Глава 13
- Каково там, босс?
На линии между отелем и Бещелем была задержка, и мы с Корви запинались, стараясь не перекрывать друг друга.
- Слишком рано говорить. Странно здесь находиться.
- Видели её комнату?
- Ничего полезного. Просто студенческие завалы, с кучей других в здании, которое снимает университет.
- Никаких её вещей?
- Пара дешёвых эстампов, несколько книг, где полно нацарапанных на полях заметок, ни одна из которых не представляет интереса. Немного одежды. Компьютер, на котором либо стоит система шифровки действительно промышленного уровня, либо не содержится вообще ничего по теме. И по этому поводу должен сказать, что, по-моему, уль-комские чудики превосходят наших. Много писем типа "Привет, мамочка, я тебя люблю", несколько эссе. Она, вероятно, пользовалась прокси-серверами и подчищающими онлайновыми сеансами, потому что в кэше у неё ничегошеньки интересного.
- Вы и понятия не имеете, о чём говорите, да, босс?
- Ни малейшего. Попросил технарей записать всё это для меня фонетически. - Возможно, однажды у нас закончатся шутки типа "Я ничего не смыслю в Интернете". - С тех пор как приехала в Уль-Кому, она не обновляла свой MySpace на эту тему.
- Значит, не вычислили её?
- К несчастью, нет, оказалось не по силам.
Её комната и впрямь была поразительно безликой и неинформативной. По контрасту, расположенная этажом выше комната Иоланды, в которую мы тоже заглядывали, была забита хипповыми безделушками, романами и DVD-дисками, умеренно цветастой обувью. Её компьютер пропал.
Я тщательно обследовал комнату Махалии, часто обращаясь к фотографиям, где она была запечатлена в момент прихода милицьи, до того как книги и кое-какие мелочи снабдили ярлыками и исследовали. Комната была оцеплена, офицеры не подпускали к ней аспирантов, но когда я выглянул из двери поверх небольшой кучи венков, то увидел однокашников Махалии, сгрудившихся в обоих концах коридора, молодых людей с маленькими значками посетителей, осмотрительно прикреплёнными к одежде. Они перешёптывались. Я заметил, что некоторые плачут.
Мы не нашли ни записных книжек, ни дневников. Дхатт удовлетворил мою просьбу предоставить мне копии учебников Махалии, подробные комментарии которых представлялись её излюбленным методом обучения. Они лежали у меня на столе: тот, кто их фотокопировал, спешил, из-за чего и печатный, и рукописный текст рыскали. Разговаривая с Корви, я прочёл несколько убористых строк телеграфного спора Махалии с самой собой в "Народной истории Уль-Комы".
- А что там у вас за напарник? - спросила Корви. - Ваш уль-комский я?
- По правде сказать, это я - его ты.
Не лучшая из возможных фраз, но Корви рассмеялась.
- Какой у них офис?
- Похож на наш, но лучше оборудован. У меня забрали пистолет.
На самом деле их полицейский участок сильно отличался от нашего. Он и впрямь лучше оборудован, но при этом он большой, открытой планировки, в нём полно интерактивных досок и кабинок, поверх бортов которых обсуждают вопросы и спорят соседствующие офицеры. Хотя я уверен, что местных милицьонеров проинформировали о моём приезде, в кильватере у меня остались волны беззастенчивого любопытства, когда я проследовал за Дхаттом мимо его кабинета - у него достаточно высокий ранг, чтобы получить маленькую комнату, - в кабинет его босса. Полковник Муази приветствовал скучными словами о том, какой это добрый признак изменения отношений между нашими странами, вестник будущего сотрудничества, пообещал любую помощь, какая только потребуется, и заставил Меня сдать оружие. Это не было согласовано заранее, и я пытался спорить, но быстро уступил, предпочтя не портить отношения на столь ранней стадии.
Когда мы вышли, последовала ещё одна порция не очень дружелюбных взглядов со всех концов комнаты. "Дхатт", - окликнули его по пути, довольно язвительно. "Ерошу перья, да?" - спросил я, а Дхатт сказал: "До чего обидчивы! Вы же бещелец, чего вы ожидали?"
- Вот козлы! - сказала Корви. - Неужели правда?
- Нет действительной в Уль-Коме лицензии, нахожусь здесь в роли консультанта и так далее.
Я порылся в прикроватной тумбочке. Там не было даже гидеоновской Библии. Не знаю, из-за того ли, что Уль-Кома является государством светским, или из-за лоббирования её отделённых от государства, но почитаемых тамплиеров Света.
- Козлища. Значит, сообщить нечего?
- Я дам знать.
Я заглянул в список кодовых фраз, который мы вместе составили, но ни одна из них - "Скучаю по бещельским пельменям = я в беде", "Работаю над теорией = знаю, кто это сделал" - даже отдалённо не была уместна. "Чертовски глупо себя чувствую", - сказала она, когда мы их придумывали. "Согласен, - ответил я. - Я тоже. И тем не менее". Тем не менее мы не могли предположить, что наши разговоры не будут прослушиваться какой бы то ни было силой, которая перехитрила нас в Бещеле. Что более глупо и наивно предполагать - наличие заговора или его отсутствие?
- Погода здесь такая же, как дома, - сказал я.
Она рассмеялась. Мы условились, что эта штампованная острота будет означать "сообщить не о чем".
- Что дальше? - спросила она.
- Собираемся в Бол-Йеан.
- Что, прямо сейчас?
- Нет. К сожалению. Хотел поехать пораньше сегодня, но у них что-то там не состыковалось, а теперь уже поздно.
До этого, приняв душ, перекусив, побродив по невзрачному маленькому номеру, прикидывая, удастся ли мне опознать подслушивающее устройство, если его увижу, я трижды набирал номер, который оставил мне Дхатт, прежде чем до него дозвонился.
"Тьядор, - сказал он. - Простите, вы пытались звонить? Я выходил, пришлось здесь кое-что увязывать. Что я могу для вас сделать?"
"Просто время уходит. Я хотел уточнить насчёт раскопок…"
"Чёрт, да! Слушайте, Тьядор, сегодня не получится".
"Разве вы не сказали, чтобы нас там ждали?"
"Я сказал, что мы, может быть, приедем. В общем, сейчас они будут рады разойтись по домам, а мы поедем туда первым делом с утра".
"Что насчёт, как там её, Родригез?"
"Я всё ещё не убеждён, что она на самом деле… нет, так непозволительно говорить, верно? Я не уверен, что факт её отсутствия подозрителен, как вам это? Едва ли это длится очень долго. Но если завтра она по-прежнему не появится и не будет отвечать на электронную почту, сообщения или что угодно, то это будет выглядеть хуже, я признаю. К делу присоединится отдел розыска пропавших без вести".
Значит…
"Значит, смотрите. У меня не будет возможности приехать сегодня вечером. Вы справитесь?.. У вас есть чем заняться, верно? Жаль, что так получается. Я здесь ношусь с кучей всего, с копиями наших заметок и той информацией, что вы хотели, о Бол-Йеане, университетских городках и всем таком прочем. У вас есть компьютер? Можете выходить в Интернет?"
"… Да".
Ведомственный ноутбук, Ethernet-подключение в отеле стоимостью в десять динаров за ночь.
"Вот и хорошо. И я уверен, что у них там есть видео по заказу. Так что одиноко вам не будет". Он рассмеялся.
Какое-то время я читал "Между городом и городом", но остановился. Утомительным было сочетание текстуальных и исторических мелочей с претенциозными оборотами типа "из чего следует". Посмотрел уль-комское телевидение. У них вроде бы шло больше художественных фильмов, чем у нас, и показывали больше шумных игровых шоу, причём все они находились в одном или двух щелчках переключателя каналов от дикторов новостей, перечислявших успехи президента Уль-Мака и пакетов Новых реформ: визиты в Китай и Турцию, торговые миссии в Европе, похвалы от некоторых членов МВФ, невзирая на недовольство Вашингтона. Улькомане были одержимы экономикой. Кто мог их за это винить?
"Почему бы и нет, Корви?" Я взял карту и убедился, что все мои документы, полицейский значок, паспорт и виза, лежат во внутреннем кармане. Приколол на лацкан значок посетителя и вышел на холод.
В ночи царствовал неон. Всё вокруг меня было в его узлах и завитушках, затенявших слабые огни моего далёкого дома. Со всех сторон доносилось щебетание на иллитанском. Ночью в этом городе оживлённее, чем в Бещеле: теперь я мог смотреть на занятые бизнесом фигуры в темноте, которые до сих пор были невидимыми тенями. Я мог видеть бездомных, ночевавших на боковых улочках, к которым нам в Бещеле пришлось привыкнуть как к протубам, чтобы прокладывать свои незрячие пути мимо них.
Я пересёк мост Вахид, где слева от меня проходили поезда. Смотрел на реку, которая называлась здесь Шах-Эйн. Вода - штрихуется ли она сама с собой? Если бы я был в Бещеле, как эти невидимые прохожие, я бы глядел на реку Колинин. От "Хилтона" до Бол-Йеана далеко, час по дороге Пан-Йи. Я сознавал, что пересекаю хорошо мне знакомые бещельские улицы, улицы в основном совсем другого характера, чем их уль-комские топольгангеры. Я не-видел их, но знал, что переулки, идущие от уль-комской улицы Модрасс, были только в Бещеле, а мужчины, украдкой входившие и выходившие из них, были клиентами самых дешёвых бещельских проституток, которые, если бы я не не-видел их, возможно, оформились бы как облачённые в мини-юбки фантомы в бещельской темноте. Где располагались бордели Уль-Комы, возле каких бещельских районов? Однажды, в начале своей карьеры, я патрулировал музыкальный фестиваль в заштрихованном парке, на котором и участники, и зрители так улетели, что начался повальный общественный блуд. Мы с моим тогдашним напарником не могли не позабавиться уль-комскими прохожими, которых старались не замечать в их повторении парка, изящно переступавшими через совокупляющиеся пары, которые они усердно не-видели.
Я подумал, не поехать ли на метро, чего никогда не Делал дома (в Бещеле ничего подобного не было), но хорошо было пройтись пешком. Я проверял свой иллитанский на подслушанных разговорах; видел группы улькоман, не-видевших меня из-за моей одежды и манеры держаться, а при втором взгляде замечавших значок посетителя и начинавших меня видеть. У игровых залов, оглашаемых шумом, стояли группы молодых улькоман. Я смотрел на газовые комнаты и видел их - маленькие вертикально ориентированные дирижабли в решётчатой скорлупе: некогда городские "вороньи гнёзда" для защиты от нападения, затем, на протяжении многих десятилетий, архитектурная ностальгия, китч, а в наши дни их использовали для подвешивания рекламных объявлений.
Раздалась сирена, которую я тут же стал не-слышать, бещельской полицейской машины, проехавшей мимо. Вместо неё я сосредоточился на местных жителях, двигавшихся быстро и равнодушно, чтобы убраться с её пути: это был худший вид протуба. Я давно обозначил Бол-Йеан на своей уличной карте. До приезда в Уль-Кому обдумывал путешествие к его топольгангеру, физически соответствующей области Бещеля, чтобы случайно глянуть на эти невидимые раскопки, но не стал рисковать. Я даже не съездил к их краям, где руины и парк чуть-чуть пробирались в сам Бещель. Не впечатляет, говорили люди, как и почти все наши археологические площадки: подавляющее большинство крупных остатков находилось на территории Уль-Комы.
Миновав старое уль-комское здание, хотя и европейского стиля, я - заранее спланировав этот маршрут - посмотрел вниз по склону вдоль улицы Тян-Ульма, услышал вдали (из-за границы, прежде чем сообразил не-слышать) звонок трамвая, пересекавшего улицу в Бещеле в полумиле передо мной, в стране, где я родился, и увидел насыпь в конце этой улицы, под полумесяцем парковой зоны, и руины Бол-Йеана.
Их окружали временные заборы, но я стоял выше и мог смотреть поверх этих заграждений. Повышающийся и понижающийся ландшафт, поросший деревьями и цветами, кое-где выглядел более диким, кое-где - ухоженнее. В северной части парка, где располагались собственно руины, то, что сначала представлялось пустырём, оказалось кустарником, перемежаемым старыми камнями павших храмов, где покрытые холстом переходы связывали шатры и сборные офисные здания, в некоторых из которых ещё горел свет. Было понятно, что здесь ведут раскопки: большая часть земляных работ скрыта и защищена жёсткими тентами. Фонари испещряли землю, сияя на зимней умирающей траве. Некоторые были сломаны и не испускали ничего, кроме избыточных теней. Я видел ходившие фигуры. Охранники, сторожившие эти забытые, а затем вспомненные воспоминания.
Местами к парку и самой площадке вплоть до щебня и кустарника подходили тыльные стороны зданий, почти все находились в Уль-Коме (некоторые нет), и казалось, они борются против неё, против истории. Раскопкам Бол-Йеана оставалось около года, прежде чем непреодолимый рост города их задушит: деньги сокрушат границы из ДСП и гофрированного железа, и с официальным выражением сожаления и ссылками на необходимость в Уль-Коме, перемежаясь с Бещелем, вырастет ещё один деловой квартал.
Я проследил на карте расстояние и маршрут между Бол-Йеаном и офисами Уль-комского университета, используемыми отделением археологии Университета принца Уэльского.
- Эй!
Это был офицер милицьи, державший руку на рукоятке пистолета. Его напарник стоял в шаге сзади.
- Что вы делаете? - Они пристально смотрели на меня. - Эй.
Офицер сзади указал на мой значок посетителя.
- Что вы делаете?
- Меня интересует археология.
- Чёрта лысого! Кто вы?
Он щёлкнул пальцами, требуя документы. Несколько не-видящих бещельских пешеходов переходили на другую сторону улицы, вероятно, не осознавая этой сцены. Мало что более тревожно, чем неприятности в ближнем зарубежье. Было поздно, но некоторые улькомане находились достаточно близко, чтобы услышать наш обмен репликами, и не стали притворяться, что не слышат. Несколько человек остановились посмотреть.
- Я… - Я дал им свои документы.
- Тье Аддер Борло.
- Более или менее.
- Полицейский? - Они уставились на меня в полном замешательстве.
- Я здесь помогаю милицьи в международном расследовании. Предлагаю связаться со старшим детективом Дхаттом из Бригады убийств.
- Чёрт.
Они посовещались вполголоса, чтобы я не слышал. Один передал что-то по рации. Было слишком темно, чтобы снять Бол-Йеан на камеру моего дешёвого мобильника. До меня донёсся аромат какой-то чрезвычайно пахучей уличной еды. Он становился всё более главным кандидатом на запах Уль-Комы.
- Всё в порядке, инспектор Борлу. - Один из них вернул мне документы.
- Сожалеем об этом, - сказал его коллега.
Они выглядели обеспокоенными и ждали.
- Всё нормально. Я всё равно возвращаюсь в отель, офицеры.
- Мы сопроводим вас, инспектор.
Удержать их было невозможно.
Дхатт, явившийся за мной на следующее утро, не говорил ничего, кроме любезностей, когда вошёл в столовую, где нашёл меня пробующим "Традиционный уль-комский чай", который был приправлен сладкими сливками и какими-то неприятными специями. Он спросил, как мне понравился номер. Только когда я сел в машину и он рванул прочь от бордюра быстрее и неистовее, чем даже накануне его сотрудник, он наконец сказал:
- Зря вы так прошлой ночью.
Сотрудники и аспиранты уль-комской археологической программы Университета принца Уэльского размещались в основном в Бол-Йеане. Я прибыл на раскопки уже во второй раз менее чем за двенадцать часов.
- Я не назначал встреч, - сказал Дхатт. - Поговорил с профессором Рошамбо, руководителем проекта. Он знает, что мы снова приезжаем, но остальных я решил застать врасплох.
Ночью мне удалось всё осмотреть издалека, но вблизи стены загораживали площадку от наблюдателей. Милицья размещалась на постах снаружи, а охранники находились внутри. Значок Дхатта позволил нам пройти в маленький комплекс временных офисов. У меня имелся список сотрудников и аспирантов. Сначала мы зашли в офис Бернара Рошамбо. Это был жилистый мужчина лет на пятнадцать старше меня, который говорил по-иллитански с сильным квебекским акцентом.
- Мы все опустошены, - сказал он нам. - Я не знал этой девушки, понимаете? Только видел в общей комнате. Знал по репутации.
Его офис был переносным домиком, на временных полках стояли папки и книги, фотографии его самого на разных площадках раскопок. Мы слышали, как снаружи ходят и переговариваются молодые люди.
- Разумеется, мы окажем вам любую посильную помощь. Сам я многих аспирантов не знаю, не очень хорошо. У меня сейчас трое аспирантов. Один находится в Канаде, двое других, я думаю, вон там. - Он указал в направлении главного раскопа. - Их я знаю.
- А как насчёт Родригез?
Он посмотрел на меня, давая понять, что сбит с толку.
- Иоланды? Одной из аспиранток? Её вы видели?
- Она не входит в мою тройку, инспектор. Боюсь, что я не так уж много могу вам сказать. Есть ли у нас… Она что, пропала?
- Да. Что вы о ней знаете?
- О боже мой. Пропала? Я ничего о ней не знаю. Махалию Джири я, конечно, знал по репутации, но мы с ней буквально словом не перекинулись, разве что когда я приветствовал новую группу аспирантов несколько месяцев назад.
- Гораздо раньше, - сказал Дхатт.
Рошамбо уставился на него.
- Вы правы - за временем не уследишь. В самом деле? Я могу вам сказать о ней только то, что вы уже знаете. Её руководительница, вот кто может реально вам помочь. Вы встречались с Изабель?
Он велел секретарше распечатать список сотрудников и аспирантов. Я не сказал ему, что такой список у нас уже есть. Когда Дхатт не предложил его мне, я взял сам. Судя по именам и в соответствии с законом, двое из археологов, перечисленных там, были улькомане.
- У него есть алиби в отношении Джири, - сказал Дхатт, когда мы вышли. - Он один из очень немногих, у кого оно есть. За большинство, знаете ли, никто не может поручиться: это было поздно ночью, так что, по крайней мере, насчёт алиби все они пролетают. Он говорил по телефону с коллегой из другого часового пояса примерно в то время, когда её убили. Мы это проверили.
Мы искали офис Изабель Нэнси, когда кто-то окликнул меня по имени. Опрятный человек слегка за шестьдесят, с седой бородой и в очках, торопился к нам между временными домиками.
- Инспектор Борлу? - Он посмотрел на Дхатта, но, увидев уль-комские знаки отличия, снова обернулся ко мне. - Я слышал, вы можете приехать. Рад, что мы с вами пересеклись. Меня зовут Дэвид Боуден.
- Здравствуйте, профессор Боуден. - Я пожал ему руку. - Как раз с удовольствием читаю вашу книгу.
Он был ошарашен. Помотал головой.
- Я так понимаю, вы имеете в виду мою первую книгу. Никто никогда не говорит о второй. - Он отпустил мою руку. - За это вас арестуют, инспектор.
Дхатт смотрел на меня с удивлением.
- Где ваш офис, профессор? Я старший детектив Дхатт. Хотел бы поговорить с вами.
- У меня его нет, старший детектив Дхатт. Я бываю здесь только раз в неделю. И я не профессор. Обычный доктор. Можно просто Дэвид.
- Как долго вы пробудете здесь сегодня утром, доктор? - спросил я. - Мы сможем перемолвиться с вами словечком?
- Я… конечно, если вы хотите, инспектор, но, как я уже сказал, у меня нет офиса. Обычно я встречаюсь с аспирантами у себя на квартире.
Он дал мне карточку, а когда Дхатт задрал бровь, вручил такую же и ему.
- Там мой номер. Я подожду, если хотите, мы, вероятно, сможем найти место, чтобы поговорить.
- Значит, вы приехали не для того, чтобы с нами встретиться? - спросил я.