Светило солнце. Пирамидальные деревья-горнисты росли рядами по центру улицы, их нижние ветви переплетались над бульваром, создавая крытую колоннаду. Ветер раскачивал желтые горны цветков над головами и разносил их сладковатый запах. В Ахае в это время среди цветов сновали бы блестящие юркие колибри. В Лаксторе эти красивые, как летающие ювелирные изделия, птички не живут - слишком холодно, и деревья-горнисты цветут совершенно зря.
Хакисс не стала просматривать весь инфо-магазин. Ей не нужны ни пластичный коммуникатор, который можно носить как браслет (Джи носит такой постоянно), ни энциклопедия "собачка-всезнайка - лучший друг вашего ребенка". Она сразу завернула на второй этаж и, старательно говоря вслух, выбрала с помощью советника бумажную книгу по истории этикета с репринтными гравюрами. Генри предусмотрительно держался в стороне, и каэр продавец ничего не заподозрил, даже когда каэра покупательница платила за покупку. По данным комма она - Хакисс Марк, сотрудница лаборатории морфологии Имперской базы. Даже если бы он и догадался, что она ажлисс, то пугать внеплановым визитом экзекутора никого не нужно.
В книжном было мало народа, но стоило забыться, как внутренние миры окружающих людей цветными осколками впивались в мысли Хакисс. Это утомляло. Зачем ей знать, что вон у той тетки неприятности на работе и она ищет новое место? Что у советника информатики нет бонусов на косметическую операцию, а его девушка удлинила себе ноги и стала выше его аж на два сантиметра? И теперь она даже знает, как выглядит его девушка!
Хакисс раздражённо закрылась - люди даже не представляют, как могут быть приставучи, даже когда молчат!
В кислом настроении прошлась по сафари, без интереса обходя безопасных биоживотных. Антилопы и кварги, газели и горные львы веселились в имитации природных биотопов. Подходили, если их позвать. Давали себя гладить, не выдергивали хвосты и уши из настырных людских рук и не огрызались на назойливых любителей живой природы. Послушно открывали рот. Разрешали пощупать зубы и возили на себе особо активных. По деревьям шмыгали белки и скакали маленькие оранжевые обезьянки с пушистыми хвостами. Между кустов, подстриженных в виде многоголовых и крылатых чудовищ, и по мозаичным дорожкам бегали с визгливыми криками стайки голенастых бело-коричневых птичек-дикусов. Хакисс дождалась, когда сгрудившиеся у ее колен дикусы опустили взъерошенные хохолки, не получив своей порции восторгов, переключились на другого визитера и решительно свернула к флагштоку с изображением машинки. Там, спрятанные за густыми зарослями вечнозеленого можжевельника, стояли четырехместные педальные байки. Чувствуя себя рядом с Генри, как социально-ненадежная особь в нейро-ошейнике под присмотром куратора, воткнула в панель управления комм и поехала в "естественную" часть зоопарка, где содержали настоящих животных. Генри стойко молчал, чему Крошка была очень рада.
* * *
В отделении диких зверей посетителей не было. Никому не нравилось бродить около полупустых площадок, пытаясь издали разглядеть скучающее или спящее "настоящее" животное. А Хакисс здесь нравилось! Оставив байк на ближайшей стоянке и отослав стюарда за обедом, она вприпрыжку добежала до скал горных львов - своих любимцев. Облетела сканом горку и забралась в пещеру. Днём львиная семейка, как всегда, спала во внутреннем деревянном домике. Хакисс закрыла глаза и переместилась в голову львицы, держась тонкой ниточкой сознания за свое тело.
Львица была сыта и на удивление счастлива. Хакисс, упиваясь ее спокойствием и довольством, разбудила зверя, оставаясь с ней, как незаметный пассажир. Львица неторопливо поднялась и лизнула супруга в морду. Хакисс почувствовала на своем языке гладкую и теплую шерсть и густой львиный запах. Самец снисходительно чихнул и улегся на другой бок. День - время сна! Хакисс пробежалась сканом по самцу и хихикнула. Здоровый и толстенный, как диван! И повела львицу на прогулку, впитывая мощную уверенность хищницы, которая с неодолимой грацией лавины взлетела на вершину скалы.
- Смотри, львица взбесилась!
Держась за сознание животного и продолжая играть с ней, прыгая с валуна на корягу, а оттуда на закрепленное торчком трехметровое колесо трактора, Хакисс слегка повернулась. Ну надо же, люди! Молодая крикливо одетая семья с двумя потомками. Буйные и чумазые от сладостей детки, по традиции верующих в культ бессмертного Императора были обвешаны браслетами и цепочками с денежными колечками. У старшего, как знак его великой ценности для родителей, болтались в ушах имитации темно-синих ленточек пятисотенных империалов. Коляска младшего топорщилась сетками с игрушками, едой, сладостями и бутылками с питьем - будто семейка едет на необитаемый остров…
- Да ну! Тут воняет! - Тощая мамочка сморщила раскрашенное косметикой крысиное лицо, поднимая звенящего младшего ногами на ограду. Старший отпрыск, хрустя пакетом, кинул шоколадное печенье в ров. Но вместо этого метко попал в столбик. Обиделся, насупился и просунул измазанный кулак с новой порцией раздавленных обломков между прутьев, пытаясь перекинуть еду львам.
Хакисс брезгливо отвернулась и подвела львицу к самому краю площадки, взревела и зевнула, показав огромные клыки.
- Не дразни льва, - равнодушно бросил папашка и прислонился спиной к ограде. Нервно заправил длинную радужную прядь с макушки за изменённое острое ухо. Остальная часть его головы была коротко пострижена цветными полосками. - А то ка-ак прыгнет и ка-ак укусит!
- Ва-а! Мам, смотри какие зубы!
- Да не видно почти ничего, - протянула мам, держа за ручки младшего и ведя его по ограждению. Ребенок, виляя огромным отвислым подгузником, бестолково шлепал ногами, то и дело промахиваясь по выпуклой верхушке заборчика. - Пойдемте лучше назад, там и потрогать можно. И так не смердит!
Старший сыночек за это время высыпал в ров ещё и сумку с игрушками и теперь с воплем бегал вокруг лавки, спасаясь от разгневанного отца.
- Боже! Берди! Серан! Что вы делаете?! Прекратите! Во имя Джи! Берди, не бей Серана! - всполошилась женщина, прижимая к себе расхныкавшегося младшего.
Серан споткнулся, упал и разревелся. Отец схватил его и отчитывая в голос, затряс так же, как его собственный сын совсем недавно тряс пакетом с печеньем.
- Берди, ты убъешь его! - завизжала женщина.
Хакисс облокотилась на ограду и с интересом смерила расстояние. Ров широкий, лев изнутри не перепрыгнет! Зато развесистая могучая магнолия нависает над половиной ямы. Снаружи внутрь прыгнуть можно! Хакисс закусила губу и склонила голову набок, влезая в сознание разошедшегося папаши.
Мужчина неожиданно уронил сына, развернулся и вскочил на метровое ограждение. Оттолкнулся, подтянулся на дерево. Пригибаясь и набирая скорость, метнулся по ветке и прыгнул! Хакисс рывком выдохнула, в мыслях вместе с человеком перекатываясь на бок и вставая.
- Боже! Берди! Берди! Что ты делаешь?! Вернись! Это же запрещено! Это же дикие настоящие животные! - всполошилась женщина, прижимая к себе плачущего ребенка. Старший сын радостно заорал и запрыгал, размахивая очередной хрустящей упаковкой еды. Веером летели куски и крошки.
Хакисс улыбнулась как Джи, одними губами.
Управлять двумя львами и человеком - это совсем несложно для императорского экзекутора!
Берди в ужасе хотел лягнуть подошедшую львицу, спрыгнуть в ров… Но вместо этого присел и обнял львицу за шею, почесал под выставленным подбородком. Львица зажмурилась и подняла морду выше, чуть ли не мурлыча… Человек поцеловал ее в нос и встал. Неторопливо похлопал по желто-пятнистому боку и ушел в пещеру - там был выход. Хакисс разглядела двери, ещё когда сканировала спящих животных.
Большеголовый лев сел, разбуженный появлением чужого, встряхнулся… Но, успокоенный ментальным сканом экзекутора, незаинтересованно проследил полуприкрытыми глазами, как чужак просунул руку сквозь прутья, нажал ключ, приоткрыл решетку и просочился в узкую щель, запирая за собой клетку.
Хакисс довела Берди во внутренний коридор и оставила шокированного нарушителя стоять на подламывающихся ногах перед торопливо подбегающими и не менее шокированными служителями.
Женщина продолжала визгливо причитать, тряся ребенком.
У обычно безлюдного вольера сгрудились невесть откуда набежавшие зеваки, галдели и таращились на совершенно пустую львиную скалу и скандальную тетку.
Хакисс незаметно напрягла и расслабила затекшие от неподвижности мышцы и накрыла всех фантомом спокойствия и безразличия. Люди внезапно замолчали. Перестали перевешиваться в ров, толкать друг друга. Энергия покинула их. Толпа потеряла интерес и с бессмысленными лицами начала расползаться от львиной площадки.
Старший мальчик, этот Серан, шмякнулся на попу и углубился в еду, горстями запихивая в рот "медовые хрустяшки".
"Крошка! Что происходит?" - вернувшийся Генри подхватил младенца, выскальзывающего из рук тупо застывшей мамаши.
"Ничего страшного не случилось! А они вели себя безобразно! Орали и дразнили животных. Я их немного успокоила. Заставила её мужа прыгнуть ко львам, но он уже выходит - он близко у служебного выхода. Я их успокоила!" - Крошка, довольная наступившей тишиной, убрала скан и направилась к лавке - вот теперь можно и пообедать, только придется найти безлюдный уголок!
Человеческий детеныш сразу захныкал.
- Каэра, ваш муж в безопасности, сейчас его приведут сюда, - Генри, утешая и курлыкая ласковости, посадил малыша в коляску. - Вон, пройдите к тому домику, это служебный вход. Сейчас он оттуда выйдет.
Но тётка, вместо того, чтобы встречать спасенного мужа, вдруг схватила Крошку за руку:
- Вы ажлисс? Такая красивая! Это ваш андроид? Меня зовут Зираида, а это мои дети, Серан и Кика, - женщина, обдавая удушливым парфюмом, хватала и тянула Хакисс уже двумя руками. - Вы поможете мне? Они вас послушают! Ваш андроид говорит…
Хакисс окаменела - её никто не смеет трогать без разрешения Джи!
- Каэра Зираида, смотрите, ваш муж уже идет! - вмешался Генри.
Женщина оглянулась и вместе со старшим ребенком побежала обниматься с отцом семейства, который, появился из служебного домика в сопровождении работников зоологического парка.
Хакисс хлопнула руками по ограде, стряхивая ощущение чужих потных ладоней и чужих глупых мыслей. Хорошо ажлисс - они могут мысленно общаться только вблизи, а лучше всего прикасаясь друг к другу. Неудивительно, что ажлисс избегают прикосновений - зачем им шквал человечьих неуправляемых мыслей?
"Генри, пойдем в беличью рощу - там нет толпы", - Хакисс повернулась спиной к львиной скале. На лавочке лежал пакет с обедом из кафе "Золотая Тучка" и из него выглядывал бутон желтой розы.
"Где ты нашел её? - Крошка вынула розу. Цветок неожиданно пах водяными лилиями: - Я думала морские розы привозят только на осенний фестиваль!"
"В цветочный на торговой площадке завезли партию. Джи заботится о тебе. Но ты не имеешь права влиять на людей без приказа", - Генри подхватил коробку с обедом и пошел следом.
"Ничего же не случилось! Я просто чуточку оживила экспозицию и развлекла львов. И эти люди сами начали! Теперь никогда не будут ныть, что настоящие животные - это скучно."
"Крошка, ты поступила плохо! Ты же знаешь, ты не имеешь права пользоваться фантомами для себя. У человека теперь психологическая травма, и ты еще привлекла к себе внимание! А ты должна быть незаметна! Если ты будешь играть с людьми, Джи никогда не разрешит тебе самостоятельно выходить с базы".
Хакисс пошевелила губами, как будто проверяла, как произносится ответ, но так ничего и не сказала.
В буйных зарослях разноцветной рангвиллеи показался проход. Крошка забрала контейнер и свернула в боковую аллею. Не будет она отвечать стюарду. Надоел. У человека психологическая травма! А у неё что, не может быть психологической травмы? Даже если у нее не бывает следов от травм физических? Она сразу же убрала боль, как только кончился тест. Но боль как будто никуда не ушла. Да, у нее уже ничего не болит, но как же давит что-то внутри. И пусть этот Берди будет рад, что она не использует всю свою силу. Еще лучше было бы слиться с ним ментально и перелить в него свою боль, свою злость! Он бы визжал и катался! Крошка криво усмехнулась. Она не умеет раствориться в боли, как учит ее Джи. Она никак не может стать болью, пропустить ее сквозь себя. Но она научится. Зато она никогда не визжит и не катается. Она умеет терпеть, хотя Джи говорит, что это неправильно. Но она научится! Крошка расстроилась еще больше. Вечером еще Джи отругает… Выдержать длинные нотации императора о пользе ажлисс для человечества, об ответственности сильного, того, кто может больше, а значит, не имеет права применять силу для своих капризов и то, что ажлисс должны всегда хранить людей - это была пытка, и она бы уже могла читать лекции сама. Вот вам человечество. Хранить этих визгливых, шумных и невоспитанных людей! Людей с крашенными лицами, потными руками, неестественными ушами! Ни один сноваживущий не позволит себе иметь оперированные уши! А человек - фу. И человек даже не может поставить барьер, а тупо, как биотигра идет туда, куда поведет его она. А она даже совсем не напрягалась. И она способна пройти такие тесты, которые этому тупому Берди и не снились. А если бы приснились, так он бы сразу умер!
Села на резную деревянную скамью, начиная про себя считать алые листики рангвиллеи. Сквозь высокий кустарник с зелеными, желтыми и даже синими листьями, но редкими вкраплениями красных, просвечивали аттракционы детского парка. Странно, как мало ярко-алых листочков в этих подстриженных кустах, упорно рвущихся сквозь ограду! А рангвиллея вокруг арены на базе была почему-то почти вся красная.
Негромкие шумы зоопарка и ненавязчивую музыку с торговой площадки, заглушил гвалт возбужденных детей и перекрывающие его спокойные голоса взрослых. Бесконечная вопящая толпа разлилась по парку. Воспитатели и учителя выделялись сдержанными цветами однотонной форменной одежды на фоне феерии красок школьников. Но что за привычка у людей - одевать потомство как украшения на торт! Деток явно вели в забавный городок.
"Генри, день все равно испорчен с самого начала. Пошли домой!"
"День начался правильно, ты прошла тесты. И ты хорошо держалась".
"А что толку… Данные все те же. У меня нет прогресса. Я тренируюсь, но не могу ничего сделать!"
"Ничего, у тебя свободный день, и ты можешь отдохнуть. А потом Джи что-нибудь для тебя придумает, что поможет тебе раскрыться и перейти на другой уровень".
Крошку овеяло холодом: Джи может её наказать из-за этих глупых людей! Но это же была шутка! И ничего никому не стало…
- Я хочу домой.
Хакисс встала и выкинула обед в урну. Взяла желтую розочку и пошла на остановку трамвая.
* * *
Хакисс вымылась и переоделась: к императору желательно идти только в свежем! Выбрала умеренно облегающие брюки глубоко-синего, "императорского" цвета и нежно-кремовую шелковую блузу с широким поясом - Джи любит шёлк на экзекуторе… И совсем нет! Это не попытка задобрить Джи! Ей просто нравится делать так, как нравится императору, ведь она живет для него!
Прицепила к ремню нож.
Почему-то не стала использовать скан. Как будто запачкала его - свое чистое орудие, подаренное гением императора. Сверившись по системе, нашла Джи в лаборатории морфологии. Хотелось побежать в недра ненавистных лабораторий, чтобы быстрее все было позади! Но экзекутор должен владеть собой. К тому же сегодня она немного провинилась. Люди - это всего-навсего люди, стадо, управляемое ажлисс. Ажлисс делают всю самую опасную и тяжелую работу и постоянно заботятся о людях… И о львах в зоопарке тоже. Да, она немножко поиграла, но уже раскаивается… И, возможно, все не так плохо, ничего же страшного не случилось?
Пришла, задержала дыхание и остановилась у двери - "не мешать никому!" С осторожной нежностью коснулась сознания Императора. Получила разрешение, подошла, прижалась, окунулась в волну ответной безмолвной радости, тут же отстранилась и села в стороне на пол, обменявшись с Джи мгновенными мысленными репликами.
"Ты быстро вернулась".
"У меня не было настроения. Я виновата".
"Что ты сделала?"
Она послала ему образ того, что случилось в зоопарке.
"Жди".
И она ждала. Прислонилась к стене и закрыла глаза, контактным облачком привычно перетекая в мысли Джи, как будто касаясь его кончиками пальцев. Как всегда шквал образов, слов и несформулированных идей, предчувствий и вариантов поглотил её собственное восприятие, её личность, и она растворилась в сознании своего Бога, оставив только тоненький хвостик, удерживающий тело от падения.
"Пойдем".
Она метнулась в себя и почувствовала облегчение. Джи спокоен. Выволочки не будет? Кажется. Но она никогда не пыталась лезть в его мысли глубоко, а он умел надежно скрывать эмоции, как будто он всегда в легком "облачном" контакте.
Ей же достаточно просто быть с ним.
Встала, разминая затекшее тело, разгоняя кровь, и заторопилась за Джи.
Глава 3
Основы
Я просто молча подойду,
Взгляну…
И тихо, незаметно
Из тени руку протяну,
Крыла почти коснусь,
Но тщетно…
Неслышным эхом проскользну,
Поймав в ладонь печали отзвук,
И нет меня, лишь ты вокруг.
Слова дрожат и шепчет воздух…(Случайная запись из дневника шестой Крошки)
* * *
Джи шел на остров Крошкиных зверей. Специально повернул, чтобы пройти через старые казармы и экзекуторскую комнату. Вот и эта Крошка уже выросла. Созрела. Сила рвется из неё, но Крошка еще не знает, как обращаться со своими возможностями правильно. Надо её подтолкнуть, но нельзя сломать. Сильнее закрепить уже созданный рефлекс между наказанием и наслаждением. Пора уже начать проверять, что за драгоценность он получил за десять лет шлифовки. Засияет этот кристалл алмазом или окажется очередной одноразовой батарейкой? Так сложно балансировать на узкой границе между двумя пропастями: полным подчинением с потерей личности и необходимой, но опасной самостоятельностью и вытекающей из этого ненадежностью. Зато интересно. Рождает забавные эмоции, расцвечивающие рутину жизни. Скука, когда жизнь становится монотонным существованием - признак конца. Он ещё поиграет! Ему рано уходить во всемирную энергию. Но надо вбить в Крошку понятие долга. Что бы не произошло, Император для нее должен быть смыслом жизни! Жалко, если придётся уничтожить и этого экзекутора. Столько сил и времени было вложено… Да, время! Удивительно, как время создаёт проблемы даже для бессмертных ажлисс!
Экспериментальная Крошка номер шесть дисциплинированно держала дистанцию за его левым плечом и не пыталась подслушивать. Она, кажется, уже и во сне может сопровождать Императора. Еще немного, и экзекутор будет готов. Надо расшевелить её, а то уже приготовилась скрыться и забаррикадироваться внутри своего пугливого сердечка, оставив снаружи только механическое послушание. Раз начала играть без разрешения, то надо это использовать в правильном направлении.