еще хуже замажешь. Проще перевести стрелки.
– На Лаврентия?
– Да нет в природе никакого Лаврентия! И книжки никакой нет. Ни повестей, ни рассказов. Аж неловко за тебя, прости… В газете, что ли, никогда не сотрудничал?
Артём вник в услышанное не сразу. А когда вник, усмехнулся, покрутил головой.
– То есть перевел стрелки в никуда? - недоверчиво подивился он. - Лихо… И на вранье, главное, никто не поймает.
– А в чем вранье-то? - не понял завлитдиагноз. Стратополох запнулся, свел брови. А действительно, в чем? Написано "следует читать" - значит следует.
Глава 13. Нечаянная встреча
И отец игумен, как есть, безумен.
Иосиф Бродский.
– Я люблю тебя, жизнь… - запел, раскатился прекрасный густой баритон. - Что само по себе и не ново…
Идущий навстречу подросток с дерзким вызовом взглянул на Стратополоха (что, дяденька, круто?) и достал сотовый телефон, продолжавший все задушевнее:
– Я люблю тебя, жизнь… Я люблю тебя снова и снова…
– Ну?.. - нажав кнопку и отключив сигнал, надменно произнес подросток. Выслушал чей-то сбивчивый монолог и восторженно вздернул брови. - Любитская сила! Правда, что ль?..
Стратополох прошел мимо, размышляя на ходу о том, что теперь станется со всеми Любовями, Любами, Любочками и Любашами. Либо кинутся менять имена, либо привыкнут к новому их смыслу. Смирились же когда-то бесчисленные Домны со своими новоявленными тезками - шахтными печами для выплавки чугуна из железной руды!
Тут Артём вспомнил, что нужно еще обязательно купить розу, большую, как кочан, и свернул к бульвару Вигеля, где располагалось по крайней мере два цветочных павильона.
Он не прошел и десяти шагов, когда рядом затормозила "неотложка" и опустила тонированное стекло передней дверцы.
Стратополох взглянул - и обмер.
– Садись, подвезу, - ворчливо приказал доктор Безуглов, ткнув большим пальцем через плечо. - Я так понимаю, терять тебе уже нечего…
Собственно, "неотложек" было две. Вторая тормознула, чуть приотстав, и тоже опустила стекло. Из окошка озабоченно выглянул некто с жаждущим изможденным лицом садиста, украшенным бородкой в виде "бразильской ленточки".
Артём заставил себя сделать шаг и открыть заднюю дверцу. Неловко пролез на заднее сиденье, машина тронулась.
Интерьер салона потрясал. Натуральная кожа, натуральное дерево… Мечта натурала.
А с виду "неотложка" как "неотложка".
– М-м?.. - полуобернувшись, спросил доктор и протянул Стратополоху, словно горсть семечек, пяток полупрозрачных капсул янтарного цвета. Видимо, коньяк. А может, ликер.
– М-м!.. - испуганно мотнув головой, ответил Артём.
– Как знаешь… - Безуглов извлек из бара бутылочку тоника и, бросив капсулы в рот, гулко запил.
– Доктор! - умоляюще взвыли в невидимом динамике. - Ну до-октор!.. Неужели так трудна подождать?
– Уволю, - лениво пообещал тот, завинчивая крышечку. Салон несомненно прослушивался, а вопль был, скорее всего, издан тем самым типом с бородкой, подбритой в виде "бразильской ленточки", что ехал в сопровождающей машине.
– Увольняйте! - в исступлении отозвался он. - Что хотите делайте! На части режьте! Вы ведь сами врач, должны понимать… Ну как же так, ей-богу… Нельзя же вам…
– Слыхал? - брюзгливо обратился Безуглов к Стратополоху. - И вот так всю дорогу… Думаешь, за здоровье мое дрожат? Это они за шкуры свои дрожат. Они ж без меня - никуда. Откинь я завтра копыта… А! - С отвращением махнул рукой. Потом вдруг обернулся и, жуликовато подмигнув, толкнул Артёма в плечо.
Тот не понял. Лицо Безуглова изобразило досаду и, сложив двоеперстие, он выразительно поднес кончики пальцев к округлившимся губам.
Стратополох наконец сообразил. Судорожно извлек и протянул вскрытую пачку сигарет. Доктор вынул парочку и, поблагодарив, кивком, заныкал. Неужто обыскивают?
– Берите всю, - беззвучно шепнул Стратополох.
Шофер, огромный равнодушный детина, смотрел, как положено, вперед и делал вид, что ничего не замечает.
Поколебавшись, Безуглов взял еще две сигареты. Одну тоже припрятал, другую закурил.
Должно быть, салон был снабжен не только прослушивающими устройствами, но и датчиками дыма, потому что после первой затяжки и выдоха, динамик снова взвыл:
– Доктор!
– Да иди ты…
– Я вынужден буду поставить вопрос на Совете!
Странно. Если салон прослушивается, то должен и просматриваться. Действительно, вскоре Артём углядел целых четыре видеокамеры. Каждый объектив был залеплен комочком жевательной резинки.
Не обращая внимания на причитания "бразильской ленточки", Безуглов снова повернулся к пассажиру.
– Даже преемника мне подыскать до сих пор не смогли, - наябедничал он как бы по секрету. - Перелаялись все, перескубались… Так и не смогли.
– Сами назначьте, - отважился посоветовать Артём.
– Залечат, - равнодушно отозвался Безуглов.
– Кого?!
– Кого назначу, того и залечат… И потом - кого назначать? Психолингвиста, что ли, этого? Так он же припадочный! И команда его припадочная. Глаза им, что ли, эти надписи мозолят?.. Тебя-то пока не трогают?
– Ну как это - не трогают… Безуглов нахмурился.
– Сильно достают?
– В смысле…
– В прямом.
– Вот… на премию выдвинули.
– А-а… - последовал несколько даже разочарованный ответ. - Ну это ладно… А что за премия?
– Ваша… в области литературы.
Последовал удовлетворенный кивок. Угодили, значит.
Кажется, "неотложка" направлялась к южной окраине Сызново, откуда было рукой подать до Кликушина, где широко и привольно раскинулись правительственные дачи. Вскоре показался впереди санитарный кордон. Доктор Безуглов сделал торопливую последнюю затяжку и прицельно кинул окурок в окошко, явно норовя угодить в один из белых халатов. Промазал. Насупился.
– Ты… это… - недовольно сказал он, не оборачиваясь. - Принес бы, что ли, как-нибудь книжку свою какую…
– А вам еще разве…
Безуглов досадливо повел плечом.
– Никому веры нет, - угрюмо посетовал он. - Референтишко! С виду вроде ничего мальчонка… Вчера говорю ему: достань что-нибудь Стратополоха почитать. Ни хрена не достал. Нет, говорит, в библиотеках. Зато кому-то уже стукнул, видать, раз на премию выдвинули…
Артём осторожно прочистил горло.
– У меня с собой "ПсихопатЪ"…
– Кто-кто с тобой? - оживился Безуглов.
– Газета так называется. "ПсихопатЪ". Сатирическая.
– Ну-те, ну-те…
Стратополох достал из внутреннего кармана позавчерашний номер и, сложив так, чтобы обнажить свою рубрику, подал.
– И где тут?.. - шурша страницей, полюбопытствовал доктор. - А, вижу… Хм… "Истец всему"? Включи-ка свет.
Шофер, не глядя, тронул кнопку. Салон озарился. Шуршала газета, шепелявили шины, покашливал Безуглов. Динамик хранил напряженное молчание. Да и Артём тоже.
– А что? - неожиданно сказал Президент. - Очень даже… "Наличие у нас двух сигнальных систем - уже свидетельство развивающейся шизофрении". Очень, очень и очень… Так тебя что, за афоризмы на премию?
– Нет… за сборник стихов.
– А-а… ну, стихи - да, стихи… - Помолчал, подумал. - А может, зря я его браню, референта, - задумчиво предположил он. - Они ж наверняка вчера и без него все разнюхали! За чей столик сел, чьей селедкой закусывал… Тебе куда, кстати?
– Да вот… Цветы хотел купить… Жену из больницы забираю.
– А что с женой? Стратополох объяснил.
– Это нестрашно, - успокоил доктор Безуглов. - Кодирование, раскодирование… Где цветы собирался покупать?