До города она не добралась. Согласно рапорту местного шерифа, "…примерно в двух милях от местожительства Макдональдов на трассе 483 супруге мистера Макдональда подал знак остановиться мистер Флойд Дж. Ховелл, служащий почтовой службы США, который в означенный момент времени ехал рядом с миссис Макдональд, и, используя словесные и несловесные средства общения, успешно довел до сведения последней тот факт, что она тащит за своим автомобилем некий предмет и должна по возможности скорее затормозить у обочины".
Моя фирма, "Прери Мидланд", в конечном счете выплатила страховку. В заключительном постановлении судьи учитывался тот бесспорный факт, что в момент происшествия мистер Макдональд был привязан к автомобилю, находившемуся под полной страховой защитой нашей фирмы. Если я правильно помню, постановление также обязывало нас установить на прежнее место вентиляционную трубу, которую Фармер Макдональд снес по пути через крышу. И оплатить расходы на завершение кровельных работ.
Утром было свежо, но ветер улегся, поэтому мы с Кэролайн позавтракали в "Вендисе" и поехали к подножию Пика восемь, где находилась трасса летнего бобслея.
- Ух ты, здоровская горка!
- Угу.
- Правда, жаль, что мамы с нами нет?
- М-м-м… - неопределенно промычал я. За месяцы, прошедшие с нашего расставания, я не избавился от желания разделять все новые впечатления с Кей, но привык к ее отсутствию, как привыкаешь к отсутствию зуба. Жалел, что нет рядом: она помогла бы мне придумать, как бы поделикатнее увести Кэролайн подальше от чертова бобслейного спуска.
- Прокатимся?
- Страшновато, - сказал я.
Кэролайн кивнула и с минуту разглядывала горный склон:
- Ага, немножко, но Скаут не испугался бы.
- Что верно, то верно, - согласился я. Моему сыну понравилось бы, ясное дело. Скаут остался бы в диком восторге, даже если бы кто-нибудь упаковал его в картонную коробку и спихнул с обрыва. - Может, прогуляемся малость, осмотримся вокруг?
Они открылись всего полчаса назад, но парковка уже заполнилась на две трети, а у кассовой будки и подъемников выстроились длинные очереди детей и взрослых. Подъемников имелось два: длинный с трехместными креслами, под названием "Колорадский Суперподъемник" или что-то вроде, вел к ресторану "Виста Хаус" на высоте 11 600 футов, а который покороче, двухместный, обслуживал летнюю бобслейную трассу - он тянулся на милю без малого по более крутому участку склона. Начала трассы я не видел за деревьями. Мы уже слышали скрежет тормозов и визги ездоков на последних виражах извилистого бетонного желоба. На длинном обзорном подъемнике почти никого не было, пустые кресла медленно плыли над склоном, похожим в ярком утреннем свете на вздыбленное поле для гольфа.
- Пойдем на большой, - предложил я. - С него вид потрясающий.
- Ой, нет, я хочу на бобслей. - Вообще моя дочь хныкала гораздо реже любого из шестилетних детей, мне известных, но сейчас говорила плаксивым голосом.
- Ладно, давай посмотрим, почем билеты.
Мы встали в очередь к кассе. Несмотря на яркое горное солнце, воздух был прохладным, вдобавок поддувал легкий ветерок. Мы с Кэролайн оделись в джинсы и свитера, но большинство народа дрожали в шортах и футболках, словно говоря "бог ты мой, на дворе август, еще лето и мы в отпуске". Над Пиком восемь начинали собираться облака. Билеты стоили четыре доллара для взрослого и два пятьдесят для Кэролайн. Полгода назад, когда ей было пять, она прокатилась бы бесплатно.
Я снова взглянул на трассу. Вниз по крутому склону тянулись два извилистых бетонных желоба, огороженные с обеих сторон шаткой жердевой оградой, похожей на бурую зигзагообразную молнию. Начала спуска я не видел, но слышал ездоков, которые мчались на разноцветных роликовых санях по последней трети трассы, высоко взлетая на виражах на стенки желобов. Почти все визжали.
- Ну же, пап?
- Извиняюсь, задумался, - произнес я, сообразив, что задерживаю очередь.
Женщина за стеклом посмотрела на мою десятидолларовую бумажку и сказала:
- Если вы собираетесь прокатиться больше одного раза, выгоднее купить пятиразовый билет.
- Нет, нам два разовых.
- Две поездки для вас за шесть долларов и две за четыре для девочки обойдутся дешевле.
- Два разовых билета, - повторил я более резко, чем намеревался.
- Это нужно носить вот так, - сказала Кэролайн, надевая на шею эластичный шнурок билета, когда мы двинулись к подъемнику.
Мне шнурок был мал и врезался в шею, как удавка палача. Очередь оказалась короче, чем я ожидал.
"Прери Мидланд" занималась страхованием повышенных рисков. Наши клиенты платили больше по самым разным причинам: негативная история автотранспортного средства или кредитная история, уголовное прошлое, зарегистрированные ранее случаи вождения в нетрезвом состоянии и прочая, и прочая. В этой стране застраховаться может любой, были бы деньги. Водитель, в пьяном виде протаранивший школьный автобус и угробивший двадцать семь душ, уже на следующий день может получить страховку в "Прери Мидланд" или любой из двадцати компаний и фирмочек вроде нас. Автомобиль - залог процветания этой страны. Мы не вправе позволить потребителю сидеть дома.
В первое время после перехода из "Стейт Фарм" в "Прери Мидланд", если я ехал куда-нибудь с Кей и видел алкаша, тихо-мирно блюющего в канаву, или бомжиху, беседующую с небом, я частенько с гордостью говорил: "Вот один из наших. Не иначе направляется на собрание "Менсы"".
Я не собирался идти в страховой бизнес. В школе хотел стать комедийным актером, типа стендап-комика.
Я заслушивался пластинками раннего Билла Косби и Джонатана Винтерса. Косби тогда был уморительный. Он еще не сменил свой ребячески легкий юмор на глупые ужимки, кривляния и самодовольство, которые теперь я вижу каждый раз, когда натыкаюсь на него в ящике.
Джонатан Винтерс был даже лучше, настоящий сумасшедший гений. Иногда мой брат Рик отказывался принимать участие в какой-нибудь дурацкой затее, мной придуманной, - ну там спрыгнуть на велосипедах с пятнадцатифутовой высоты или, скажем, забраться на эстакаду Хендлманн и дождаться, когда четырехчасовой южного направления с пронзительным гудком промчится по дуге верхней эстакады, - и тогда я говорил, точно копируя интонации Джонатана Винтерса: "О'кей, сенатор, возвращайтесь в машину, если наклали в штаны. Я сам уделаю Эйса".
В колледже я расхотел становиться комиком, но стать еще кем-нибудь так и не захотел. Изучал курсы гуманитарных наук, участвовал в антивоенных акциях протеста и тратил уйму времени на попытки потрахаться. Во Вьетнаме я изредка задумывался о том, чем стану заниматься по возвращении к нормальной жизни, но о работе страхового оценщика и близко не помышлял. Там меня тоже постоянно одолевали мысли о грехе.
Однажды я осознал, что за все шесть месяцев и двенадцать дней моего сокращенного пребывания в недавно почившей - туда ей и дорога - Республике Южный Вьетнам я ни разу не удалялся более чем на семь миль от места первой высадки на авиабазе Тан-Сон-Нхут в пригороде Сайгона. По выражению однополчан, действительно совершавших боевые вылазки в джунгли и ходивших под пулями, я был ШК - Штабной Крысой. Тогда меня это не задевало. Да и сейчас не задевает, хотя порой задумываюсь на сей счет.
Вообще-то довольно странно, что я никогда не предполагал заняться автомобильным страхованием, ведь мой отец много лет проработал в этой области. Одно из моих самых ранних воспоминаний о дне, когда он взял меня с собой на очередной выезд для оценки страхового ущерба. Дело происходило в близком пригороде Чикаго, сразу за полосой заповедного леса, но тогда мне казалось - в совершенно дикой местности. Я играл в одной из разбитых машин, пока отец оценивал повреждения другой.
Помню, сидел на переднем пассажирском сиденье и листал детскую книжку с картинками, поднятую с пола. "Бэмби". Помню, на странице с рисунком, где маленький Бэмби знакомится с Цветочком, еще не высохло какое-то бурое пятно, и она слегка коробилась. В лобовом стекле прямо передо мной зияло круглое отверстие размером с голову четырех-пятилетнего ребенка, каким я был тогда.
В то время думать не думали ни о каких автомобильных ремнях безопасности. Помню, в начале шестидесятых, когда мы с отцом летели куда-то, люди в самолете еще не умели застегивать привязные ремни. Отец купил ремни безопасности для нашего "Крайслера" в магазине Спортивного Автоклуба Соединенных Штатов, и из-за них все держали нас за придурков.
Помню, машина с книжкой про Бэмби была марки "Рено". В начале пятидесятых импортные автомобили встречались довольно редко. Этот казался хрупкой игрушкой. Переключатель "поворотников" отвалился, когда я за него подергал. Я не сказал отцу.
Большинство страховых дел, собранных в Оранжевой Папке, - из моей практики, но некоторые присланы другими агентами и оценщиками, знавшими о ней.
В год рождения Скаута одним из моих любимых стало страховое требование в связи со случаем на автостоянке супермаркета "Сэйфуэй". Мы с Кей только перебрались из Индианаполиса в Денвер, поближе к ее родителям. Я тогда еще не перешел на должность менеджера по страховым требованиям и все опросы проводил самолично.
Назову их мистером и миссис Каспер. Фигурой жена походила на огромный гаубичный снаряд, упакованный в ситцевое платье. Мистер Каспер был высоким костлявым мужчиной в толстых очках, галстуке-бабочке и подтяжках, вошедших в моду лишь десять лет спустя, после фильма "Уолл-стрит". С нервным ртом, длинными беспокойными пальцами и большими икабодкрейновскими ступнями в блестящих "флоршаймовских" туфлях.
Супруги вышли из супермаркета "Сэйфуэй" в Литтлтоне, пригороде Денвера, и подошли к машине со стороны водителя, чтобы положить покупки на заднее сиденье своего четырехдверного "Плимута" 78-го года выпуска, застрахованного "Прери Мидланд". Каспер нес два пакета с продуктами. Миссис Каспер отперла водительскую дверь, изнутри разблокировала заднюю и открыла для мужа, не переставая с ним разговаривать. Автостоянка была переполнена. Когда жена открыла дверь, Каспер немного посторонился и встал спиной к своей машине.
По воле судьбы, как оно обычно бывает в нашем бизнесе, запаркованный рядом "Форд Бронко" тоже находился под страховым покрытием "Прери Мидланд", хотя наше агентство далеко не из крупных, и на каждую тысячу эксплуатируемых автомобилей приходится лишь один, застрахованный у нас. Временно безработный строительный рабочий тогда не сидел за рулем "Бронко". Не сидел за ним и единственный другой водитель в семье (гражданская жена Каспера), защищенный нашим полисом. Автомобилем управлял - без ведома нашего клиента, по заверению последнего, - его четырнадцатилетний сын Бубба, который безошибочно выбрал именно тот момент, чтобы резко сдать назад и с ревом выехать с парковочного места, прокатившись по Касперовым длинным ступням правыми колесами.
Каспер заорал и подбросил в воздух пакеты с продуктами общей стоимостью 86 долларов 46 центов. "Бронко" укатил со стоянки. Испытывая неслабые болевые ощущения, Каспер привалился к своему автомобилю и ухватился обеими руками за дверную стойку, чтоб не упасть.
- То, что я сделала дальше, богом клянусь, только от неожиданности, - впоследствии сказала миссис Каспер в своих показаниях. Сделала же она следующее: резко захлопнула заднюю дверь, прищемив пальцы своему гражданскому мужу.
В боли нет ничего смешного, но меня душил дикий смех, когда я брал показания у Каспера в маленьком коттедже в Литтлтоне. Обе ноги бедолаги, толсто обмотанные бинтами, покоились на дерматиновом диване. Восемь пальцев на руках в гипсе. Он ни разу не помянул плохим словом водителя "Форда", который спустя шесть дней после происшествия все еще не объявился дома, но безостановочно говорил про жену. "Ну, вернись она только домой, - рычал он, потрясая загипсованными пальцами, - придушу суку!"
Я записал все показания, какие сумел, и поспешно удалился. На углу улицы остановился и стоял там, держась за почтовый ящик, пока не прохохотался. Видение Каспера, пытающегося придушить кого-либо растопыренными пальцами-куколками, меня просто доконало.
Кэролайн никогда раньше не каталась на кресельном подъемнике, и при посадке у нас возникла неловкая суета. Всю дорогу я придерживал дочку за плечи. Жующая жвачку девчонка на посадочной площадке не оказала нам никакой помощи, просто промычала что-то невнятное и с размаху повесила двое пластиковых санок на крюки на спинке кресла.
Мы ползли на высоте двадцати-тридцати метров над каменистым склоном, часто утыканным бурыми пеньками. Раньше я поднимался по канатной дороге только зимой, когда белые заснеженные склоны внизу производили обманчивое впечатление перинной мягкости.
Кэролайн была в восторге:
- Как тут тихо! Смотри, пап, бурундук!
- Суслик, - поправил я, продолжая обнимать дочку за плечи правой рукой.
Бобслейная трасса оказалась длиннее, чем я думал. Внизу мы видели взрослых и детей, которые мчались по желобам на санках, скрежещущих о бетонные стенки. Все они крепко держались за ручку управления, глаза вытаращены, рубашки пузырятся и волосы развеваются на ветру, но особо испуганным никто не казался. Пока мы смотрели, какой-то плотный рыжий мужик стремительно пронесся по трассе, подавшись всем корпусом вперед, устремив перед собой напряженный взгляд, стиснув обеими руками тормозной рычаг, словно летчик-истребитель, пытающийся выйти из пике. На вираже его санки взлетели высоко на стенку желоба и со зловещим стуком ударились о бетонный бортик, словно собираясь улететь с трассы в лощину. Потом синяя тележка из пластика и металла дернулась, затряслась, скатилась обратно в желоб и через секунду исчезла из виду позади нас.
Странное дело, но Кей, выросшая в Колорадо, никогда не вставала на лыжи. Она часто шутила, что дюжина колорадцев, равнодушных к лыжам, зимой еженедельно встречаются в группах взаимной поддержки. Моя бывшая секретарша Гвен выросла в самой равнинной части Индианы, но она обожала кататься на лыжах. Как-то раз, перед уходом с работы в пятницу, Гвен рассказала мне, как умер ее отец. "Мы тогда поехали на длинный уик-энд в Нью-Гемпшир. Папа только что спустился по жутко сложной "двойной черной" трассе и стоял на лыжах неподалеку от бассейна, гордый как павлин. Вдруг лицо у него сделалось, не знаю, слегка удивленным, что ли, и он поднял очки на лоб, а потом лицо стало серым, как мышиное брюшко, и он начал медленно наклоняться вперед, опираясь на лыжные палки, чуть не коснулся носом снега между носками лыж. А потом - раз, и упал. Мы с Тони - моим тогдашним парнем, он был там с нами - мы с ним заржали. А папа все лежит и лежит. Мы бросились к нему, перевернули на спину, а у него лицо почти черное, язык распух, и он совсем, совсем мертвый. Но как я вечером сказала маме по телефону - по крайней мере он умер счастливым".
Я ездил кататься на лыжах с Гвен. Не тогда, а позже. Врал Кей про конференцию в Луисвилле, а сам летел в Вермонт или Юту. Во многих отношениях Гвен была славной девушкой - она горько плакала, когда в аквариуме у нас в приемной сдохла золотая рыбка, - но она явно никогда не нуждалась в Индивидуальных Образовательных Программах для особо одаренных, о которых рассказывала Кей.
В конце канатного пути я взял Кэролайн за руку:
- Держись, малыш.
Подъемник не замедлил хода, а жующая жвачку девчонка на верхней площадке предпочла снимать санки с крюков, чем помогать пассажирам, поэтому мы с Кэролайн неловко спрыгнули сами и быстро отбежали в сторону, чтоб креслом не зацепило.
Прислоненные к стене, там стояли в ряд еще санки с написанными фломастером на днищах названиями типа "Скайуокер", "X-15", "Голубая молния". Я выбрал санки с надписью "Славный Поки" и встал в более короткую из двух очередей к трассе.
- Одна поеду, а, пап?
- В другой раз. - Я сжал руку Кэролайн. Здесь было заметно холоднее, чем внизу. Над склоном горы собирались облака. - Давай попробуем вместе.
Кэролайн кивнула и ответила легким пожатием пальцев. Очередь быстро сокращалась.
Едва научившись стоять на ногах, Скаут всегда безбоязненно кидался в пустоту навстречу Кей или мне - в полной уверенности, что мы его подхватим. Кэролайн никогда так не делала. Даже сидя у меня на закорках, она зорко следила, чтобы ее "лошадка" не споткнулась и не упала. Скаут еще младенцем любил, чтобы его подбрасывали повыше и ловили, и я рассмеялся в голос, когда несколько лет назад увидел начальные кадры "Мира по Гарпу". Кэролайн всегда хотела, чтобы ее кутали, обнимали, баюкали… оберегали и защищали.
Мы с Кей отказывались считать, что все дело просто в разнице между детьми мужского и женского пола. Мы говорили, что Скаут и Кэролайн просто маленькие личности с разными характерами, но у меня оставались сомнения. В последние два года они усилились.
Хотите верьте, хотите нет, но я точно знаю, как выглядит Смерть. Это грузовик "Пепси" с огромными черными шинами.
В то лето, когда я вернулся из Вьетнама, я жил в Индианаполисе и принимал инсулин от диабета, который у меня обнаружили в госпитале на авиабазе Тан-Сон-Нхут и из-за которого демобилизовали на пять месяцев раньше положенного срока. Снимал жилье вместе с тремя парнями - двое из них в прошлом служили санитарами во Вьетнаме, а теперь учились в медицинском колледже, - и наша квартира сильно напоминала съемочную площадку "Военно-полевого госпиталя" - не сериала, а фильма. Мы почти все время ходили в армейских штанах и оливковых футболках, а двое из нас спали на армейских раскладушках. Мы были остроумны, как Дональд Сазерленд, нахальны, как Элиот Гулд, и тесно дружили с выпивкой и травкой. Все четверо водили мотоциклы.
Первой дорожной аварией, произошедшей на моих глазах - мне было четыре, и мы выезжали из Чикаго по шоссе 66, - стало смертельное ДТП с участием мотоцикла. Хорошо помню тяжелый глухой стук, с которым мотоциклист врезался в левое заднее крыло "Студебеккера", одновременно с ним вылетевшего на перекресток. С тех пор я не меньше тридцати раз побывал на местах гибели мотоциклистов, прочитал несколько сотен подробных рапортов и сам с полдюжины раз вылетал из седла. Моя первая самостоятельная поездка на мотоцикле закончилась тем, что я впилился в стену автозаправки "Коноко". Все шло нормально, пока я не заехал для разворота на площадку перед автозаправкой, по-прежнему на третьей скорости, и просто забыл, где находится тормозная педаль. Мне было тринадцать. Когда я врезался под углом в стену и грохнулся на бок, из здания автозаправки вышли три старых пердуна и встали надо мной, придавленным бензобаком и погнутым рулем новенькой двухсотпятидесятикубовой машины "Рика". Наконец один из них, с набитым табаком ртом, сплюнул под ноги и проговорил, по-иллинойсски растягивая слова: "Что за дела, малый? Ты что, не умеешь управлять этой хренью?"
Но к моменту моей встречи с грузовиком "Пепси" я водил мотоцикл уже много лет. На байке накатал гораздо больше, чем за рулем автомобиля. Еще во Вьетнаме купил "Кавасаки" у одного морпеха, возвращавшегося домой.
Итак, однажды в Индианаполисе я ехал на "Хонде-450" моего соседа по квартире, поскольку собственный байк стоял в ремонте, по 38-й улице на запад, в нескольких милях к северу от автодрома. Передо мной шел мини-вэн "Эконолайн" без задних окон. Он прибавил ходу, чтобы проскочить на мигающий зеленый на перекрестке 38-й и Хай-Скул-роуд, а потом сбросил скорость.