- А что насчет бандитов? - спросил я. - Ведь если бы не их присутствие в пределах Внутренней границы и проблемы с преодолением стометровой Полосы дискомфорта, богатые месторождения Великой Южной конурбации начали бы осваиваться куда раньше.
- Массированное применение плесени, разновидность "Б", - сказал цветчик, понизив голос, - и если то, что я слышал, правда, это случится очень скоро.
- А как насчет законодательной базы? - осведомился отец.
Правила прямо запрещали причинение вреда любому человеческому существу, независимо от его гигиенических навыков, привычек или особенностей речи. Представители же вида homo feralensis были хоть и примитивными, но все же людьми, вне всяких сомнений.
- Хороший вопрос, - кивнул тот. - Ущерб ландшафту и посевам, который они наносят, позволяет переквалифицировать их во вредителей, которые, согласно правилам, подлежат уничтожению. - Он рассмеялся. - Уловка, и притом блестящая.
Мы с отцом переглянулись, но ничего не сказали. Да, бандиты были всего лишь ходячим биологическим недоразумением, но если плесень коснулась твоей семьи, ты не пожелаешь ее никому - ни желтым, ни малоприятным префектам, ни даже бандитам. Видя, что мы не согласны со столь радикальным подходом, цветчик сменил тему и заговорил о дружественной человеку городской среде. В частности, он упомянул о своих работах в Восточном парке - одном из трех крупнейших садов Коллектива.
- Как я слышал, это нечто потрясающее, - заметил отец, отчасти хромоботаник в душе. - Мечтаю как-нибудь посмотреть на него.
- Вы даже представить себе не можете, насколько это грандиозное зрелище, - ответил Глянц. - Полная гамма CYM, пигмент подается под восьмидесятифунтовым давлением. Чистота и яркость цвета - на уровне шестидесяти процентов, а все, что выходит за пределы гаммы, окрашивается вручную. Мы не придерживаемся строго ботанического цветоподбора, используем самые разнообразные и тонкие оттенки - промежуточные, вторичные, триадические, - которые возвышают душу и изгоняют из нее серость. Особенно хороши люпиновые ковры. Когда я считал в последний раз, у нас было восемьдесят четыре оттенка одного только розового.
Около часа мы слушали, как он рассуждает о проблемах централизованного цветоснабжения и дефицита краски, - и расстраивались все больше. Глянц еще раз подчеркнул важность Великой Южной конурбации, но сообщил, что под землей таится множество невыявленных цветных предметов, поскольку в Эпоху сердечности мягкая почва и листья покрыли созданное в Эпоху нетерпимости, и требуются лишь умелые копатели. Они с отцом побеседовали о плюсах и минусах открытой и закрытой разработки цветного мусора, о том, что НСЦ рассматривает возможность создания общевидных цветов из натуральных пигментов и даже сумела путем хромосинтеза добыть синтетическую бледно-оранжевую краску из моркови.
- Из восьми тонн моркови получается одна ложка общевидного пигмента с чистотой всего в шестнадцать процентов, - сказал он. - Негусто, но парни из технического отдела не сдаются.
У меня все не появлялось возможности отползти в сторонку для встречи с Джейн, но наконец Фанданго велел мне наполнить ведро воды для "форда". Я пошел к реке через дубовую рощицу. То, что рассказал цветчик, мне понравилось. Работа в НСЦ была мечтой каждого гражданина, но удавалось это немногим. Ежегодно они принимали четырех кандидатов из тысячи, иногда меньше. Всего лишь мечта - но зато какая! Сотрудникам НСЦ давались громадные привилегии: статус старшего инспектора, свободное передвижение внутри Коллектива с посадкой на любой станции, независимо от сезонных ограничений, легальное использование предметов, запрещенных в ходе скачков назад, право реквизировать любой "форд" и - самое лучшее - постоянная жизнь в окружении синтетических цветов. Единственной загвоздкой было то, что даже при необходимых знаниях и умениях и 60-процентном (как минимум) цветовосприятии кандидаты выдвигались главным префектом. А префекты предпочитали оставлять людей с высоким восприятием для сортировки цветных вещей. Я всерьез не думал о карьере в НСЦ, такой далекой и невозможной она казалась, - но что, если попробовать все же стоило?
- Сюда!
Я увидел Джейн: улыбаясь, она махала мне рукой. Ободренный тем, что мне удалось - кажется - завоевать ее благосклонность, я ускорил шаг и был уже футах в двадцати от девушки, когда вдруг встал на месте как вкопанный.
- Ты это нарочно, - процедил я сквозь зубы, не осмеливаясь двигаться.
Улыбка исчезла с лица Джейн.
- Да. И теперь, думаю, ты расскажешь мне все, что я хочу знать.
Значит, меня завлекли на гладкую травянистую площадку, какие бывают под деревом ятевео. Я нервно посмотрел наверх, на извилистые, утыканные колючками ветви. Что, если рвануться изо всех сил - вдруг плотоядное дерево недавно поглотило оленя и все еще переваривает его? Или у меня был шанс сделать пробежку, поскольку атака требовала активации двух сенсоров? Но я прекрасно знал, что голодное ятевео способно схватить антилопу на полном скаку, и не решился.
- Итак, - сказала Джейн, становясь у края травянистой площадки, - что ты знаешь? Еще важнее: кому ты разболтал?
- Послушай, - сердито отозвался я, - тебе не кажется, что шутка зашла слишком далеко? Потом, ты обещала убить меня, только если я скажу про твой нос, а я ни разу этого не сделал.
Вместо ответа она бросила к моим ногам веточку, которая задела корневой сенсор; колючки дерева вздыбились, готовые ужалить. Малейший намек на движение, и я оказался бы там, где нахожусь сейчас, - внутри пищеварительной полости, вместе с набором окислившихся ложек, медленно теряя сознание, с одной мыслью в голове: "Как же я здесь очутился?!"
- Ты что, с ума сошла? - заорал я. - Ты не можешь меня убить!
- А я и не стану. Тебя убьет ятевео. Прискорбное, прискорбное происшествие. Когда закончится траур - завтра ко времени чая, - твое имя появится на доске ушедших вместе с рассказом о твоих достойных или просто заметных поступках. Кстати, ты уже совершил что-нибудь достойное или заметное?
- Если проживу достаточно долго, - медленно проговорил я, - то смогу.
- Хорошая заявка, но так дело не пойдет. Что ты знаешь?
- Ничего, - признался я с облегчением: наконец-то можно сказать правду! - "До смешного противный ухажер-идиот" ничего особенного не сделал. Мне было интересно, что за тайны у вас с Зейном, вот и все. Я просто хотел посидеть с тобой за чаем. И может быть, найти какую-то другую перспективу для себя, кроме Марена и их веревочных фабрик.
- Не пытайся меня обдурить. - Она стала искать глазами еще одну веточку. - Видел незаконченную роспись в ратуше?
- Видел.
- А твой отец?
- Не думаю.
- Что еще ты видел?
- Кого-то призрачного.
- Тебе сказали что-нибудь?
- Нет. Она только хотела.
- Хм. А почему ты решил зайти в дом Зейна?
- Отец дал мне его ложку, - ответил я с нервной дрожью в голосе, - и там на оборотной стороне был почтовый код.
Джейн поглядела на меня и печально покачала головой.
- Выходит, ты такой же дурак, каким выглядишь.
- И даже хуже, - заверил я ее, - меня всегда подводило любопытство. Слышала бы ты, как разорялся старик Маджента, когда я предложил усовершенствовать систему очередей.
- Обычно я отношусь к любопытству хорошо, но на этот раз, пожалуй, безопаснее отдать тебя дереву. Если ты, конечно, не придумаешь веского довода против этого.
Перспектива близкой смерти чудесным образом настраивает разум. Что за бессмыслица: преследовать загадочную курносую серую девушку - и погибнуть от ее рук! Но не все было потеряно. У меня было что ей предложить. Наверное, больше я вообще ничего не мог предложить ни здесь, ни где-либо еще.
- Послушай, - начал я, - я не знаю, чем ты занимаешься, и это не мое дело. Убей меня, если хочешь, но я могу оказаться полезным.
Джейн рассмеялась.
- С чего ты взял, что у тебя есть хоть что-нибудь нужное мне?
- Твои волосы. Они рыжие.
Она уставилась на меня с неподдельным изумлением.
- Кто тебе сказал?
Я показал на свои глаза. Я видел больше цветов красного спектра, чем большинство моих одноцветников, - возможно даже, я не уступал вообще никому. Все стало бы ясно в воскресенье, после теста, но сейчас следовало донести до Джейн, что я могу ей пригодиться. Что я могу быть полезен. Она склонила голову и посмотрела на меня. Мой довод явно подействовал. Я тут же прибавил, что отныне буду незаметным - "даже мышь меня не увидит".
- Нет, - заявила Джейн после краткого размышления, - мне кажется, тебе надо по-прежнему проявлять любопытство. Чтобы отвлекать внимание префектов.
- Разве я сказал "незаметным"? Я имел в виду "сующим везде нос".
- Совать везде нос - неплохая привычка. Когда это не происходит рядом со мной. Скажешь слово про Зейна, Ржавый Холм или что-нибудь еще - и я сразу же выполню свое обещание. Если согласен, кивни.
Я кивнул, и она удалилась без единого слова.
- Эй! - крикнул я, не очень громко, потому что ятевео способно воспринимать вибрации. - А как же я?
Но Джейн уже скрылась из виду. Я в тревоге поглядел на ветви с шипами, готовые обрушиться на меня, если я сделаю хоть малейшее движение.
- Ах чтоб тебя, - пробормотал я себе под нос.
Домой
2.3.06.02.087: Затачивание карандашей без особой необходимости рассматривается как разбазаривание общественных ресурсов и карается соответствующим образом.
Не стоит пребывать в растерянности, дорогой читатель. В тот день я не стал жертвой ятевео - это случилось позже. С плотоядными деревьями потом случилась другая история, в которую оказались замешаны я и Джейн, - история с плохим концом. По крайней мере, для меня.
Через тридцать восемь минут отец с Фанданго наконец пришли за мной. К этому времени я весь изошел потом, мои ножные мышцы начала сводить судорога. Казалось, их обоих все это скорее позабавило, чем встревожило.
- Э-э, - хихикнул отец, - дерево тебя обставило, приятель?
Он говорил вполголоса и ступал очень осторожно.
- Вот она, сладкая месть дров, - добавил Фанданго. - Где моя канистра с водой?
- Вон там. Вы можете сделать что-нибудь? У меня уже начались судороги.
Отец, стараясь ступать бесшумно, передвинулся так, что оказался по другую от меня сторону дерева, и бросил к его подножию полено. Ятевео молниеносно протянуло к нему ветви с шипами, схватило полено, поднесло его под самую крону, чуть помедлило и швырнуло обратно в лес. Полено шмякнулось с глухим стуком. Дерево выглядело достаточно большим для нескольких последовательных атак, и поэтому, выждав пару минут, чтобы ветви заняли прежнее положение, отец бросил второе полено. Ветви потянулись за ним, но на этот раз медленнее. Когда дело дошло до четвертой деревяшки, темп уже заметно снизился, и я попросту вышел за пределы досягаемости дерева, которое лениво начало простирать щупальца в мою сторону.
- Меня однажды схватило такое дерево, - поведал цветчик через несколько минут, когда они с отцом закончили смеяться надо мной. - Я не стоял бы здесь, если бы оно не переварило передо мной нескольких человек. Запомните, - обратился он ко мне, - если вам суждено быть съеденным, лучше находиться вниз головой. Так быстрее.
- Запомню, - хмуро отозвался я. - Большое спасибо.
- Не за что. Кстати, вы пропустили пару ринозавров - они пересекали дорогу в тридцати ярдах от нас. Я записал их коды - вдруг вам понадобится.
В принципе, не заметить представителя мегафауны было неприятно, но сейчас меня занимало совсем другое: как, оставив в покое Джейн, сосредоточиться на завоевании Констанс и поскорее уехать из Восточного Кармина. Еще мне следовало проявлять любопытство, сбивая с толку префектов - просто для того, чтобы сделать Джейн что-то приятное.
Когда мы прошли примерно три четверти пути от карантинной границы, отец напомнил об основных симптомах плесени: ускоренный рост ногтей, онемевшие локти, некоторая ломкость ушей. Ни у кого из нас их не оказалось: значит, все здоровы. Плесень проявляется максимум через два часа после заражения, ни в коем случае не позже.
- Я так понимаю, ты пройдешь тест Исихары у нас? - спросил Фанданго, когда карантинный период закончился и мы брели в Восточный Кармин.
- Это большая честь для меня, - ответил я без всякой иронии.
- Моей дочери Имогене тоже будут показывать цветные пятна в этом году, - сказал он. - Она будет почти фиолетовой. Возвращение к корням: ее бабка по матери была сильнопурпурной.
- Вот как? - Я вспомнил слова Томмо о том, что наследственность Имогены - купленная. - Вам есть чем гордиться.
- Мы весьма горды этим и желаем ей всяческих благ. К слову сказать, ты не знаешь каких-нибудь пурпурных - слабоцветных, но с большими бабками? Я интересуюсь, но без фанатизма. Вдруг на примете есть сиреневые невысокого ранга, готовые расстаться с монетами?
Я подумал о Берти Мадженте. Его старшая сестра, умнее и пурпурнее брата, должна была унаследовать завод старика Мадженты по обогащению синтетического пигмента и должность главного префекта. Сам Берти в прошлом году прошел тест Исихары: жалкие 53 % пурпурности. К тому же мозг его по размеру едва ли превышал горошину. Несмотря на это, он вел вполне приятную жизнь только благодаря своему цвету. Если бы его сестра вышла замуж на стороне и поблизости не появилось никого с более высокой пурпурностью, Берти мог бы даже стать главным префектом. Я холодел от одной только мысли об этом.
- А как насчет ума? Требуется или нет? - поинтересовался я.
- Если есть деньжата, мне все равно.
- Знаю я одного парня, хоть он и не слишком башковитый. Можно сказать даже, что у него мозг как у слизняка. Но он - сын главного префекта.
- Отлично! - заулыбался Карлос. - За комиссию получишь два процента, приятель.
- А что скажет Имогена?
- Она сделает так, как мы сочтем нужным, - отрезал Фанданго. Тон его мне не понравился. - Кроме того, помолвка покончит с недолжной привязанностью. Можешь расхвалить Имогену в телеграмме своему приятелю. Скажи, что, если есть серьезное предложение, она готова провести с этим парнем вечер, чтобы он попробовал. А я постараюсь поскорее достать ее фотографии и список достоинств.
Мое молчание он принял за знак согласия и хлопнул меня по плечу. Я не был до конца уверен, но, кажется, Фанданго только что предложил мне устроить понятно что между своей дочерью и Берти - слабоцветным денежным мешком, о котором он ничего не знал. Я потряс головой. Да нет, не может быть. Фанданго явно имел в виду что-то другое: ужин, например.
- Двадцать девять миль, - грустно сказал он, когда мы вышли из машины за воротами склада, чтобы привести себя в порядок и надеть кружки. - Такими темпами через двести лет от "форда" ничего не останется.
Люси, Виолетта и Дэзи
5.1.02.12.023: Хранитель обязан обеспечить доступ к картинам, скульптурам и другим произведениям искусства по первому требованию любого гражданина.
Весть о прибытии цветчика разнеслась мгновенно. К тому времени, как мы с ним подходили к нашему дому, у дверей уже собралась кучка зевак, чтобы посмотреть - нет, не на него, а на шестерни велосипеда и заляпанный краской комбинезон. В этом унылом городе он был проблеском надежды, примером того, каким красочным может выглядеть мир, если только позволить себе купить пигмента, для чего нужно иметь время и возможность собирать цветной хлам.
- А вы пользуетесь популярностью, - заметил я, провожая его в одну из гостевых комнат.
- Не я, а НСЦ, - поправил он. - Я знал людей, совершавших немыслимые поступки ради одной цветной орхидеи. А ты, приятель, интересуешься цветом?
- Мой оттенок горчичного занял первое место на прошлогодней ярмарке увеселений. - Наконец-то мне представился случай похвастаться. - Он получился темнее, чем у остальных: 33–71–67.
- Хмм, - промычал цветчик, тут же мысленно воспроизводя цвет, - неплохо. А что мы берем для примулы?
- 62–62–98, господин Глянц.
- А для моркови?
- 31–87–97.
Это впечатлило его.
- Ты разбираешься в цветах.
- Я учился у бывшего смешивателя, Грега Пунцетти.
- Мы с ним встречались пару раз, - раздумчиво проговорил цветчик. - Прекрасный парень. Наверное, нам с тобой стоить поговорить. Развяжи мне шнурки и сними ботинки, ладно? И еще возьми мое белье простирнуть. Зови меня просто Мэтью.
Я отнес картину префекту Смородини, как только разобрался с бельем Глянца и переоделся в более официальный костюм. Смородини выглядел как никогда счастливым.
- Мы поместим его у Кошенилей, - объявил он, восхищенно созерцая полотно. - У них уже живет один Ван Гог. Они знают, как ухаживать за такими вещами. Надо сделать контурную копию с номерами цветов и раскрасить синтетическими красками, чтобы Караваджо засверкал во всем блеске.
- У нашей госпожи Крушинник есть тернеровское "Крушение "Минотавра"", - сказал я, отстаивая честь родного города, - а у Рут С-9 - Ренуар.
- Вам надо увидеть нашего Вермеера. Он, правда, в Серой зоне, но можно попросить кого-нибудь из серых сопроводить вас туда и обратно.
Через несколько минут я входил в ратушу. Правила не уточняли, какой из приемов пищи надо совершать в ней, но это всегда был ланч. Множество горожан, принадлежавших к разным цветам, переговаривались, прежде чем сесть за отведенные им столики. Я узнал лишь немногих, в том числе Люси Охристую. К счастью, из-за прибытия цветчика моя встреча с ятевео никого не интересовала.
- Привет! - сказал я, но Люси посмотрела на меня пустым взглядом. - Я Эдди Бурый.
- Ой, извини! Я о чем-то думала. Спасибо, что помог мне сегодня утром. Но только верни мне линкольн, пожалуйста. Мама его хватится.
- Я его уничтожил, - солгал я, возможно, что и к лучшему.
- Тогда я скажу, что линкольн унес Томмо. Мне нужен веский довод, чтобы не пускать его к нам домой.
Я принялся расспрашивать Люси о ее отце как можно осторожнее. Девушка сказала, что он был не прочь хватить линкольна, но пребыванием в Зеленой комнате не злоупотреблял.
- Не знаю, что он там делал, - добавила она, - но он не мог поставить себе ошибочный диагноз. И уж точно не "ловил лягушку".
И Люси, задумавшись, погрузилась в молчание. Я решил сменить тему.
- Я привез тебе вот это, как ты просила. - Я показал ей ложку из Ржавого Холма, завернутую в старый носок, чтобы никто не увидел.
Ложки представляли такую ценность, что ими платили за понятно что, подрывая некогда романтический обычай дарения ложки. "Принять ложку" стало пренебрежительным выражением, намеком на нецеломудренность. Поэтому я и уточнил: "как ты просила".
- О-о! Это то самое?
Я кивнул, и Люси назвала меня "милашкой".
- Как я могу отблагодарить?
- Да никак не надо, - ответил я, на случай если она неправильно меня поняла. - Это просто подарок.