- Нет, мадам, - ответила та ровным голосом. Кто бы сказал, что тем утром она мне открыто угрожала? - Я никогда не встречала этого молодого человека. И в Гранате никогда не была.
- Что тут происходит? - спросил отец, который вышел в холл: ему надоело стоять в изящной позе, положив локоть на каминную полку.
- Салли Гуммигут. - Женщина протянула ему руку. - Желтый префект.
- Холден Бурый, - представился отец, - цветоподборщик в отпуске. - А это?..
- Джейн С-23,- объяснила Гуммигут. - Ваша служанка. Боюсь, у нее не слишком хорошие отзывы, но больше, увы, никого нет. Вы имеете право загружать ее работой один час в день, остальное - по личной договоренности. Заранее прошу прощения за возможные выходки. У Джейн с поведением… проблемы.
- Только один час? - удивился отец.
- Да. Вам придется самим раскладывать вымытую посуду и заправлять постель, уж извините, - пожала плечами госпожа Гуммигут. - Сверхзанятость просто свирепствует. Слишком много серых на пенсии, скажу я вам, и не приносят никакой пользы.
- Но ведь можно нанимать их за плату, - заметил отец.
Ответом был издевательский смешок - префектша и мысли не допускала, что отец может говорить всерьез. Правила выхода на пенсию были общими для всех цветов: после пятидесяти лет работы на Коллектив вы могли делать что душе угодно, а любая работа оплачивалась дополнительно. "Лучшие серые, - как-то поведал мне наш желтый префект, - это те, кто подхватывает плесень в день выхода на пенсию".
- Привет, Джейн. - Отец, видимо, больше не надеялся добиться ничего толкового от госпожи Гуммигут. Он скользнул взглядом по значкам "Вспыльчивая" и "Ненадежная" под ее серым кружком. - Не сделаете ли нам печенья? Скоро придут остальные префекты.
Та сделала книксен и собралась было покинуть нас, но Салли Гуммигут еще не закончила.
- Подожди, пока тебя не отпустят, - велела она и прибавила чуть приветливее: - Господин Бурый, ваш сын утверждает, что встречался с Джейн раньше и что она угрожала ему физическим насилием. Я хочу знать, как обстояло дело.
Отец посмотрел на меня, потом на Джейн, потом на префектшу. Когда желтый начинает расследование, никогда не знаешь, чем оно закончится. Недонесение о чем-либо иногда оказывается хуже самого правонарушения. Но хотя Джейн и угрожала сломать мне челюсть, я не желал ей неприятностей. А неприятность вырисовывалась немалая. Угроза нападения приравнивалась к нападению: правила почти не делали различия между намерением и его реализацией.
- Ну так что, Эдди? - обратился ко мне отец. - Ты ее видел?
- В Гранате, - промямлил я, размышляя, как бы не потерять баллов за разбазаривание времени префекта посредством ложного обвинения. - Этим утром, перед отходом поезда.
- Значит, вы ошиблись, - сказала префектша. На лице Джейн отобразилось видимое облегчение. - Вы ее видели в поезде?
- Нет.
- Гранат в пятидесяти милях отсюда. Кроме того, этим утром она занималась полезной работой по приготовлению завтрака. В день у нас проходит только один поезд и направляется на север. Может быть, вы ошиблись, мастер Бурый.
- Да, - выдохнул я, словно камень с души свалился. - Да, это явно был кто-то другой.
- Отлично. Иди, девочка, - приказала Гуммигут.
Джейн без единого слова направилась на кухню.
- Главный префект скоро посетит вас, - продолжила она, обращаясь теперь к отцу, - а пока что не могли бы вы посмотреть кое-кого из серых? Они жалуются на здоровье. Если вы подпишете акт о симуляции, я смогу снять баллы с этих серых лодырей и поучить их уму-разуму. Это займет от силы минут десять.
- Гм… Я сделаю все, что смогу.
Отца явно покоробило такое отношения к собственным работникам. Желтые занимались распределением рабочей силы, то есть серых. Некоторые делали это хорошо, другие плохо. Госпожа Гуммигут, очевидно, принадлежала ко вторым.
Наконец префектша ушла. Я медленно побрел по коридору на кухню, где с равнодушным видом возилась Джейн. Я встал в дверях, но она не повернулась в мою сторону. А вдруг я и вправду ошибся? Разве можно проделать за утро сто с лишним миль, если не ехать на поезде? Однако, взглянув на девушку, я понял, что это была она - по знакомому холодку в груди, и потом, разве найдется второй такой же нос?
- Как это вам удалось? - спросил я. - Смотаться за одно утро в Гранат и обратно?
- Смотаться?
- Я собираю устаревшие слова. "Смотаться" - значит "совершить поездку за сравнительно короткий срок".
- А знакомо тебе слово "мудак"?
- Нет, еще нет. А что оно значит?
- Я не знаю. Но думаю, оно к тебе вполне подходит. И я вовсе не "смоталась" в Гранат - вы меня с кем-то спутали. Вы ведь смотрели на мой нос только что?
- Нет, - солгал я.
- Нет, смотрели.
- Ладно, - я испытал внезапный прилив храбрости, - смотрел. И что с того? Он похож на…
- Мой долг - предупредить вас.
- О чем?
- О том, что случится, если в моем присутствии говорить слова "нос" и "симпатичный".
Я принял это за шутку и рассмеялся.
- Да ладно тебе, Джейн!
В ее глазах снова сверкнуло бешенство. Та же самая девушка, без всяких сомнений.
- Я разве говорила, что ты можешь обращаться ко мне по имени?
- Нет.
- Вот что, красный. Выслушай меня. Нам не о чем говорить. Мы никогда не встречались, между нами нет ничего общего. Ясно? Через месяц ты вернешься к своей жалкой серой жизни в Гайморите или где там еще. Главное, чтобы подальше от меня.
И она вновь принялась отмеривать муку. Я стоял безмолвно, не зная, что сказать или сделать. Никогда мне еще не попадались такие прямолинейные люди: все равно что разговаривать с префектом в обличье двадцатилетней серой девушки.
- Есть ли пожелания насчет жира? - спросила Джейн, держа в руках два горшочка. - Растительный дороже, но восстановленный животный может содержать следы какого-нибудь гражданина. Не знаю, насколько вы брезгливы там, в центре Коллектива.
- Не особенно. А кем был тот самозванец-серый в магазине красок?
Знай я эту девушку лучше, я бы промолчал. После краткой паузы она схватила первое, что попалось под руку, - большую кулинарную вилку - и метнула в мою сторону. Вилка, звеня, вонзилась в косяк. Я уставился на дрожащую рукоятку дюймах в пяти от своего лица, потом взглянул на Джейн: та пришла в такое бешенство, что кровь бросилась ей в лицо. Хорошенький носик был у этой девушки или нет, но темпераментом она обладала бурным.
- Хорошо, хорошо, - успокоил я ее. - Мы никогда не встречались.
В дверь позвонили. Вообще-то Джейн, как служанка, должна была открыть, но она не шелохнулась.
- Я открою.
Джейн ничего не сказала. Я вышел, но тут же вернулся, показал на вилку, все еще торчавшую в косяке, и спросил:
- Ты ведь не собираешься убить меня?
- Нет.
- Рад это слышать.
- Не здесь. Слишком много свидетелей.
Вероятно, на лице моем отобразился шок, и Джейн позволила себе сухо улыбнуться.
- Это шутка? - продолжал допытываться я.
- Да.
Но, как выяснилось позже, это была вовсе не шутка.
И опять, вопреки ожиданиям, гостем оказался не главный префект, а морщинистая старуха с розовыми щечками и радушной ухмылкой. Платье показалось мне сперва темно-винным, но выяснилось, это натуральный пурпур - просто я видел только его красную составляющую. Под ярким кружком синтетического пурпурного цвета виднелись значки заслуг и перевернутый значок главного префекта - женщина когда-то занимала этот пост. Я невольно выпрямился. В руках она держала кекс - простой, без начинки, но с неожиданно богатым украшением: ярко-красная замороженная вишня поверх снежно-белой сахарной глазури.
- Новый цветоподборщик? - недоверчиво спросила она. - Вы же только из песочницы выбрались.
- Это мой отец, - объяснил я. - Он осматривает симулянтов вместе с госпожой Гуммигут. Чем могу помочь?
- Надо привыкнуть к тому, что цветоподборщики теперь так молоды, - вздохнула она, словно не слышала моих слов. - Добро пожаловать в Восточный Кармин.
Я поблагодарил женщину, и она поведала мне, что ее зовут вдова де Мальва, что она очень хорошо видит пурпурный цвет и что она наша соседка - живет в следующем доме. Рассказав нудную, но, к счастью, более-менее короткую историю про жуткую промышленную аварию, после которой трем семействам пришлось с боем добывать уборщика, старушка наконец предложила мне кекс.
- Большое спасибо, - сказал я. - И еще с вишней! Не хотите ли войти?
- Честно говоря, нет. - Она сделала паузу и пододвинулась ко мне ближе. - Вы только что приехали, а потому надо вас предупредить насчет госпожи Ляпис-Лазурь.
- Вот как?
- Именно так. Сладкие речи, показная любезность… а на самом деле она прирожденная законченная лгунья, которую почему-то еще не пожрала гниль. Пустить бы ее на мыло - куда больше пользы для города.
- Она вам несимпатична?
- Что вы! - воскликнула де Мальва оскорбленным тоном. - Мы с ней близкие старинные друзья. И вместе ведем учет явлений призраков. Кстати, вам доводилось их видеть?
- В последнее время - нет, - ответил я, удивленный тем, что бывшая префектша предается такому ребячеству.
- А еще мы руководим Восточнокарминским обществом реконструкции. Не желаете вступить?
- И что же вы реконструируете?
Вопрос мой выглядел резонным: реконструировать оставалось разве что сцены из "Жизни" Мэнселла, но это было бы смертельно скучно, даже думать не хотелось.
- Мы реконструируем каждый вторник предыдущую пятницу, а в субботу по утрам - четверг следующей недели. Когда участвует весь город, это так весело! В конце года мы реконструируем самые примечательные события. А иногда занимаемся реконструкцией реконструкций. Мне кажется, вы кое-что забыли.
Я ничего не произнес в ответ, и она показала на кекс.
- Полбалла, пожалуйста.
Цена была запредельной даже для женщины, которая хорошо видит пурпурный цвет.
- Но если вы не захотите есть, я охотно выкуплю его с удержанием семидесятипятипроцентной таксы за передачу из рук в руки.
- Кекс?
- Вишню.
- А можно ли купить кекс без вишни? - спросил я после недолгого размышления.
- Это как же?! - обиделась старуха. - Кому нужен кекс без вишни?
- Что такое, мама? Проблемы?
Эти слова принадлежали человеку, который только что поднялся по крыльцу из трех ступенек. На нем были длинные одежды префекта - видимо, чистый пурпур. Главный префект, никакого сомнения. То был мужчина средних лет, высокий, атлетически сложенный, относительно приветливый на вид. Его сопровождали двое в ярких одеяниях, буквально лучившиеся властностью, - явно остальные префекты.
- Господин Бурый не желает платить за кекс, который я ему принесла.
Главный префект смерил меня взглядом.
- Вы слишком молоды для цветоподборщика.
- Извините, господин, но я не господин Бурый, я его сын.
- Тогда почему вы сказали, что вы и есть господин Бурый? - подозрительно спросила де Мальва.
- Я этого не говорил.
- А! - возмутилась старуха. - Так вы обвиняете меня во лжи?
- Но…
- Итак, вы отказываетесь платить? - спросил главный префект.
- Нет, господин префект.
Я отдал деньги старушке, которая хихикнула себе под нос и убралась прочь.
Главный префект де Мальва - как предполагал я, хотя он не представился, да и никогда не представился бы нижестоящему, - вошел в дом и оглядел меня так, словно я был куском говядины.
- Гм, - выдал он наконец. - На вид довольно здоровый. Вы яркий?
Слова эти отдавали двусмысленностью. "Яркий" могло значить "умный" или "обладающий высокой цветовой чувствительностью". В первом случае вопрос был допустимым, во втором - нет. Я решил ответить двусмысленностью на двусмысленность.
- Полагаю, что так оно и есть, господин префект. Располагайтесь в комнате, чувствуйте себя как дома.
Вместе с лиловым пришли также синий и красный префекты - Циан и Смородини. Циан выглядел вполне пристойно, но Смородини казался совершенно чокнутым. Я усадил их и поспешил на кухню.
- Префекты уже пришли, Дже… - Я запнулся и продолжил: - Послушай, если не называть тебя по имени, то как же тебя называть?
- Самое лучшее, если ты вообще не будешь со мной говорить. Но если бы в тебе была хоть капля самоуважения, ты бы назвал меня по имени.
То был открытый вызов. Я оглянулся - нет ли в пределах ее досягаемости острых предметов - и обнаружил лишь взбивалку для яиц.
- Ладно. Джейн, префекты уже…
Я никогда не думал, что от венчика может быть так больно. Впрочем, до того их в меня не метали. Металлическая штука попала мне в лоб. Уже одно это - не считая заносчивости, неуважения и плохих манер - могло стоить ей минимум пятидесяти баллов, если бы я сообщил властям. А мне досталась бы десятипроцентная премия от этой суммы - за то, что сообщил.
- Так ты никогда не получишь ни баллов, ни положительных отзывов, - сообщил я, потирая лоб. - Как ты собираешься дальше жить? - Она устало взглянула на меня. - А у тебя вообще есть баллы или положительные отзывы?
- Нет.
- И ты не считаешь, что это плохо?
Джейн обернулась и уставилась на меня умным, проницательным взглядом.
- То, что плохо, и то, что хорошо, определяется не только Книгой правил.
- Неправда. - Меня шокировала сама идея, что может существовать другой кодекс поведения, стоящий выше Книги. - Книга правил как раз и указывает нам, что правильно, а что неправильно. Предсказуемость правил и их безусловное соблюдение есть основа основ…
- Печенье еще не готово. Я принесу его позже. Возьми пока чай.
- Ты слышала, что я сказал?
- Я, типа, выключилась в этот момент.
Я взглянул на нее как только мог сурово, скорбно покачал головой, отчетливо произнес: "Эх ты", взял поднос и вышел из комнаты, всем своим видом стараясь выражать неодобрение.
Префекты
1.1.06.01.223: Должность префекта могут занимать только граждане с цветовосприятием от 70 % и выше. Если таковых не находится, ее может временно занимать гражданин с более низким цветовосприятием, до тех пор, пока не найдется подходящая кандидатура.
Когда я вернулся в гостиную, префекты обсуждали Трэвиса Канарейо с его поджогом почты. Я не мог отделаться от мысли, что сжигать письма умерших - это не проступок, а благодеяние. Что еще более любопытно, я не мог не заметить, что члены Совета в мое отсутствие опустошили сахарницу. Я разливал чай со всей возможной вежливостью, но руки мои дрожали. Префекты всегда заставляли меня нервничать, в особенности если за мной числился недолжный поступок.
- Итак, мастер Бурый, - вопросил главный префект, - чего нам от вас ожидать?
- Я всемерно постараюсь быть достойным и полезным членом Коллектива в течение своего краткого пребывания здесь, - прибег я к стандартному ответу.
- Конечно постараетесь. Восточный Кармин не место для лодырей, бездельников и дармоедов.
Несмотря на улыбку, префект ясно высказывал предупреждение. Я это так и воспринял.
- Путешествие - это немалая привилегия, - продолжил он, - но оно может привести к распространению дисгармонии, не говоря уже о плесени. Какова причина вашего путешествия, мастер Бурый?
- Я прибыл сюда для участия в переписи стульев, господин префект.
Префекты переглянулись.
- У вас есть на этот счет соответствующие распоряжения?
- Да, господин префект.
- Салли непременно захочет помочь, - пробормотал Смородини.
- Чтобы научиться смирению? - спросил де Мальва, глядя на мой значок.
- Да, господин префект.
- Надеюсь, это будет полезный опыт для вас, мастер Бурый. Вы обесчестите свой род, если промотаете весь красный цвет, который ваши праотцы добыли с таким трудом.
- Да, господин префект.
Скандал в семействе Бурых, увы, стал всеобщим достоянием. Три поколения назад один мой эксцентричный предок, Пирс Сангини, у которого было больше красного цвета, чем ума, решил жениться на серой. Он был префектом и отдаленным потомком первокрасного. Имя и цвет его сгинули в этом браке. Сын его обладал цветовосприятием всего в 16 % - это был ужасающий упадок рода. С тех пор мы, Бурые, пытались вернуть себе прежнее положение. Женитьба выглядела немыслимо скандальной даже по сегодняшним меркам - но правил не нарушала. Никому не запрещалось жениться по любви, просто это не имело смысла. Как гласила пословица: "Хочешь, чтобы твои внуки тебя ненавидели? Женись на девушке из низкоцветных".
Я разливал чай, префекты болтали друг с другом, но внезапно воцарилось молчание: вошла Джейн с печеньем. Смородини и Циан, казалось, несколько забеспокоились и даже слегка отпрянули при ее приближении. Я понял, что ненависть Джейн не знала границ. Она ненавидела не только меня, а всех вышестоящих. Значит, в ее неприязни ко мне не было ничего личного. Передо мной забрезжил слабый проблеск обманчивой надежды - по крайней мере, теперь было от чего отталкиваться.
- Благодарю, Джейн, - сказал де Мальва, единственный, кого не смущало ее присутствие.
- Господин префект, - произнесла она, ставя дымящееся, сладко пахнущее печенье на столик.
Циан и Смородини внимательно наблюдали за ней.
- Ложка упакована, к походу готова? - спросил Смородини с неуместным вызовом.
Джейн презрительно посмотрела на него, сделала реверанс - скорее по привычке, чем из вежливости, - и удалилась.
- Ну, об этой я жалеть не стану, - пробурчал Смородини. - Почти совсем неуправляемая.
- Но отлично работает, несмотря на свою антисоциальность, - заметил де Мальва. - И нос очень курносый.
- Очень, - согласился Циан.
После этого префекты прекратили беседу и жадно набросились на печенье.
Есть вместе с ними без приглашения считалось дурным тоном, а потому я тихо сел и приличествующим образом сложил руки на коленях. Мысли мои вновь перекинулись к Джейн. "Ложка упакована" - эти слова Смородини могли относиться только к перезагрузке. С собой брали очень немногое, но ложку - обязательно. Как и Трэвиса Канарейо, Джейн ожидал ночной поезд на Смарагд, где ее поучат хорошим манерам.
- А печенье у нее вышло хорошее, - сказал Смородини, беря еще одну штуку.
- Пожалуй, стоит балла, - отозвался Циан.
- Это ей не поможет, - заметил Смородини, и все засмеялись.
- Мастер Бурый, - обратился ко мне главный префект, обмакивая печенье в чай, - думаю, что я буду хранить ваш обратный билет у себя, ради безопасности. В городе есть элементы, желающие совершить незаконную поездку. Кстати, вас не просили его продать?
- Нет, господин префект, - не моргнув глазом ответил я.
Пусть тайное предложение Северуса останется тайной.
- Если вы доложите нам о таком случае, то получите десять баллов.
- Буду знать, господин префект, спасибо.
- Прекрасно. Тогда отдайте его мне.
- Я… э-э-э… хотел бы хранить его у себя, если вы не против.