Поставив духи на место, я затаила дыхание и прислушалась, боясь, что ведьма что-то почуяла, но нет, тихое завыванье не прекратилось. Осторожно, чтобы не потревожить больше никаких безделушек, я растянула плащ и набросила его на зеркало. После этого я нащупала спички, чиркнула одной - этот звук показался мне оглушительным, как звук громадной жестяной лопаты, которой Джон скребет дорожки, расчищая их от снега. Я зажгла свечу и выждала несколько мгновений, убеждаясь, что все идет хорошо. Колыбельная все звучала, так что я начала обыск. На самом столике ничего интересного не было - обычные женские штучки, кисточки, флакончики лосьонов и духов, кусочек мыла с приторно-сладким запахом. У стола имелось два ящичка, расположенных по две стороны от отверстия, куда вы помещали ноги, садясь за него. Сначала я потянула на себя правый ящик. В нем оказались долларовые банкноты - я не стала их пересчитывать, но мне показалось, что денег очень уж много, целое состояние для простой гувернантки. Кроме денег в ящике обнаружилась вырезка из газеты. Заметку я узнала сразу же: это был отчет о деле Уитекер, я и сама его тогда читала.
Тут в соседней комнате раздался кашель - кашлял Джайлс, а потом я услыхала голос мисс Тейлор:
- Шшш… шшш… спи, любовь моя, тебе нечего бояться.
Я задвинула ящик и открыла его близнеца с другой стороны столика. Там не оказалось ничего, кроме ароматических солей да склянки с какой-то жидкостью. На этикетке значилось название лекарства и адрес нью-йоркской аптеки. Изучать лекарство было некогда, я положила его обратно и прикрыла ящик.
Подойдя к кровати, я сунула руку под подушки. Потом пошарила под матрасом, насколько смогла дотянуться, - ничего. Заглянув под кровать, я увидела два чемодана мисс Тейлор. Щелкнув замками, я заглянула в каждый, но они оказались совершенно пусты.
Я открыла шкаф и обследовала содержимое карманов ее пальто и платьев. Пусто! Тихонько прикрыв дверцу шкафа, я постояла немного, соображая, как мне быть. Больше искать было негде. На тумбочке ничего не лежало, внутри валялись только свечка и пустой стакан. Потом краем глаза я заметила у двери в коридор журнальный столик, который помнила еще со времен мисс Уитекер. Взяв со стола горящую свечу, я на цыпочках подошла к нему. Выдвинув ящик, я была разочарована, не найдя внутри ничего, кроме Библии. Я уже собиралась задвинуть ящик, как вдруг заметила, что из-за обложки высовывается краешек какой-то бумаги. Пристроив свечу, я схватила книгу и раскрыла ее. На пол выпали два кусочка плотного картона. Подняв прямоугольники, я принялась рассматривать их при свете свечи. Билеты! Сердце у меня чуть не остановилось, пока я разбирала надпись на одном из них. Пароход "Европа". Нью-Йорк - Гавр. 14 ноября. Первый класс. Каюта Д14. Отправление в полночь. На втором было написано в точности то же самое.
Мозг у меня кипел. Голова закружилась так, что я едва не упала, пришлось даже опереться рукой о столик, чтобы удержаться на ногах. Четырнадцатое ноября. До этого дня оставалось две недели. Две недели! Два билета! Вот, значит, когда она собирается умыкнуть Джайлса. И не только из Блайт-хауса, но и из страны, в Европу, ни много ни мало во Францию, где у меня не было бы никаких шансов выследить ее и вернуть братишку.
Внезапно я поняла, что в комнате что-то изменилось. Хватило доли секунды, чтобы понять что именно. Тишина! Плач-песня в соседней комнате прекратилась. Нельзя было терять ни минуты. Зажав в одной руке билеты, я другой поспешно водворила Библию на место и задвинула ящик. Послышались шаги из спальни Джайлса, они приближались к двери, соединяющей комнаты. Какая удача, что я была у самой двери в коридор! Вмиг я подскочила к ней, схватилась за ручку, задула свечу, приоткрыла дверь, юркнула в щель и успела закрыть за собой дверь в тот самый момент, когда отворилась джайлсовокомнатная дверь, так что хлопок замаскировал шум, произведенный мной. Я стояла в коридоре, опершись спиной о стену, чуть не теряя сознания и от того, что узнала, и от того, что едва унесла ноги. Так я стояла неподвижно с минуту, если не больше, пока уханье совы не вывело меня из оцепенения. Только тогда я осознала, что оставила в комнате свой плащ.
22
На следующее утро я проспала. Это было немудрено, ведь я почти не спала - сначала долго дожидалась подходящего момента, чтобы приступить к выполнению плана, а потом ворочалась и не находила себе места. Я тревожилась из-за билетов на пароход, которые я забрала с собой, и из-за своего плаща, который оставила там. Не было никаких сомнений в том, что мисс Тейлор уже обнаружила плащ, как только подошла утром к зеркалу, чтобы причесать волосы. Однако я была почти уверена, что пропажу билетов гувернантка еще не заметила, потому что в противном случае она уже ворвалась бы ко мне. И все же, думала я, теперь, узнав, что я побывала в ее комнате, она довольно скоро решит проверить, на месте ли билеты.
Я поскорее оделась, вытащила билеты из-под подушки, куда для пущей сохранности положила их на ночь. Я сунула билеты в кармашек платья и побежала, но не на завтрак, а в западное крыло. У зеркала перед входом в библиотеку я остановилась и посмотрелась в него, стараясь не обращать внимания на пакостную злобнобразину - отражение мисс Тейлор, которое гримасничало, глядя на меня. Я специально пригладила волосы обеими руками, показывая, что в них ничего нет. Затем, миновав библиотеку, я исчезла с гувернанткиной зеркалокарты и поднялась в свою башню. Перочинным ножом, который специально прихватила с собой, разрезала кожу на сиденье круглого капитанского стула. Засунув в прорезь билеты, я подвинула их поглубже в набивку, убедившись, что они не выпадут.
После этого я спустилась вниз, в библиотеку, взяла книгу, которую читала накануне, "Повести тайн и воображения", потому что… да, я вернулась к своему обожаемому Эдгару По, ибо, хотя он пугал меня и навевал уныние, именно в эти дни его новеллы как нельзя лучше соответствовали моему душесостоянию. Выйдя из библиотеки, я прошла мимо зеркала, старательно замедляя шаг, и держала книгу перед собой, притворяясь, будто читаю на ходу. Я надеялась, что, увидев книгу и припомнив, что сначала руки у меня были пусты, наблюдающий за мной демон поверит, что я побывала в библиотеке и никуда больше не заходила. Мне не хотелось давать ей повод для беспокойства и навести на след моего башнеприюта.
Выйдя за пределы видимости зеркала, я поспешила в завтракальню. Конечно, когда я вошла, мисс Тейлор и Джайлс уже сидели за столом, хотя сначала мне показалось, что их нет: в комнате было совсем тихо, не было слышно ни обычной болтовни Джайлса, ни глуповато-самодовольных ответов мисс Тейлор. От зрелища, встретившего меня в столовой, у меня подкосились колени. На спинке стула, стоящего напротив мисс Тейлор - это место обычно занимала я, - так вот, на спинке моего стула я увидела свой плащ. Он висел, словно огромная черная ворона, раскинув свои крылополы на соседние стулья. Я была настолько потрясена, что чуть не задохнулась, перестав дышать.
Джайлс смотрел на меня во все глаза и открыл было рот, желая что-то сказать, но мисс Тейлор предостерегающе положила ему на плечо руку, не дав заговорить. Братишка плотно сжал губы и промолчал. А гувернантка глядела на меня с вызовом, так и буравила меня своими змеиными глазками. Потупив глаза, я направилась к своему месту; сердце изо всех сил колотилось, пытаясь вылететь из своей клетки. Добравшись до стула, я сняла мерзопакостную птицу, этого вестника зла и горя - собственный плащ, - со спинок стульев, сложила и аккуратно положила на соседний стул, а сама тихо села на место.
Потом я быстро подняла глаза и дерзко взглянула прямо на мисс Тейлор, но застать ее врасплох не удалось. Гадина быстро оправлялась от ударов.
- Ты забыла это у меня в комнате, - торжествующе произнесла гувернантка - таким тоном говорят, когда удается изобличить кого-то во лжи или другом неприглядном поступке.
Я слегка кивнула и, сказав "спасибо", взялась за вилку и нож.
Гувернантка не сводила с меня взгляда на протяжении всей трапезы, не обращая внимания на еду. Да пища и впрямь ничего не значила для этого существа, оно в ней явно не нуждалось. Сама я совсем не чувствовала голода, кусок не лез в горло, желудок сжимался от мысли о том, что может последовать за разоблачением. Но, твердо вознамерившись не доставлять радости врагу, я все же потихоньку одолевала свою порцию, хотя каждый кусок и вызывал у меня дурноту.
Скоро Джайлс начал, разумеется, проявлять нетерпение, ведь они с гувернанткой приступили к завтраку намного раньше, чем я. Он ерзал и елозил на стуле и в конце концов обратился к ней:
- Мисс, может, мы пойдем? Я уже наелся, кажется, на целый день вперед, а вы все равно всегда едите так мало, что не хватило бы и птичке…
Неохотно оторвав от меня взор, мисс Тейлор удивленно взглянула на мальчика, как будто только сейчас вспомнила о его существовании.
- Конечно, дорогой, - шепнула она, отодвигая свой стул.
Джайлс вскочил и вприпрыжку направился к двери, гувернантка последовала за ним, как всегда бесшумно, будто не ступала по полу, а летела по воздуху. На полпути к выходу она резко остановилась, обернулась, метнула в меня угрожающий взгляд.
- Я после поговорю с тобой, девочка, - прошипела гувернантка. Она проговорила это не в своей обычной манере. Это, а еще больше то, насколько оскорбительно-высокомерно прозвучало слово "девочка" в устах той, что была, в конце концов, лишь прислугой в нашем доме, заставило меня содрогнуться. Казалось, гувернантка давала мне понять: в своем противостоянии мы перешли границы социальных условностей, а следовательно, забрала подняты, и она готова к битве не на жизнь, а на смерть.
Как только стихли их шаги в коридоре, я побежала в туалет, где меня стошнило. Все съеденное за завтраком уже было извергнуто, желудок полностью опустошен, наружу уже не выходило ничего, кроме воздуха, а конвульсии все продолжались, и я никак не могла их остановить. Меня выворачивало наизнанку, словно тело старалось очиститься от всего, что так долго его загрязняло: от чувства вины, от невыносимого страха потерять Джайлса - единственного, за кого я цеплялась и к кому могла прижаться в этом холодном, жестоком мире, от всего страха и ужаса, влитого в мое сердце Уитекершей, как живой, так и мертвой. Я ослабела настолько, что не могла ходить, и тогда я расплакалась, потому что не видела выхода и не знала, как мне быть.
Выйдя наконец из туалета, я чуть не поддалась панике и не выбежала прочь из дома, чтобы хоть там освободиться, избавиться от преследования десятка враждебных глаз, зорко следивших за каждым моим движением, отмечавших любой жест, изменившееся выражение лица. Временами мне начинало казаться, что они заглядывают мне прямо в душу, и при мысли об этом я ежилась как от холода.
Я была уже у входной двери, собираясь выйти, но тут поймала на себе взгляд из зеркала - того самого, где впервые увидела ее отразину. Оставленная в стекле копия ухмылялась так надменно, так самодовольно, издеваясь над моей беспомощностью, что я передумала и изменила курс. Ведь не позволила же я мисс Уитекер довести себя до отчаяния, когда она еще была жива и совершила ту ужасную вещь, почти такую же страшную для меня, как потеря Джайлса, - когда она лишила меня книг. Я не дрогну, не сдамся ей и теперь. Если она хочет войны, я дам ей бой, какие бы темные злые силы она ни призывала на подмогу. Я отравлю ей удовольствие. Разрушу ее злобные планы. Я не сдамся - не на ту напала!
Развернувшись, я прошла через вестибюль и поднялась в класс, где обнаружила Джайлса, уныло сидящего за своей партой.
- Семью семь, ну же, Джайлс, - раздался ласковый голос мисс Тейлор, - это совсем не трудно.
- Тридцать девять? - с надеждой, неуверенно спросил Джайлс. Математика давалась ему не без труда. Правда, я вообще затруднилась бы сказать, дается ли ему легко хоть какая-нибудь наука.
Гувернантка покачала головой.
- Ну, так тридцать семь? Или тридцать пять. Это какое-то число, я знаю, только не помню, это или другое.
Мисс Тейлор засмеялась было, но тут, прямо на глазах, выражение ее лица переменилось, обезулыбилось и посерьезнело. Она долго смотрела на меня, затем внезапно встала, и так резко, что опрокинула стул, и тот с грохотом упал. Она даже не обернулась и не сделала попытки поднять его.
Джайлс удивленно поднял голову:
- Что случилось, мисс? Я, правда, непонятливый, но это ведь не страшно. Я же стараюсь, честно-честно.
- Дело не в тебе, Джайлс, - пробормотала гувернантка, делая безуспешную попытку улыбнуться ему. Не дожидаясь его ответа, она метнула в меня злобный взгляд и вышла из классной комнаты, хлопнув дверью.
Джайлс озадаченно повернулся ко мне:
- Что происходит, Фло? Что это был за переполох утром с твоим плащом? А сейчас что ты задумала? Мне иногда кажется, что…
Он не закончил, потому что в этот миг дверь распахнулась, в комнату ворвалась гувернантка и бросилась прямо к нам. Взгляд у нее был дикий, волосы всклотрепаны, как будто она повыдергивала из них все шпильки, рот перекошен, все лицо искажено безумной гримасой. В мгновение ока она подскочила ко мне и схватила за волосы. Я подумала, что сейчас ведьма выцарапает мне глаза ногтями, так яростно она размахивала у меня перед носом скрюченными пальцами.
- Где они? - заорала она. - Что ты с ними сделала, маленькая дрянь?
Я невольно тоже вскрикнула, уж очень больно мисс Тейлор таскала меня за волосы. С силой дернув головой, я испугалась, что сейчас с меня снимут скальп, но сумела освободиться, а она осталась стоять, сжимая в руке клок волос. Мы стояли друг перед другом, две львицы перед смертельной схваткой, она по одну сторону парты, я по другую. Она стала обходить парту с одной стороны, я отступила в другую. Я попыталась удрать тем же путем, каким пришла, но она перекрыла мне отступление. Мы задвигались в какой-то дикой пляске смерти, готовые одновременно и к нападению, и к обороне, но, хотя силы казались равными, я понимала, что победа в этом поединке все равно останется за ней: я оказалась запертой в углу за партой - и рано или поздно вынуждена буду сдаться.
Но тут мне кое-что пришло в голову. Парта - предмет довольно легкий, в ней нет ящиков, забитых книгами, которые придают вес письменным столам. Я сунула пальцы под крышку и, издав боевой клич, напоминающий рев, одновременно опрокинула парту на гувернантку и толкнула ее как можно сильнее. Маневр удался: я не только перевернула парту, но и сбила ведьму с ног. Не дожидаясь, пока она придет в себя от неожиданности, я выскочила в открытую дверь.
Со всех ног бросилась я бежать по коридору, а за спиной уже слышалось цоканье ее каблуков. Я кубарем понеслась вниз по лестнице, прыгая через три-четыре ступеньки, а внизу перескочила сразу через шесть или семь. Я чуть не пожалела об этом, так как споткнулась и упала было, однако удержалась-таки на ногах. Все это время сзади раздавались крики:
- Где они? Признайся, мерзавка, куда ты их девала?
Добежав до черного хода, я рванула дверь и выскочила наконец в сад. Плотно прикрыв за собой дверь, я начала озираться. Куда бежать? Я подумала об озере, но сразу отмела эту мысль, вспомнив, как легко тварь передвигается по воде. Она сразу обгонит меня, пока я буду бегать вокруг по берегу, это верное поражение. Тогда я посмотрела в другую сторону, на густые заросли кустарника, где, бывало, частенько прогуливалась в ожидании Тео - он проходил через них, когда шел ко мне в гости, а иногда я провожала его, и тогда мы гуляли здесь вдвоем. Я хорошо знала эти чащебри и все местечки в них, где можно спрятаться, ведь мы с Джайлсом обожали играть здесь в прятки. Конечно, у ведьмы на службе могли быть еще какие-то силы, о которых я не знала, но почему-то мне показалось, что в гуще деревьев я окажусь сильнее ее. По крайней мере, там у нее не было соглядатаев и шпионов, а значит, укрыться я сумею. Подобрав юбки, я бросилась бежать - и услыхала, что сзади открылась дверь. В этот миг я думала только об одном: как бы получше спрятаться. Никаких мыслей о том, что случится после и сможет ли вообще наша жизнь вернуться в обычное русло, у меня не было.
Я намного оторвалась от преследовательницы, по земле я бежала намного быстрее, потому что я была моложе и ноги у меня были сильнее. Однако я все равно старалась нестись изо всех сил, помня, что имею дело с духом, существом с того света. Я ужасно боялась всевозможных связанных с этим неожиданностей, например того, что гувернантка, возможно, умела летать по воздуху, как некоторые духи и призраки. Но нет, бросив взгляд через плечо, я убедилась, что она отстает от меня на добрую сотню ярдов и не поднимается в воздух. Я нырнула в лесок. Оказавшись среди деревьев, я поначалу двигалась по тропе, но когда приблизилась к развилке, свернула на более узкую и сделала то же самое еще через сотню ярдов, где тропа снова раздвоилась. На сей раз вторая дорожка была почти незаметна, но мы с Тео иногда ходили по ней, чтобы сократить расстояние между нашими домами. Время в пути, впрочем, при этом не уменьшалось, потому что тропа проходила через заросли кустарника, настоящие дебри. Кое-где подлесок из молоденьких деревьев был так густ, что приходилось протискиваться между ними бочком.
Заросли становились гуще, пробираться было труднее, я шла все медленнее, выбиваясь из сил. В одном месте я вспугнула грачей, и они разлетелись в разные стороны, подняв страшный гвалт и шумно хлопая крыльями. Я проклинала себя за неосторожность, которая могла указать преследовательнице, где я нахожусь. Поддавшись панике, я приняла неверное решение и сошла со знакомой тропы, углубившись в заросли. Я забрела в ежевичные кусты, шипы больно впивались в кожу, зубастые ежещупальца хватали меня и дергали за платье, не давая пройти, словно ведьма каким-то образом управляла ими. Вскоре я оказалась в настоящем плену и вынуждена была остановиться - все попытки вырваться на волю только ухудшали мое положение. Пришлось медленно и терпеливо отдирать колючку за колючкой, которые удерживали меня. Их следы напоминали кривые стежки, которые у меня получались, когда Уитекер заставляла меня шить.
Наконец мне удалось освободиться и пробраться на крохотную полянку. Однако радоваться было рано, потому что грачиная черностая снова взмыла в воздух, на этот раз в той стороне, откуда я только что пришла. Птицы потревоженно шумели, и я предположила, что их спугнул олень, так как послышались громкий хруст и треск ломаемых ветвей: кто-то двигался напролом через непролазную чащу. Я смотрела в ту сторону, но не видела самого животного, и сначала не испугалась, зная, что в это время года олени не нападают на людей. Но вот сквозь дрожащую листву я различила что-то черное - и поняла, что обнаружена. Черных оленей в наших краях отродясь не бывало, значит, я видела не что иное, как гувернанткино платье. Ужас парализовал меня, на мгновение я замерла, не в силах думать о том, куда бежать и что делать. Казалось, с моей полянки отступать было некуда, не считая колючего прохода, по которому я сюда попала. Я еще не успела сообразить, как мне быть, как кусты раздались, и передо мной возникла мисс Тейлор, с пылающим лицом, искаженным яростью. Она рванулась было ко мне, но осталась на месте, и меня осенило: ее заколючила ежевика и держала так же прочно, как незадолго до нее удерживала меня. Тогда я, недолго думая, повернулась и бросилась в кусты прямо перед собой.