– Вези! - подтолкнул Валентин.
Наконец молодой человек решился и поднял на руки девушку.
Народ убрался с дороги, но продолжал наблюдать за развитием событий, будто и не было у них других дел.
Машины объезжали место ДТП. "Гибэдэдэшников" ещё нет. Молодой человек открыл дверцу "Порше" с пассажирской стороны и аккуратно посадил на сиденье девушку. Потом резво обежал машину, сел за руль и выжал газ, покуда позволял светофор.
Зеваки разочарованно проводили вслед алую иномарку и, вспомнив о срочных делах, поспешили дальше.
Когда "Порше" уехал на приличное расстояние, молодой человек опомнился и спросил:
- Куда тебя везти-то?
Пока ехали, Валентин успел очухаться и, достав зеркальце, поправлял макияж.
- А куда ты ехал? - спросил мелодичным голосом Валентин, ощупывая небольшую ссадину на щеке.
- В казино.
- Торопился потратить деньги? - всё так же, не глядя на водителя, но осматривая себя в зеркальце, спросил Валентин.
- Ну… у меня там встреча с друзьями.
- Важная?
- Нет… теперь нет. А ты красивая.
- Ты за дорогой следи, любитель красоты. Как я на людях покажусь?
- Так куда везти? - буркнул молодой человек.
- М-да-а. Поехали к тебе. Надо же мне привести себя в порядок! Кстати, ты мне должен новое платье взамен этих лохмотьев.
- С удовольствием искуплю свою вину! - откликнулся повеселевший молодой человек. - И раз уж мы едем ко мне, давай познакомимся? Я - Вадик. - Он протянул ей руку.
- Валя. - Валентин небрежным движением протянул свою руку.
- Ба! Да у нас с тобой имена созвучны! - Вадик согнулся и поцеловал руку Валентина.
- Вместо того чтобы искать общее между нами, следи, пожалуйста, за дорогой, Вадик! - повторил Валентин. - Не хватало мне плюс ко всему сотрясения мозга.
- Виноват, исправлюсь! Со мной ведь ДТП впервые…
- Успокоил, блин…
- Ну, прости! Я и так страху набрался… А почему ты в больницу отказалась?
- Я, Вадик, в отличие от тебя, деловая женщина и зарабатываю сама… Между прочим, до… встречи с тобой я шла на работу, у меня в "Старте" два бутика… Так вот, я зарабатываю сама и моё время мне дорого, а менты имеют дурную привычку время отнимать.
- Да, отнимать они умеют. Но подожди, почему же ты не на машине?
- Какой ты любопытный…
- Не порок!
- У моего "Тойоты" движок забарахлил чего-то, он в сервисе.
- Почему у "моего"? У моей, наверно, "Тойоты"?
- У твоей "Тойоты" - не знаю, а мой автомобиль на сто процентов мальчик!
Вадик оценил шутку и заливисто рассмеялся. Валентин тоже изобразил смех. Знакомство успешно состоялось.
Вадик выехал к Кузнецкому мосту и завернул в один из двориков.
- Вот здесь я живу, - сказал он.
44
Из дневника:
Облагородить образ блядской красоты ромашками не представляется возможным.
Кто-нибудь пытался подсчитать витающие в воздухе дырки от бубликов?
Бог любит Троицу, а не цифру "3", тем более не что-то в тройном количестве.
Бог умеет злиться тоже.
45
Разговор с барыней разъяснил: раз власти полосуют землю, знать, так тому и быть.
- И нечего по пустякам меня беспокоить! - прикрикнула на Лаврентия Светлана Андроновна. - Вот манеру взяли…
- Помилуй Бог, хозяюшка, какие ж пустяки?! Мы живём на земле этой… Вас ведь-то кормим-с!..
- Ты меня ещё хлебом попрекни, окаянный! - взвилась Светлана Андроновна. - Пшёл вон!!!
Лаврентий поспешил удалиться, кляня свой бескостный язык. Хотел ведь вразумить, ан вышло шиворот-навыворот. Как всегда, в общем, с хозяевами - будь ты трижды прав, а всё одно дураком выставят. Что же делать, Лаврентий ума не мог приложить. У девок дворовых справился о Демьяне Евсеевиче, тот - вторые сутки пошли - в дом нос не казал. Валюшу Лаврентий встречать избегал: не узнал, не успел спросить о Кузьме, а дочь спросит. Что ей ответить? Молодой барин тоже всё коня измывает, каждый день ускакивая куда-то ни свет ни заря. И побрёл Лаврентий окольно восвояси в деревню, несолоно хлебавши. Тяготело на душе пуще смерти. Как пахать узкие полосы, где лошадям с косулей развернуться? Где скот поить? Сенокос косить? Не укладывалось в голове Лаврентия, а до догадок соображение не шло. В кручине миновал погост, и из дум отвлёк его конный топот. Присмотрелся и признал во всаднике Ивана Демьяныча. Даже обрадовался на краткий миг, а потом хмыкнул, чему радоваться?
Когда молодой барин поравнялся с Лаврентием, Лаврентий окликнул его. Иван Демьяныч потянул узду и остановил взмыленного коня.
- Чего тебе?
- Не гневайтесь, барич! - Лаврентий склонился в поклоне (чем потешил барина, растянувшего губы в злорадную улыбку). - Матушка ваша не в духе, батюшки вовсе нету, а спросить некого, кроме вас. Как же-с нам быть, если пришлый чиновник землю всю полосовал?..
- А-а… об этом ты… Ступай в деревню, делом займись. Я прискачу скоро, растолкую.
Гикнул и был таков.
- А кузнец? - спросил Лаврентий у клубов пыли, выбитой копытами и принесённой порывом ветра к крестьянину.
Иван Демьяныч сдержал слово, приехал в деревню. Под вечер. Собрал всех и, встав между исправником и чиновником, в окружении урядников и чиновничьих людей, принялся растолковывать новый порядок.
По тому порядку выходило, что действительно крайне неудобно пахать, сеять и пожинать на малоземелье, и выход был один. Дабы не нарушать закон, земля та, что принадлежит государству в лице барина, будет отдаваться крестьянам в аренду за установленную барином же издольщину, которая по закону должна быть не менее половины урожая с барской земли. Кроме оного, как прежде, крестьянин обязан продолжать уплачивать оброк за свой душевой надел. Если крестьянин осенью не в силах расплатиться, то его самого и всю семью за неуплату барин имеет право продать другому хозяину. Если крестьянин удумает посягнуть на закон и установленный порядок, его сошлют в Сибирь на поселения, детей мужского пола отдадут в рекруты, жену и дочерей - по усмотрению.
Крестьяне покорно приняли новую участь. Удивительно покорно. Слишком уставшие, чтобы перечить, слишком неподъёмна взвалившаяся ноша, слишком бессмысленно переть против хозяев. Лаврентий никогда не чувствовал себя таким подавленным. Душу раздирал вопрос: "за что?" и он поднял сокрушенную голову, вдыхая шумно носом чистый воздух, но ощущая соленость от скрытых слёз.
Молодой барин опередил его:
- Кузнеца я вам пришлю нового завтра-послезавтра. Про Кузьму забудь, Лаврентий, забудь! Его Сибирь заждалась… Всё, сход закончен!
Урядники как по команде передёрнули затворы ружей.
Чиновник пофланировал к своему экипажу. Его люди вскочили на коней. Иван Демьяныч пришпорил своего, жеребец встал на дыбы, заржал и пустился в галоп. Следом за молодым барином и вся кавалькада "закона" ретировалась из деревни.
46
Таких квартир Валентину видеть на своём веку не приходилось. Вадик был явно польщён удивлением новой знакомой, не подозревая, что оно вызвано элементарной завистью рабочего класса роскоши буржуев.
Огромная по меркам коммунистических клетушек квартира была некогда (а может, и не так давно) образована из двух смежных квартир, двух- и трёхкомнатных. Пол холла, метраж коего превышал, наверное, Валентинов зал, устилал натуральный дуб, циклёванный до зеркального блеска. Слева - широкая арка, открывающая вид на кухню, вернее сказать, в столовую. По центру столовую разделяет длинная стойка-стол с хромированными столбами, упирающимися в потолок; у стола выстроились в ряд шесть высоких вращающихся стульев, какие бывают в барах. Валентин глянул вправо и увидел лестницу, маршем уходящую наверх. Квартира находилась на последнем этаже, следовательно, чердак в этом доме таковым уже не считался. Там же справа ещё одна арка с витражом из разноцветного стекла, ведущая в одну из комнат; дверь закрыта. Если же смотреть прямо, то взгляд натыкается на дверной проём, в котором изящная фанерная шторка заменила дверь.
- Ну, как? - спросил Вадик, прерывая ознакомительный осмотр Валентина.
- Ничего… - одобрительно хмыкнула девушка. На самом деле Валентина чуть не прошиб пот от мысли, что он от удивления запросто мог забыть, в каком находится образе, и брякнуть что-то баском. - Можно мне в ванную, наконец?
- А-а… ну… Да, конечно! Вот сюда, пожалуйста, - засуетился Вадик и открыл одну из дверей, что были по левую руку от Валентина за спиной.
- Входную, кстати, можешь закрыть, кавалер, - насмешливо бросила девушка и закрылась в ванной комнате.
Смущенный Вадик захлопнул входную дверь и прошёл в столовую, чтобы достать шампанское. Было в новой знакомой что-то особенное, что-то, чего Вадик ни разу не встречал ни в одной девушке. Он гадал, что бы это могло быть, но не находил разгадки. Разливая шампанское в бокалы, Вадик задался целью найти ту изюминку… и съесть!
Валентин очутился в храме чистоты: джакузи невероятных размеров, почти бассейн, душевая кабина матового стекла, кругом рельефный кафель и зеркала, фреска с парусником, унитаз за ширмой. Валентин подошёл к раковине, в которой смело можно было утопить собаку средних размеров, "Villeroy & Boch" - прочитал он синюю надпись у самой горловины "однорукого" смесителя, и включил воду. Посмотрел на себя в зеркало. Ссадина на щеке стала пунцовой, но уже не горела так сильно. Валентин полез в сумочку за косметичкой. Когда открыл её, в голове зажглась мысль: "Он хочет изюм". Мысль казалась лишенной смысла, но Валентин понял, кому она адресована, но причём здесь изюм?
Валентин отмахнулся. Он уже довольно задержался, пора выходить. Спешно выудил из косметички пудреницу и занялся ссадиной. Когда ссадина стала едва заметна, улыбнулся девушке-отражению и…
…шипучка…
…снова соприкоснулся с разумом Вадика. Тот подготовил напиток, возможно, шампанское, скорее всего шампанское, которое Валентину пить не следует.
Валентин весело пискнул от азарта. Молодой богач явно хотел сыграть в игру. Только вот игра будет далеко не по его правилам. Губы с розовым блеском растянулись в обворожительной улыбке. Девушка вышла из ванной и, цокая каблучками, вошла в столовую.
Вадик стоял у стойки с двумя бокалами в руках. Не мудрствуя, он действовал по безотказной схеме. Чудо-порошок собственного изготовления, после которого ни одна женщина не может не сказать "да", без осадка растворился в бокале и ждал действия на деле. Молодой человек, искушенный в общении с дамами фривольного поведения, привык к тому, что по большей части его чудо-порошок нужен был лишь для снятия скованности, а не для доступности женского тела. Когда он увидел Валю, вышедшую из ванны, то заготовленная им речь-тост застыла где-то в гортани, прихлопнутая онемевшим на долгие секунды языком. Жизнь никогда не сталкивала Вадика с женщинами-вамп, а Валя именно такой и предстала перед ним.
"Этой красавице нужно в рекламе духов сниматься… или в кино, а не здесь передо мной…" , - невольно благородно подумал Вадик.
Валентин уловил направленную на него мысль и, тряхнув локонами, шагнул к столу-стойке.
Вадик протянул ей шампанское, молча пожирая глазами. Девушка протянула руку… и выронила бокал.
- А, какая я неловкая, - томно сказала она, глядя в глаза Вадика, а не на разбитый хрусталь. - Налей мне ещё.
Схема Вадика накрылась медным тазом. Но он старался не подать виду. Хорошо старался, прям на четвёрку. И налил шампанское в другой бокал. Валя приняла его и, присев на стул, взяла тост:
- За знакомство!
- За знакомство! - эхом отозвался Вадик. Он не знал, как действовать в новой ситуации, потому пребывал в замешательстве.
Они чокнулись, слушая хрустальную мелодию.
Валентин видел, как Третий Из Списка потихоньку начинал скисать, и решил действовать.
Длинная чёлка Вали волной прикрыла правую сторону лица, когда она подалась вперёд и через стол поманила пальчиком к себе молодого человека. Это было так сексуально, что ширинка на джинсах Вадика едва не разорвалась от безумного вожделения. Вадик наклонился к Вале. Валя полушепотом спросила:
- Ты любишь игры?
- Игры?
- Да, игры… постельные, например.
Вадик громко сглотнул и облизнул губы.
- Люблю. Ещё как! - сказал он.
- Тогда мне нужна верёвка, - сказала Валя и нежно провела пальцами по щеке Вадика.
47
Из дневника:
"Основная цель реинкарнации состоит в том, чтобы дать вам возможность познать самих себя", Флоренс Вагнер Мак Клейн.
Реинкарнация. Так называют переселение душ из одной оболочки в другую. На Востоке считают, что по своим поступкам и делам человек после смерти может стать… хм… баобабом, свиньёй, обезьяной или ещё какой тварью. Я не согласен (хотя и у русских есть такое поверье: ежели человек кончает жизнь самоубийством, то становится плакучей ивой над рекой), не согласен, потому как считаю, что человеческая душа в силу своего разума не может перемениться/перевоплотиться в душу растения, насекомого или животного, каким бы поганым человек ни был при жизни.
Человек умирает и возрождается через какой-то временной промежуток в человека. Он может быть другой расы и жить на другом континенте, но характер его неизменен, как неизменным остаётся и образ его мышления, и пристрастия. Где-то недавно слышал: человек-де, увлекавшийся музыкой, обязательно в следующей жизни будет писать ноты прекрасных произведений, рыбак станет моряком, пахарь - геодезистом, брокер - банкиром, фетишист станет маньяком, а убийца - серийным.
Эволюция, Феликс!
Любопытно другое… Я не могу постичь, каким образом выбирается тот или иной промежуток времени для реинкарнации?
Согласно открывшейся мне истине о наложении на наш голубой шарик миров с разной молекулярной структурой выходит, что человек, умирая, перемещается в подходящий ему Мир, проживает жизнь в нём, умирает, снова возрождается в другом… долго или коротко таким образом кочуя по Мирам, пока его структура молекул (или чего там?) души снова не обретёт структуру нашего Мира. С огромным большинством душ, которые не достигли величия Добра и не приблизились к структуре Рая, именно так и происходит.
Постиг?
Логически, да. Мучает иное: специально ли Господом было подстроено так, что Все Из Списка родились в одно время, в моё время? И почему я должен их карать? Почему я должен их карать в мужском обличии, когда как испокон веков был женщиной? Почему я вообще их должен карать?
Потому что во снах меня в этом убеждает крестьянка, жаждущая справедливого отмщения.
И мне этого достаточно?
Достаточно! Бог со мной.
А кто эта крестьянка? Почему не идёт из головы сон про карту пик?
P.S. Я начал понимать, почему люди явно могут представлять пришествие сатаны и с трудом - явление Господа Бога. Бог, искупив наши грехи на Голгофе, сразу достиг Рая, а змий-сатана шныряет из Мира в Мир и никогда по своей низменной натуре не влезет в "Райские Врата".
Считая себя повелителем ада, сатана всего лишь узник.
48
Валя приняла решение. Жертвенное решение. "Без меня Кузьма проживёт, - решила она за него. - А я без него нет…" Валюша решила пожертвовать собой ради блага других, и не в благородстве дело - решение зиждилось на любви и вине. Настоящая любовь - заключила Валя для себя - прекрасна в страданиях и лишениях, а она, грешная, воспротивилась испытанию её любви и отныне повинна в беде, свалившейся на деревню. Валя пренебрегла удовлетворением барской прихоти, любую из которых обязана выполнять беспрекословно в силу своего неблагородного происхождения. Ведь так, видимо, распорядился Бог, чтобы одни правили другими. А она, глупая, восстала против вековечного права крепостничества. Девки сказывали, что осилье сплошь и рядом и по всей стране, чураться этого теперь не грех, а даже благо. Молва говорит, некоторым аж вольную давали…
А ещё девки уверяли, что больно только в первый раз, а потом сама будешь просить, когда "передок" от одного мужского вида потечёт. Но Валю не волновало, потечёт у неё "передок" или нет, её жертва состояла как раз в том, что больно в первый раз , потому что второго раза у неё не будет. Валя не хотела клеймить себя позором перед отцом, Кузьмой и миром. Она знала, как поступит, когда барин получит своё, а она получит его дворянское слово.
И с утра искала встречи с Иваном Демьянычем.
Валюша искала встречи, но встреча должна быть уединённой, а барин, как назло, ходил цельный день с челядью и раздавал бессмысленные распоряжения. Его можно понять - друзья из самого Санкт-Петербурга - нужно всё учесть, за всем доследить и ничего не забыть, показать нужно всю роскошь усадьбы и ухоженную хозяйственность её владельцев и обитателей, чтобы в свете слыть не каким-то дворянишкой сельским, а настоящим щёголем с утончённой натурой. Да и время поджимало.
Валюша была столько же рассеянна в работе, сколько увлечена слежкой за молодым барином. Наконец ей удалось улучить момент, когда Иван Демьяныч на несколько необходимых ей минут оказался в одиночестве. Валя подбежала к нему.
- Барич, я согласна на всё, только отведите беду от деревни! - выпалила девушка, грохнувшись перед барином на колени.
- Ого! - удивился неожиданности Иван Демьяныч и быстро зыркнул по сторонам. - А ну-ка встань быстро! - приказал он.
Валя быстро поднялась.
- Что на тебя нашло, девка? - серьёзным тоном спросил барин, но чувствовалось, что он едва сдерживает ехидный смех. - Тсс! Пойдём в сторонку.
Когда сень яблонь скрыла молодых людей, Иван Демьяныч встал в хозяйскую позу и сказал:
- Теперь выкладывай, чего хочешь, да побыстрее. Я, вишь, занят… И ты, собственно, должна быть занята, а?
- Да-да, я ведь… Миленький Иван Демьяныч! - Валя снова припала к его ногам. - Я ведь знаю, что из-за меня всё! Что не далась вам тогда…
- Ей-ей, чего голосишь, дура! - осёк барин девку и резко за плечи поднял на ноги, тряханул. - Умолкни!
Девушка всхлипнула и больно прикусила губу, чтоб не разреветься: так было тяжело на душе, а сердце и вовсе обледенело от предрешения ею своей судьбы. Заточенный Кузьмой гвоздь в переднике заставил девушку собраться и не проронить слезинку.
- И с чего ты решила, что ты до сих пор меня интересуешь? - спросил Иван Демьяныч. - Почему думаешь, что причина преобразований в деревне - ты?! Возомнила о себе, да, Валюша?
- Иван Демьяныч, ведь неспроста это! Я… не дура я, барич!.. Не погубите! Я в омут брошусь… - Предательская слеза скатилась-таки по щеке.
Иван Демьяныч поймал слезинку и растёр на пальцах. Мимолетное прикосновение к щеке деревенской девки мгновенно возбудило забитое злостью вожделение. Валя уже не сдерживала слёз и склонила голову вниз и чуть в сторону от глаз молодого барина, открыв взору того тонкую и нежную шею; Иван Демьяныч безжалостно куснул губу, чтобы не впиться в бархатную шею поцелуем… и не завалить тут же норовистую и податливую сейчас девку. Не этого он хотел, не безвольной матрёшки, безучастно раздвинувшей ноги, только не этого!