- Барбара - моя дочь, - подтвердил Тим, без труда угадав, что ввергло меня в ступор.
- Никогда бы не подумал. Выглядите вы ровесниками.
Если б не его глаза, он выглядел бы моложе своей дочери, но об этом я не стал говорить вслух.
Хозяин гостиницы усмехнулся.
- Мы с ней и раньше были подвидом С, а теперь и подавно.
- Кстати, я обратил внимание, у вас тут одна молодежь, - этот вопрос меня занимал с самого начала, но Чармела вместо ответа лишь кисло вздохнула, как будто речь шла о чем-то до оскомины досадном. - Неужели никто из пожилых не пережил катастрофу?
- Отчего же, все пережили.
- Где тогда ваши старики? Я пока ни одного не видел.
- Да кто где... Хоть на меня посмотрите - могу сойти за старика, мне триста с хвостиком.
Вот тебе и тинейджер...
- В жизни бы не подумал, - повторил я с оттенком скепсиса: вдруг разыгрывает?
- Когда произошла Перемена - Высшие называют ее катастрофой, да для них это и была катастрофа, все их преимущества и привилегии лопнули, как мыльный пузырь - так вот, когда это случилось, мы получили способность менять свой биологический возраст в рамках прожитого. Каждый мог стать таким, каким он был в любой из моментов своей жизни. К середине осени это прекратилось, но большинство людей вернуло себе молодость. Дар Леса.
- Большинство? Кто-то не успел?
- Вернее, не захотел. Оно шло на убыль постепенно, совершать такие метаморфозы становилось с каждым разом все труднее. Было время для выбора. Жизнь - она ведь у всех разная, и кое-кто предпочел не оттягивать конец. Это уж всякому для себя виднее. Но таких нашлось немного, не удивительно, что вам никто из них на глаза не попался. А я решил, проживу еще одну жизнь, только уже не подневольную - для меня это будет в самый раз. Я ведь был контрабандистом, торговал с кесу, ползал по танарским заброшенным трубам в Гиблую Страну и обратно. Наргиянси Иссингри связала меня чарами. Все это продолжалось около шести долгих лет - прикиньте, сколько получится в пересчете на ваше исчисление. Захотелось и другой жизни попробовать, и чтоб впереди ее было много. Эту гостиницу мы завели больше для удовольствия, чем ради прибыли. Главным образом для Барбары. Понятное дело, нам раньше приходилось держаться наособицу, чтобы никто не раскусил, чем я на самом деле промышляю, а дочку всегда тянуло жить по-людски. Вот теперь и устроились так, чтобы люди сами к нам приходили, - до чего странно сочеталась с его мальчишеским лицом задумчивая, с грустинкой, усмешка много повидавшего человека. - Барбара довольна. А я то здесь живу, то по другим городам мотаюсь, то в Лес меня тянет - как был, так и остался бродягой, от себя никуда не денешься. Для вас это, может, прозвучит дико, но мы с внуком считаемся собственностью наргиянси Иссингри - об этом осведомлены и люди, и кесу, поэтому нет охотников мне мешать, тем более что и сам я никому не мешаю.
- Рабство? - меня это неприятно удивило.
- Да вовсе нет, как бы вам объяснить... В человеческой цивилизации не найти точной аналогии. Кесу - раса хищников. Знаете, как ведет себя хищный зверь, когда считает что-то своим? Попробуй тронь. Хотя, если мы попытаемся это себе представить, мы поневоле будем оперировать людскими категориями. Вот вы сразу подумали о рабстве, а между тем для кесу отношение к кому-то, как к своей собственности, предполагает прежде всего защиту объекта от чужих посягательств, а не эксплуатацию. Что-то в этом роде у домашних кошек и собак иногда проявляется.
Я кивнул и поинтересовался:
- Ваш внук тоже работает в гостинице?
- Куда там, он пошел по дипломатической части и сейчас полномочный представитель при наргиянси Иссингри. До Перемены мы вместе с Демчо ей служили, и когда началось налаживание межрасовых отношений, наргиянси сама о нем вспомнила. Он молодой, хочет приносить пользу, так что ему это в самый раз.
- С кесу ведь долгое время воевали, и они считались примитивным народом?
- Стараниями Высших. Ох, эти господа и нагадили, где только смогли. Не то чтобы сейчас без проблем, но Совет Согласия прекратил войну между людьми и автохтонами. Кесу раньше истребляли целыми племенами, а из их шкур шили сумки, куртки, женские юбки и прочее барахло, такие вещи стоили больших денег. Серые воительницы тоже не оставались в долгу, людоедство для них было запасным вариантом решения продовольственной проблемы. Не сказать, чтобы все это до конца искоренили, но теперь оно хотя бы перешло в разряд наказуемой уголовщины, и взаимная охота под запретом.
- Я видел кесу около портала, а потом, по дороге, мы их вроде бы не встречали.
- Все правильно, - кивнул Тим. - Люди живут на островах за береговыми стенами, а они в Лесу. Порталы охраняются объединенными силами, и кесу, бывает, посещают прибрежные города, но для них тут чужая территория. Все, что было наворочено в течение долгих лет, просто так не исчезнет. Это по вашим меркам после Перемены прошло много времени, а по нашим - всего-навсего неполный год, и люди те же самые, и кесу те же самые, и между теми и другими много всякого, что не может быть просто так прощено и забыто. То, что мы нынче глотки друг другу не рвем, уже немалое достижение.
Барбара принесла кофе по-кесейски. Превосходно, хотя и непривычно: тонкий привкус незнакомых пряностей как будто пытался разбудить ассоциации, которых у меня нет и быть не может - я ведь не отсюда, и не задержусь тут надолго, так что незачем поить меня этим приворотным зельем... Впрочем, от еще одной кружки не откажусь.
- Вы говорили о Гиблой Стране - это разве не то же самое, что Гиблая зона? Там разрешается фотографировать?
Надо сделать хотя бы несколько снимков, чтобы по возвращении выложить в сеть. Судя по тому, что я читал о Гиблой зоне, обстановка там не хуже, чем в самых кровавых игрушках, и все предельно жестко: не факт, что не умрешь, если туда сунешься. Мой коллега Дональд, которому шеф не разрешил отправиться в эту командировку вместо меня, спал и видел, как бы дорваться до пресловутого долгианского экстрима, а я бы туда ни за какие чипсы не полез, но щелкнуть издали с десяток видов можно без особого риска.
- Кто ж вам запретит? Вот только снимать там особенно нечего. Лес как Лес. Еще осенью все заросло, от Гиблой Страны одно название осталось.
- Жалко, - заметил я, тут же спохватившись, что это вопиющая некорректность.
- Не обессудьте, но мы об этом не жалеем, - усмехнулся бывший контрабандист, угловатый парнишка с глазами видавшего виды старика. - Лес залечил свои раны, вот и хорошо. Лучше Танхалу поснимайте - и прежнюю, заброшенную, и новую, которую неподалеку от нее начали строить. Поговаривают, туда собираются столицу перенести. Старая Танхала была красивая, даже кесу нравилась, хотя им далеко не всякое людское поселение придется по вкусу. Новую проектируют в том же духе. Может, мы с Барбарой тоже туда переберемся, а может, и нет. Там дальше посмотрим. Обещали, что к середине осени это уже будет настоящий город, со всеми четырьмя дворцами - Зимним, Весенним, Летним и Осенним.
- У вас же теперь Совет Согласия вместо сезонной монархии. Во дворцах устроят музеи?
- Если не случится больше никаких катаклизмов, в конце осени будут выборы Зимней Госпожи, а потом она уступит трон Весеннему Господину, и так далее, как заведено. Зачем отказываться от добрых традиций? Что-то будет иначе, а что-то останется, как раньше.
Барбара почти ничего не говорила, но с удовлетворенным видом слушала нашу беседу, отпивая маленькими глотками сладкий пряный кофе и сияя густо подведенными глазами.
О Чармеле я вспомнил только под вечер у себя в номере. От нее не было никаких известий - ни звонка, ни переданной с посыльным записки. Должно быть, занялась своими загадочными делами, ради которых и пристроилась ко мне, якобы "для охраны". Без нее дышалось свободней. Естественное беспокойство за девушку потеснила мысль о том, что собирались бы ее арестовать - сделали бы это еще около портала, да к тому же она, по словам Келсена, "умелая магичка". Не пропадет. Не должна пропасть. Но если до послезавтра не даст о себе знать, придется выяснять, в чем дело.
Неспроста его преследовало ощущение, что извилистые черные щели меж облезлых половиц таят в себе скрытую опасность.
Вначале из-под пола донесся настойчивый стрекочущий звук - такой же негромкий, как все остальные звуки локалии. Словно там завелась цикада. Потом из беззубо ухмыляющейся трещины (хм, было бы куда хуже, окажись там еще и зубы!) начал неспешно выползать щетинистый червяк цвета ржавчины. Размеры гадины заставили человека содрогнуться от омерзения - вокруг много чего ползает, но не полуметровой же длины! - и он, схватив из ящика с инструментами молоток, обрушил на червяка серию ударов. Недобитый мохнатый шнурок втянулся обратно в потаенную темноту. Его измочаленный обрывок жилец домика выкинул на помойку, надев перед тем заскорузлые рукавицы.
А на следующий день оно явилось целиком.
Побежденный с помощью молотка "шнурок" был всего лишь одной из его ног, которых оказалось не меньше двух десятков. Болтавшееся в центре этой щетинистой "карусели" туловище напоминало дряблый рыжеватый мешочек. Как это существо протискивалось сквозь щель, корчась и складываясь в три погибели, человек не видел. Когда он обнаружил незваного гостя посреди комнаты, это зрелище едва не стоило ему преждевременной седины. Он швырнул табуретом, и даже попал, но твари с этого ничего не сделалось.
Добравшись вдоль стеночки до двери, он распахнул ее настежь и кое-как выгнал пришлую пакость наружу, прицельно кидая тяжелыми предметами - инструментами из ящика и консервными банками.
Три дня спустя он увидел то же самое существо на прогалине неподалеку от домика. Узнал его по болтающейся укороченной конечности. Оно заметно прибавило в росте: верхние коленца ржавой волосатой "карусели" теперь достали бы человеку до середины бедра. И раздалось вширь - не меньше метра в размахе, а подвешенное туловище стало величиной с футбольный мяч.
В довершение оно оказалось хищником: било толстых розовато-сизых слизняков, молниеносно выбрасывая гибкий хоботок - либо электрический разряд, либо отрава- и посредством этого же органа высасывало соки из обмякшей жертвы. Питательные, должно быть, слизняки: поедая их, оно росло, как на дрожжах.
Закрадывалось подозрение, что оно за человеком наблюдает. Выслеживает. Присматривается. То ли не забыло, кто покалечил ему ногу, то ли вознамерилось отвоевать территорию у потенциального конкурента, то ли просто хочет сожрать. Но шастает оно только днем, а в темное время никакого стрекота в окрестностях не слышно. И можно не бояться, что снова заберется в дом через щель - не пролезет, при своих нынешних габаритах.
Он решил, что не позволит застать себя врасплох, и теперь не выходил наружу без тесака за поясом.
В последующие несколько дней я понял, что остановиться у Помойного Тима меня побудил не только сказочно-интригующий облик его заведения с флегматичными бронзовыми рептилиями на крыше, но еще и благословенное деловое чутье.
Бывший агент кесейской повелительницы, привыкший подмечать, собирать и сортировать факты, был много о чем осведомлен, и вдобавок в его "Притон" заглядывали на чашку кофе полезные и влиятельные персоны. Он в два счета свел меня, с кем нужно. За помощь я расплачивался информацией: рассказывал о Земле, о жизни в Золотой Федерации, о своей встрече с "беглецами совести"... Подозреваю, что на расспросы его толкало не просто досужее любопытство, отставной агент - понятие растяжимое, но это уже их местные игры, ко мне отношения не имеющие. Я чист перед здешним законом, я приехал сюда заключить контракт - и можно меня поздравить, дело в шляпе.
Вместо того чтобы за компанию со мной порадоваться, Чармела выглядела встревоженной и раздосадованной. Как я и думал, она вскоре нашлась. Судя по недовольному выражению лица, у нее что-то не клеилось. Впрочем, меня, окунувшегося в привычную стихию переговоров с новоиспеченными партнерами, ее проблемы не касались, мы улаживали свои дела параллельно... Ага, если бы - параллельно. Но тогда я об этом "если бы" еще не знал.
В день подписания контракта я получил приглашение на прием с фуршетом, который должен был состояться тем же вечером. До Перемены, или до катастрофы - смотря с чьей точки зрения на это событие оглянуться - праздников на Долгой Земле хватало, и проводились они во дворцах сезонных Властителей в согласии с вековыми традициями и придворным церемониалом. Как уверял Тим, через некоторое время все пойдет по-старому, а пока, за отсутствием Летней Госпожи, балы и банкеты на широкую ногу закатывали кордейские деловые круги во главе с Трансматериковой компанией. То, что я официально приглашен на такое мероприятие, было чертовски хорошим признаком.
Вид здания, к которому съезжались гости, потряс меня почти до шока. За рулем сидел наемный шофер, а если б я сам управлял допотопным механическим автомобилем, лишенным даже простенького бортового компьютера, от такого зрелища неминуемо бы во что-нибудь въехал.
О самом строении ничего сказать не могу, кроме того, что оно было четырехэтажное и вроде бы с классическим портиком над парадным входом. Невозможно рассмотреть и оценить архитектуру, когда все сплошь оплетено ползучими побегами. Как будто на дом взгромоздился гигантский сухопутный спрут с несметным количеством щупалец разной толщины и вцепился мертвой хваткой - не оторвешь, разве что вместе с крышей и водосточными трубами.
Дома по соседству выглядели солидно и буднично: крашеная в консервативные цвета штукатурка, рельефные беленые обводы вокруг оконных проемов, внушающие доверие таблички - ничего из ряда вон выходящего. Этот контраст лишь усиливал дикое впечатление, которое производил культурно-деловой центр, заграбастанный древесным спрутом.
Чудовищное растение напоминало те коряги, что стояли по углам в кофейне у Тима, хотя сокрушительно превосходило их размерами. Серовато-коричневое с прозеленью, морщинистое, без единого листика, но не засохшее, живое - это ощущалось сразу, а каким образом, объяснить не возьмусь. Возле окон свисали тонкие ветви, и такие же обрамляли дверной проем.
- Интересное оформление, - пробормотал я, спохватившись, что слишком долго пялюсь на это диво с разинутым ртом.
Хорош гость из мира, на несколько порядков опередившего Долгую Землю с ее примитивными технологиями!
- Да уж, охрана здесь хоть куда, - отозвался шофер, явно гордый за свое измерение. - У вас там, небось, о таком и не слыхали.
Так это -охрана?.. Гм...
Когда я поднялся по ступенькам, длинные и гибкие, как хлысты, побеги по обе стороны от входа слегка шевельнулись, и вовсе не от ветра - это больше напоминало рассеянное разминочное движение человеческих пальцев. Уже внутри подумалось, что я только что благополучно миновал здешний фейс-контроль.
Мысль об этой растительной жути, которая опутала снаружи весь дом, не сразу отступила на задний план. Было, знаете ли, ощутимо не по себе, тем не менее я держал марку, позитивно улыбался окружающим, поприветствовал двух-трех знакомых, а потом... Потом увидел ее. Дриаду.
Она стояла вполоборота около сияющей черным глянцем трехногой громадины старинного рояля и болтала с пианистом. Лицо, звучание голоса, тема разговора - все это в первые моменты проскользнуло мимо моего внимания. Я с оторопью уставился на ее невероятные волосы: масса зеленых побегов с мелкой листвой, белыми цветочками, напоминающими жасмин, и крохотными молочными бутонами ниспадала до пояса - словно пышное вьющееся растение выплеснулось из кашпо во всей своей царственной красе.
Сначала я решил, что это имитация. Подойдя поближе - чтобы маневр никому не показался некорректным, пришлось сделать вид, будто меня заинтересовал рояль - разглядел, что оно настоящее. Парик из живой флоры, смелая дизайнерская находка. Больше ни у кого из гостей ничего подобного не было.
Девушка повернулась, медленным жестом откинув изумрудные стебли, и тут до меня дошло, что вовсе это не парик: побеги росли у нее на голове вместо волос.
Я заворожено уставился на загадочное существо. Музыканта кто-то окликнул, и он отошел в сторону, оставив нас наедине. Уголки ее губ дрогнули, удерживая улыбку, в глазах разгорался азарт. Надо было срочно что-то сказать.
- Добрый вечер, меня зовут Диплодис, - на тренинге меня бы высмеяли за такую интонацию. - Простите... Кто вы?
Дурацкий вопрос вырвался сам собой. Ничего удивительного. Под ногами вместо пола что-то облачно зыбкое, как во сне, а напротив - насмешливое русалочье лицо в обрамлении цветущей зелени, тут еще не то ляпнешь.
- А вы сами как думаете? - ответила она вопросом на вопрос, озорно прищурившись.
- Дриада, наверное, - произнес я неуверенно. - Я и не знал, что на Долгой Земле есть дриады...
- Правильный ответ. В награду я составлю вам компанию. Она пробежалась пальцами по клавишам, перед тем воровато оглянувшись, как будто опасалась, что маэстро, если окажется поблизости, попытается пресечь ее попытки музицирования. Мало-помалу обычная наблюдательность ко мне возвращалась, и я увидел, что пальцы у нее тонкие, с бледно-розовым маникюром, а сама она - худенькая, как школьница, угловато хрупкая, но при этом бойкая и верткая, словно ее распирает изнутри искрящаяся феерическая энергия.
Исподтишка рассматривая Дриаду, никаких других признаков нечеловеческого, кроме роскошной растительной шевелюры, я не заметил. Ушные раковины округлые, мелькнувшие в улыбке зубы - самые обыкновенные. Брови неяркие, светло-каштановые.
- Как вы сами понимаете, я здесь ненадолго, - она доверительно понизила голос. - Побуду немного среди людей, а потом должна вернуться в свою рощу. Нам, дриадам, иначе нельзя. Выпьем что-нибудь? Мы подошли к одному из столиков с угощением. Все они были оформлены в виде шахматных досок с большими клетками из черного дерева и перламутра.
- В первые годы после Перемены алкоголь ни на кого тут не действовал, - сообщила моя новая знакомая, взяв слоистый кремово-розовый коктейль с шапкой пышно взбитой пены и соломинкой. - Это было время не только великого бардака, но и великой трезвости. Потом все вернулось, но устойчивость к опьянению у большинства повысилась, поэтому будьте осторожны - то, что кого-то из местных доведет до кондиции "слегка навеселе", вас может свалить с ног.
- Благодарю, уже в курсе, - улыбнулся я в ответ, тоже взяв высокий прозрачный бокал, в котором плавали две черничины. - Пока ни разу не нарезался до некорректного состояния. Да и само спиртное осталось прежним...
Я осекся, заметив, что черничины в снежно-лиловой толще экзотического напитка не просто плавают, а гоняются друг за другом. Брр, не возьмусь угадать, что это такое, но я это пить не стану. С непринужденным видом вернул бокал на место и приглядел себе другой, с одной-единственной неподвижной вишенкой, однако передумал: кто знает, что это за вишенка и чего от нее ждать... Уж лучше бренди, водка или виски, где нет никаких ягод - ягод ли? - играющих в догонялки.
Дриада с наслаждением тянула через соломинку свой коктейль, ее соображения такого рода не волновали.
Взяв рюмку бренди, я огляделся.