Вы скажите - мистика! И ошибетесь! Все происходит на самом деле.
Ох, как нелегка жизнь девушки с врожденным недугом! Редкий генетический дефект отнял у нее здоровье, но одновременно наградил необычными способностями.
Многие события, происходящие в ее жизни, для окружающих кажутся счастливыми случайностями, но она знает, что без ее вмешательства здесь не обошлось. Однако судьба подвергает ее жестоким ударам, которые непосвященные связывают с ее болезнью, но настоящий источник всех бед лежит намного глубже. Именно с ним она и вступает в неравный бой.
Для этой борьбы необходимы знания накопленные знахарями и ведуньями древней Померании. Их опыт, пронесенный через века, помогает главной героине на ее нелегкой стезе. Но силы слишком неравны. На грани поражения, она попадает в реанимацию американской больницы…
Совпадения некоторых мест, названий, событий и персонажей являются случайными.
Содержание:
Об авторе 1
Пролог 1
Глава 1. Познание себя 13
Глава 2. Приобщение 18
Глава 3. Родственные души 22
Глава 4. Логово ворога 27
Глава 5. Выживание 32
Глава 6. Возвращение 37
Глава 7. Возрождение 42
Глава 8. Выход в люди 47
Глава 9. Хорошее место 52
Глава 10. Передышка 57
Глава 11. Бабье лето 62
Глава 12. Начало конца 67
Глава 13. Подарок жизни 71
Эпилог 76
ГРИГОРЬЕВ Дмитрий Николаевич
"КРОВЬ ИЛИ СЕМЬДЕСЯТ ДВА ЧАСА"
Посвящается моей жене Виктории
Об авторе
Автор в течение трех пятилеток грыз гранит медицинской науки, начиная с медучилища в Петергофе и заканчивая аспирантурой кафедры фармакологии и экспериментальной терапии университета штата Мэриленд.
В настоящее время руководит геномным проектом центра новаторской медицины при университете им. Джонса Хопкинса в Балтиморе.
Пролог
В тот день вся древняя Померания, простиравшаяся вдоль южного побережья Балтики, была покрыта туманом. Такого густого марева не помнили даже самые старые ее обитатели.
- Не лучше ли остаться дома? - поеживались ее жители. - Не иначе, это проделки сатаны.
Но любопытство и тяга самолично лицезреть ужасную казнь брали верх. Восточная окраина государства вот уже несколько дней была взбудоражена поимкой Сидонии, прозванной в народе янтарной ведьмой. Не добавляла спокойствия и продолжавшаяся охота за ее отпрысками. Неслыханно щедрое вознаграждение тому, кто их изловит, не давало спать даже самым ленивым. А платить было за что. Эта прекрасная фаворитка младшего сына герцога своими проклятиями сгубила отказавшегося от нее жениха, а вместе с ним и его братьев. Оставшийся без наследников правитель восточной Померании жаждал крови и не скупился на посулы. Пока добровольные охотники шерстят земли герцога вплоть до самой границы с Польшей, на городской площади будет сделан первый шаг на пути к жестокому возмездию за его убиенных сыновей. Главную виновницу его несчастий сегодня наконец-то сожрет священный огонь и избавит землю от этого исчадия ада.
Уже с утра на городской площади негде было яблоку упасть. Толпа гудела как встревоженный улей. Торговцы разной снедью шныряли среди зрителей, предлагая свой вкусно пахнущий товар, но к их разочарованию желающих перекусить в ожидании казни находилось не много. Все с неприкрытым ужасом смотрели на привязанную к столбу ведьму в окровавленных одеждах, и последнее, о чем они думали, так это о еде. Теплый августовский ветер ласкал черные как смоль кудри женщины с вкраплениями редких ниточек седины. Она с наслаждением подставляла свое изуродованное пытками лицо влажному дыханию спокойного в это утро моря. Безмятежность едва видимой водной глади с каждым вздохом передавалось и ей. Она смотрела в туманную даль единственным глазом, и чуть заметная улыбка играла на ее измученном лице.
- Зачем ее не ослепили? - содрогалась толпа.
Люди прятались друг за друга, боясь попасть под ее взгляд.
Им казалось, что она усмехается, и от этого становилось еще жутче.
- Наш господин приказал не выжигать один глаз, - тихо поведал сведущий стражник. - Он хочет, чтобы вид самой казни приумножил ее мучения, - прошептал он, оглядываясь на стоявшего подле столба герцога.
Повелитель восточной Померании был неспокоен. Он нервно ходил вокруг кучи хвороста и долго разглядывал приговоренную, пытаясь увидеть хоть какие-то признаки страха. Но, к его великому разочарованию, ни один мускул не дрожал на ее задумчивом лице. Сидония смотрела вдаль, ничего не замечая.
Ее замутненный взор плыл поверх толпы в ту жизнь, где она была молода и счастлива…
Еще маленькой девочкой все семейство графа Ван-Борка умилялось ею. Все подворье души не чаяло в этой миленькой и умненькой озорнице. Никто не сомневался в том, что в один прекрасный день она станет невестой одного из сыновей правителя. И тогда богатеи Ван-Борки наконец-то породнятся с могущественным вассалом и займут достойное положение в правящей иерархии. Сам граф считал, что они давно заслужили это.
Уже второе поколение его рода было на службе у любимого наместника короля. С тех пор немало графского золота перекочевало в казну герцога, а тот все не спешил приблизить поселившегося в его владениях богатея ко двору. Ван-Борки до сих пор слыли чужаками. Никто толком не знал, откуда появились новые обитатели заброшенного замка в дельте Одера. Ходили слухи, что они прибыли из окрест туманного Альбиона, то ли из Шотландии, то ли из Ирландии. Но в тех землях слыхом не слыхивали о Ван-Борках, зато знали об одном исчезнувшем семействе, имя которого было запрещено даже произносить вслух.
Как гласила легенда, ее глава был околдован девушкой неземной красоты, которая была на удивление легко принята домочадцами и вскоре родила ему троих наследников. Семья разрасталась и процветала. Соседние землевладельцы самым чудесным образом уступали им свои бескрайние луга и угодья за ничтожную плату. Их сыновья и внуки женились на самых богатых невестах в округе, получая неслыханные по тем временам приданое. Все было хорошо да ладно до тех пор, пока дом Ван-Борков не решил породниться с королевской кровью. Стая тайных поверенных была послана для проверки претендентов на родство с царствующей династией и лишь немногим из них удалось вернуться. Они-то и поведали о том, что мать семейства несет в себе неисчерпаемую магическую силу.
- Эта колдовская мощь будет до скончания веков прибывать и приумножаться в их потомках, - с дрожью в голосе наушничали оставшиеся в живых счастливчики. - Каждая новорожденная из этого бесовского гнезда таит опасность нашему богоугодному укладу жизни.
Напуганные церковники призвали под свои знамена отборных охотников на ведьм из Эссекса и направили их в дьявольский замок. Под покровом ночи те проник дения, и нашли лишь голые стены. Они бродили по безлюдному замку, и черные глаза пустых бойниц пристально следили за ними, источая невидимые флюиды. Последовавшая цепь роковых случайностей привела к тому, что до епископальных слушаний не дожил ни один из доносчиков. Оставшись без свидетелей, церковь огульно придала анафеме исчезнувшую семью. Было оглашено, что все обитатели го замка провалились в преисподню.
- Ворон ворону глаз не выклюет, - смеялись над глашатаями безбожники. - Может, их и поглотило чрево земное, да, погостив у сатаны, они благополучно вернутся на свет божий, уж и не сомневайтесь! Ну да кто будет слушать бредни богохульников, которым скоро самим гореть в гиене огненной? Как оказалось позже, не такие это уж были и бредни. Церковь держала под строжайшим секретом доносы тех, кто видел членов опальной семьи на огромном испанском галеоне, отплывающем в новые земли. Корабль так низко сидел в воде, что было бы не мудрено найти на нем весь беглый двор. Но шло время, а известий о прибытии подозрительного галеона в Америку не приходило. Засим все и успокоились. Не иначе как все дьявольское семя пошло ко дну или попало в лапы к пиратам, что, в общем было одно и то же. И о них вскоре забыли.
С момента появления Ван-Борков в Померании семейная тайна хранилась за семью печатями. Генеалогическое древо перекроили, а истинные летописи сожгли. Те же, кто пытался передать историю рода из уст в уста, таинственным образом исчезали. А сама виновница гонений растворилась в лесах близ пустынной дельты Одера во время разгрузки громадного галеона.
Благодаря обету молчания наложенному главой вновь прибывшего семейства, никто из последнего поколения Ван-Борков не знал о существовании сгинувшей прародительнице-ведьме, и уж тем более не догадывался о той черной силе, что таится в их крови.
В счастливом неведении находился и отец Сидонии. Его память, конечно, еще хранила какие-то обрывки детских страхов перед грозной и всемогущей бабкой, которая все видит из лесной чащи, но эти давние легенды ныне не вызывали ничего кроме удивления. Глядя на озорующую дочурку, граф вдруг вспомнил странные россказни своей престарелой тетушки. - Зачем было пугать нас какой-то лесной бабкой? - думал он, слушая, как нянька стращает разбаловавшуюся девочку злым волком. - Серый разбойник куда как страшнее. Недалекий граф не понимал, что его тетка, рискуя жизнью, пыталась донести до его сознания какую-то жуткую тайну.
- А я приручу волка и он тебя саму схватит за бочок! - заявила Сидония, спрыгнув с рук опешившей няньки.
Отец с умилением глядел на непокорную дочурку: "Бог даст, вырастет в настоящую принцессу".
Однако семья не полагалась только на волю божью и по мере сил помогала провидению. Девочку с малых лет готовили к дворцовому укладу жизни. Няньки и гувернантки муштровали ее денно и нощно. А маленькой непоседе хотелось играть с детьми челяди, которые веселой гурьбой носились по двору замка. Никакие правила придворного этикета не могли одолеть тягу к сверстникам, и Сидония все чаще убегала на двор. Там она с опьяняющим восторгом гонялась, глотая пыль, с ватагой бесшабашных юнцов. За те короткие минуты, что ей удавалось избежать присмотра, она становилась такой же чумазой, как и все дети. Няньке потом стоило больших трудов отыскать благородную мадмуазельку в прыгающей и бегающей ораве ребятишек.
- Не пристало придворной даме общаться со слугами на равных! - выговаривала она воспитаннице и тащила ее обратно в опочивальню.
- Я хочу друзей! - требовала упирающаяся девочка.
- Вот когда будешь жить при герцогском дворе, тогда дружи с кем хочешь.
Несмотря на слова няньки, желание Сидонии все-таки исполнилось, и у нее появился друг. Незнакомый молчаливый подросток каждый раз словно в сказке возникал ниоткуда. Он как будто проходил сквозь стену и всегда одиноко стоял в тени высокой башни замка. Его небесно-голубые глаза притягивали Сидонию всякий раз, когда она вырывалась на свободу пыльного подворья. При виде таинственного незнакомца она забывала все правила хорошего тона, которые в нее вдалбливали с утра до вечера, и, нисколько не смущаясь, отвечала взглядом на взгляд. Однажды она решилась заговорить с ним. Минуя разгоряченную толпу детворы, гоняющую по двору сбежавшего поросенка, она направилась прямо к незнакомцу. Он тоже двинулся ей навстречу. Не спуская с Сидонии своих чарующих глаз, он словно на привязи повел ее в сторону северной башни. В это время потерявшая воспитанницу нянька ринулась в столпотворение ребятишек, пытаясь отыскать сбежавшую подопечную.
Сидония глянула через плечо на тщетные попытки гувернантки
и незаметно скрылась в тени башни. Но незнакомца там уже не было. Он словно сквозь землю провалился. И неудивительно: прямо под ногами зиял покрытой зеленым мохом лаз.
Так она впервые оказалась за пределами замка и узнала тайную лесную тропинку в деревню, где жили подданные ее отца.
Там, вдали от нянек, она могла наиграться вволю и предаться детским забавам, не думая о своем высоком предназначении. В те далекие годы она была так счастлива, как только бывают счастливы дети. Деревенские жители не одобряли ее визитов и, боясь гнева графа, все чаще загоняли своих озорников домой при появлении Сидонии. Страшась господской немилости, слуги не решались докладывать о непонятных исчезновениях своей подопечной. Сам же граф не мог нарадоваться на повеселевшую дочь и знай нахваливал нянек.
Шло время. Юная графиня взрослела, и вскоре замок облетела весть о том, что Сидония стала девушкой. Спустя месяц гордый отец семейства устроил пир, где его ненаглядная красавица-дочь восседала во главе стола и правила своим первым балом. В тот вечер она была необычайно возбуждена. Но не обязанности королевы бала были тому виной…
Еще днем таинственный незнакомец позвал ее на их первое ночное свидание. Она не помнила, как очутилась на заветной тропинке. Словно во сне Сидония со сладостной покорностью следовала за своим кавалером. В этот раз они свернули с тропинки раньше обычного и, оставляя деревню в стороне, углубились в густую чащу. Лунный свет не пробивался сюда, и кромешная тьма поглотила их. Не замедляя шага, юноша вел Сидонию сквозь непроглядную темень. Ее сердце радостно билось от его близости. Она могла бы вечно вот так идти рядом с ним, рука об руку. В какой-то момент девушка потерялась в пространстве и времени. Душа ее парила где-то в вышине, а от сладостного замирания в груди кружилась голова. Когда грезы рассеялись, Сидония оказалась одна перед ветхой лачугой. Не чувствуя усталости, она впорхнула внутрь и очутилась перед дряхлой бабкой. На девушку глядело морщинистое лицо со следами былой красоты. Старуха восседала на стуле с высокой резной спинкой, на которой каким-то чудом устроилась кошка и грациозно возлежала, свесив вниз одну лапу.
"Такой же точно стул стоит у нас в рыцарском зале", - подумала Сидония.
- Подойди ко мне, сестра, - прошепелявила старуха, сверкнув на удивление молодыми глазами.
- У меня нет сестры.
- С сегодняшнего дня у тебя будет много сестер. Покажи мне свою ладошку.
Древняя бабка подалась вперед, и в глаза сразу же бросился ее огромный горб. Сидония в нерешительности подала горбунье руку. Тонкие пальцы девушки слегка дрожали в тусклом свете лучины.
"Как ей не страшно одной в этой глуши? - внутренне ужаснулась Сидония. - И куда делся мой прекрасный провожатый? Без него мне неуютно и боязно".
- Когда-нибудь вы снова встретитесь, - будто читая ее мысли произнесла отшельница. - А до тех пор он будет незримо следовать за тобой. Такова ваша судьба.
В глазах у старухи неожиданно промелькнул знакомый огонек, несущий материнское тепло. Так светился взор матушки, когда та пыталась развеселить свою часто грустившую, дочку.
На душе у Сидонии потеплело, страхи улетучились, и темные углы лачуги уже не пугали.
- Сядь ко мне на колени, - притянула ее к себе горбунья. - Поцелуй меня на прощанье. Я передам этот поцелуй твоей бабушке.
- Вот еще, - заартачилась Сидония. - Когда моя бабушка вернется из-за моря, я сама ее поцелую.
- Глупое дитя, не ведающее печали, - услышала девушка ласковый ответ. - Из-за того моря не возвращаются. Наступает пора и мне туда отправляться. Так не задерживай же меня. Позволь мне исполнить свой последний долг.
Сидония только успела открыть рот, чтобы возразить этой дряхлой лгунье, как почувствовала влажное прикосновение ее губ. Что-то горячее и липкое просочилось в рот и стекло под язык. Солоноватый привкус заставил Сидонию отдернуть голову. Красный ручеек на подбородке старухи подтвердил ее страшную догадку. Из прокушенной губы горбуньи вытекала кровь.
- Волею судеб я не смогла научить тебя нашему искусству, - тоном заговорщицы прошептала она. - Но я не могу уйти, не высвободив спрятанную в тебе силу.
Словно сквозь сон Сидония слушала слабеющий голос старухи. А та рассказывала о каком-то сестринстве и многих его представительницах, которые прожили свой век, так и не узнав о своих скрытых колдовских возможностях. О том, что сила эта передается из поколения в поколение и дремлет в телах ее обладательниц. И только кровь тех, в ком эта сила разбужена, может освободить такую же силу, спрятанную в других.
- Через шесть дней ты познаешь свой дар, - произнесла напоследок горбунья. - И станешь одной из нас.
Как и предрекала старуха, на шестую ночь это случилось.
Сидония неожиданно проснулась от необъяснимого беспокойства и нехватки воздуха. Она тихо поднялась и прокралась мимо мирно спящей няньки на портик. Перебравшись на стену замка, она закрыла глаза и подставила лицо ласковому ветру, несущему шум далекого моря. Чувства и мысли смешались в голове.
Тело ломило от боли, как тогда, когда она в первый раз упала с лошади.
- Но ведь я еще ни разу не сидела в седле!? - удивилась девушка. - И почему шум моря такой грозный? Превозмогая боль, Сидония попыталась приоткрыть глаза.
Одно веко отказывалось подниматься. Сквозь щелку другого глаза она вдруг увидела море, море людей, которому не было края. Над колышущимися головами в густом тумане висело восходящее солнце. Холодная слепящая белизна небесного светила заставила ее зажмуриться…
Смутное видение исчезло так же внезапно, как и появилось.
Боль и страх отступили. Она с трепетом разомкнула веки. На нее смотрела полная луна, висящая над серебристым лесом. Неожиданно вихрь чувств ворвался в нее и закружил в бешеном танце. Радость, печаль, любовь и ненависть сменялись как в калейдоскопе. То она была на небесах счастья, то на дне моря слез, то в пожаре ярости, то под моросящим дождем грусти. Когда она очнулась, окружающий мир изменился. Он ошеломил ее новыми красками и запахами. Даже прозрачный воздух вокруг стал осязаем. Повинуясь минутному порыву, Сидония спустилась с крепостной стены и сквозь знакомый лаз бросилась в лес.
Она пробиралась сквозь густую чащу и безошибочно находила скрытые проходы. Девушка ничуть не удивилась своим вдруг открывшимся способностям.
- Как я раньше не замечала, что природа - это открытая книга, которая всегда укажет путь тому, кто умеет ее читать, - размышляла она, подбегая к обветшалой лачуге.
Свет догорающей лучины выхватывал из мрака горбунью, все так же сидевшую в кресле. Надвигающаяся темнота сужала кольцо вокруг обмякшего тела, стараясь погасить отблески пламени в ее гаснущем взоре. Сидония встала на кучу хвороста, сложенную подле кресла, и крепко обняла свою прабабку. Она вбирала остатки ее тепла и готовилась исполнить безмолвную просьбу одинокой ведьмы. Нежно закрыв ее потухшие очи, девушка вставила все еще тлеющую лучину в сухие ветки и не оглядываясь покинула последнее пристанище одинокой ведьмы.
От занимающегося зарева пожара отделились две искорки кошачьих глаз, которые проводили Сидонию до самого замка, блеснув напоследок знакомым огоньком. Няньки только удивлялись неожиданной перемене юной графини. Из озорной непоседы она за одну ночь превратилась в рассудительную даму. Лишь однажды, по старой памяти, она сбежала к северной башне, но не смогла найти секретного лаза.