– Не понимаю, – тускло сказал он. – В прошлый раз это был оживлённый город. Видимо, произошло смещение вероятностей. Такое случается, хотя редко… Дальше вам придётся идти одному. Посмотрите на газеты в киосках. Не знаю, получится ли взять в руки, но хотя бы прочитайте заголовки. Когда узнаете, что случилось, то воспользуйтесь этим, – шофёр протянул смартфон с большим дисплеем. – Здесь спутниковый телефон и навигатор.
Проводник выжидающе глядел на меня, а я взял смартфон. Сначала он показался странно невесомым, но вдруг налился тяжестью, а на дисплее возникла карта Москвы. Шофёр удовлетворённо кивнул:
– Значит, сможете вызвать меня. Достаточно нажать клавишу звонка.
Выйдя из машины, я огляделся: не горит ни одного фонаря, окна темны, и только серый рассвет разливается по улице. Мне вдруг показалось – это волосы Сибил окутали город пепельным саваном.
Я зябко передёрнул плечами и посмотрел на дисплей. На нём была карта центрального района Москвы, а на одной из улиц красная точка – видимо, моё местоположение. И в этом странном мире вокруг Земли кружат навигационные спутники.
Так, эта улица должна привести к Кремлю…
Сзади зафырчал мотор, и я оглянулся – привёзший меня автомобиль разворачивался, шофёр даже не помахал на прощание.
Я вздохнул и поплёлся в другую сторону. Уже ясно, здесь что-то произошло. Война? Но тогда почему никаких разрушений? И ни следа людей?..
Миновал дом за домом: стеклянные стены чисты, словно только что вымыты, но по-прежнему никого. Я снова почувствовал озноб.
Справа открылся сквер, в сумраке за деревьями забелела колоннада церкви. И тут я вздрогнул: на паперти стояла фигура в тёмном балахоне, с непокрытыми чёрными волосами и чёрной бородкой. Монах?..
Фигура скользнула за колонны и скрылась.
Я подождал, пока успокоится сердце, и пошёл дальше.
А вот и газетный киоск – закрыт, но сквозь стекло можно прочитать заголовки и даже текст на первых страницах.
Ничего особенного: большинство фамилий незнакомы, хотя пару раз попались привычные звёзды эстрады. Президент, к сожалению, не упоминался: интересно, кто у них сейчас? Ах да, надо посмотреть дату выпуска…
Я не успел.
Протяжный скрип раздался за спиной, словно отворилась древняя дверь…
Я поспешно оглянулся – никого.
Снова скрип, а затем снова. Я закрутил головой, и меня прошиб холодный пот. Хищная тень нырнула за чёрный "БМВ", замерший у тротуара.
Вот они, стражи мёртвого города! То ли брошенные хозяевами чёрные псы, то ли волки – уже несколько бегут, мелькая за брошенными машинами.
Я мигом забыл о газетах и тоже пустился бежать, хотя ноги заплетались…
Чёрные тени мелькают справа и слева, каблуки неслышно ударяются об асфальт, холодный воздух обтекает разгорячённое лицо. Проснусь ли, если меня загрызут в этом жутком сне?..
Слева красные стены Кремля, а впереди спуск к Москве-реке. Золотом горит купол Христа Спасителя, в тёмной воде змеится красный огонь – над зданиями восходит солнце.
Куда теперь, броситься в воду?
На подгибающихся ногах я сбежал по ступеням, а псы вдруг замедлили бег и разом сели, обратившись в чёрные статуи. Я тоже остановился, и словно застыло время, только сильно билось сердце, да горели щёки.
На набережной вдруг появилась странная фигура – человек в тёмном одеянии, с ножнами на желтоватом поясе. Я даже не заметил, откуда взялся, лишь слегка задрожал воздух. Следом возникла женщина с пышными волосами и в зелёной полупрозрачной одежде. Третьим материализовался некто в синем плаще, со смуглым, будто обожжённым лицом.
Я цеплялся за остатки самообладания. "Это всего лишь призраки, – отчаянно внушал себе. – Призраки, рождённые твоим мозгом, который пытается хоть как-то справиться с неизвестным".
Чтобы не поддаться безумию, я заговорил.
– Кто вы? – голос прозвучал хрипло. – Что случилось с городом?
Я надеялся, что не получу ответа и призраки растают как дым над тёмной водой, но женщина оглядела реку и здания, а потом повернулась ко мне. Когда заговорила, в голосе прозвучало холодное очарование, словно зазвенели ледяные колокольчики, и моё сердце заныло.
– Была война, но воля Владык сохранила город. Будущая столица мира может погибнуть лишь вместе с миром.
– Кто вы? – мой голос дрогнул.
Человек в тёмной одежде опустил руку на ножны, слова прозвучали как свист меча:
– Кто ты, что первым явился в сердце мира? Хочешь участвовать в игре Владык?
– Первые станут последними, а последние первыми, – глумливо заметил третий, в синем плаще.
Я задрожал, увидев его глаза: тигриные, с вертикальным чёрным зрачком.
– Какая игра? – выговорил я с трудом. – Не хочу участвовать ни в какой игре. Я случайно оказался здесь…
– Тогда ты умрёшь, – словно выплюнула фигура в синем. – И не только ты. Оглянись!
Я глянул на реку, но по другую сторону не увидел ничего: водная гладь тонула в сумраке, и даже солнечный свет не рассеивал его. Вдруг голубые линии рассекли воду, превращая в подобие шахматной доски. И фигуры появились на ней – половина красные, как кровь (и каким-то образом я понял, что это мои фигуры), а половина белые.
Вот взвился бледный конь – первый ход…
Доска оказалась рядом, я неуверенно протянул руку к своей королеве. И испытал шок: точёная фигура повернула голову, печально поглядев на меня. У меня потемнело в глазах, я видел только серые глаза, светлые волосы и огненно-рубиновое платье…
Что-то изменилось вокруг. Я оторвал глаза от королевы: три человека (если только это были люди) и город – всё исчезло. Я стоял на шахматной доске и вдруг почувствовал прикосновение – это королева в красном положила руку мне на плечо. Доска поплыла по чёрной реке, и на нас двинулся белёсый строй.
Всё погасло…
Хотя нет, я снова сидел в кабинете, голова страшно болела, а глаза Сибил были холодны, как лёд.
– Что вы видели? – потребовала она.
Как на допросе.
Но я был слишком ошеломлён и только вяло спросил:
– Разве вы не слышали разговоров?
– Нет! – глаза Сибил сверлили голубыми буравчиками. – Это ваш личный опыт.
Я нехотя рассказал о поездке на призрачной "Волге", сумрачном городе и трёх странных фигурах. О шахматной доске и королеве почему-то не смог сказать ни слова.
Глаза Сибил постепенно расширились – голубой свет загорелся в них, а на лице резче выступили скулы.
– Какой-то бред, – уныло закончил я.
– Не обязательно. – Сибил отодвинулась в тень. – Возможно, вы действительно видели проекцию одного из вариантов будущего. Посредством зрения и слуха в мозг внедряется программа, замаскированная под зрительные образы. Программа подавляет контроль разума и высвобождает ту часть психики, которая напрямую связана с информационным полем Земли. Главная трудность в том, чтобы не блуждать без цели, а сконцентрироваться на поиске нужной информации. У индийских йогов на овладение подобным умением уходила вся жизнь. А сейчас нужен только компьютер с частотой процессора не менее трёх гигагерц, соответствующая программа и… умение видеть. У вас последнее качество есть.
Проводник по снам объяснял иначе. Хотя… я решил кое-что проверить.
– И многие уже пользовались этой программой?
В глазах Сибил промелькнула досада.
– Немало, – проронила она. – Я сама несколько раз. Беда в том, что восприятия слишком хаотичны. Программа открывает дверь, но не может сориентировать в непривычном мире. Нужна редкая внимательность, развитое воображение и… что-то ещё, иначе путешествие превращается в кошмар.
Я поёжился:
– Почти так и было.
– Ну-ну, – довольно улыбнулась Сибил, становясь похожей на домохозяйку: вот-вот начнётся любимый телесериал. – У вас всё неплохо получилось.
Она моргнула:
– Думаю, скоро вы совсем поправитесь. До завтра.
Нажала кнопку, и сзади потянуло холодом – открылась дверь. Санитар молча подождал, пока я встану.
На этот раз прошли через веранду. В полутёмном дворе два охранника с автоматами направлялись к воротам, впереди бежала чёрная собака.
– Хорошо нас охраняют, – обратился я к провожатому.
– На Кавказе неспокойно, сам знаешь, – равнодушно ответил тот.
Поднялись по лестнице, и я узнал дверь своей палаты. На пороге замялся, не хотелось входить. Вдруг ярко вспомнил, как всю прошлую ночь падал в чёрную бездну.
Санитар открыл дверь.
– Заходи. Укол придут сделать позднее.
Дверь защёлкнулась, с этой стороны ручки не было. Мне снова пришло в голову, что палата смахивает на тюремную камеру. Забыл спросить у Сибил, почему такая обстановка. Я огляделся, и сходство с камерой стало ещё заметнее: забранное решёткой окно, узкая кровать, тумбочка, стул. Я приоткрыл дверь в боковой стене – там туалет с водопроводной раковиной и унитазом. Над кроватью пощёлкивают часы.
Я сел на кровать.
Итак, кое-что мне удалось вспомнить. Я изучал футурологию в университете, на четвёртом курсе разместил в Интернете курсовую работу о возможных вариантах развития современной цивилизации, потом меня пригласили на семинар…
Голова заболела – передо мной снова приоткрылась бездна, куда падал всю прошлую ночь, и где плавали как пряди тумана обрывки воспоминаний.
Я стиснул ладонями виски. Пришла жуткая мысль: а вдруг такое повторяется каждую ночь? Возможно, я не раз забывал всё, что сумел вспомнить за день? Что за укол, о котором говорил санитар? Может, не эуфиллин, а что-то другое?..
Вдруг меня похитили? Но кто, Сибил? Смешно подумать, похожа на домохозяйку. И зачем? У меня ни денег, ни богатых родственников, с которых можно потребовать выкуп…
Я встал, чтобы ещё раз осмотреть окно. Рама открывалась внутрь, холодный воздух тронул лицо, пахнуло сырым железом. Прутья решётки вделаны в бетон, вряд ли выковыряешь. Где-то я читал, как герой расшатал решётку ножкой от кровати, но моя сделана из дерева и для этого не годится. Снова заглянул в туалет – там окна нет вообще. Подошёл к двери – ручки тоже нет, и открывается внутрь, так что не выбьешь.
На то, чтобы выбраться, моих способностей явно не хватит. Или…
Я снова сел на кровать. Стиснул голову руками: придумай же что-нибудь!
Сначала пришло воспоминание: красный фонарь над сумеречной развилкой, белые перчатки шофёра на руле.
А потом появилась идея…
Способ странный, но чем я рискую?.. Только есть одно "но". Если догадка верна и мне колют какой-то препарат, стирающий память, как я завтра вспомню то, что сейчас пришло в голову?
Нет, надо запомнить. Надо запомнить. Надо запомнить…
Я ещё повторял про себя эти слова, когда снова открылась дверь. Санитар грубо закатал рукав пижамы.
– Эуфиллин, – в голосе прозвучало злорадство.
Я снова падал в тёмную бездну, но на этот раз меня догоняли, отдаваясь эхом от невидимых стен, чьи-то слова:
"Помни проводника по снам… помни проводника по снам… помни…".
2. Безенгийская стена
К вечеру подножия гор заволокло облаками – они клубились в тёмных долинах, тянули белёсые пальцы к розовеющим в высоте снегам…
Я сидел на дощатой веранде, прихлёбывал кислый айран и пытался понять: как здесь оказался? А заодно вспомнить, кто я такой? Хороший набор вопросов. Но туман окутывал память плотнее, чем горные долины…
Я огляделся: по веранде расставлены столы, покрытые клеёнкой, за ними несколько мужчин. Каждый за своим столом, все в желтоватых пижамах, как и у меня. Все молчат: кто пьёт айран, кто откинулся на спинку плетёного стула и смотрит на розовые вершины. Лица вялые и безучастные, неужели такое и у меня?..
Наверное, это больные.
За перилами двор: жёлтые и лиловые цветы на клумбах, высокая ограда, за ней поросший соснами холм. По склону вьётся дорога, подходя к железным воротам. Они заперты, рядом будка, и сквозь окошко видно, что там кто-то есть.
Санаторий? Психбольница?..
По этой дороге меня должны были привезти, но я ничего не помню. Неужели какая-то болезнь привела к потере памяти?.. Хотя умственные способности, кажется, не пострадали: быстро понял, где нахожусь.
Что на Кавказе – понял сразу, санитары на вопросы отвечали уклончиво, но с неистребимым кавказским акцентом. Поначалу удивило, что солнце стоит не над снежными вершинами и ледниками, а плавится в синеве с другой стороны небосвода. Потом сообразил, что нахожусь к югу от Кавказского хребта и судя по высоте гор – уж не Безенгийская ли это стена? – скорее всего в Грузии. Но как я попал сюда?..
Не поговорить ли с соседом? Хотя пока расспросы ни к чему не привели, получал односложные ответы, как от санитаров: "Лечусь… Не помню… Отвали…".
Всё же я открыл рот, но спросить ничего не успел.
Подошёл санитар – крупный черноволосый мужчина в белом халате – и с акцентом сказал:
– Пошли. Тебя доктор спрашивает.
Я уныло подумал, что мог участвовать в горном походе по Кавказу, произошёл несчастный случай, и товарищи оставили в больнице.
Встал и пошёл за санитаром.
Коридор, холл, опять коридор, звук шагов тонет в ковре. Остановились перед массивной дверью, санитар приставил пальцы к вмонтированной пластине, и спустя несколько секунд дверь открылась.
Дактилоскопический замок, вяло отметил я. И слегка удивился, но не замку, а скорее тому, что не испытываю особого удивления, хотя зачем дактилоскопический замок в обыкновенной больнице?..
За столом сидела женщина в белом халате, в свете лампы красиво мерцали серые волосы. Оглядев меня, кивнула провожатому:
– Можешь идти.
Снова акцент, хотя уже не кавказский.
Дверь закрылась, и докторша указала на кресло.
– Садитесь.
Я сел, пытаясь разглядеть глаза собеседницы: словно голубые льдинки плавали в сумраке.
– Как себя чувствуете? – Скучный голос, ни тени доброжелательства.
Будто стук послышался вдалеке. Я моргнул.
– Вроде неплохо. А что со мной? Я ничего не помню.
Женщина-врач внимательно оглядела меня, потом повернула голову к компьютерному дисплею. Лицо слегка осветилось: немного припухлое, без всякой косметики.
– Вы упали в ледниковую трещину, – равнодушно сообщила она. – Удар головой, нарушение мозгового кровообращения и, как следствие, частичная амнезия. Надеюсь, потеря памяти окажется временной…
Снова стук, но теперь отчётливее – словно кто-то постучал молотком посереди комнаты. Странно, докторша как будто ничего не услышала. Развернула ко мне монитор:
– Давайте проверим, как обстоит дело с памятью…
Ритмичные удары раздались прямо в ухо:
"Помни… проводника… по снам!".
Что они значат?..
Странная музыка… калейдоскоп чистейших красок… багровое солнце, встающее над кромкой тёмного льда… зал с колоннами из льющегося синего света…
И вот я снова в кабинете Сибил, только он обширнее и сумрачнее, а за столом непроглядная тьма.
Но теперь я вспомнил, что хотел спросить, и у кого!
Я медленно обернулся.
В открытой двери стоит человек, во тьме виднеются только белые перчатки и такое же белое лицо.
– Здравствуйте! – сказал я. – Могу я задать вам несколько вопросов?
– Слово "здравствуйте" здесь уже не подходит, – глухо отозвался гость. – Но вопросы задавать можно. Это мой долг – отвечать и показывать.
– Где я и что со мной?
– Вы в бывшем санатории, который обращён в лабораторию и частную тюрьму. Вас доставили сюда после семинара, где изучали варианты будущего.
– Кто доставил? – В голове начала пульсировать боль, я попытался сфокусировать глаза на белом лице, но не мог.
– Я не вправе отвечать на вопросы о других людях.
– Тогда подскажите, как выбраться отсюда, – сердито сказал я. Видно зря надеялся, что в этом сумрачном мире – я вспомнил его! – могу получить ответы на все вопросы.
– Пожалуйста, – темнота в двери всколыхнулась. – Следуйте за мной.
Снова полутёмные коридоры (я уже видел их!) и едва тлеющие лампы. Как-то неожиданно мы оказались в моей комнате, а точнее тюремной камере.
– Смотрите, – бесстрастно сказал проводник.
Я чуть не ахнул, стены внезапно сделались прозрачными, а точнее полупрозрачными – как зеленоватое стекло. Слева в другой камере кто-то лежал на койке, а справа помещение было пусто и за ним, как сквозь зелёные занавеси, виднелся верх каменной стены и качающиеся верхушки сосен.
– Здорово, – хрипло сказал я. – Как вы это сделали?
– Я ничего не делал, – слегка пожал плечами проводник. – Этот мир подчиняется силе мысли.
Ну и ну…
– Всё равно не вижу, как выбраться отсюда. Пусть наружная стена близко, но как попасть в коридор? И там, наверное, охрана.
Действительно, в конце коридора виднелась неясная человеческая фигура.
– Смотрите внимательнее, – в голосе проводника послышалось нетерпение.
Вот оно: в зелёной занавеси, что отделяет комнату справа, просвечивает прямоугольник. Видимо, обе комнаты соединяла дверь, а потом её забили досками и оклеили обоями. Будем надеяться, забили не слишком крепко.
– А как?.. – я обернулся к проводнику.
И замер, никого не было. А затем сумрак просветлел, и я снова оказался в кабинете Сибил.
– Что вы видели? – потребовала она. – На этот раз сеанс был очень короткий.
Голова раскалывалась от боли, я поднял руки и помассировал виски ледяными пальцами.
– Ничего, – вяло соврал я. – Какие-то световые эффекты, а потом страшно разболелась голова.
Сибил долго в упор смотрела на меня, так что мне сделалось неуютно.
– Ладно, – в её голосе прозвучала досада. – Может быть, другой раз окажется результативнее.
Она даже не пыталась хитрить, никаких разговоров про амнезию! Видимо, была уверена, что за ночь я всё забыл.
Тот же молчаливый санитар проводил меня обратно в комнату.
Я надеялся, что из-за краткости визита к "доктору" у меня останется больше времени до укола. Сразу направился к водопроводному крану, открутил изогнутую трубку, из которой вытекает вода, и стал осматривать стену. Металлическим предметом легче колупать её, чем голыми пальцами.
Скоро нашёл слегка выпуклый шов и принялся за работу. Только бы никто не посмотрел в глазок! Но кавказцы казались не особо рьяными надзирателями.
Обои отдирались легко, а кускам штукатурки я не давал упасть на пол и складывал в стороне. Довольно скоро оголил доски, и тут пришлось попотеть: железной трубкой никак не мог отковырнуть первую из них. К счастью, вторая оказалась прибита всего одним гвоздём. Работали здесь спустя рукава.
Наконец я пролез в соседнюю комнату, тут пахло пылью. В окне уже стемнело, но его не загораживала решётка, и я осторожно выглянул.
Я находился на третьем, верхнем этаже. Ограда здесь подходила к самой стене здания и казалась легко доступной – метра два по карнизу (здание было старой постройки, с карнизами и лепниной). Лишь бы никто не посмотрел вверх. Безопаснее было подождать полной темноты, но я не хотел рисковать: в мою камеру могли зайти для укола.
Я открыл раму, петли завизжали, и я снова взмок от пота. Но никто не стал ломиться в дверь, я ещё раз оглядел двор и взобрался на подоконник. Потом, стараясь не глядеть вниз, вылез на карниз.