- Ну вот, мам, - усмехнулся он. - У барышни обморок.
Глава 2
Она отказалась от соевой пасты - торопилась, наверное, уйти.
Они вышли на улицу в начале пятого. Начиналось самое опасное время, когда в состоянии гуимов, после обеденной дозы, наступает плато, за которым последует медленный спад и тогда, часа через три - четыре, самым зависимым потребуется новая доза. В фазе плато снукеры очень активны, а потребность разделить с кем - нибудь свою радость достигает максимума.
Со временем люди наловчились хитрить. Когда счастливые снукеры вываливались на улицы и число их близилось к критической отметке, те нормальные прохожие, кому волей - неволей пришлось оказаться вне дома, в опасном соседстве, прибегали к простой уловке: они напяливали на себя маску гуима. Человек растягивал рот до ушей, делал идиотский взгляд и двигался дальше, пытаясь скопировать походку снукера. Обычно это помогало хоть как - то обезопасить себя. Но гуимы под кайфом не всегда всматриваются в лица, пытаясь отличить "несчастных"; иногда их так плющит, что они тычут шприцем в любого встречного, не разбирая.
Жизнь нормального человека свелась к двум поведенческим схемам: либо косить под снукера, чтобы сойти у гуимов за своего и не получить укол, либо напротив - никогда не улыбаться, чтобы не походить на снукера и не получить пулю в лоб от слишком нервного гражданина, которому показалось, что ты ему чрезмерно широко улыбаешься.
- Как тебя зовут? - спросил он, шагая следом за девчонкой, на шаг позади, держа улицу под наблюдением.
Пока они не выбрались на людные места, можно быть относительно спокойным. Но четырнадцатая улица, где жила девчонка, была довольно оживленной. И гуимов там было полным - полно, потому что на четырнадцатой стояли два магазина, в которых можно было купить снук. Кит не знал хозяина этих магазинов, но слышал, что в отличие от многих других подобных заведений, эти магазины принадлежат кому - то местному, из района. Обычно более - менее серьезные торговые точки держали обитатели Центра, получая хорошую прибыль с торговли наркотой и оставаясь в безопасности.
Эти два магазина уже не раз грабили ломающиеся снукеры - "крючки", как их называют за скрюченную в период ломки спину; эти магазины громили анти - снукеры во время акций протеста, но хозяин упорно продолжал их содержать. Разумеется, торговля снуком - самый выгодный бизнес, хотя и самый опасный.
- Как тебя зовут? - повторил он.
То ли девчонка, шагающая впереди, не слышала, то ли никак не могла придумать себе имя.
- Джессика, - бросила она, не оборачиваясь.
- Ну и ладно, - бормотнул он себе под нос, не сводя глаз с ее обтянутой джинсами аккуратной попки, которую не портила даже грязь, подхваченная возле мусорных баков. Как ни старалась девчонка отчистить ее, а небольшие разводы все равно остались.
- А я - Кит, - сказал он, но она не ответила, даже не кивнула.
Подумаешь, какая цаца!
- Кой черт занес тебя в трущобы? - спросил он нарочито грубо.
- Искала одну девчонку, - ответила она коротко.
- Нашла?
- Нет.
- Нам лучше повернуть сейчас на двадцать седьмую, - сказал он через минуту. - Там почти не бывает людей.
То, как она остановилась в нерешительности, посмотрела направо и налево, не зная в какую сторону нужно повернуть, еще раз кольнуло его сомнением: девочка не из трущоб. Она, похоже все - таки, вообще не из районов. Человек, живущий в восьмом районе, не мог не знать двадцать седьмую. Еще пяток лет назад это была едва ли не главная торговая улица "восьмерки", с двумя супермаркетами, множеством магазинов, магазинчиков и забегаловок. Вот такие, как Джессика, тёлки приходили сюда на выпас, чтобы поблуждать по модным лавкам или посидеть в кафешке. И конечно, по мере роста числа гуимпленов, эти уроды тоже потянулись сюда вслед за нормальными людьми. В свою очередь те, когда участилось количество нападений, стали все реже заглядывать на двадцать седьмую. Отток покупателей вызвал сначала финансовую смерть мелких лавчонок и забегаловок, а потом и более - менее крупные магазины стали закрываться. В конце концов, за каких - нибудь пару лет, двадцать седьмая превратилась в одну из самых страшных улиц восьмого района, где нормальные старались не появляться без крайней необходимости. А теперь, спустя еще год - два, она была одной из самых тихих и безлюдных, потому что большинство домов были либо брошены, либо владельцы их "обращены". А снукерам на пустынной двадцать седьмой тоже особо делать было нечего, потому что гуимы тянутся к людям.
- Чем ты занимаешься по жизни, Джесс? - спросил Кит.
- Живу.
- Ну и как?
- Получается.
Коза драная! Птичка ожила, отошла от недавнего стресса и теперь звездит, чувствуя, наверное, своим женским чутьем, как переворачивается все внутри Кита, когда он смотрит на ее стройные ножки, тугую попку и ладно выделанную фигурку.
- Нам направо, если что, - бросил он, поворачивая, но не обгоняя, давая ей пройти вперед.
- Давно ты живешь на четырнадцатой? - сделал он еще одну попытку.
- Нет. А что?
- Да смотрю, ты совсем не знаешь района.
- Я не болтаюсь по улицам целыми днями, как некоторые.
- Кажется, я тебе не нравлюсь, - не выдержал Кит. - Мне уйти?
- Нет! - она тут же остановилась, вцепилась в его руку. - Нет, пожалуйста!
То - то же! Тогда будь повежливее, киса, если не хочешь остаться посреди двадцать седьмой одна.
Но нет. Он бы не бросил ее. Стопудово, он бы ее не бросил. Оставить такую красоту на растерзание ублюдкам гуимам!..
У Кита никого не было после Дарлинг. Нет, справить нужду в районах проблем не составляло - всегда можно было найти девочку, которая за пару сотен баксов сделает все необходимое. На крайний случай можно было подобрать гуимпленку - крючка. Ломающаяся снукерша за дозу отдаст тебе все свое естество. Но с гуимками вообще никакого удовольствия, потому что секс для них абсолютно индифферентная штука, с таким же успехом можно накачать куклу. Кукла еще и безопасней, потому что не ждешь каждую секунду, что она попытается ширнуть тебя в яйца использованным шприцем, на стенках которого поблескивают желтоватые кристаллы снука, смешанные с кровью.
Секс не проблема. А вот, что называется, "отношений" у него после Дарлинг не было. У него вообще никого не было, кроме мамы. Впрочем, так жило подавляющее большинство людей, не он один, - без друзей, без любимых, подальше от всех. Потому что никогда нельзя быть уверенным, что твоя вчера еще любящая и верная жена не встанет ночью и, улыбаясь улыбкой клоуна - идиота, не сунет тебе в бедро иглу. Да и терять тех, к кому успел привыкнуть, - тяжело. Лучше и не привыкать.
Джессика стала первой девчонкой после Дарлинг, на которую он смотрел сейчас с определенным любопытством, понимая, что был бы непрочь замутить с ней что - нибудь продолжительное…
Двадцать седьмую они прошли молча и по - возможности быстро. Мрачная тишина этой пустынной улицы не располагала к общению. Тем более, нужно было быть постоянно сосредоточенным и смотреть себе под ноги, чтобы не вляпаться в какое - нибудь дерьмо, не поскользнуться или не провалиться в открытый колодец, которых здесь было полно.
Выйдя с двадцать седьмой, повернули направо, где неподалеку уже маячило здание бывшего кинотеатра, с которого начиналась северная сторона четырнадцатой.
Кит не зря повел ее через двадцать седьмую. Может быть, путь выходил чуть длиннее, но зато они миновали небольшой парк, лежащий восточнее. В этом парке сгинул уже не один человек - не из - за снукеров, нет. Просто этот парк облюбовали разнопородные бродячие собаки, давно одичавшие и вечно голодные. Оказаться в их обществе без огнестрела значило сыграть со смертью в поддавки. Что интересно, псы издалека чувствовали гуимов и нападали на них редко и только для порядка, но никогда их не жрали…
Повернув за угол кинотеатра, Джессика тут же подалась назад, норовя укрыться за спину Кита. Он подтолкнул ее рукой назад, за себя, прижал к стене, сам осторожно выглянул из - за угла.
У входа стояли четверо. Юнцы, лет по семнадцать - восемнадцать, коротко стриженые, в свободной балахонистой одежде, в натянутых на головы капюшонах. Не гуимы, явно. Похожи на бойцов.
Гуимплены хоть давно уже и стали доминирующей массой в районах, однако в некоторых кварталах, там где полиция вообще никогда не появляется, снукерам тоже доставалось. Люди, особенно молодежь, объединялись в группировки. Было их два типа: те, что постарше, посознательней, вступали в отряды анти - снукеров. Эти были более - менее порядочны, хоть как - то пытались поддержать порядок и безопасность в своем квартале, всегда могли сопроводить до дому, если попросишь, или метнуться на улицу, где люди видели агрессивных гуимов. Вечером или по ночам от них, все - таки, тоже лучше было держаться подальше.
С молодежью было много хуже. Эти объединялись в самые разные бойцовские группировки и по разным мотивам. От скуки, в надежде заработать грабежом и разбоем, просто от ненависти ко всему этому мрачному миру. Они тоже охотились на гуимов, но всегда жестоко, и неизменно убивая. Не из идеологических соображений, а просто в надежде найти у них снук, который можно было загнать потом тем же гуимпленам или фарцовщикам. Не менее охотно эти группировки охотились и на людей. Причем были, кажется, более жестоки в своей охоте, чем парковые псы, а забивали несчастных жертв, кажется, с еще большей ненавистью, чем гуимпленов…
Стояла шпана метрах в тридцати, так что расстояние и капюшоны на головах не позволили им услышать цоканья каблуков Джессики по разбитому асфальту. К счастью.
Это от гуимов можно убежать, если видишь, что не справишься. А от этих псов не убежишь - спортивные, подкачанные, упорные в своей холодной жестокости. Эти если решат, что ты их добыча, то уже не отпустят до последнего.
Пройти мимо них незамеченными было невозможно. А возвращаться и делать круг через семьдесят третью (а уж тем более - через парк) тоже было плохим вариантом. К шести часам на семьдесят третью повыползают гуимы, а все не - обращенные попрячутся по своим норам, потому что семьдесят третья - это владения снукеров, там их пруд пруди, туда не суются ни полиция, ни группировки.
Четверка в капюшонах вдруг, как по команде, повернулась и пошла в их с Джессикой сторону. Кит быстро отпрянул, потом схватил Джессику за руку и рванул к ближайшему дому на двадцать седьмой, волоча девчонку за собой. Она пыхтела, материлась и дергалась, потому что бежать на шпильках по всем этим выбоинам и мусору задача не из легких. Но Кит не обращал на ее пыхтение никакого внимания, потому что до дома было метров двадцать, не меньше, и им нужны было успеть скрыться в подъезде прежде, чем шпана вывернет из - за угла кинотеатра.
Он втащил ее в ближайший подъезд, моля бога, чтобы тут не оказалось задремавшего крючка, на которого отвлекаться сейчас было бы смерти подобно.
К счастью, в подъезде было тихо и пусто, ни души.
Они поднялись на второй этаж и там, прислонив запыхавшуюся девчонку к стене, он осторожно выглянул в окно с давно выбитым стеклом.
Четверка бойцов дошла до угла кинотеатра и двинулась в сторону двадцать седьмой, в их сторону…
- Нет! - подумал Кит, чувствуя знакомую мутную и пустую легкость, вдруг возникшую в голове. - Только не сейчас!
- Эй! - услышал он голос Джессики. - Ты чего?
Но ответить ей он уже не мог, сваленный под ноги девушке приступом эпилепсии…
Кит медленно выплыл из омута, оказавшись под белым брюхом осьминога с торчащими посередине щупальцами.
Сфокусировавшись, дождавшись, пока расползется туман, застилавший глаза, понял, что щупальца - это восьмирожковая люстра висящая под потолком. Но в подъездах не бывает люстр. Там вообще ничего не бывает. Кроме клоунов с дурацкой улыбкой на лице, дремлющих на ступенях в ожидании пока какой - нибудь "несчастный" не начнет подниматься к себе домой.
- Ты как? - услышал он голос Джессики.
- Где мы? - спросил, чувствуя, как постепенно уходит томительная слабость - стекает с тела как вода после того, как выбрался из ванны.
- В квартире.
- В какой?
- В шестой, кажется, - не поняла она.
- Нет… Как мы сюда попали?
- Она кричала как резаная, - ответил откуда - то мужской голос. - А в дверь долбила так, что в прихожей со стен панели сыпались.
Странный человек этот бородатый мужик, лет сорока с гаком, появившийся из кухни с двумя тарелками, наполненными дымящейся жидкостью. Странный уже потому, что открыл дверь. Не принято было в этом районе, в этом городе, в этой стране открывать дверь незнакомым людям. Если уж сильно настойчиво просятся, можно пальнуть из ружья. Если нет ружья, то хотя бы вооружиться чем - нибудь и молчать в тряпочку, выжидая.
По комнате разнесся запах вареного мяса. Это был настолько уже забытый аромат, что у Кита закружилась голова и он подумал, что сейчас начнется новый приступ. А мужик поставил на стол тарелки, достал из кармана две ложки, положил рядом.
- Прошу к столу, - сказал он, поглаживая бороду. - Суп жидковат, но зато с настоящим мясом.
- А та шпана? - спросил Кит у девчонки.
- Ждут, - ответила она.
- Да не ждут они, - вставил хозяин. - Сейчас потолкаются у подъезда еще пять минут да и отвалят. Это они на визг твоей подружки пришли.
- Я не визжала! - возразила Джессика.
- На крик, - с готовностью согласился хозяин. - На крик… Давайте - ка, похлебайте горячего, горячее хорошо от переживаний. Меня можете звать Робом.
Кит, еще чувствуя слабость во всем теле, с готовностью поднялся с дивана, на котором лежал, и пересел к столу.
Суп действительно был не густ: в нем сиротливо плавали редкие кусочки моркови, извивалась червячками соевая лапша да едва виднелись маленькие прозрачные квадратики лука. Но зато в центре тарелки, как айсберг, возвышался здоровенный кусок мяса. За такой кусок нужно отвалить не меньше сотни баксов. Да и то, его еще найти надо. Как и овощи.
Джессика от супа отказалась. Ну и дура. Ну, может быть, тебе больше по вкусу соевая паста… А может быть, ты мясо ешь каждый день… Ну и ладно…
- Это откуда же такое богатство? - спросил Кит, впиваясь в сочное мясо зубами. - Баранина?
- Из парка, - небрежно бросил хозяин, с удовольствием наблюдая аппетит незваного гостя.
- М? - не понял Кит.
- Из парка, говорю, - повторил Роб. - Я туда хожу иногда с ружьишком, как провизия заканчивается. Тут у нас многие на собачатине живут, кто не дурак и не боится.
- Вкусно! - похвалил Кит, довольно наблюдая, как девчонка зажала рот рукой, метнулась к ванной - блевать.
- Ну прямо кисейная барышня жена у тебя! - удивился хозяин.
- Да какая жена! - улыбнулся Кит. - Я ее у гуима отобрал… А не опасно в парк соваться? Их же там как собак не резаных.
- Вот мы и режем по - тихоньку, - кивнул Роб и улыбнулся. - Опасно, не опасно, а есть - то что - то надо. Вот ты же, с твоей падучей, не боишься смазливых девочек у гуимов отбирать.
Он встал, подошел к окну, выглянул, раздвинув полоски жалюзи.
- Рассосались черти. Но думаю, они тут поотираются еще с часок, поблизости. Не дураки, поди… Знаю я этих выродков, они под Люком ходят, кличка - Француз.
- Слышал про такого, - кивнул Кит.
Француз держал под собой всю северную часть района. Попасться его шпане значило верную смерть. Ходили слухи, что сам Люк - снукер. Бывает ли такое?..
Он отодвинул опустошенную тарелку, взялся за вторую, поставленную для Джессики, которая как раз вышла из ванной, забралась с ногами на диван, отвернулась, чтобы не видеть довольно чавкающего Кита.
- Вы куда вообще направляетесь - то? - спросил хозяин. - А то времени седьмой час, так может у меня заночуете?
- Пожалуй, - согласился Кит.
- Нет, - отрезала девчонка.
- Ну, на том и порешили, - кивнул Роб. - Я вам в детской постелю.
- Нет! - повторила Джессика.
- Да, - выдавил Кит сквозь откушенный кусок мяса.
Прожевал, добавил:
- Если хочешь, можешь дальше топать одна. Я не дурак, чтобы, на ночь глядя, тащиться с незнакомой девкой неизвестно куда.
- Описался, да? - бросила она, смеряв его холодным взглядом.
- Я тебя три часа назад от счастья спас, - обиделся он.
- Квиты. Если б не я, тебя в этом же подъезде и похоронили бы.
- Если бы не ты, они бы сюда и не сунулись.
- Хорошо. Я пойду одна.
Блефуешь, красотка! Никуда ты одна не двинешься. Нет, будет по - моему.
- Вот что, ребята, - подытожил Роб. - Если примете правильное решение, я подниму вас утром в шесть часов, и дуйте, куда хотите. Если примете неправильное, я провожу вас. У меня хотя бы ружье есть.
- Вы сказали "в детской", - повернулась Джессика к нему. - У вас есть дети?
- Есть, - неохотно кивнул хозяин. - Они живут в правобережном районе. С женой.
- А почему же вы не?..
- Это долгая история, - отмахнулся Роб. - Ну так что, я иду стелить?
Кит не ответил, многозначительно посмотрел на Джессику.
- У кого - нибудь есть мобильник? - спросила та.
Мужчины отрицательно покачали головами.
Девушка помолчала с минуту, в раздумье покусывая губу.
- Нет, - наконец произнесла она. - Я не могу. Мне нужно быть дома.
И добавила умоляюще:
- Очень!
Глава 3
Ничего себе, "ружье"!
Роб вернулся из спальни при параде: серый обтягивающий комбинезон, черная вязаная шапочка на голове, высокие армейские ботинки. И он - двадцатизарядный немецкий "Sturm–733DX", автоматическая винтовка в облегченном исполнении для штурмовых отрядов полиции. На поясном ремне устроились австрийский армейский нож, маленькая аптечка и два запасных магазина.
- Ого! - произнес Кит. - Хотел бы я так отправляться на прогулки.
- А я не хотел бы, - угрюмо ответил Роб. - Я хотел бы, как раньше, как двадцать лет назад - не с винтовкой, а с книгой или с плейером. И чтобы жена и сыновья были рядом, и им ничто не угрожало бы.
- Откуда у тебя такое богатство? - понитересовался Кит.
- От прежней жизни, - уклончиво ответил хозяин, выходя последним и запирая тяжелую металлическую дверь на три замка.
Они - Роб впереди, за ним Джессика, замыкает Кит - тихо спустились вниз и вышли из подъезда.
На улице было еще светло вовсю, восьмой час только, но серое, затянутое тучами, небо создавало обманчивое впечатление позднего вечера незадолго до наступления ночи. Над районом нависала удушливая свинцовая тяжесть с отчетливым запахом близкой грозы.
Они быстро дошли до конца улицы, крадучись завернули за кинотеатр, вышли на четырнадцатую. Здесь Роб объяснил, что им лучше идти отдельно, держась середины дороги, а он будет прижиматься к стенам домов по правой части улицы, держа их под прикрытием. Так, пожалуй, и правда было лучше. Если их засекут вооруженные бойцы анти - снукеры, сидящие где - нибудь в засаде, то по безоружным стрелять не будут. Главное - не улыбаться и идти быстрой уверенной походкой, ничем не напоминая гуимпленов. Если же Роб будет следовать с ними, ребята могут сразу насторожиться, занервничать. А уж если там окажется какая - нибудь вооруженная шпана, так стрелять, увидев винтовку в руках у сопровождающего, начнут сразу.