– Ну, мне пора, – Ира посмотрела на часы, – а то муж ревнует, если я задерживаюсь, не поставив его в известность.
Катя чуть не расхохоталась от столь трепетной заботы, но вовремя сообразила, что так недолго и потерять лучшую подругу, поэтому понимающе кивнув, сделала серьезное лицо.
– Пока. Звони, если что.
Она дождалась, пока Ира поймает такси, и оставив недопитое пиво, направилась к остановке, придирчиво изучая проходящих мимо женщин и прикидывая, кто из них мог бы согласиться работать в "Компромиссе". Конечно, у нее были свои критерии, но в итоге получалось не так уж и мало…
Домой Катя вернулась не расстроенная, но задумчивая.
– Как дела? – мать сразу появилась из комнаты.
– Работу мне уже предложили; опять в магазине, так что не пропадем, – отрапортовала она бодро.
– А Ира твоя что сказала?
– Ой, у нее там все очень сложно. Боюсь, я не справлюсь.
– Видишь, все-таки надо было учиться, – мать вздохнула.
Катя не стала напоминать, кто отговорил ее идти в институт сразу после школы. Да и знала б она, что дело вовсе не в образовании, а, скорее, в воспитании. …Вот, у Наташки таких проблем наверняка б не стояло… Мысль еще не оформилась окончательно, но Катя чувствовала, что та уже появилась.
– Чем теперь торговать будешь? – спросила мать.
– Снова обувью.
Тема показалась настолько скучной, что Катя поспешила сбежать от дальнейших расспросов в свою комнату. Сбросила одежду, пахшую несвежим телом, и облачившись в купальник, вышла во двор. Летний душ являлся неизменным ритуалом – без него она не ощущала комфорта.
Обычно ласковые струи смывали все накопившиеся за день проблемы, деля день на две части – суетную и вольную, когда можно расслабиться и принадлежать только самой себе, но сегодня почему-то проблемы не уходили. Наверное, впечатления оказались слишком сильными, чтоб избавиться от них так просто.
Катя вышла из душа и остановилась посреди дорожки, ожидая, пока заходящее солнце высушит кожу, сделав ее гладкой и бархатистой. Сквозь редкий забор она видела изнуренных жарой "пляжников", понуро поднимавшихся с берега. Дети хныкали и просились на руки, но уставшие родители только одергивали их, отгоняя, словно уличных собачонок.
…Они ж знали, чем все закончится, – подумала Катя, – и, тем не менее, шли. После такого отдыха надо еще два дня дома отлеживаться… Так и мы, знаем, чем все заканчивается, но почему-то думаем, что, именно, у нас оно обернется по-другому. Поэтому, на фиг, философию! Каждый в жизни устраивается сам, и надо всего лишь решить, что делать дальше – идти к Димке в магазин или?.. Коробки с обувью вызывали, если не отвращение, то изначальную усталость и хандру, хотя Катя еще не видела, ни их, ни нового магазина. …Все-таки приятней заработать две штуки баксов… блин, это ж больше года торчать за прилавком!.. Этот убийственный аргумент окончательно рассеял остававшиеся смутные сомнения, и следующая мысль уже была совершенно четкой: …И как же без помощи Ирки выйти на эту Лену?..
Солнце почти зашло, и на пороге появилась мать, направляясь в свой любимый огород. Катя уже знала, что сейчас потребуется принести воды или продернуть какую-нибудь грядку, поэтому предпочла поскорее скрыться в доме.
* * *
К вечеру Катины мысли не только не обрели конкретики, а, наоборот, расползлись, рождая новые и новые варианты, один фантастичнее другого. Собственные идеи мешались со сценами из сериалов; мечты, прошедшие тяжкий путь трансформации от "принца на белом коне" до "хорошей зарплаты и мужика, несильно пьющего" путались с рассказами подруг, явно приукрашавших свою жизнь, чтоб не выглядеть законченными неудачницами. Она даже не стала смотреть телевизор, чтоб не разрушить этот сложный узор, из которого каким-то образом должно было возникнуть верное решение.
– Спокойной ночи, – мать заглянула в комнату.
– Ты уже спать? – удивилась Катя.
– Так двенадцать, – мать подозрительно взглянула на дочь, – у тебя, точно, ничего не случилось?
– Точно, – Катя послала воздушный поцелуй; едва дверь закрылась, она улеглась на спину, подняв повыше подушку, и уставилась в окно. Огромная луна пристально разглядывала в комнату. Темные рельефы лунных гор и впадин нечеткими мазками набрасывали контур лица, которому можно было придать любое выражение и даже портретное сходство. Только сходство, с кем? Никто из ее знакомых не мог претендовать на то, чтоб сравниться с лунным ликом. Значит, это незнакомое лицо, но очень хочется его увидеть…
Вдруг под напором холодного света окно распахнулось. Стекло, до этого являвшееся преградой, перестало сдерживать его, и луч втянулся в комнату, обретя форму человека в белых одеждах. Катя почувствовала, как он легко поднимает ее на руки, переносит через подоконник и дальше… дальше они летят! Прохладный ветер ласкал Катино тело, лицо, а волосы, ставшие длинными, как никогда, щекотали спину.
Полет, правда, длился не долго. Белое облако, вместе со своей ношей, стало опускаться, и когда Катины ноги коснулись земли, исчезло вовсе. Она увидела, что находится перед дворцом (какими их изображают в детских книжках), огороженным высокой глухой стеной, но не успела толком осмотреться, потому что из роскошных врат появилась танцовщица, одетая в подобие юбки из тонких нитей с нанизанными на них блестящими бусинами. Бусины вместе с браслетами на руках и монисто на шее, при каждом движении издавали приятный перезвон. Рядом с танцовщицей смешно кружились маленькие мужчины в вышитых золотом мундирах и женщины в балетных пачках, из-под которых почему-то торчали пушистые хвосты.
Двигаясь в ритме восточных танцев, девушка приблизилась и взяла Катю за руку. Ее пальцы оказались настолько холодными, что Катя вздрогнула, и от этого картина резко изменилась. Дворец превратился в ветхую лачугу, человечки – в собак и кошек, сохранивших прежние костюмы и по инерции продолжавших кружиться, будто ничего и не произошло. Наверное, это выглядело б смешно, если б не холод, исходивший от рук танцовщицы, которая уже вела Катю к дому, но не к главному входу с полуразрушенным крыльцом, а к другой, низенькой двери. Когда дверь открылась, впереди возникла темная лестница, ведшая в подвал. Катя рванулась наверх, но руки танцовщицы держали ее, словно клещи; при этом она смеялась и взглянув ей в лицо, Катя узнала Наташку. Рванулась сильнее, но школьная подруга держала ее спокойно и уверенно, хотя и не прилагала никаких видимых усилий. В этот момент снова появилось белое облако. Холодная рука тут же разжалась, а облако подхватило Катю, подняло над землей, над домом, вновь превратившимся во дворец…
– Куда мы летим?! – воскликнула Катя, боясь, что облако занесет ее в гораздо более жуткое место, но облако молчало, – куда мы летим?!!.. – она попыталась схватить, ударить своего похитителя, но разве можно ударить воздух?..
Они поднимались все выше, и скоро уже стало невозможно разобрать, где земля, а где луна, потому что они обе сделались практически одинаковыми.
Катя почувствовала под собой опору; попыталась повернуться. Диван скрипнул. Она открыла глаза и в ужасе увидела яркий диск (…Луна или Земля?..), но в следующее мгновенье разглядела перекладины окна, отделявшего ее от светила. …Значит, я все-таки в своей комнате, – облегченно перевела дыхание, – блин, приснится ж такое!.. А Наташка что там делала?.. Наташка… Видимо, ее сознание все время работало над поставленной задачей, в конце концов, выдав результат в столь аллегорической форме, и пока сон не улетучился, Катя успела поймать его основную идею. …Конечно! Только Наташку можно заслать в "Компромисс"! Если ей по жизни не хватает приключений, то там она найдет их более, чем достаточно!.. И она покажет мне Лену, а дальше – мои проблемы, – Катя посмотрела на часы, – и спала-то она всего два часа. До утра еще так далеко!..
Она встала, включила свет, остановилась посреди комнаты, внимательно изучая знакомые вещи и выбирая, к чему б приложить внезапно пробудившуюся энергию, но так и не нашла. Подошла к окну. Ночной пейзаж завораживал, а знакомые предметы обретали новое значение. Казалось, достаточно только приблизиться к ним, чтоб тут же оказаться в другом измерении; в мире, где протекает совсем другая жизнь, и действуют другие законы. Дополняя это ощущение, в комнату вползал тяжелый, дурманящий запах маттиолы.
Подчиняясь внезапному влечению, Катя осторожно прошла по темному коридору, неслышно повернула ключ и шагнула на крыльцо. В то же мгновение ночь приняла ее в свои объятия, окрасив, как и все вокруг, в серебристые тона, наполнив удивительным ароматами (…и куда они исчезают днем?..); в уши ворвалась перекличка цикад, и даже резкий стук колес и гудки тепловозов не выпадали из общего настроения.
Катя несколько раз вдохнула теплый, но не раскаленный воздух. (…И почему все не наоборот, ведь гораздо правильнее днем спать, а ночью пробуждаться вместе с природой?..)
– Не делай этого, – вдруг раздался голос за спиной.
– Чего? – не поняла Катя, подумав, что проснулась мать и тоже вышла из душной комнаты, подышать. Обернулась – дверь закрыта; на крыльце тоже никого.
Первая возникшая мысль оказалась и самой логичной – она не просыпалась, а все еще продолжается сон. Просто "по сюжету" белое облако принесло ее из дворца домой. …Забавно, какими, оказывается, реалистическими могут быть сны! Жаль, что так редко удается их запомнить…
– Кто ты? – спросила она, – я тебя не вижу.
– Я – твой ангел-хранитель, – ответил голос.
– Жесть! – Катя радостно улыбнулась, – то есть, у меня есть ангел-хранитель?
– Он есть у всех…
– И ты будешь оберегать меня? – перебила Катя.
Голос засмеялся. В этот момент Катя подумала, что не может определить его пол – он был как бы не мужским и не женским, и в то же время, и мужским, и женским одновременно, но явно не подходил под определение "ангельский голосок".
– Понимаешь, – наконец произнес голос, – оберегать – понятие очень абстрактное, и вряд ли применимо в данном случае. Как можно, например, оберегать какого-нибудь альпиниста? Не пускать его в горы? Но тогда он перестанет быть альпинистом. Это будет уже совсем другой человек, и ангел-хранитель у него должен быть другим. Понимаешь, в чем фокус? Мы зависим от вас так же, как и вы от нас.
– А в чем же ваше предназначение?
– Не оберегать, а предостерегать. При этом ты вольна поступать так, как считаешь нужным. Нас можно не слушать, хотя такие упрямцы добавляют нам работы. С другой стороны, с ними интересно…
– А почему раньше ты никогда не приходил?
– Зачем? С тобой ведь не происходило ничего такого, от чего б стоило предостерегать.
– Да?.. – Катя растерялась, – а неудачный брак, например.
– Ты считаешь его неудачным? Муж что, избивал тебя, покалечил? Или ограбил, и ты оказалась на улице? Или ты потеряла ребенка?
– Нет…
– Так в чем дело? Или ты хочешь, чтоб мы предостерегали вас от жизни вообще? А вам тогда что останется делать? Тогда уж проще сразу умереть и не морочить голову, ни нам, ни себе.
Катя как-то по-другому взглянула на свою жизнь и решила – поскольку это сон, значит, она сама пришла к выводу, что ее жизнь совсем не плоха, а лишь скучна и монотонна, поэтому в ней надо кое-что просто чуть-чуть подправить.
– Почему ж ты пришел сейчас? – спросила она, заранее зная ответ, но голос, немного подумав, сказал совсем неожиданно:
– Хочешь честно?
– А разве ангелы могут врать?
– Конечно, – голос снова рассмеялся, – не забывай, что Дьявол – это тоже бывший ангел, так что все мы родственники. Так вот, если честно, я заглядывал к тебе раз в год – с тобой никогда не было никаких хлопот, и для меня лучше, если так и будет продолжаться, а то, что ты собираешься сделать, создаст нам обоим массу проблем. Может, не надо, а? – попросил голос.
– Но мне надоело так жить! Я хочу какой-то интерес!.. Хочу мужа, любви… денег, на худой конец!
– Значит, скоро встретимся… – послышался тяжелый вздох.
– Эй! А почему ты против моих дел с "Компромиссом"? – спохватилась Катя, но ответа уже не последовало. Вместо него за забором раздались голоса, громко спорившие о преимуществах новой автоматической катушки, и два рыбака прошли вниз по улице, чтоб успеть к утренней зорьке.
Катя вернулась в дом. Сон опустился на нее мгновенно, укрыв одеялом из пестрых кругов и ярких вспышек, но больше ей ничего не снилось.
* * *
Разбудило Катю обсуждение цен на рынке и видов на урожай. Прислушавшись, она узнала голос соседки, спорившей с ее матерью. Солнце давно поднялось, и пока еще бодрые люди весело спускались к воде, а поезда постукивали тихо, словно чувствуя, что мир поглотили новые, дневные заботы.
Катя вскочила, и только сев на постели, вспомнила, что спешить ей некуда. Рассмеялась, снова откидываясь на подушку. …Такая жизнь мне нравится, если б еще за это платили деньги!.. Постепенно восстановилась цепочка вчерашних событий; как ни странно, вернулись и воспоминания о двух снах – про странный дворец и про ангела-хранителя. Катя долго, но тщетно пыталась подогнать их один к другому, но они выглядели деталями разных механизмов, зато четко оформилась идея, как проникнуть в неприступный "Компромисс" и найти бедную Лену.
Сны сразу потеряли актуальность. Катя направилась в ванную, но в коридоре столкнулась с матерью.
– Отсыпаешься? – спросила та с улыбкой.
– Ночью что-то плохо спала.
– Болит что-нибудь?
– Нет, сны замучили. Представляешь, сначала я летала на облаке во дворец, где танцевала Наташка Симонова. Помнишь, из нашего класса? Хотя ты не помнишь ее… а потом мне приснился ангел-хранитель.
– Да? – мать снова улыбнулась, – и что он тебе сказал?
– Ой, короче, все я делаю правильно!..
– Вам в училище психологию преподавали? – поинтересовалась мать.
– Наверное. Не помню уже, а что?
– Почитай; интересно. Ангел-хранитель – это, вроде, наше второе я; так сказать, внутренний оппонент при принятии каких-либо решений. Например, ты собираешься перейти улицу, а он тебе говорит – смотри, машина близко…
– Мам, ну, что я, маленькая, что ты мне все разжевываешь? – Катя засмеялась, – я тебе просто рассказала…
Пока в кастрюльке варилось яйцо и гудел чайник, еще только собираясь выдохнуть густую струю пара, мать ушла обратно на улицу, а Катя достала Наташину визитку и телефон. Она даже не думала, как собирается объяснить свое предложение. Ей казалось достаточным, что она сама представляет схему до конца, а при встрече уж что-нибудь придумает.
Наташа немного удивилась, но встретиться согласилась. …А куда она денется? Со мной же ангел-хранитель, – подумала Катя весело, – конечно, это чушь, но, оказывается, какую все-таки роль играет психологический настрой… Тут она в очередной раз пожалела, что не пошла в мединститут – только теперь ей хотелось стать не обычным врачом, а психологом. …А что? У меня б получилось…
* * *
Наташа опоздала на пять минут; она уверенно лавировала между еще пустыми столиками, и глядя на нее, Катя подумала, что психолог она пока никудышный, так как даже не представляет, с чего начинать разговор.
– Привет, – Наташа присела напротив и отработанным жестом выложила на стол сигареты, – а ты с утра мороженым балуешься?
– Ага. Будешь? – Катя кокетливо облизнула ложечку.
– Буду. Но сначала съем крылышки и картошку. Жуть, как люблю эту гадость, а еще всякие гамбургеры с чизбургерами. Наверное, мне надо было родиться в Америке. Ты не спешишь?
Катя покачала головой, и Наташа скрылась за стеклянной дверью, где десяток подрабатывающих студентов в синей униформе шустро выдавал готовые порции еды. Отсрочка пошла Кате на пользу, и когда Наташа вернулась с подносом, она уже приняла самое простое решение – постараться не врать, но выдавать при этом минимум лишней информации.
– Какие будут предложения? – Наташа взяла крылышко.
– Хочу предложить тебе стабильную работу за неплохую зарплату, но связана она с сексом.
– В качестве кого? – Наташу ничуть не смутило слово "секс", да и суммой она особо не заинтересовалась – как, собственно, Катя и предполагала.
Честно было б ответить, в качестве "подсадной утки", но Катя не осмелилась на такую прямоту, и пропустила вопрос.
– Мне же взамен нужна информация, – сказала она, – бабки все твои.
– Излагай, – Наташа отложила обглоданные кости.
Черта, определявшая границу между обычным предложением и предложением "непристойным" оказалась с легкостью преодолена, и Катя почувствовала себя уверенней.
– Значит так… – собираясь с мыслями, она торопливо проглотила несколько ложечек мороженого, – есть одна фирма…
Дальше она пересказала все, что узнала вчера, утаив лишь то, зачем ей нужна Лена; Наташа за это время успела покончить с едой и стерев помаду с жирных губ, перешла к десерту. Катя замолчала, терпеливо наблюдая, как уменьшается мороженое в Наташиной вазочке, и вдруг подумала, что это похоже на песочные часы – когда ложечка коснется дна… но все произошло гораздо раньше.
– Значит, тебе нужно только показать подругу? На этом наш контракт считается исполненным, да? – уточнила Наташа.
Катя не ожидала такой "умной" формулировки и лишь кивнула в ответ.
– Сколько, говоришь, они платят? Штуку баксов в месяц? Это нормально. Муж мне дает пятьсот на карманные расходы, – ложечка, наконец, стукнула о дно вазочки. Все-таки это являлось определенной вехой, потому что Наташа наклонилась, словно дальнейший разговор должен стать сугубо конфиденциальным, – а если меня не возьмут?
– Не возьмут, значит, не возьмут, – Катя развела руками. В принципе, она допускала такую возможность, но пока никакого другого варианта в голову не приходило.
– Ладно, попробуем, – Наташа достала сигарету, – в конце концов, о таком я еще не слышала – даже интересно. И бабки неплохие, а уйти ведь никогда не поздно, да?
– Ну, наверное… я ж там не работала, – слово "наверное" спасало от заведомой лжи, но оставляло неприятный осадок.
– Где, говоришь, они обитают? – Наташа не дала Кате заняться самоанализом, – сейчас, прям, к ним и заеду, а вечером позвоню. У тебя телефон-то есть? – она достала мобильник, – ты у нас Катя, да?.. У меня тут все по именам… давай, диктуй.
Убрав телефон, она весело рассмеялась.
– Блин, никогда не думала, что сутенером у меня будет школьная подруга. Ладно, вечером позвоню.
Когда она отошла, Катя вздохнула с облегчением. Как говорят в детективах, то ли "сети раскинуты", то ли "ловушки расставлены" (она не помнила точно), но оставалось лишь ждать.