Мир, переживший экологический Апокалипсис.
"Водный мир", в котором за каждый оставшийся клочок суши идет война, а больше половины человечества уже в той или иной мере мутировало, чтобы приспособиться к НОВЫМ УСЛОВИЯМ СУЩЕСТВОВАНИЯ.
Мир, в котором по-прежнему живет легенда о некоей капсуле, хранящей в себе таинственное средство спасения планеты. А что, если - не легенда, а истина?
Что, если капсула ДЕЙСТВИТЁЛЬНО хранится где-то, ожидая только того, кто сумеет ее НАЙТИ?..
Содержание:
Часть первая: Побережье 1
Часть вторая: Нижний город 7
Часть третья: Верхний город 23
Часть четвертая: Море 29
Леонид Кудрявцев
Условия выживания
Я пущенная в небо стрела,
И нет зла в моем сердце, но…
Кто-то должен упасть все равно.
Группа "Пикник"
Часть первая: Побережье
1
Щетинистый принюхался и пробормотал:
- Пора отправить команду потрошильщиков.
Он был прав. Желтые лезли всю ночь, и количество свежих трупов у линии прибоя значительно увеличилось. Да и со старыми что-то необходимо было сделать. Залах от них уже начал довольно ощутимо досаждать. А когда завоняет "улов" сегодняшнее ночи, то нам на своих позициях станет весьма неуютно. Кроме того, база, как это случалось и раньше, задерживала подвоз боеприпасов. Нет, нехватка патронов пока еще не ощущалась, но кто знает, что может случиться в ближайшую ночь? Вдруг желтые надумают устроить действительно серьезную, продуманную, массированную атаку? И вот тут-то лишний десяток магазинов может пригодиться, да еще как.
- Ну и кто пойдет в потрошители? - осведомился Жигер. - Учтите, за последние три дня я выиграл больше партий: в "слабоумного пита", чем все вы, вместе взятые.
- Кто бы спорил? - сказал Многонагонович. - Однако если ты намекаешь, что за тебя в потрошители пойдет кто-то другой…
- А почему нет?
- Потому, - улыбнулся Многонагонович, которому в последнее время не везло в игре просто фатально, - что об этом не было уговора.
- Ах, значит, не было?
- А разве был?
- Может, мне напомнить тебе о том, как позавчера, начиная очередную игру, ты сказал…
Я повернулся к спорщикам спиной и, закурив пахнущую морской травой сигарету, взглянул на тускло светящееся, с расплывчатыми краями, пятно великого фонаря. Оно всего лишь едва-едва поднялось над горизонтом, и это означало, что до очередной кормежки еще довольно много времени. Почему бы не заняться потрошением трупов? Да и йеху застоялись. Того и гляди посчитают жизнь медом. Вот пусть и займутся трупами, уберут их в яму, впрочем, прежде трупы надо выпотрошить - и самым тщательным образом. Не дай бог на одном из них останется оружие.
Я взглянул в сторону моря и сплюнул.
Хотя какое там может быть у желтых оружие? Это не носатые и не квадратноголовые. У желтых оружие донельзя примитивное. Но все же… все же… иногда бывают и удивительные сюрпризы. Говорят, недели две назад один воин из соседнего заслона раздобыл у желтых просто замечательный клинок. Действительно старинный и неплохой сохранности. За него кто-то из офицеров отвалил десять банок повышенного рациона. А это уже не шутки. Ради такого стоит постараться.
- Очередь есть очередь, - талдычил свое Многонагонович, - очередь всегда очередь. Ну, всосал?
- Зачем же ты тогда на нее играл, если испытываешь к ней такое почтение? - ехидно спросил Жигер.
- А я на нее играл?
- Разве нет?
- Чем докажешь?
- Ну-у-у… это уже не разговор.
- А какой бы разговор ты хотел? Может, ты желаешь, чтобы все было только по-твоему?
- Нет! Но и справедливость попирать я тоже не позволю.
- Ах справедливость?!
Аяск неодобрительно посмотрел на спорщиков и буркнул:
- Может, хватит? Все равно тех, кто отправится потрошить, назовет сержант. Какой смысл об этом спорить?
И конечно, он был прав. С другой стороны, совершенно понятно, ради чего старается Жигер. Он не желает потрошить желтых, поскольку выгода с них небольшая, а вот нарваться на неприятности, причем фатальные, можно запросто. И если учесть, что сержант наш чистюля вполне понимающий, если учесть, что он в подобных случаях при наличии обоюдного согласия менял одного воина на другого, то какая-то надежда отвертеться у него есть. Вот сумеет ли он уговорить Многонагоновича? Нет, конечно, в жизни мне случалось видеть чудеса и почище, но все-таки….
Между прочим, слова Аяска не возымели никакого действия. Спорщики продолжали препираться. Что ж, это тоже метод убить время. Здесь, в заслоне, оно течет не особенно быстро. Если, конечно, из моря никто не лезет. Вот тогда со временем начинаются всякие интересные штуки. Оно может либо бежать с невероятной скоростью, либо замедляется, и тогда за одну минуту случается столько событий, сколько происходит за десять.
В прошлое дежурство…
Я потушил сигарету, окурок сунул в портсигар. Он мне еще пригодится.
Да, так вот, в прошлое дежурство на наш заслон вышла группа ракулов. Ракулы - это не какие-то там желтые. Для того чтобы хорошенько прищучить, хотя бы одного из них, в него надо всадить очередь из крупнокалиберного пулемета или же попасть точно в сердце из снайперки Многонагоновича. А патроны и к тому, и к другому буквально на вес золота, их не так-то просто достать. Поскольку отряд ракулов был не очень большой, то сержант отдал приказ экономить боеприпасы. И все, конечно, поняли, какие именно боеприпасы он имел в виду. Ну, вот и экономили. В самом конце боя парочка ракулов все же умудрилась, миновав минные заграждения, проломив бронированными телами колючую проволоку, добраться до окопов. К счастью, Многонагонович вовремя плюнул на запрет сержанта и всадил в каждого из этих ракулов по пуле, и те, прежде чем подохли, успели лишь прикончить несколько оказавшихся от них поблизости травоядных йеху. А все могло бы кончиться гораздо хуже. Значительно хуже.
- И таким образом, ты заявляешь, что более в "слабоумного пита" не игрок? - ехидно спросил Жигер.
- С каких это пор?
- Ты проиграл очередь на потрошение и не желаешь этого признавать. А карточный долг - долг чести. Это знает любой.
- Я не припоминаю, чтобы я играл на подобное.
- В самом деле? Не играл в "слабоумного пита" на очередность идти в потрошильщики?
- Нет.
- Никогда?
Я взглянул на спорщиков не без интереса.
Они уже вплотную приблизились к границе, за которой обыкновенный спор, затеянный ради скуки, заканчивается и начинается то, что называется "хорошей ссорой", как правило, превращающейся в достаточно серьезную драку. Это - в лучшем случае. В худшем варианте он становится долгой, изнурительной враждой с неизбежными фатальными последствиями.
Хватит ли хотя бы у одного из двух спорщиков характера перешагнуть эту границу? Мне почему-то казалось, что этого не произойдет. А вот кое-кому - да.
Взглянув в сторону, я успел заметить, как Дотар и Регулировщик обменялись несколькими быстрыми жестами. Дотар ставил на Жигера, а Регулировщик - на Многонагоновича.
Я покачал головой.
По-моему, они слишком торопились. Причем совершенно понятно почему. Оба не провели в заслоне и двух месяцев. А я знаю и Многонагоновича, и Жигера уже целый год. Для любого заслона это очень много. Так вот, в свою очередь могу поспорить, что до настоящей ссоры сейчас все-таки не дойдет.
Многонагонович вздохнул и спросил:
- Чего ты добиваешься?
- Правды.
- Какой правды тебе надо?
- Ты должен признаться, что играл на очередность потрошить и проиграл. А потом ты должен пойти прогуляться к самой воде, и сделать свое дело. Сегодня.
Многонагонович снова вздохнул. Он был огромен, раза в полтора больше какого-нибудь чистюли или даже среднего размера нестандарта. Старинная снайперка "м82а4" калибра 12,7 мм в его руках казалась почти игрушечной.
- Значит, ты желаешь, чтобы я сегодня пошел вместо тебя в потрошители? Э?
- Именно так!
- Угу. - Многонагонович удовлетворенно улыбнулся. - Не обижайся, но давай я уточню еще одну вещь. Ладно?
- Попробуй.
Жигер был не таким огромным, как его противник, однако пропорции его ушей, нижней челюсти и носа, бесспорно, выдавали в нем такого же нестандарта, как. и Многонагонович. А если нестандарт имеет размеры обычного человека, это еще совсем не значит, что он неважный боец. Чаще всего недостаток размера у него компенсируется кое-какими сюрпризами. Жигер, например, обладал просто чудовищной реакцией.
Быстрая реакция - против силы. Если, конечно, дойдет до драки. Правда, еще раз повторяю, это весьма и весьма сомнительно, Не будут они всерьез драться. Не такие они дураки.
- А сам. ты в потрошители идти не желаешь?
- Нет.
- А почему? Кишка тонка?
- Да пошел ты… Чтобы я сдрейфил какого-то потрошения?
Многонагонович довольно засмеялся. Он делал это весьма и весьма заразительно. Нет, физиономия у него достаточно свирепая. И это не маска.
Если Многонагонович рассердится, никому мало не покажется. Но вот если улыбнется, то уж все вокруг тоже хоть немного, но улыбнутся.
- Смешно? - меланхолично поинтересовался сержант Сафарбий, незаметно подошедший со стороны второго капонира. - Сейчас я всех так насмешу…
Я только покачал головой.
И ведь не первый раз. Как он это умудряется делать? Вот только что его поблизости не было, а сейчас он уже стоит в паре шагов от меня и обещает насмешить. Впрочем, как я уже давно заметил, у каждого сержанта есть своя причуда. Один отпустил длинные усы и ни за что с ними не расстанется, другой курит какую-нибудь причудливую трубочку и почитает ее величайшим сокровищем на свете. А этот - подходит незамеченным. Очень неудобное свойство. Для нас по крайней мере. Уж лучше бы он завел себе трубку.
Я все же не удержался и тоже посмотрел на море.
Ничего особенного там не было. Море как море. Только у самого горизонта гуляли два смерчика. Впрочем, это отсюда они виделись смерчиками, а вот тому, кто окажется к ним слишком близко…
- Многонагонович, - сказал сержант. - Бери свою снайперку и бегом на вышку. Будешь страховать команду потрошильщиков. И смотри не засни там.
Многонагонович молча отдал честь и, прихватив винтовку, отправился выполнять приказание: На Жигера он даже не взглянул.
- Команда потрошителей будет состоять из Жигера и Щапа. Жигер отвечает за йеху. Щапа - старший. Понятно?
- Понятно, - отрапортовал Щапа.
- Ну вот и хорошо. - Сержант задумчиво потер лоб. - Жигер, отправляйся за йеху. На все про все - не более пятнадцати минут. Время пошло.
Жигер хотел было что-то сказать, но, встретившись с сержантом взглядом, поспешно удалился в сторону нор иеху. Щапа выглянул из окопа и стал внимательно осматривать наш кусок берега, простиравшийся от взорванного дота до наполовину засыпанного песком остова старого корабля, очевидно, прикидывая будущий маршрут.
И кстати говоря, делал он это совершенно правильно.
Поскольку он главный, то пойдет первым. И значит, основная добыча достанется ему, но в случае неприятностей ему же светит и первая пуля. Впрочем, прикрывать будет Многонагонович, а это уже не так плохо. Этот свое дело знает великолепно. Не заснет, не отвлечется И в нужный момент сделает все возможное. Остальное - чистая удача.
Сержант задумчиво посмотрел на меня, потом вытащил из кармана портсигар и протянул его мне. Я вздохнул и взял из портсигара сигарету.
Они у сержанта Сафарбия были лучшего качества, чем мои, а от того, что последует за предложением сигареты, возьму я ее или не возьму, все равно не отделаешься.
- Нюхнешь? - спросил меня сержант.
- Может, не надо? - спросил я. Не люблю я нюхать горизонт.
- Надо.
- У локаторщиков опять поломка?
- Нет. Да только ты можешь нюхнуть так, как ни у какого локатора не получится. Учти, до конца смены осталось совсем чуть-чуть. Не хотелось бы напоследок ударить в грязь лицом.
Я хмыкнул.
Ну, это понятно. Кто мечтает о подобном? Особенно если для того, чтобы этого избежать, необходимо всего лишь припахать своего подчиненного. А чем это подчиненному обернется - какая, собственно, разница?
- Давай, - приказал сержант. - Докури сигарету и начинай. Жигер вот-вот приведет йеху. Не стоит их заставлять ждать.
Я снова хмыкнул.
Как я и говорил, хочется не хочется, а все же придется. Ну а если придется, то какой смысл тянуть время?
Я прикурил сигарету и, поймав завистливый взгляд Щетинистого, повернулся к нему спиной.
Знал бы он, какой ценой зарабатываются хорошие, сержантские сигареты… уж наверное, не захотел бы их получать таким образом. Или захотел? Кто знает этого Щетинистого? Может, он только и мечтает обратить на себя внимание сержанта и ради этого готов на все, вообще на все что угодно? Может быть, он даже сам хочет стать начальством? А с умением нюхать горизонт - это гораздо легче. И будь у меня желание кем-то командовать…
- Пора, - напомнил сержант. - Начинай. Ну, начинать так начинать.
Я потушил сигарету, спрятал окурок в портсигар и вскочил на край окопа.
Горизонт - это штука такая, она никогда не стоит на месте. Тут все зависит от погоды. В ясную, спокойную погоду он находится от берега километрах полутора-двух. Но стоит погоде расшалиться, как плотное, переливающееся всеми цветами радуги марево придвигается к самому берегу. И вот тут-то жди самых неприятных сюрпризов.
Я окинул взглядом горизонт и подумал, что сержант все-таки перестраховывается. Горизонт сегодня был где-то в километре и, похоже, собирался отодвинуться еще дальше; Смерчики по крайней мере уже исчезли, и это был очень даже неплохой знак.
Впрочем, от выполнения своих обязанностей меня это, конечно, не освободит. Нечего и мечтать.
Я слегка привстал на носках и потянулся к горизонту всем телом. У тех, кто наблюдал за мной со стороны, наверняка должно было сложиться впечатление, словно я и в самом деле пытаюсь понюхать горизонт, тянусь к нему носом.
Если бы…
Боль не торопилась. Очевидно, она знала, что я никуда от нее не денусь. Пока еще был зуд, да и то не очень сильный. Словно у меня по коже бегало несколько муравьев. Это было неприятно, но все же вполне терпимо.
Легкий зуд и ощущение маленьких лапок, бегающих по коже. А окружающий мир медленно, но неотвратимо изменялся, утрачивал какие-то тени и оттенки, превращался в плоскую картинку.
Вот она на какое-то мгновение застыла, зафиксировалась и вдруг, как и раньше, неожиданно изогнулась сначала в одной плоскости, потом в другой. Быстро, неестественно быстро, отпечаток окружающего мира, за пределами которого была лишь серая, бесконечная пустота, стал сворачиваться, словно огромное поздравительное письмо, складываемое невидимыми руками, для того чтобы его можно было засунуть в конверт. Раз… еще раз… и еще…
Но четвертого раза не получилось. Невидимые руки, совершили ошибку, и плоский отпечаток мира вдруг снова стал разворачиваться, метнувся ко мне, ударил в лицо, опутал тело…
Вокруг меня снова был трехмерный мир: Вот только теперь он являлся другим. Не существовало никакого марева, и я ясно увидел все окружающее пространство вплоть до оказавшегося почему-то невообразимо далеким горизонта, увидел берег и находящуюся на удалении от него дальше парочку островов, до сей поры скрывавшихся за пеленой, наконец-то прекратившей; существование, бесследно растворившейся. Но главное было все-таки не в них. Кроме четких очертаний берега и этих двух островов, я увидел кучку красных, похожих на оспины точек, расположившихся на одном из островков. Некоторые из этих точек двигались, и довольно шустро, а другие были неподвижны. И конечно, я знал, что это такое. Если точнее, то - кто. Поскольку на самом деле там, в обычном мире, эти точки были желтыми. Живыми, настоящими существами, готовящимися пересечь отделяющее их островок от нашего берега пространство и попытаться незаметно высадиться на побережье, на нашу землю.
Когда?
Ну, этого я сказать не мог. Я же не святой дух. А вот попытаться это приблизительно определить по каким-то признакам я был в состоянии. По каким? Ну, например, можно посмотреть на лодки. Много ли их? Как далеко они находятся от берега? Как близко к ним расположились люди?
Хм…. лодки. Небольшие, но вместительные, отштампованные из вибропластика дешевки, годящиеся лишь на то, чтобы с их помощью добраться до берега. Они лежали на песке, довольно далеко от воды, а желтые находились от них на вполне достаточном расстоянии. И это, очевидно, означало, что по крайней мере сегодня высаживаться они не собираются.
Может быть, это просто какая-то хитрость? Однако откуда они могут знать о том, что за ними кто-то наблюдает? Такие, как я, попадаются редко. Если точнее, то я еще до сих пор не встречал ни одного нестандарта с такими же, как у меня, способностями - и не только не встречал, но и ничего ни о ком подобном не слышал.
Да, так вот… Обычные радары, конечно, показывают достаточно крупные объекты, но такие небольшие группы людей обнаружить не в состоянии. И значит, желтые не могут знать, что за ними наблюдают.
И вообще пора заканчивать. Еще немного - и мне станет плохо.
Если точнее, то мне уже было плохо.
Количество муравьев, бегающих по моей коже, увеличилось неизмеримо. Да и лапки их вызывали не просто зуд, они казались тоненькими раскаленными проволочками, безжалостно ранящими мою кожу. Но я еще держался - видимо, в силу привычки.
Я еще держался и все никак не хотел уходить в нормальный мир, поскольку вдруг осознал, насколько им, этим желтым, там на островке должно быть плохо. И мне все хотелось каким-то образом определить, что они чувствуют, проверить свои догадки.
Конечно, до сего момента мне этого не удавалось. Но я ведь толком и не пробовал. А что, если получится?
И мне даже на какое-то мгновение показалось, что так и выходит, я вроде бы ощутил некий исходящий от них запах, запах нерадостных мыслей, неуверенности и странной, робкой надежды.
Да нет, вранье, никакой надеждой от них не пахло. Откуда ей было взяться, если единственное реальное для них на данный момент будущее простирается лишь до того момента, как они, переплыв в своих дешевых штампованных лодчонках отделяющую их от нашего берега воду, наконец-то на него высадятся и погибнут под нашими пулями?
Боль стала почти нестерпимой, но я все еще медлил, все еще пытался удержаться на грани, надеясь почувствовать, что мне все это не привиделось, доказать себе реальность некоей исходящей от желтых тоски и осознание своей обреченности, сквозь которое все же пробивалась надежда на немыслимую удачу.
Удачу?
Ну-у-у… если честно, то какие-то основания для нее были.
Время от времени кому-то из жителей моря все же удавалось прорваться сквозь заслоны и уйти в глубь нашего острова, уйти, проскользнуть в Нижний город, даже осесть в нем на постоянное жительство. Но только не у нас. Мы несли свою службу как надо. Может, где-нибудь у болотников…
Время!