- Видение Хоки Уште - настоящее, узренное чанте иста, глазами сердца, - продолжал он. - Означает же оно вот что… вазичу, вазикуны однажды заполонят наши земли. Пожиратели лучших кусков заберут нашу жизнь на равнинах, заберут бизонов, оружие и украдут Паха-сапа - наши священные Черные Холмы. Вот что означают каменные головы вазикунов. Видение послал нам Тункан, дух камня, присутствовавший при сотворении всего сущего и давший нам иньян, священные камни. Этого не избежать. Время икче вичаза как вольных людей природы почти истекло…
Мужчины в типи, забыв о приличиях, перебили Хорошего Грома возгласами негодования и несогласия.
- Нет! Нет! - закричали и заворчали они. - Зича! Плохо!
А один воин прошептал, что Хороший Гром витко, сумасшедший.
- Тихо! - произнес шаман, и хотя он не повысил голоса, весь типи, казалось, сотрясся от мощи прозвучавшего приказа. Во внезапно наступившей тишине он сказал: - Это плохая новость, но это правда. Целый день напролет другие шаманы и я искали наши собственные видения, надеясь наперекор всему, что Иктоме или Койот дурачат нас, морочат голову ложными видениями… Но каждый из нас услышал голос Вакана Танки… все это правда. Вазикуны заберут наши жизни, наших лошадей, нашу свободу и наше будущее. Это предвещает нам появление огромных каменных голов в Паха-сапа. Наша нынешняя жизнь - жизнь вольных людей природы - закончится. Но… - Хороший Гром поднял руку, призывая к молчанию вновь загудевших мужчин. - Но видение Хоки Уште оставляет нам надежду.
Сам Хока Уште находился в полуобморочном состоянии. Он слышал ужасное пророчество своей ханблецеи и видел гневные взгляды старых воинов, словно из глубины длинного тоннеля. Он уперся ладонями в пол, чтоб не опрокинуться назвничь.
- Женщина в видении - не Женщина Белый Бизон, но родом она оттуда же и, возможно, приходится ей сестрой, - продолжал шаман.
Где-то в дальней глубине тоннеля восприятия Хока Уште смутно подумал: "Но в моем сне было три женщины, ате".
Хороший Гром повернул голову и пробуравил Хромого Барсука своими старыми глазами:
- В твоем сне были три, но в действительности только одна - сестра Женщины Белый Бизон в ослепительно-белом платье. Две другие в пещере воплощают злые стороны этого духа и захотят наказать нас. Настоящая сестра Женщины Белый Бизон дарует нам спасение.
"Но как я узнаю, какая из женщин - наша спасительница?" - подумал Хока Уште, уже не сомневаясь, что старый шаман читает его мысли.
Хороший Гром хмыкнул и обвел взглядом мужчин с покрасневшими от дыма глазами:
- Огонь во сне Хоки Уште - это петаовиханкешни, бесконечный огонь - тот самый, который горит в нашей племенной трубке с незапамятного времени, когда Женщина Белый Бизон приходила к нам. Присутствие бесконечного огня во сне Хоки Уште - добрый знак. Он означает, что на земле еще останутся икче вичаза, которые будут передавать огонь из поколения в поколение. Если Хока Уште сделает правильный выбор…
"Но как, отец? - мысленно взмолился Хромой Барсук, уже понимая, что выбирать придется ему и что судьба всех икче вичаза находится в его слабых руках. - Как?"
- Дым от огня во сне Хоки Уште - это дыхание Великого Тункашилы, - продолжал шаман, очевидно, не услышав отчаянных мыслей мальчика. - И это добрый знак. Это живое дыхание Дедушки Тайны. - Он опять повернулся к Хоке Уште: - И если ты сделаешь правильный выбор, конец сна будет именно таким, как ты видел, - вольные люди природы снова обретут свободу. Вазикуны будут повержены и рассыплются в прах, как их каменные головы в твоем видении. Бизоны вернутся, Паха-сапа станут принадлежать людям, которые их любят, и икче вичаза вновь пойдут по своему природному пути, осиянному солнцем.
Все глаза были устремлены на Хоку Уште, но заговорил Громкоголосый Ястреб:
- Когда это случится, отец?
Хороший Гром устало закрыл глаза.
- Выбор должен быть сделан при жизни этого юноши. Эпоха Каменных Голов начнется при жизни наших детей. Наше возвращение из пещеры изгнания произойдет… - Старик вздохнул. - Не знаю. Мы не умеем заглядывать далеко в сон или в будущее.
- Через месяцы? - спросил Без Типи, отважный воин, никогда не отличавшийся сообразительностью.
Преследуемый Пауками резко кашлянул.
- При жизни наших детей, - повторил он. - Значит, через годы, ате?
Глаза Хорошего Грома оставались закрытыми.
- Возможно, через сотни лет. Возможно, через сотни сотен. Возможно - никогда. - Он открыл глаза. - Все зависит от выбора Хоки Уште.
Юноша осмотрелся вокруг, взгляды всех присутствовавших были устремлены на него: ошеломленные, обвиняющие, вопросительные и сердитые. Он хотел сказать: "При чем здесь я? Я же не выбирал видение".
Однако заговорил Стоячий Полый Рог:
- Но мы с его дедом выбрали для него жену. Ею станет Бегущий Олененок.
Хороший Гром отрицательно повел левой ладонью:
- Нет, не Бегущий Олененок. Это явствует из сна.
Стоячий Полый Рог встал, выругался, ударил кулаком по стенке типи, сказал: "Но ведь я устроил Большую Раздачу!" - потом увидел бесстрастное лицо Хорошего Грома и в гневе вышел вон.
Хока Уште вздохнул. Ну вот, теперь он нажил врага, самого вспыльчивого воина в селении. А все потому, что его детородцу хотелось стоять торчком, как палаточный шест.
- Мы можем что-нибудь сделать? - спросил Увертливый от Удара. - Что-нибудь, чтобы изменить видение? - Он посмотрел на Хромого Барсука, и юноша словно наяву услышал непроизнесенный вопрос: "Поручить выбор кому-нибудь другому?"
- Нет, - ответил Хороший Гром.
Хока Уште облизнул губы и впервые за все время подал голос:
- Может, мне надо еще раз пройти ханблецею, ате?
- Нет, - повторил Хороший Гром. - Но другие шаманы и я считаем, что тебе следует совершить оюмни.
Хока Уште покусал губу. Обряд оюмни был не поиском видений, а просто странствием. Мысль о необходимости покинуть стоянку и дедушку с бабушкой опечалила и испугала юношу.
Потом, хотя в сердцах сидевших там мужчин оставалась еще добрая тысяча вопросов, а в испуганном сердце Хоки Уште десятикратно больше, Хороший Гром положил трубку и промолвил:
- Митакуе ойазин. Да пребудет вечно вся моя родня.
И на том собрание закончилось.
Хока Уште всю ночь не сомкнул глаз. После церемонии истолкования видения, проведенной Хорошим Громом, все смотрели на него странно. Даже дед с бабушкой поглядывали на мальчика так, будто вместо любимого внука к ним пришло жить какое-то диковинное существо из мира духов. "Это просто дурной сон", - думал Хока Уште, но когда он встал на следующее утро, косые взгляды никуда не делись, тяжкий груз ответственности не спал с плеч, и вся история с видением не оказалась сном.
Поздно утром дед нашел мальчика сидящим на камне у ручья и сказал:
- Ты приглашен сегодня на трапезу в типи Стоячего Полого Рога.
У Хоки Уште учащенно забилось сердце:
- Мне обязательно идти, дедушка? Меня пугает гнев Стоячего Полого Рога.
Громкоголосый Ястреб отрицательно повел ладонью:
- Стоячего Полого Рога там нет. Он с утра отправился на бизонью охоту. Он очень зол.
Хока Уште ощутил прилив счастья:
- Меня пригласила Бегущий Олененок?
Дед пожал плечами:
- Приглашение передала мне Горластая Женщина. Я не знаю, будет ли там ее дочь.
При мысли о трапезе с востроносой старухой Хока Уште весь поник:
- Так мне обязательно идти?
- Да, - сказал дед. - И оденься получше. Надень расшитую бисером рубаху с бахромой на рукавах.
Через два часа Хромой Барсук явился к типи Стоячего Полого Рога - в своем лучшем наряде. Стоячего Полого Рога там и вправду не оказалось. Бегущего Олененка тоже нигде не было видно. Только Горластая Женщина сидела подле кипящего котелка и резала овощи. Она знаком предложила мальчику сесть на одеяло у костра и улыбнулась. Хока Уште не помнил, чтобы он когда-нибудь видел улыбку на лице старухи.
- Для меня большая честь, что искатель видений принял мое приглашение, - сказала Горластая Женщина, не переставая улыбаться.
Хока Уште смешался. Она что, издевается? Женщины икче вичаза славились своими острыми языками, но никто не мог тягаться остротой языка с этой старой каргой. Или она пыталась подольститься к нему, поскольку он теперь знаменитость?
- Для меня большая честь получить приглашение от тебя, - ответил Хока Уште, решив быть вежливым.
Горластая Женщина продолжала улыбаться и крошить турнепсы. Хока Уште обратил внимание, что она орудует большим скорняжным ножом.
- Что ты готовишь? - вежливо поинтересовался он.
- Угадай.
- Тимпсилу, - предположил мальчик, ибо при нем в котелок отправились только турнепсы.
- Нет, - сказала Горластая Женщина, бросая в кипящий бульон последние нарезанные кусочки овоща. - Попробуй еще раз.
Хромой Барсук потер щеку.
- Войяпи? - Он любил ягодный суп, но никогда прежде не видел, чтоб его варили с турнепсом.
Горластая Женщина улыбнулась и помотала головой:
- Нет. Но получится лила ваштай. Очень вкусно. Попробуешь угадать еще раз - или хочешь, чтобы я сказала?
- Скажи. - Он чувствовал себя страшно неловко в обществе старухи.
- Это итка, суп из яиц.
- А-а-а… - протянул Хока Уште, недоуменно думая: "Суп из яиц?"
Улыбка Горластой Женщины превратилась в широкую ухмылку. Старуха поднялась на ноги.
- Да, - пропела она, - из твоих итка. Твоих яиц. Твоих сусу. Твоих шаров. - И она с диким воплем прыгнула на Хромого Барсука.
Мальчик успел вовремя перехватить занесенную руку с ножом, и они двое покатились по шкурам и земле. Горластая Женщина шипела и визжала, точно существо грома, а Хока Уште стиснул зубы и отчаянно защищал свои сусу. Старуха умудрилась-таки пропороть набедренную повязку в области паха, прежде чем Хока Уште высвободил правую руку и со всей силы ударил ее в челюсть. Горластую Женщину отбросило назад - выпущенный из пальцев нож, крутясь, улетел в высокую траву, - и она тяжело рухнула навзничь на угли костра, завопила дурным голосом, а потом откатилась на бизоньи шкуры, с тлеющими искрами в волосах и на кожаном платье.
"Нехорошо так обращаться со своей тещей, - подумал Хромой Барсук, отряхиваясь дрожащими руками. - Нет, теперь уже нет".
Он вернулся к типи своего деда. Тункашила и унчи кунши ждали его снаружи. У бабушки в глазах стояли слезы.
- Пожалуй, я сейчас же отправлюсь в оюмни, - сказал Хока Уште.
Дедушка с бабушкой одновременно кивнули. Громкоголосый Ястреб уже приготовил для внука одну из своих лошадей. Лук и стрелы, нож, лекарственный мешочек и запасные мокасины Хоки Уште, завернутые в шкуру, лежали на попоне. Бабушка дала Хромому Барсуку сумку с папой и васной, дорожной пищей.
- Токша аке васиньянктин ктело, - промолвил дед, дотрагиваясь до руки мальчика. - Я увижу тебя снова.
Хока Уште крепко обнял дедушку и бабушку, вскочил на лошадь и выехал из селения, провожаемый многочисленными пристальными взглядами. Он почел за лучшее покинуть стоянку, пока Горластая Женщина не очухалась, и убраться подальше, пока Стоячий Полый Рог не вернулся с бизоньей охоты.
Так Хока Уште начал свое оюмни. Свое странствие.
Ага, я вижу, ты меняешь пленку, а значит, следующие мои слова не запишутся, но хочу кое-что объяснить тебе, пока ты возишься с этим аппаратом.
Когда я описываю мир, куда Хромой Барсук отправлялся в одиночестве, возможно, ты узнаёшь отдельные места, поскольку знаком с этой частью Южной Дакоты. Но ты ошибаешься. Черные Холмы, где Хока Уште проходил ханблецею, отличаются от Черных Холмов, через которые ты проезжаешь на машине сегодня. Не только потому, что тогда там не было каменных голов, городов, автодорог, ранчо, змеиного зоопарка, таксидермических студий, индейских сувенирных лавок, кемпингов Джеллистоунского парка, городов-казино и трейлерных стоянок. Нет, Паха-сапа тогда были другими, потому что были другими. Помимо паршивых лавок и заборов из колючей проволоки вазикуны принесли туда тьму и зловоние, застлавшие солнце, что озаряло Черные Холмы, где Хока Уште получил видение.
Равнины и пустоши, куда отправится он в моей истории, тоже не похожи на те, по которым ты колесишь сегодня. Не только потому, что нынешние высокие равнины сплошь изрезаны межевыми заборами и автомагистралями местного и федерального значения, не только потому, что на них повсюду рассыпаны города вазичу с дрянными типовыми домами и трейлерами, выстроенными вдоль дорог, словно пустые пивные банки, блестящие на солнце.
Нет, разница заключается не только в том, что в прошлом здесь было пустынно и чисто, а сегодня все загажено пожирателями лучших кусков. Нет. Широкий мир, куда Хока Уште направил свою лошадь давним майским днем, был мало населен людьми - ты мог скакать на коне много дней кряду, не видя вокруг никаких признаков человеческой жизни, - но далеко не пуст.
На лугах водились бизоны, чье поголовье в пору юности Хоки Уште все еще исчислялось миллионами, и множество других животных: волки и лоси, еще не вытесненные с прерий; медведи, по-прежнему уходившие на огромные расстояния от своих жилищ в горах; орлы, парившие высоко в небе; барсуки, рывшие норы вдоль речных русел; гремучие змеи и ящерицы; луговые собачки, жившие в огромном подземном городе, чье население превосходило численностью население современного Рапид-Сити; ну и, конечно же, всевозможные насекомые, летающие, ползающие и прыгающие, вроде птевояков, подсказывавших икче вичаза, где искать бизонов.
Но окрестный мир был полон не только животных: Хока Уште выехал на лошади на равнины, где повсюду подстерегали враждебные люди.
Вазикуны, да, но юноша еще ни разу в жизни не видел пожирателей лучших кусков и боялся их не больше, чем боишься сказочного страшилища. А когда он узнал ужасный смысл своего видения, бледнолицые почему-то стали для него еще менее реальными. Гораздо более реальными казались другие индейцы, которые были где-то там, стояли лагерем сразу за горизонтом или сидели в засаде, поджидая одинокого путника. Существовали другие племена икче вичаза - оглала, миннеконджу, бруле сиу. И были племена, чьи представители мигом оскальпировали бы мальчика-лакота: сусуны, по-вашему шошоны, шахийела, или шайенны, канги викаша, или кроу, бывшие иногда друзьями и союзниками, а иногда смертельными врагами, и Голубые Облака, известные вам под именем арапахо. Еще имелись заклятые враги: омаха, ото, виннебаго и Миссури, чьи земли икче вичаза захватили или пытались захватить еще до рождения Хоки Уште. А также пауни и понка, чьи земли мы пытались захватить уже при его жизни. Пауни были жополизами вазикунов и за это получали от конных солдат вазичу мушкеты и даже винтовки, из которых убивали икче вичаза.
Помимо пауни еще три племени - манданы, хидатса и арикара - ненавидели нас лютой ненавистью, потому что мы захватывали их земли, убивали воинов и сжигали селения, расширяя наши территории на запад. А еще дальше на западе, знал Хока Уште, обитали санкти, янктонаи и хункпапа - все они регулярно посылали на восток и юг военные отряды, истреблявшие всех попадавшихся на пути икче вичаза.
А с гор на равнины спускались охотиться юта, плоскоголовые и пенд-д'орей - у них, положим, не хватило бы храбрости совершить налет на лакотское селение, но одинокого воина лакота они непременно убили бы, чтоб показать, какие они крутые. Хока Уште знал, что его скальп запросто может стать трофеем, висящим в типи или на копье любого воина из дюжины соседних племен.
А все перечисленные племена и еще многие, не упомянутые, боялись черноногих. И хотя в тот год, когда Хока Уште совершал оюмни, черноногие были заняты истреблением речных кроу, ассинибойнов, гровантров, кри, равнинных оджибве и больших оджибве, то есть чиппева, но они не преминули бы между делом убить одинокого лакота, не умевшего толком обращаться с луком.
Хромой Барсук знал, что этот пустынный край на самом деле совсем не пустынен. Но самая большая разница между тем, что он видел тогда, и тем, что ты или любой другой вазикун видит сегодня, заключается в другом.
Мир вокруг Хоки Уште был более живым, чем ты можешь представить. Вония вакен - самый воздух - был живым. Дыхание Духа. Вечное обновление. Тункан. Иньян. Камни были живыми. И священными. Ходившие над прерией грозы были вакиньян, голосом духа грома и знамениями громовых существ. Цветы на бескрайних лугах трепетали от прикосновений татусканса, подвижного духа, живительной силы всего сущего. В реках обитали унктехи, чудовища и духи одновременно. По ночам Хока Уште слышал вой койотов и думал о Великом Койоте, старавшемся одурачить человека при каждой возможности. В паутине на дереве содержалось послание от Иктоме, человека-паука - обманщика даже почище Великого Койота. По вечерам, когда все прочие духи затихали, а в небе угасал свет и таяли облака, Хока Уште слышал дыхание Праотца Тайны, самого Вакана Танки. Поздней ночью, когда во всем мире не горело ни единого огня, способного соперничать с сиянием звезд, рассыпанных от одного горизонта до другого, Хока Уште видел в беспредельной высоте небесную дорогу, которой сам пройдет однажды, ибо он знал, что, когда умрет, его дух отправится на юг по Млечному Пути.
Да, мир был полон жизни.
Я вижу твой неподвижный взгляд, твою нетерпеливую позу.
Но хочу, чтобы ты понял: для Хоки Уште мир был другим.
Ладно. Включай свой аппарат.
Первые два дня странствия Хромой Барсук ехал на дедовой лошади сначала на восток, потом на юг по травянистым равнинам. Паха-сапа остались у него за спиной, самые враждебные племена обитали на западе. Он не разводил костер ночью, а ел приготовленные бабушкой папу и васну: вяленое мясо и пеммикан, смешанный с ягодным соком и почечным жиром, - дорожную пищу. На третий день Хока Уште подстрелил из лука кролика и поджарил на таком крохотном костерке, что, будь дело зимой, он спокойно мог бы сидеть на корточках прямо над ним, загораживая горящие угольки одеялом. Кролик получился жестким и на вкус ничем не на поминал восхитительную крольчатину, какую готовила бабушка.
На третью ночь мальчик потерял лошадь.
Случилось это так. Весь день он ехал по краю засушливых и опасных земель, которые знал под названием Макосича, а вы ныне называете Бэдлендс. Местность произвела на него пугающее впечатление: пыль, камень, извилистые скалистые гребни и разветвленные речные русла, оставшиеся после древних наводнений.
Но еще больше Хоку Уште пугали связанные с ней предания. Здесь произошло сражение между Вакиньян Танка, гигантской гром-птицей, и Унктехи, или, иначе, Унчегила, огромным водяным чудовищем, некогда заполнившим всю Миссури от одного конца до другого.
В ходе битвы Унктехи утопил почти всех свободных людей, и жалкая горстка икче вичаза спаслась только благодаря яростным атакам Вакиньян и маленьких гром-птиц на Унктехи и маленьких водяных чудовищ.