Хольвин уговаривал его несколько минут. Собаки тебя не обидят, они просто удивились, растерялись, они никогда не видели лосей, вплетал Хольвин в струйки тепла, почесывая лосенка по холке с гривкой длинных жестких волос. Лосенок заглядывал в лицо вопросительно, недоверчиво - как это не видели, лосей все видели, лосей все знают, даже белки и зайцы, а уж собаки и подавно. Собаки лают, когда злятся. Нет, малыш, собаки никогда не были в лесу, не видели лесных зверей, думали, ты большой, страшный, хотели меня защищать, приготовились драться с ужасной тварью, улыбался Хольвин - и лосенок мало-помалу поверил. Побрел за Хольвином к воротам, правда, настороженно и тревожно, фыркая и шевеля ушами, медленно - но побрел. Хольвин так и шел рядом с ним, положив руку на его шею.
Потом было длинное опасное путешествие через двор. Псы поскуливали, посвистывали от волнения, капали на брусчатку слюной с высунутых языков, кто-то из молодых даже брехнул раз-другой - и лосенок вздрогнул всем телом, а Хольвин крикнул вслух и подчеркнуто строго, больше для лосенка, чем для щенка:
- Фу! Лежать!
Щенок пристыженно лег, а лосенок чуть успокоился и прошел еще десять шагов - до парадного входа в дом. Замялся перед лестницей, потом легко, в три скачка, взлетел на площадку и взглянул на Хольвина выжидающе.
- Молодец, молодец, - восхищенно сказал Хольвин, вспоминая свой давний детский восторг, который испытал, впервые увидев щенка. Сейчас Хозяин вновь ощущал нечто подобное. Их реакции непосредственны, думал Хольвин, их души чисты, они откровенны… их детеныши совершенно очаровательны.
К людям ничего из вышесказанного не подходит.
Хольвин думал, что лосенка может перепугать кошка, устроившаяся на лестнице, но кошка исчезла. Хольвин и лосенок без помех вошли сквозь широченную дверь в приемную - большой круглый зал с высоким сводом, где горел камин, а на полу лежал шерстяной ковер.
Лосенок потянулся к огню и лег. Хольвин присел рядом на корточки.
- Ты ведь уже большой, да? - спросил он, гладя лосенка по спине. - Ты знаешь Закон?
Лосенок смотрел влажно и серьезно, но ничего не предпринимал.
- Ты ведь умеешь перекидываться? - спросил Хольвин, добавляя в голос тепла. - Тебя мама учила перекидываться? Да?
Лосенок молчал и вздыхал. Хольвин подумал, что его усталость и страх так сильны, что Младшая Ипостась просто не выпустит Старшую. Ну что ж… еще успеется.
- Ты, наверное, любишь молоко? - сказал Хольвин, вставая. - Хочешь молока? Я принесу.
Лосенок снова вздохнул и стал смотреть в огонь. Надо дать ему опомниться, подумал Хольвин. Пусть передохнет. Огонь для лесных зверей - первая и последняя защита, так пусть малыш, наконец, почувствует себя в безопасности.
И Хозяин вышел, справиться у Вальмы, старой доброй беспородной суки, готовящей собакам еду, есть ли в доме молоко в достаточном количестве, чтобы напоить лосенка.
Локкер лежал на мягком, как чья-то шкура, в цветных пятнах. Рядом горел огонь - в специальной пещерке, выложенной ровными гладкими камнями. От огня хорошо пахло горящим деревом и дымом. В Доме было почти тихо - и Локкер раздумывал о здешних незнакомых звуках.
Во дворе бегали собаки - через окно было очень хорошо слышно, как они там чешутся, топают и все такое. Теперь они уже не обидят Локкера даже по секрету от Хозяина - Хозяин дверь закрыл, чтобы они не зашли. Правильно. Мало ли, что у них на уме…
Трещали дрова. Локкер загляделся на странную штуку - черная, глянцевая, большая, как ствол старого дерева, на ней - блестящий круг, как луна. На круге - три черных уса, растут из середины, и один тихонечко пошевеливается - дрыг, дрыг, дрыг… А откуда-то изнутри этой штуковины стучат тоненькие молоточки - цык-так, цык-так, а между стуками что-то тихонечко позванивает. Интересный предмет, шумит больше, чем иное живое существо, да еще так разнообразно - а ведь только Хозяин, наверное, знает, что он значит…
А тут еще ус дрыгнул - и внутри зазвенело тоненько, динь-дили-динь, бим-мм, бим-мм! Локкер чуть не подскочил - но ничего не шевелилось, только звенело, и он снова лег в тепло, поближе к пещерке для костра. Все в порядке. Какое-то развлечение для Хозяина - слушает, наверное, как оно звенит и цыкает. Приятно, если знать, что безопасно. Успокаивает и в сон клонит.
Пришел Хозяин, принес ведро с молоком. Поставил рядом.
- Попей и отдыхай, ладно?
Ладно. Локкер коснулся носом его руки. Приятно - от его тепла носу щекотно, а если он гладит, то щекочет шерстинки по хребту. Хорошо. Ты сильный и добрый, я понял.
Я тебе нравлюсь
Но перекидываться не буду пока, ладно? Я тебя не боюсь, нет, но у тебя в доме живут… всякие разные. Я пока побуду так, на всякий случай.
Локкер сунул мордочку в ведро и стал пить молоко. Вообще-то, уже не очень свежее - наверное, на холоде у них стояло, чтобы не скисло - но вкусно. Локкер уже сто лет молока не пил. Пусть даже старое и холодное - все равно вещь!
Хозяин на него посмотрел - взгляд по шкуре прошел, как прохладный ветерок - и сказал:
- Ты, наверное, оставайся на ночь прямо здесь. Тебе тут нравится?
Локкер облизал молоко с губ и кивнул.
- Спи, если хочешь спать, - сказал Хозяин. - Я припоминаю, что вы, лоси, звери дневные?
Локкер кивнул еще раз. И посмотрел на ведро - молоко там еще осталось.
- Пей и спи, - сказал Хозяин. - Все устроится.
И ушел. Если бы Локкер еще не был таким усталым…
Он допил молоко и снова лег около огня. В пещерке горели толстые бревна, березовые - кора на них закрутилась в трубочки и рассыпалась, а им самим еще целую ночь догорать. От огня волнами шло тепло, грело бок. Локкер задремал - но вдруг услышал шорох живого существа.
Еле-еле слышный. А потом - как об подоконник ударились мягкие лапы.
Локкер вскочил. На подоконнике стояла большая рысь и смотрела на него. У нее были желтые глаза, как у той, в лесу.
Младшая Ипостась не может кричать и звать на помощь. Она может только драться. И Локкер, дрожа от усталости и смертной обиды - и здесь враги - набычился и нацелился рожками.
А рысь прыгнула с подоконника и очень красиво, прямо в полете, перекинулась, приземлившись уже на человеческие ноги. И Локкер первый раз в жизни увидел Старшую Ипостась страшных лесных Глаз - совсем молодая тетенька, вся в пятнистом меху, в кожаных шнурках с меховыми шариками, волосы с двух сторон закручены в рысьи кисточки. Глаза по-прежнему большие, желтые, раскосые - но лицо совсем не злое. И грустно улыбается.
Никто-никто из хищных зверей не нападет в Старшей Ипостаси. Локкер выпрямился, посмотрел на рысь с усталым удивлением, а она мягко подошла поближе.
- Храбрый лосенок, - сказала тихонько и нежно. - Ты бы меня победил, храбрый зверь. Ты молодец, кто не боится - тот имеет право жить…
Ее тон вдруг так ярко напомнил Локкеру маму, что Старшая Ипостась сама собой сменила Младшую - телу только и осталось, что подчиниться. И Локкер обхватил себя руками за плечи и отодвинулся, потому что хотелось ткнуться лицом ей в живот и заплакать.
А рысь присела рядом на корточки, сказала почти что маминым голосом:
- Меня зовут Манефа, маленький зверь. Теперь я буду тебя защищать. У меня котята были… помладше тебя… а теперь вот никого нет…
И Локкер не выдержал. Он все-таки обнял ее за шею и заплакал. И сказал:
- Тетя Манефа, у меня маму и сестричку медведи съели… а я - Локкер…
А она тыкалась носом ему в ухо и урчала - тепло, щекотно и совсем не страшно.
Хольвин слышал их голоса из приемной, сидя у себя в кабинете и пытаясь разыскать какую-нибудь дельную информацию о лосях в ветеринарном справочнике лесных копытных животных. Он уже собирался попросить какую-нибудь пожилую добрую суку присмотреть за малышом. Услыхав, что делает кошка, сперва здорово перепугался за малыша и хотел вмешаться, но потом передумал.
Кошки, если хотят ухаживать за детьми - чудесные мамаши. Вне зависимости от того, кто ребенок - котенок или птенец. Или вот лосенок, например. Слава Небесам, сиротку пристроили.
Пока кошка вылизывала и успокаивала лосенка в гостиной, рассказывая ему те сказки, которые кошки испокон веку рассказывают своим детенышам, и которые так поражали лосенка, что он не мог уснуть и слушал, невзирая на усталость, стая во дворе все никак не могла угомониться.
Щенки принюхивались к лосиным следам, втискивая носы между каменных плит и раздувая пыль в разные стороны. Псы постарше бегали туда-сюда вдоль ограды, втягивая тревожные запахи лесного тумана и холодного ветра - опасались, как бы еще какой зверь сюда не пришел. Только старик Трезор, вожак Стаи, и телохранители Хольвина, Джейсор и Крафт, не участвовали в общей суматохе, развалившись на газоне у парадного входа и наблюдая за упражнениями молодежи.
К ним время от времени подсовывались щенки - поделиться результатами исследований. Локкер слышал их голоса со двора:
- Дед, а он хищный!
- Ну с чего ты взял? - Трезор зевнул. - Нюхай хорошо.
- Я нюхал. Кровью пахнет.
- Охламон. Нюхай еще. Нюхай и думай.
Щенок мотал головой, выкусывал блоху и плелся назад. Его компания стучала когтями по брусчатке, трясла языками, обменивалась мыслями:
- Ну ничего уже не вынюхаешь! Все затоптали, гады…
- И кошка проходила… и Хозяин…
- Это не тем мясом пахнет, которое он ел. Это он по нему ходил - по мясу. Или - по крови.
- С ума сойти…
- Столько запахов притащил - шерсть дыбом встает… У тебя тоже встает?
- Встает.
- Ну вот…
- Не пихайся, я тебя съем!
- Только попробуй… Рр-р-р!
А небо тем временем уже начинало белесо светлеть. На востоке загорелась заря, голубые огни потускнели. Окно в кабинете Хольвина давно погасло, и большая часть обитателей дома тоже легла спать. Не спали лишь сторожа и еще кое-кому из младших в стае не спалось от приступов жестокого любопытства.
Собаки вообще существа любопытные.
Локкер проснулся поздно и долго не мог понять, где это он находится. Он никогда раньше не ночевал под крышей - на лес было совсем не похоже.
В высокие окна ярко светило солнце - на мохнатое-пятнистое, которое тетя Манефа, добрая рысь, называла "ковер". Огонь догорел; в пещерке для костра лежал один пепел. Рядом никого не было.
Локкер встал, перекинулся на всякий случай и пошел к двери.
Дверь оказалась незапертой - открылась, когда Локкер толкнул ее головой. На лестнице тетя Манефа тоже не обнаружилась, пришлось спускаться одному. Внизу Локкер остановился.
Та дверь, в которую его вчера провел Хозяин, была закрыта - Локкер слышал, как за ней по камням бегают собаки. Зато в конце длинного коридора оказалась еще одна дверь, раскрытая, в приятное место, похожее на лес - и собак там не было.
Славно.
Локкер вышел туда, где под ветром шуршали листья и чирикали птицы. Местечко оказалось забавное. Деревья здесь росли какие-то незнакомые; много ярких цветов цвело между большими камнями, как на болотных кочках - и цветы были вроде бы ненастоящие. Травка оказалась коротенькая и мягкая, тоже какая-то ненастоящая, смешная травка, хоть на вкус ее пробуй.
Около двери, ведущей в дом лежала большая куча сухой травы - мама называла это "сеном". Такие кучи лоси иногда видели на лугах неподалеку от деревень. Иногда зимой лосята шалили - заметив в "сене" сухую ветку, вытаскивали ее оттуда, разбрасывая кучу в стороны. Мама сердилась, говорила: это люди себе собирают, им нужно, а вы балуетесь. Вам что, есть нечего? А Лорис кричала: "Нигде нет листиков, а эта с листиками! Мы хотим с листиками!", - и Локкер поддакивал.
От воспоминаний было сначала смешно, а потом грустно и захотелось плакать. Локкер печально обошел кучу "сена" кругом - веток было не видать. Поиск веток навел на мысли о еде, и Локкер подумал, что хорошо бы перекусить. Он попробовал на вкус цветы - может, сладкие, как кипрей, или сочные и горчат, как одуванчики - но оказалось, что трава травой, ничего особенного. Локкер подумал, что Хозяин держит тут такие цветы не для еды, а смотреть.
Локкер подошел к дереву. Дерево было невысокое и раскидистое. Локкер понюхал серебристо-зеленые мягкие листья и отломил веточку на пробу. Вот это было да! Один восторг, а не завтрак.
Локкер вздохнул и принялся, не торопясь, кормиться. Он успел съесть не так уж много - во всяком случае, не столько, чтобы наесться - как вдруг у него под самым ухом залаяли так, что он подскочил.
Громадный черный пес, впрочем, не собирался нападать - он перекинулся, став хмурым дядькой в грубой мохнатой куртке, мохнатых штанах и мокасинах. Локкер посмотрел на него - и тоже перекинулся, из вежливости.
Но пес не перестал сердиться.
- Ты чего это делаешь?! - прорычал он раздраженно. - Ты почему яблоню портишь, зараза рогатая?
Локкер растерялся.
- А это не едят? - спросил он виновато.
- Тебе козы сена принесли! - рявкнул пес. - Своего, между прочим. А ты тут деревья ломаешь!
У Локкера даже слезы на глаза навернулись. Ему было стыдно и невозможно сказать, что сено-то он как раз и не ест - не любит траву, да еще и сухую. Получается, что его приютили, а он тут все делает не так… козы же не виноваты, что не знают про сено. Они же сами его едят, а с лесными зверями никогда не встречались. Им - что лоси, что олени, что - вообще коровы…
Пес хотел еще что-то сказать, но тут из дома выскочила Манефа и выручила лосенка из беды.
- Ты что к нему пристал, Тенгиз?! - закричала она еще издали. - Дерева ребенку пожалел?! Ему сам Хозяин разрешил пастись в саду! Хольвин мне сам сказал - ты слышишь?
Пес зарычал, оскалив страшные белые клыки, которые ничуть не изменились при смене Ипостасей.
- Кошка! А тебе какое дело?
Манефа подлетела, схватила Локкера за плечи, быстро взглянула, все ли с ним в порядке - и заслонила от пса собой. И очень страшно зашипела:
- Это мой лос-сс-сенок! С-слыш-шишь?!
- Кошачьи дети, - буркнул пес ругательным тоном и почесал в затылке.
- Простите, - робко сказал Локкер, высовываясь из-за кошки. - Я не знал, что яблоню есть нельзя. Она вкусная…
Он ожидал, что пес рассердится еще больше, но тот отчего-то расхохотался, а за ним рассмеялась и Манефа. Локкер сконфузился вконец.
- Во хохма! - гавкнул пес, все еще смеясь. - Пойти ребятам рассказать…
И ушел туда, на каменный двор, оставив Локкера и Манефу одних.
- А я тебя ищу, лосенок, - нежно сказала Манефа, приглаживая Локкеру волосы и вытирая его мокрые щеки. - Я тебе завтрак принесла… как чувствовала, что псы все перепутают. Не перекидывайся - там человеческая еда. И не расстраивайся по пустякам - объешь ты эту яблоню, если она тебе нравится. Хольвин разрешил - а псы разве что понимают!
Локкер улыбнулся, все еще чуть-чуть конфузясь, и кивнул. Хольвин беззвучно хохотал, глядя в окно…
Хозяин
Локкер очнулся от тревожного сна.
Серый и мутный предутренний свет сочился в окно, прикрытое зеленой шторой, и всю комнатушку красил в зеленое - только не в такое, как трава, а в болезненную зелень лишайников на сухой ели. За окном слабо грохотал едва проснувшийся город. В комнатушке было тепло и душно; на диване прикорнула Лилия, молоденькая Хозяйка, не знающая, что она - Хозяйка, смешное существо, взлохмаченное, глазастое и на тоненьких ножках, как олененок. Тео не было. Нехорошо.
Не то, чтобы Локкеру особенно хотелось видеть Тео. Конечно, он живой - других в Службе Безопасности быть и не может - и даже время от времени от него шло настоящее тепло… но он был слишком нервный и жестокий для Хозяина. Слишком нацелен на уничтожение, сильнее, чем на сохранение жизни - такие вещи здорово чувствуются. Будто важнее уничтожить банду мертвяков, устроивших где-то там незаконный притон, чем спасти Рамона. Неприятно. Но…
Он знает город. И все-таки, с оговорками, но - друг.
Локкер тронул Лилию за плечо.
Она, как все люди, просыпалась слишком долго, жмурилась, зевала и терла глаза кулаками. Потом стащила со спинки дивана китель, с трудом попала в рукава и сказала:
- Ну и мятая же я! Ужас… Псиной пахну, да?
- Ты сейчас пахнешь приятнее, чем вчера, - сказал Локкер. - Мы химии не любим. А псина - нормальный запах. Рамон, к примеру, всегда так пахнет.
Лилия прыснула.
- Хорошо, что у тебя на лице нет краски, - сказал Локкер. - Я видел человеческих женщин, у которых на лице, как у горных коз перед боем - слой грязи, только разноцветной и пахнет неживым. Зачем себя раскрашивать?
Лилия уже хохотала, уткнувшись носом в ладони. Потом подняла на Локкера веселые, совсем не сонные глаза.
- Пойдем кофе пить.
- Давай Тео найдем, - сказал Локкер. - Еда потом. Сначала узнаем, приехал ли Хольвин.
Ему очень хотелось видеть Хольвина. Подойти, положить голову на плечо, сказать, что все еще исправится, почувствовать себя в команде… Лилия неопределенно покрутила рукой в воздухе.
- Рано еще. Хольвин же за городом живет…
- У него машина. Она ездит быстро.
- Ладно, пойдем.
Вышли из комнаты отдыха. Прошли по длинному тусклому коридору, где Локкеру не нравилось и где сновали туда-сюда неприятные люди, которые кого-то разыскивали. Потом Лилия открыла дверь, и за дверью оказался крохотный закуток с жалюзи на узком окне, со столом для компьютера и грязным потеком на стене и части потолка. У компьютера обнаружился Тео с усталой и сосредоточенной миной. Может быть, он не спал или чуть-чуть подремал в компьютерном кресле.
- Хольвин еще не приехал? - спросил Локкер.
- Звонил, - сказал Тео. - Он как всегда. Ничего не объяснил, злится, раздражается. Сказал, что задержится… Лось, тебе Рамон снился?
- Да. Он жив, но ранен, - сказал Локкер, вспоминая, видел ли хоть раз Хольвина злым или раздраженным. Как всегда?
- Хорошо бы успеть до вечера. Иди сюда.
Локкер подошел. Лилия просунулась к нему подмышку, чтобы тоже видеть. Тео развернул к ним монитор.
- Вот карта Северного Района. Это тебе говорит что-нибудь?
Локкер внимательно посмотрел на экран, на кубики и брусочки, подписанные цифрами, на полоски с названиями улиц - и кивнул.
- Да. Это карта. Это город. Дома. Я понимаю. Мне Рамон рассказывал.
Тео вздохнул.
- Эх… я же не об этом. Ты можешь прикинуть по карте, где может находиться место… ну, то место, которое тебе снится?
Локкер удивился.
- Рамон же совсем не так это видел, - пояснил он терпеливо. - Он же видел все настоящее. Дома настоящие. Кусты акации. Стену, такую красную, грязную. Железную будку, на которой рожицы нарисованы. Он там все нюхал. Если попросить какую-нибудь собаку понюхать - я могу сравнить, что она скажет и что Рамон думал…
Тео снова вздохнул и почесал голову двумя руками. Локкер почувствовал, что у человека от долгого сидения и рассматривания все тело затекло - и Тео тут же непроизвольно потянулся.
- Ты устал, - сказал Локкер сочувственно.
- Наплевать, - буркнул Тео мрачно. - Я просто счастлив, что нам теперь, не знаю, сколько времени кататься по району и разыскивать эту твою стену с рожицами, грязную будку и дурацкую акацию. Шик-модерн! На это месяц уйдет!
- Это на будке были рожицы, - сказал Локкер убито.