– Стойте там, где стоите, – бросил я ему. – Я сейчас буду готов. – Затем быстро загримировался под Бенни Грея, неприметного ловкого человека, который совершает убийство за убийством в "Доме без дверей", – два быстрых мазка для придания безвольности очертаниям моих щек от крыльев носа к уголкам рта, легкие тени под глазами – намек на мешки и фактор № 5 – землистого цвета грим поверх всего. Процедура заняла никак не больше двадцати секунд – я мог бы проделать её во сне. Постановка с моим участием шла на подмостках девяносто два раза, прежде чем ее отсняли на пленку.
Затем повернулся к Бродбенту, и тот ахнул:
– Великий боже! Глазам своим не верю!
Я оставался "Бенни Греем" и не улыбался в ответ на такой возглас восхищения. Чего Бродбент не мог понять, так это того, что жирный грим не нужен. Конечно, он немного облегчает дело, но я-то использовал его, в основном, потому, что он ждал этого; будучи дилетантом, он, естественно, предполагал, что искусство перевоплощения заключается, в основном, в гриме и пудре.
Бродбент продолжал таращиться на меня.
– Послушайте, – приглушённо произнёс он, – а не могли бы вы сделать что-нибудь в этом роде со мной? Но только быстро?
Я уже готов был сказать "нет", когда сообразил, что это отличное испытание моему профессиональному искусству. У меня было непреодолимое искушение сказать ему, что попади он в руки моего отца, то уже через пять минут он бы смело водил за нос простачков на барахолке, но я решил, что лучше этого не делать.
– Вы просто хотите, чтобы вас не узнали? – спросил я.
– Да! Точно! Нельзя ли меня как-нибудь перекроить или приделать фальшивый нос, или что-нибудь в этом духе?
Я покачал головой.
– Чтобы вы не делали с вашим лицом при помощи грима, вы все равно будете выглядеть как ребенок, переодетый для маскарада. Ведь вы не умеете играть, да и возраст у вас уже не тот. Нет, ваше лицо мы трогать не будем.
– Как? Но ведь если приделать мне…
– Вы слушайте меня. Уверяю вас, что все, что может дать этот нос – это привлечь к себе внимание. Устроит вас, если какой-то знакомый, увидев вас, скажет: "Чёрт, этот увалень напоминает Дока Бродбента. Конечно, это не он, но здорово похож". А?
– Думаю, да. Особенно, если он уверен, что это не я. Предполагается, что я сейчас на… В общем, в настоящий момент меня на Земле не должно быть.
– Он будет совершенно убежден, что это не вы, потому что мы изменим вашу походку. Это самая характерная ваша черта. Если вы будете ходить иначе, то никто не подумает, что это вы – просто здоровый широкоплечий парень, который немного смахивает на вас.
– О'кей, покажите, как ходить.
– Нет, этому вы никогда не научитесь. Придется вынудить вас ходить так, как нужно.
– Как это?
– Мы насыплем горсть камешков или чего-нибудь в этом роде в носки ваших туфель. Это заставит вас больше опираться на пятки и ходить прямо. Вы не сможете ходить скользящей кошачьей походкой космонавта. М-м-м… А плечи вам придется скрепить какой-нибудь лентой, чтобы она напомнила о том, что их нужно немного отставить назад. Этого будет достаточно.
– И вы полагаете, что меня не узнают только потому, что я буду ходить иначе?
– Конечно. Ваши знакомые не смогут понять, почему они уверены, что это не вы, но неосознанное убеждение в этом поставит факт вне всяких сомнений. О, я, конечно, немного подправлю ваше лицо, просто для того, чтобы вы увереннее чувствовали себя – но это необязательно.
Мы вернулись в комнату. Я всё ещё оставался "Бенни Греем"; после того, как я вхожу в роль, вернуться к своему истинному "я" мне удаётся только усилием воли. Дюбуа разговаривал с кем-то по фону; он поднял глаза, увидел меня и у него отвалилась челюсть. Пулей выскочив из узащитного места, он резко спросил:
– Кто этот тип? Куда делся актер?
На меня он взглянул только раз и больше смотреть не удосужился. "Бенни Грей" – такой усталый, отталкивающий человек, что на него и смотреть-то не стоит.
– Какой актер? – отозвался я ровным бесцветным голосом Бенни. Дюбуа снова взглянул на меня. Взглянув, он начал было отворачиваться, но тут его взгляд упал на мою одежду. Бродбент расхохотался и хлопнул его по плечу.
– А ты еще говорил, что он не умеет играть! – И резко добавил: - Ты со всеми успел связаться, Джок?
– Да, – Дюбуа еще раз взглянул на меня, совершенной пораженный, и отвел взгляд.
– О'кей. Через четыре минуты нам нужно уходить. Ну а теперь посмотрим, как быстро ты расправишься со мной, Лоренцо.
Дэк уже снял один ботинок, блузу и задрал сорочку так, чтобы я мог скрепить его плечи, как вдруг над входом загорелся сигнал и зазвенел звонок. Он застыл.
– Джок? разве мы ждем кого-нибудь?
– Вероятно, это Лонгстон. Он сказал, что, может быть, успеет зайти до того, как мы смоемся отсюда. – Дюбуа направился к двери.
– Нет, это не Лонгстон. Должно быть, это… – и не успел я расслышать, кого Бродбент назвал в качестве неожиданного гостя, как Дюбуа отпер дверь. В проёме возвышался похожий на гигантскую поганку марсианин.
В какой-то отчаянный миг я ничего не видел, кроме марсианина. И поэтому не заметил человека, стоящего позади него. Не заметил и боевого жезла, зажатого в псевдоконечности марсианина.
Затем марсианин вплыл в комнату, а за ним - человек, и дверь закрылась. Марсианин проскрипел:
– Добрый день, джентльмены. Собираетесь куда-то?
Я прямо-таки оцепенел и как будто прирос к месту от приступа острой ксенофобии. Дэк был не в счет из-за полуснятой одежды. Но зато малыш Джок Дюбуа действовал в порыве того простого героизма, который сделал его в моих глазах возлюбленным братом, и в результате которого ему пришлось погибнуть. Он всем телом бросился на боевой жезл. Прямо на него – он не сделал даже малейшей попытки увернуться.
Должно быть, он был мертв еще до того, как его тело коснулось пола - в животе его зияла дыра, в которую можно было спокойно засунуть кулак. Но перед смертью он успел вцепиться в псевдоконечность и, падая, потянул ее за собой так, что она на несколько дюймов выскочила из шеи чудовища. Псевдоконечность растянулась как резиновая и с треском оборвалась у самого основания, а несчастный Джок продолжал сжимать её мертвыми руками.
Человек, который заскочил в номер вслед за этой вонючкой, прежде чем выстрелить, вынужден был сделать шаг в сторону – и вот тут-то он допустил ошибку. Ему сначала надо было пристрелить Дэка, потом меня. Вместо этого он выстрелил сперва в мертвого Джока, а уж второго выстрела ему сделать не пришлось – Дэк разрядил свою пушку прямо ему в лицо. Мне даже и в голову не пришло, что Дэк вооружен.
Обезоруженный марсианин даже не пытался бежать. Дэк вскочил на ноги, приблизился к марсианину и сказал:
– А, РРрингрил. Встретились.
– Встретились, капитан Дэк Бродбент, – проскрежетал марсианин и добавил:
– Ты скажешь моему гнезду?
– Я скажу твоему гнезду, РРрингрил.
– Благодарю тебя, капитан Дэк Бродбент.
Дэк вытянул свой длинный костлявый палец, ткнул им в ближайший к нему глаз, проткнув мозговую полость, и вытащил его. Весь палец был в чем-то похожем на зеленоватый гной. В спазме агонии псевдоконечности чудовища втянулись обратно в ствол, но и после смерти марсианин продолжал стоять на своем основании. Дэк поспешил в ванную; я услышал, как он моет руки. Я был не в силах сделать ни шагу, как и мертвый РРрингрил.
Дэк вышел из ванной, вытирая руки об рубашку, и сказал:
– Нужно уничтожить все следы. У нас совсем мало времени.
Он сказал это так, словно нам предстояло просто подмести полы.
Я в длинном сбивчивом предложении попытался высказать ему, что совершенно не собираюсь принимать в этом участия, что нам следует вызвать копов, и я хочу смыться отсюда до того, как приедет полиция, что он может отправиться к чертовой бабушке вместе со своей проклятой работой, что если бы у меня были крылья, я бы с огромным удовольствием выпорхнул в окно. Дэк просто отмахнулся от всего этого.
– Не суетись, Лоренцо. Каждая минута на счету. Помоги лучше отнести тела в ванную.
– Что? Боже милостивый! Давайте лучше запрем номер и смотаем удочки. Может быть, никто не свяжет это с нами.
– Может, и нет, – согласился он. – Потому что никто не предполагает, что мы можем быть здесь. Но легко установить, что РРрингрил убил Джока - а этого нельзя допустить. По крайней мере, не сейчас.
– Как это?
– Мы не можем позволить, чтобы в печать проникло сообщение о том, что марсианин убил человека. Так что заткнись и помоги мне.
Я заткнулся и помог. Меня здорово выручило то, что Бенни Грей был худшим из психопатов с садистскими наклонностями, которому особое удовольствие доставляло расчленение тел своих жертв. Я позволил Бенни Грею оттащить оба человеческих тела в ванную, в то время как Дэк с помощью жезла разделал РРрингрила на мелкие кусочки. Первый разрез он сделал очень осторожно – немного ниже мозговой полости – поэтому грязи почти не было, а я даже не мог ничем помочь ему: мне казалось, что мертвый марсианин воняет еще хуже, чем живой.
Люк мусоросжигателя был скрыт в ванной за панелью прямо позади зеркала; если бы он не был снабжен знаком "Радиация", то найти его было бы весьма сложно. После того, как мы опустили туда остатки РРрингрила (я настолько собрался с духом, что даже смог помочь), Дэк приступил к решению гораздо более грязной проблемы; спусканию крови и разделыванию человеческих трупов с помощью жезла; конечно проделывая все это в ванной.
Просто удивительно, сколько крови в человеке. Мы все время держали краны открытыми и, тем не менее, все кругом было в крови. Но когда Дэку осталось покончить с останками бедного маленького Джока, у него опустились руки. Глаза его наполнились слезами, и он уже ничего вокруг себя не видел. Поэтому я отстранил его, пока он не отхватил собственные пальцы, и предоставил Бенни Грею возможность заняться любимым делом.
Когда я закончил и не осталось ничего, что могло бы свидетельствовать о пребывании в номере еще двух человек и чудовища, я тщательно вытер ванную и выпрямился. Дэк уже стоял в дверях, как обычно, спокойный.
– Я проверил, чистый ли пол, – заявил он. – Конечно, криминалист с соответствующим оборудованием может и смог бы восстановить все, что здесь произошло - но мы будем рассчитывать, что никто ничего не подозревает. Поэтому давай выбираться отсюда. Нам нужно наверстать по крайней мере минут двадцать. Пошли!
У меня не было сил спрашивать, куда или зачем.
– Хорошо. Давайте закончим с вашими ботинками.
Он отрицательно покачал головой.
– Это будет мешать мне. В данной ситуации быстрота нам нужна больше, чем конспирация.
– Я в ваших руках. – Я последовал к выходу за ним, но он вдруг остановился и сказал:
– Могут появиться и остальные. В этом случае старайся стрелять первым – ничего другого не остается. – В руке он сжимал прикрытый плащом жезл марсианина.
– Марсиане?
– Или люди. Или и те и другие.
– Дэк? Интересно, был ли РРрингрил среди тех марсиан в баре Маньяна?
– Конечно. А как же вы думали, зачем бы мне иначе было уходить оттуда и вызывать вас по фону? Они выследили или вас или меня. Кстати, вы не узнаете его?
– Боже, конечно нет. Эти чудовища совершенно одинаковы, как мне кажется.
– А они утверждают, что это мы все на одно лицо. Эти четверо были РРрингрил, его парный брат РРринглаф и еще двое из их гнезда или из расходящейся линии. Ну, хватит. В общем, если увидите марсианина, стреляйте. У вас есть оружие?
– Есть. Знаете что, Дэк, я не знаю, что происходит, но пока эти животные против вас, я с вами. Я презираю марсиан.
Он был потрясен.
– Вы сами не знаете, что говорите. Мы вовсе не сражаемся с марсианами; эти четверо просто ренегаты.
– Что?
– Существует множество хороших марсиан – почти все. Черт возьми, даже РРрингрил во многих отношениях был не таким уж плохим. Мы с ним в свое время славно коротали время за игрой в шахматишки.
– Вот как? В таком случае я…
– Бросьте. Вы слишком глубоко увязли в этом. А теперь шагом марш к лифту. Я прикрою тыл.
Я заткнулся. Действительно, я увяз по самые уши – это было бесспорно.
Мы спустились вниз и подошли к линии подземного экспресса. Там как раз стояла двухместная пустая капсула; Дэк так быстро впихнул меня внутрь, что я даже не успел заметить, какую комбинацию он набрал. Но я не очень удивился, когда давление на мою грудь ослабло, и перед нами появилась надпись: "Космопорт Джефферсона". – Выходите!
Мне было ясно одно: чем дальше от отеля "Эйзенхауэр" – тем лучше.
За несколько минут, которые мы провели в капсуле, в голове у меня возник план – приблизительный, смутный, подлежащий изменению по ходу дела в соответствии с обстоятельствами, как иногда говорится, но все же план. Охарактеризовать его можно одним словом: "Затеряйся"!
Еще утром я бы пришел к выводу, что такой план очень трудно осуществить; в нашем обществе человек без денег беспомощен, как дитя. Но с сотней кредиток в кармане, я мог бы смыться далеко и быстро. Я не чувствую себя сем-то обязанным Дэку Бродбенту. По каким-то ему одному ведомым причинам - не имеющим ко мне ни малейшего отношения – он чуть было не дал мне погибнуть, сделал соучастником сокрытия преступления, а теперь вынуждает меня скрываться от правосудия. Но пока что мы избежали вмешательства полиции, и теперь, просто скрывшись от Бродбента, я мог бы забыть обо всем этом, как о кошмарном сне. Вряд ли кто-то станет связывать это дело со мной, даже если все и раскроется – к счастью, джентльмены всегда носят перчатки, а свои я снимал лишь раз - когда делал эту ужасную уборку.
Несмотря на бурный прилив юношеского героизма, который я ощутил, решив, что Дэк борется против марсиан, меня совершенно не интересовали его счёты – а уж когда я узнал, что в большинстве своем марсиане ему симпатичны, то даже остаток этого теплого чувства меня покинул. А уж к работе по перевоплощению я не стал бы прикасаться ни за какие коврижки. К черту Бродбента! Все, чего я хотел от жизни – иметь достаточно денег для того, чтобы душа не расставалась с телом и чтобы иметь возможность практиковаться в своем искусстве; все эти дурацкие игры в полицейских-бандитов совершенно меня не привлекали – все это слишком похоже на слабое театральное представление.
Космопорт Джефферсона, казалось, был специально создан для того, чтобы мне было легче привести свой план в действие. Заполненный народом, беспорядочно снующим во всех направлениях, окутанный паутиной скоростных дорог, он дал мне прекрасную возможность (если бы конечно Дэк отвернулся хоть на полсекунды) мгновенно смотать удочки и быть где-нибудь на полпути к Омахе. Там бы я залег на несколько недель, а затем связался со своим агентом и узнал, не пытался ли кто-нибудь разыскать меня.
Дэк, видимо, тоже догадывался о моих намерениях, потому что из капсулы мы выбрались одновременно. Иначе я бы просто захлопнул дверь и тут же смылся бы. Я сделал вид, что не замечаю ничего и держался возле него, как привязанный. Мы поднялись в центральный зал, который находился под самой поверхностью земли, выйдя в него между кассами Пан-Американ и Американских воздушных линий. Дэк решительно направился через зал ожидания к кассам компании "Диана, Лтд." и я предположил, что он собирается купить билеты на Лунный челнок – каким образом он был намерен протащить меня на борт без паспорта и свидетельства о прививках я даже представить себе не мог, но знал, что у него такие возможности имеются. Я решил про себя, что затеряюсь, как только он вытащит бумажник – человек, считающий деньги, всегда на какое-то время отвлекается – и, таким образом, у меня будет несколько секунд.
Мы миновали кассы "Дианы" и вошли в проход, над которым висела табличка "Частные стоянки". Людей здесь почти не было, кругом были только ровные стены. Я с огорчением подумал, что упустил свой шанс там, в главном зале, с его суетой и неразберихой. Я приостановился.
– Дэк, мы летим куда-то?
– Конечно.
– Дэк, вы с ума сошли. У меня нет никаких документов. У меня нет даже туристской визы для посещения Луны.
– Они не понадобятся.
– Как? Меня задержит иммиграционное управление. А потом здоровенный мясистый коп начнет задавать вопросы.
Рука размером с доброго кота опустилась на мое плечо.
– Не будем терять времени. Зачем нам проходить через иммиграцию, когда с официальной точки зрения вы никуда не отбываете? А я – никогда и не прибывал на Землю. Так что поторопитесь, дружище.
Я довольно мускулист и не так уж тщедушен, но ощущение у меня было такое, словно робот дорожной полиции вытаскивает меня из опасной зоны. Я увидел надпись "Мужской" и сделал отчаянную попытку вырваться.
– Дэк, пожалуйста, всего на полминуты. Не хотите же вы, чтобы человек наделал в штаны?
Он усмехнулся.
– С чего бы это? Ведь вы посетили подобное заведение, когда мы уходили из отеля. – Он даже не замедлил шага и ни на йоту не ослабил хватку.
– Понимаете, у меня что-то с почками…
– Лоренцо, старина. Шестое чувство всегда подсказывает мне, когда кто-нибудь хочет сделать ноги. Хотите, я скажу вам, что я сделаю? Видите того копа впереди? - В конце коридора, у самого выхода к частным стоянкам, отдыхал блюститель порядка, задрав ноги на стол. – Я неожиданно почувствовал угрызения совести. Я просто должен кому-то рассказать, как вы убили случайно зашедшего марсианина, находящегося на Земле с визитом, и двух сопровождавших его людей. Как вы навели на меня оружие и силой заставили помочь избавиться от трупов. А еще о том, как…
– Вы сошли с ума!
– Совершенно вне себя от душевных терзаний и ужаса, дружище...
– Но... на самом деле все было не так.
– Неужто? Мне кажется, что мой рассказ будет звучать более убедительно, чем ваш. Я-то ведь знаю, из-за чего все это произошло, а вы нет. Знаю всё о вас, а вы обо мне - ничего. Например… – и он упомянул пару деталей из моего прошлого, которые – я мог бы поклясться в этом – давно похоронены и забыты. Ну ладно, я действительно раз спекульнул акциями, хотя это и против семейных традиций – но ведь надо же человеку как-то зарабатывать на хлеб насущный. Но уж эта история с Бебо: это уж просто нечестно. Тогда я понятия не имел, что она несовершеннолетняя. А что до этого счета из отеля, то ведь это просто дико - рассматривать неплательщика наравне с вооруженными грабителями – просто какой-то провинциальный подход к законам у этих ребят с Майами-Бич. Разумеется, если бы у меня были деньги, я бы обязательно заплатил. А взять к примеру этот несчастный случай в Сиэтле – так ведь я все время пытался сказать, что Дэк, конечно знает удивительно много о моем прошлом, но трактует все это как-то не так. Всё-таки я…
– Так вот я и говорю, – продолжал тем временем Дэк, – что мы сейчас подойдем к нашему уважаемому жандарму и облегчим душу. Ставлю семь против двух, что знаю, кого первого из нас отпустят на поруки.