- Нет, моя красавица, в Кампосе так дела не делаются. Тот тип, который сейчас сидит за компьютером, выполняя это задание, будет корпеть дней двадцать, потому что его мучает артрит. Он наверняка думает: на кой черт нам понадобился этот Ковбой, если вскоре мы найдем его дома, сдохшим от пневмонии?.. Так что он выдаст информацию, когда ему взбредет в голову. Поэтому давайте завтракать и ни о чем не думать.
- Но это же неразумно! Убийца может погубить еще кого-нибудь…
- …из числа умирающих. Так было всегда, Бреннан: только с годами начинаешь осознавать, что происходит вокруг. Я вот, например, постепенно умираю… и ты тоже, кстати. С тех пор, как ты появилась на свет, ты умираешь.
Говорят, что дьявол умен не потому, что он дьявол, а потому, что он старый. Если так, то в этом городе скопились одни мудрецы. И следовало передать немного этой мудрости наивной девчонке.
Однако она все еще упрямилась:
- Торрес, двести лет тому назад никто не достигал вашего возраста, и уже в восемьдесят люди превращались в ходячие мешки с костями.
- А теперь мы становимся таковыми в сто тридцать.
Я вытащил из кармана пилюли, которые всегда ношу с собой… все мы тут ходим с пилюлями. Память иногда нас подводит, и я уже почти не помню лица своей дочери, но никогда не забываю принять пилюли. Вот в чем разница между молодыми и стариками, и только она имеет значение: когда станешь дряхлым, принимай лекарства.
Я показал пилюли Бреннан.
- Вот они, таблетки "Львиная грива" - та панацея, которая позволяет человеку прожить больше ста и даже, как видно на примере Гомеса, больше двухсот… если повезет. Жаль только, что при этом ты обречен влачить все более жалкое существование.
Сгорбленная женщина поднялась из-за соседнего столика и, глядя в пространство, подошла к нам. Еще одна представительница братства Альцгеймера, этого легиона несчастных, которые блуждают бесцельно по городу и которым мы, счастливчики, ещё помнящие свое имя, помогаем - причем не из милосердия, клянусь. Просто тяжко сознавать, что в будущем ты можешь стать одним из них. Мне-то повезло: у меня, голова на месте, я всегда был очень умным, и работа в полиции, даже в Кампос-де-Отоньо, позволяет держать себя в форме. Конечно, память все больше слабеет. Взять хотя бы мою дочь… я вам рассказывал про свою дочь? Так вот, она регулярно посылала мне одно и то же письмо, в котором перечисляла имена всех родственников. Но потом она перестала это делать. Не знаю, почему. Как же зовут мою дочь?..
О чем я только что говорил? О женщине? Ах, да, спасибо… о той женщине в кафетерии. Так вот, она подошла ко мне и бросилась поздравлять меня, приговаривая:
- Как тебе повезло, что дочь приехала навестить тебя! И она очень хорошенькая!
Черт возьми, Бреннан скорее годилась мне во внучки, чем в дочери!
Я осторожно отстранил старуху. Я не мог вынести ее пустого взгляда и не знал, что сказать в столь щекотливой ситуации. Я просто подтолкнул легонько старуху, и она пошла прочь, мгновенно забыв о нас с Бреннан.
Бреннан опустила глаза к своей чашке. Наверное, она только что увидела свой портрет в будущем - карикатурный портрет всех нас. А я подумал: глупышка, я-то их вижу каждый день.
Звук телефона нарушил напряженную тишину.
Еще одно сообщение о Ковбое, как я окрестил убийцу. Он был очень шустрым, сукин сын!
Пеллхема убили в три часа ночи, а, по словам сержанта Мартина, без четверти семь уже нашли еще один труп. Жертвой оказалась Элена Сойер, двести тридцать один год, владелица лавки в Сером квартале. Ее горло тоже было перерезано - несомненно, дело рук Ковбоя.
Мы с Бреннан прибыли туда примерно в восемь. Мартин показал труп. Убитая лежала на улице: видимо, она успела выбежать из своего заведения, зажимая руками рану, но вскоре рухнула посреди мостовой, окрасив серые стены домов кровью.
- Как интересно! - заметила Бреннан, когда мы ехали в трамвае. - В Сером квартале все здания серые, в Синем - синие, а в Красном - красные. Зачем?
"Чтобы люди не могли заблудиться", - хотел пояснить я, но потом раздумал: не стоит разочаровывать напарницу, если она ищет другой смысл.
Из обстоятельств убийства можно было извлечь немного полезной информации. Как и в других случаях, несчастная женщина не имела ни явных врагов, ни постоянного сожителя, и ее друзья рассказывали Мартину о покойнице только хорошее. И никто, как и в трех предыдущих убийствах, не видел убийцу.
- Не стоит доверять всей этой болтовне, - заметил я своей юной помощнице. - И вообще, здесь ты можешь забыть о свидетелях. Старики по своей природе недоверчивы, они никогда ничего не скажут по поводу, того, что их не касается…
Она перебила меня, явно передразнивая:
- Да, я уже знаю: потому что рано или поздно все они умрут!.. Послушайте, Торрес, я заметила, что когда вы говорите о стариках, то как бы исключаете себя из их числа. Вы что, считаете себя лучше остальных? Если так, то хочу вам напомнить: вы живете с ними в одном городе.
Видали эту сукину дочь?
Я ничего ей тогда не ответил, но сейчас у меня нашлось бы, что ей сказать, будьте уверены! Странное дело: почему-то гордость за Кампос-де-Отоньо испытывают те, кто обитает не здесь. Они думают: в какие чудеснейшие времена мы живем. Сегодня наши старцы живут самостоятельно в Кампос-де-Отоньо и в других подобных городах, они не только не нуждаются в социальном обеспечении, но и сами приносят пользу обществу. А если сами "пожилые" начинают возмущаться, то слышат в ответ: "Неблагодарные старики! Наука позволяет вам жить дольше, чем мечтали деды, а вместо благодарности от вас слышишь одни жалобы!". Конечно, и вы так думаете и наверняка вначале жадно наброситесь на ЛГ, а в конце концов будете сожалеть об этом, как и я…
Да-да, я уже продолжаю.
Мы осмотрели место преступления, а потом нас сменили эксперты лаборатории. Честно говоря, я начал беспокоиться: четыре убийства - это много, и я уже не был уверен, что справлюсь с таким количеством трупов. Моя помощница оторвала меня от неприятных мыслей.
- Между жертвами нет никакой очевидной связи, - принялась она озвучивать текст, который, должно быть, появился на ее наручном экранчике. - Судя по базе данных, все четверо жили в разных районах города, не были знакомы и не имели общих друзей… Эй, вы меня слышите?
Если я и слышал ее, то смутно: я уже слишком устал. Ночами-то я почти не сплю, знаете ли, а потом весь день клюю носом. Однако я сумел уловить суть ее слов: отсутствие связи между жертвами. Мы куда-то плелись по Серому кварталу. По взгляду своей спутницы я понял, что она вот-вот подумает, будто я уже ни к чему не пригоден, и испугался. Вы ведь тоже так думаете о стариках, не правда ли?
Однако ко мне это не относится. К счастью или несчастью, я всегда знаю, где нахожусь. И как себя чувствую.
Я ответил ей:
- Вы сказали, что четыре жертвы не имеют между собой ничего общего.
- Именно, так. Единственное связующее звено тот тип, который их прикончил. Боюсь, что мы имеем дело с серийным убийцей.
То есть с психом. Единственное, чего нам в Кампос-де-Отоньо не хватало…
Бреннан продолжала:
- Как представляется, у него нет мотива. Он убивает просто потому, что ему нравится сам "процесс". Или потому, что слышит голоса, ну, все в таком роде, вы знаете… И у него есть свой стиль: он перерезает жертвам горло. Классический убийца-маньяк. Если мы продолжим изучение его действий, то найдем критерий, по которому он выбирает свои жертвы… Простите, Торрес, а куда мы идем?
Я осознал, что не имею ни малейшего понятия, где мы находимся.
- Не знаю… Послушай, Бреннан, я пойду домой, чтобы немного вздремнуть. У меня голова тяжелая, а после сиесты думается намного лучше.
Она ошалело взглянула на меня:
- Но этот тип убил за пять часов уже двоих!..
Наверное, она все-таки разглядела усталость в моих глазах. Или в моих морщинах - кто его знает? Девушка вздохнула и продолжала уже более заботливым, почти материнским тоном:
- Согласна, идите отдыхать, а я попытаюсь раздобыть свежую информацию. Вот, возьмите… Тут записан номер моего телефона. Когда проснетесь, позвоните, и мы продолжим работу.
Я добрался до ближайшей остановки, и дребезжащий трамвай довез меня до дома. Мне отчаянно хотелось прилечь.
Что ж, в моем распоряжении была тридцатилетняя дурочка с персональным компьютером на запястье, которая собиралась учить меня расследовать убийства - вот пусть и работает! Мне-то какое дело? Пусть она даже найдет своего серийного убийцу, а потом похлопает меня снисходительно по плечу… но я лягу спать.
Я включил телевизор и устроился в кресле перед экраном. Не было сил добраться до постели.
Вы когда-нибудь смотрели телевизор в Кампос-де-Отоньо? Конечно, если у вас есть кабельное телевидение, это другое дело, но я-то имею в виду местные передачи - они просто невыносимы! Хотя идеально подходят как снотворное.
Я проспал два часа.
Однако это был неспокойный сон: мой мозг полицейского ни на секунду не переставал трудиться. И, проснувшись, я первым делом вспомнил о трупах. Было нечто общее, хотя это и не бросалось в глаза: нечто такое, что дразнило мое подсознание. Должно быть, сработал инстинкт полицейского. Я знаю, что это глупости, но другое объяснение в голову не приходит. Мне было что-то известно, но я не понимал, что именно.
Я отправился в туалет, все еще размышляя. Любопытно: когда не думаешь о мочеиспускании, то все получается гораздо лучше. В данном случае я убил двух зайцев: помочился на славу и наконец-то осознал, что же меня так тревожило во сне. Я спал прямо в плаще, поэтому достал из кармана телефон и набрал номер, который мне дала Бреннан.
- Кто говорит? - Ее голос заглушал грохот поездов на железнодорожной станции.
У меня очень чуткий слух, и я могу узнать любой район Кампоса даже по телефону. Слух - единственный орган восприятия, который у меня сохранился в отличном состоянии.
- Это Торрес. Есть идея.
- Надеюсь, хорошая! - завопила она в трубку, пытаясь перекричать шум. - Потому что у нас появился еще один труп.
- Так быстро?!
За один день три трупа - такое не приснится даже в кошмаре.
- Да нет, - пояснила Бреннан. - По данным экспертизы, это убийство произошло три дня назад. Жертву звали Карлотта Грулл, она работала кассиршей на вокзале…
Вот оно! От волнения я сам тее заметил, как тоже закричал в трубку:.
- Постой, Бреннан, а сколько ей лет?!
- Секунду! - Она что-то сказала кому-то и вновь обратилась ко мне. - Двести двадцать семь!
- Так я и думал!
- Что? - Наверное, она разговаривала с кем-то на вокзале, но мне надо было поведать ей о своей догадке.
- Связь есть! Подожди секунду. - Я застегнул ширинку, взял шляпу и вышел из дома. - Знаешь, сколько человек старше двухсот проживает в Кампос-де-Отоньо?
- Я могу посмотреть…
- Очень мало. Продление жизни с помощью ЛГ предусматривает всего лишь сто девяносто лет. А теперь скажи мне, каков возраст жертв? У тебя под рукой есть эти. данные?
- Да… Вот, пожалуйста: Гомес - двести пятнадцать. лет, Уоллес - сто девяносто семь, Пеллхем - сто двадцать восемь, Сойер - двести тридцать один и Грулл - двести двадцать семь.
Пока она перечисляла, я успел добраться до трамвайной остановки.
- Ну вот, все они были слишком старыми даже для Кампоса. Всем им около двухсот лет, и убиты они почти одновременно- вот тебе и связь!
- За исключением Пеллхема, - уточнила она.
Ничто не совершенно, но моя версия пока оставалась единственно возможной.
- Согласен, - продолжал я. - Но четыре из пяти - это неплохое процентное соотношение… Можешь, выяснить по компьютеру, кто из долгожителей живет в Кампосе? Выбери десятку самых старых, и я готов поспорить на что угодно - наша четверка окажется в их числе.
- Ага… Да, верно: Гомес, Сойер и Грулл - в этом списке.
Ну, что вы на это скажете? Первым наткнулся на верный след старый полицейский, а не последнее слово детективной науки, которое послали ему в подмогу!
В трамвае я почувствовал такую радость, что даже перестал ощущать голодные спазмы в желудке. Ничего, через пару часов я заявлюсь в кабинет Калеро, притащив с собой убийцу в наручниках, и тогда мы с Бреннан закатим банкет за счет мэра!
Я вновь достал телефон:
- Бреннан, ты слышишь меня? - Да.
- Найди мне адрес самого старого из обитателей Кампоса. Ты все еще на вокзале?
- Да, мы только что отправили в морг труп Грулл. Я не звонила вам, потому что… потому что…
Сейчас она была похожа на внучку, извиняющуюся перед своим дедом за то, что забыла поздравить его с днем рождения.
- Неважно. Найди те сведения, которые я прошу.
Я постепенно начинал чувствовать себя увереннее. Девчонка оказалась не такой противной, как я полагал, и безоговорочно подчинялась моим указаниям, а раз так, то чего еще желать? Конечно, есть и кое-что другое, что можно пожелать от девушки, но не в моем возрасте.
Моя помощница раздобыла нужные сведения довольно быстро.
- Человека, о котором вы говорили, зовут Конрад Бул. Это самый пожилой… то есть самый старый житель Кампоса. Ему двести двадцать три года, он картограф и проживает в Зеленом квартале.
- Дай мне его точный адрес, и мы с тобой встретимся там. Путь к дому Була занял у меня не более десяти минут, даже с учетом вынужденного посещения туалета.
План у меня был следующий: поговорить с картографом, чтобы получить от него любую интересующую нас информацию. Вы наверняка можете спросить меня, зачем картограф в Кампос-де-Отоньо? Дело в том, что каждый приезжает сюда, чтобы продолжать работать, а не сидеть взаперти в каком-нибудь доме для престарелых, питаясь диетическими супчиками и попивая слабое винцо. Боюсь, что у Була не было возможности применить свои профессиональные знания на практике, ведь здесь у нас в Кампосе нечего картографировать. На что же он тогда жил? Ведь здесь нет пенсий - каждый работает и получает за свой труд зарплату. Потом уже я узнал, что Бул числился на какой-то должности в строительной конторе, но думаю, что ему нечем было заняться.
Да, я начал излагать свой план действий. Было необходимо побеседовать с Булом, а впоследствии - и со всеми долгожителями Кампоса, и тогда бы мы вычислили общий фактор, которого нам до сих пор не хватало.
Когда я встретился с Бреннан на перекрестке рядом с домом Була, то все еще прикидывал, какие меры следует предпринять: установить наблюдение за каждым из двадцати самых старых обитателей Кампоса или вывезти их в надежное место, чтобы защитить от убийцы? Последнее - вряд ли: мы здесь предпочитаем поймать преступника с поличным, нежели спасти потенциальную жертву, ведь человеку, которому перевалило за двести лет, и так уже недолго остается тянуть лямку на этом свете.
Зеленый квартал - довольно приятное местечко в Кампосе. Он почти полностью состоит из небольших домиков с красивыми садовыми участками. Такое жилье стоит дорого, и мое жалованье полицейского вряд ли позволило бы мне поселиться в этом районе. Перед домом Була (зеленого цвета, как и все остальные дома) был разбит ухоженный сад. Мы уже вошли в калитку и направились по узкой дорожке, посыпанной гравием, как вдруг в доме раздался крик. Это было невероятной удачей: застигнуть убийцу в момент совершения очередного злодеяния.
Бреннан с ошарашенным видом посмотрела сначала на меня, потом на улицу. Там спокойно прогуливались люди. Я понял, что так удивило мою спутницу.
- Да, это одна из главных наших проблем. Никто в Кампосе не бросится на помощь, даже если услышит зов. Здесь каждый живет по принципу: меня не трогайте. Мы, старики, всего боимся, и нам лучше не влезать в передряги, понимаешь?
Поняла Бреннан меня или нет, но она пустилась бежать - насколько я понимаю, этому их тоже учат в полицейских академиях, - забыв, что находится в городе, где никто не бегает.
Эта пышка подбежала к фасаду здания и - не знаю, почему - решила залезть в окно второго этажа. Она вскарабкалась на забор, который упирался в стену дома, подпрыгнула и зацепилась за оконный карниз. Однако ей было трудно подтянуться, поэтому я любезно пришел на помощь. Я встал на цыпочки и протянул руки к той части тела, которую избрал бы любой на моем месте: эти округлые бедра так и призывали, чтобы до них дотронулись. О, как я люблю толстушек, я всегда их обожал! Я ощущал молодую плоть под брюками и, признаться, только делал вид, будто подталкиваю свою напарницу, а на самом деле наслаждался ни с чем не сравнимыми тактильными ощущениями. Черт побери, я ведь уже больше века не держал в своих руках подобные телеса! Бреннан ничего не сказала, она только просила, чтобы я подтолкнул ее сильнее, и пыталась подтянуться, чтобы выскользнуть из моих рук, но ей это не удавалось. Она была из тех девиц, которые не зовут на помощь, когда старцы зажимают их в час пик в общественном транспорте - не из похоти, а, скорее, из желания вспомнить молодость. А может быть, она просто не хотела кричать, чтобы не вспугнуть убийцу, который притаился в доме. А я вовсю пользовался моментом. Черт возьми, я столько лет уже не испытывал подобных чувств!
В течение всей этой возни, которая не заняла и двух минут, внутри дома не было слышно ни звука, но в тот момент, когда моя помощница наконец взобралась на карниз, чтобы проникнуть через окно в дом (или чтобы вырваться из моих рук), какой-то тип в черном, в надвинутой на лоб кепке, в полусапожках, украшенных металлическими пряжками, с тростью в руках выскочил из окна, сбив Бреннан и меня и оказавшись сверху. Признаюсь, я слишком увлекся пальпацией бедер Бреннан и потерял бдительность. Для полицейского с моим стажем это непростительно, но что я могу сказать в свое оправдание? Слаб человек, слаб…
У неизвестного была густая белоснежная борода, испачканная кровью, и на его лице обнаружилось не менее удивленное выражение, чем у нас с Бреннан. Он поднялся на ноги с удивительной ловкостью для человека, только что сиганувшего с трехметровой высоты, и, опираясь на трость, быстрым шагом устремился к садовой ограде. Бреннан выглядела отключившейся, и клянусь, в тот момент я об этом пожалел, потому что она-то скрутила бы этого типа в два счета. Мне не оставалось другого выхода, кроме как вызвать по телефону "скорую помощь" для Бреннан и устремиться в погоню за Ковбоем.
Ну, насчет устремиться - это я преувеличиваю. Незнакомец был приблизительно моего возраста, он хромал, но зато опирался на трость, благодаря чему развил вполне приличную скорость. Если честно, слишком большую для меня, поскольку я не был хорошим бегуном даже в свои лучшие времена. К тому же убийца позволил себе роскошь перемахнуть через садовую ограду, а мне пришлось сделать круг к калитке и потерять драгоценные двадцать метров. В итоге мы оба оказались на улице, передвигаясь ускоренным шагом друг за другом.
Я не переставая кричал ему:
- Стой, полиция! А он отвечал мне:
- Оставь меня в покое, кретин! Я не сделал ничего плохого! Ну да, если не считать, что его одежда была в крови!..