"Лекарства? Оборудование? - Артур видел, что профессор обиделся. Впрочем, он давно перестал обращать внимание на обиды собеседников. Кличевский с ним честен, это главное. - Спецпалата? Круглосуточный уход?"
Хорошо, кивнул профессор. Я подготовлю вам список.
Лишь теперь стало видно, что Кличевский едва держится на ногах.
"Мне можно к ней?"
Нет.
"Я только посмотреть…"
Нет. Если произойдут какие-то изменения в состоянии госпожи Чисоевой (Артур отметил сухость тона и смену Виктории Сергеевны на госпожу Чисоеву), вам немедленно позвонят.
Оставьте свой номер телефона и будьте на связи.
"Я понял, - сказал Артур. - Спасибо, профессор".
Если я заговорю о деньгах, понял он, Кличевский даст мне в морду. Плюнет на разницу в возрасте и силе и даст. Особенно после Гильзбаха. Не потому, что не берёт. Возьмёт, и по полной программе, со спокойной совестью. Но - позже. Из других рук.
У каждого свои представления о гордости.
"Спасибо", - повторил он.
Профессор ещё раз пожал плечами. Если верите, сказал Кличевский, тогда молитесь. Говорят, помогает.
Артур скрипнул зубами. Он оценил это "говорят".
- …одиннадцатая по счёту свая, - сообщила дикторша, - во что-то ударилась и застряла. Рабочие услышали из-под земли громкий скрежет. Двое испугались и убежали. Остальные не решились бросить порученный им объект и остались на месте. Как оказалось, свая пробила крышу вагона проходившего внизу поезда метро! Лишь по счастливой случайности обошлось без жертв…
Не выдержав, Толик хрюкнул в кулак. Его разбирал здоровый хохот. Толик отдавал себе отчёт: ржать жеребцом рядом с убитым горем шефом - последнее свинство. Да и вообще, зная бешеный норов Чисоева - опасно для жизни. Он давился, притворялся, что его душит кашель, - и едва успел затормозить на красный свет, чего с Толиком давно уже не случалось.
Рефлексы не подвели: скрипнув тормозами, "Лексус" - быть может, чуть резче обычного - встал как вкопанный.
Возле светофора, оседлав хулиганский ВМХ-байк, на каком трюкачат безбашенные подростки, ожидал зелёного амбал-медбрат. Нынешний прикид его вполне соответствовал "стритерскому" велику: жёлто-голубая футболка с надписью "Just do it!" и художественно изорванные шорты из потёртой джинсы. В футболке амбал выглядел куда более накачанным, чем в медицинском халате. С шутливой строгостью он погрозил Артуру пальцем-сосиской: "Смотри, не зевай!"
И, лихо крутнув педали, покатил через переход.
Артур прикипел к нему взглядом. Зажёгся зелёный, Толик плавно тронул с места, а Чисоев всё следил за невозмутимо крутящим педали медбратом, выворачивая шею, пока амбал не скрылся из виду.
"Тачка, небось, крутая? - вспомнил он. - Ну вот и смотри".
Ксюха. Почему она не берёт трубку?!
"Видишь, как оно бывает?"
Ксюха не жила с ними. Когда в семнадцать лет, пользуясь беременностью, как рычагом, она вышла замуж за раздолбая Игорька, Артур подарил им квартиру. Вернее, не "им", а дочери.
Он был против этого брака. Ему с первого взгляда не понравился патлатая сопля Игорёк. Игорь? Гарик? Гоша, черт его дери?! - нет, Игорёк до седых волос, и хоть застрелись. Где такому прокормить семью? Артур не доверил бы зятю мести полы у себя в офисе. Со свойственной ему прямотой Чисоев в лоб заявил дочери: говно, не мужик. И ошибся: Ксюха упёрлась. Замуж, и всё тут! Из отца она верёвки вила, дрянь.
С самого рождения.
Развод случился через полгода после рождения внука Вовки.
Со скандалом, истериками и битьём посуды. Игорёк распустил руки. Ксюха наябедничала отцу. Увижу тебя возле неё - в асфальт закатаю, сказал Артур герою дня. Увижу рядом с ребёнком - изуродую, как бог черепаху. Понял? Это мой сын, сказал Игорёк. Я требую… Артур ударил Игорьком в стену - с умом, без членовредительства. И повторил для закрепления. Больше Игорька никто не видел. Правда, Ксюха тоже не вернулась к родителям. Осталась в подаренной на свадьбу квартире - растить Вовку. После каждого визита к дочери Вика требовала подать на лишение родительских прав. Плакала, хотела забрать внука насовсем. Потом перегорала. Иногда, если Викины истерики затягивались, Ксюха на недельку переезжала с Вовкой к предкам.
Звонила, к счастью, регулярно. Через день как минимум.
Артур отстёгивал на нянек. Выбирала нянек Вика.
- …движение поездов на линии метро остановлено.
Проспект Гагарина перекрыт до выяснения степени опасности, - радовалась дикторша. - В данный момент сотрудники правоохранительных органов устанавливают…
- Сотрудники правоохренительных органов! - хмыкнул Толик. - Нет бы честно сказать: менты. Или ласково: "мили-и-иция"…
В январе Ксюха впервые упомянула о "Братстве Лилового Света". Артур поначалу не придал значения. Но когда дочка заговорила о "Братстве" во второй раз, и в третий - забеспокоился. Сунулся в интернет - вроде ерунда. Групповые медитации, дышим позитивом, выдыхаем отработанную карму. Денег не вымогают, крыша от медитаций ни у кого не поехала. Гневных писем родственников в сети тоже не обнаружилось. Под конец марта Ксюха заявилась в гости с новым другом по имени Джахарлал. "Мой лиловый брат", - объяснила дочь. Оставшись с "лиловым братом" наедине, Артур учинил ему допрос с пристрастием. За исключением имени, которое, ясен пень, было кличкой, парень оказался на удивление сносным. Спокойный, вежливый, без заискивания. Рассуждает здраво, не пижон. КМС по бегу с барьерами. Не чинясь, показал паспорт. Частный предприниматель: печать под заказ календарей, визиток, книг в мягкой обложке. Может, оно и к лучшему? Нашла себе Ксюха мужика, а что бедный Джахарлал, так мы из него быстро сделаем зажиточного Шурика Петрова.
- …поступила свежая информация! Выяснилось, что злополучный билборд устанавливало рекламное агентство "Медиа-Тор", директором которого является Короедов Анатолий Ефремович. В настоящее время господин Короедов на звонки не отвечает, в офисе фирмы его нет. Сотрудники утверждают, что не знают местопребывания директора. На домашний адрес господина Короедова выехала оперативно-следственная группа…
"Чтоб ты сдох, Короед! - мысленно пожелал Артур. Агентство "Медиа-Тор" входило в число структур, аффилированных с группой Чисоева. - Облажался, идиот. Чёрных нанял за гроши, а те напортачили. Теперь запаниковал, в бега подался… Далеко ли убежишь?"
Пиликнул телефон. Артур вздрогнул, словно проснувшись.
С суетливостью, вызвавшей омерзение у него самого, он вывел сообщение на дисплей:
"Это ты убил маму. Будь ты проклят."
Подписи не было. Номер телефона стоял на подавлении.
Но Артур знал, кто прислал ему это сообщение. Стальная свая камерунского работяги проломила Чисоеву голову, ухнув в тёмные глубины рассудка.
21:03
…он ещё летел…
…запах пота резкий, оглушающий. Кровь стучит в висках. Сердце грозит выскочить из груди. Ещё! В этот раз всё будет иначе. Захват. Вход на бросок… Пол и потолок, словно по волшебству меняются местами. Зал превращается в аттракцион "Сюрприз". Артур группируется, как учили, но падение вышибает из него дух.
- Вставай!
Он встаёт.
- Ещё!
- Наша кровь! - смеётся отец. - Давай!
Щенячий восторг. Кипит в жилах адреналин. Захват, вход на пределе. Каждый взрыв как у гранаты последний. Когда отец показывал на сыне контрброски скручиванием или прогибом, маленький Артур ощущал: он полностью во власти силы, неизмеримо большей его собственной. Сила эта способна сделать с ним всё что угодно. В любой момент, не напрягаясь. Он взлетал к потолку спортзала - к небесам! - и падал на ковёр. Затем вставал и лез воевать дальше, прекрасно понимая: шансов против отца у него нет.
Отец смеялся:
- Сила - дело наживное. Ну-ка, ещё разок…
Рустам Чисоев не давал сыновьям поблажек. Учил по-взрослому; наказывал, если провинились - всерьёз. Артур старался не заплакать - он знал: сила отца - честная. Ей можно доверять. Эта сила не причинит ему вреда просто так.
Синяки и ушибы - не в счёт. Куда ж без них на ковре?
…сейчас Чисоеву мнилось: он вновь во власти силы, неизмеримо большей его собственной. Только, в отличие от отцовской, эта сила не желала ему добра. Или желала, но по-своему, так, что добро превращалось в маньяка, поджидающего жертву в тёмной подворотне. Цели и желания новой силы были непостижимы. Её нельзя назвать по имени, взглянуть ей в глаза, вызвать на бой - пусть без малейшей надежды на победу. Ей нельзя даже плюнуть в лицо перед смертью.
Плевать не в кого.
Он ходил по кабинету из угла в угол. Ковёр без остатка поглощал звук шагов. Но Артуру казалось: эхо сотрясает дом, гуляя по закоулкам. Полно, дом ли это? Без Вики дом опустел, утратил смысл. Да, они с женой спали каждый в своей спальне, редко оказываясь в одной постели. Да, они неделями не виделись: когда Артур возвращался. Вика уже спала, когда она вставала - он успевал уехать. Да, они частенько отдыхали порознь: он любил безлюдные пляжи, она беготню по музеям. Какая разница? Дом нуждался в присутствии жены, как тело нуждается в душе. А если ещё и заявлялась Ксюха с малым…
Чисоев открыл бар. Коллекция вин хранилась внизу, в специально оборудованном погребе, походившем на слегка окультуренный пещерный лабиринт. Здесь же выстроились, тускло отблескивая, надменные иноземцы: виски, текила, коньяк для гостей…
Нет, только не коньяк!
Он извлёк бутылку пятнадцатилетнего бурбона Wild Turkey American Spirit и широкий бокал. Постоял, словно взвешивая - бутылка в одной руке, бокал в другой - и вернул бурбон в бар. Заливать горе алкоголем? Отец говорил: мужчина пьёт на радостях. Даже на поминках мужчина радуется, что покойник прожил большую, достойную жизнь. Радуется, что после смерти остаются дети и внуки, дела и поступки. Мужчина - тот, кто умеет радоваться…
Включив компьютер, Чисоев рухнул в любимое "президентское" кресло Empire А - Вика шутила: "Империя Артура!" - и не ощутил привычного комфорта. Ломило затылок, в поясницу словно гвоздь вбили. Сунулся проверить почту - личный, известный только близким ящик. Письмо было без заголовка, но Ксюхин адрес он узнал сразу.
"Не ищите нас с Вовкой. Мы ушли в свет".
Артур взглянул на время отправки. Сегодня, в 10:18 утра. Именно это время назвал ему незнакомый мент, сообщая о ДТП с Викой. Мент изображал сочувствие с ловкостью паралитика, бегущего стометровку. Дышащую ненавистью СМС-ку дочь отправила много позже.
Таких совпадений не бывает.
В кармане дёрнулся телефон. Звонил Паша Гайворонский, замнач службы безопасности. Артур связался с ним из машины, велел разведать, что у Ксюхи дома.
- Артур Рустамович? Докладываю. В квартире вашей дочери никого нет. Записки и сообщения отсутствуют. Мы опросили соседей. Утром, в районе десяти часов, к Ксении Артуровне приехал минивэн "Форд". Трое молодых женщин, коротко стриженные, в длинных хламидах. Похожи на сектанток. Соседи утверждают, что видят их не в первый раз. Номеров не запомнили. За рулём был мужчина. Нет, не Джахарлал; другой. Джахарлал, он же Александр Петров, на работе и ни о чём не знает. Его алиби в этом смысле полностью подтверждено. Женщины поднялись в квартиру. Минут через десять Ксения Артуровна вышла с ними и с сыном. Шла, судя по рассказам, доброй волей. При ней был рюкзак. Все сели в машину и уехали. Объявить в розыск. Артур Рустамович?
Чисоев с минуту молчал - и нажал "отбой".
Он мог объявить Ксюху с Вовкой в розыск. Заплатить ментам, чтоб землю носом рыли. Нанять частных детективов. Выписать для Вики врачей из Израиля и оборудование из Германии. Выяснить все обстоятельства аварии, включая те, что не попали в протокол. Установить, кто стоит за рейдсрским захватом отеля и внезапным решением Нацбанка. Узнать, кто надоумил Короедова нанять идиотов-камерунцев…
Артур расхохотался. Смех был похож на хриплый лай.
Он свободен! Свободен от всего. От жены, дочери, внука.
От бизнеса, денег, обязательств перед партнёрами. Свобода! Абсолютная! Осталось лишь освободиться от последнего имущества - здоровья. Скажем, выяснить, что при сдаче крови его случайно заразили СПИДом… Это было как свободный полёт. Полёт борца над ковром после броска, успешно проведённого соперником, - и за миг до жёсткого приземления, когда тебя возьмут в оборот и положат на обе лопатки.
Он ещё летел.
Он ещё не упал.
Продолжая смеяться, Артур прошёл в дальний угол кабинета и отпер сейф. Поставил на стол футляр - бронза углов, красное дерево. Слабое усилие, и защёлка открылась без звука.
В алом бархате лежал Browning BDAO Compact.
Подарок Шамиля на сорокалетие.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
08:42
…я вручала вам цветы…
- Зачем вы принесли бульон?
Девушка молчала. В руках у неё был смешной, новогодний пакет: еловые лапы, слегка притрушенные снегом, и праздничные, глянцево-яркие шары. Когда девушка переступала с ноги на ногу, в пакете что-то звякало.
Бокалы с шампанским, подумал Артур. Если Новый год…
- Возьмите, - сказала девушка. - Пожалуйста.
Профессор Кличевский нахмурился. Он был с большого недосыпа.
- Возьмите. Это домашнее, для Виктории Сергеевны.
- Ей нельзя бульон.
- А тефтельки? Куриные, диетические…
- Ей нельзя тефтели.
- Даже апельсин?
- Извините, мне надо идти, - профессор только сейчас заметил Чисоева, стоящего у лифта. - Здравствуйте, Артур Рустамович. Я не ждал вас так рано.
- Как Вика? - хрипло спросил Артур.
- Без изменений. К сожалению, мне нечем вас порадовать.
- Мы можем переговорить?
- Минут через тридцать, если вы не против. Только, увы, вряд ли я вам скажу что-то новое…
Артур проводил Кличевского взглядом. Девушка стояла как вкопанная, держа пакет обеими руками. Кажется, она готова была броситься вниз по лестнице, если бы Артур не загораживал ей дорогу. Джинсы, оценил Чисоев. Вытертые, художественно порванные; из дорогого бутика. Блузка с бантом от Valentino. Туфли на низком каблуке, чтобы лишний раз не подчёркивать рост. Всё, что пряталось в джинсах и блузке, было на уровне.
На очень высоком уровне.
- Вы знакомы с Викой? - он шагнул ближе.
Девушка отступила к окну.
- Я работаю у Виктории Сергеевны. Мы все её очень любим…
Моделька, понял Артур. Из Викиного агентства.
Пойдёмте на свежий воздух, - сказал он. Я угощу вас кофе.
Она вздрогнула:
- Не стоит. Вы зря беспокоитесь…
"Да что ж она так меня боится?" - удивился Артур. Складывалось впечатление, что девушка встретила Чисоева не утром в больнице, где полно народу, а ночью, в тёмном переулке; что дикий хач-насильник вот-вот набросится на жертву. Он вернулся к лифту. Медленно, стараясь не делать резких движений, протянул руки ладонями вверх - будто собаку успокаивал.
- Как вас зовут?
- Таня… Татьяна Андреевна.
Я сегодня не завтракал, Татьяна Андреевна. Я умираю от голода. Я хочу кофе. Чёрного и крепкого. У меня, как вы слышали, полчаса свободного времени. Уверен, поблизости найдётся тихое, скромное кафе. Вы не составите мне компанию?
- Вы не завтракали? Совсем?!
- Совсем.
Девушку словно подменили. Крепче перехватив пакет, она быстрым шагом двинулась мимо Чисоева. Он нажал кнопку вызова лифта, но девушка не стала ждать.
- Пойдёмте, - сказала она с лестницы. - Я вас накормлю.
Вокруг отцветала сирень. Крупные, махровые гроздья клубились облаками - закат над морем. В цветах жужжали редкие, бог знает откуда налетевшие пчёлы. Одинокий шмель кружил над дощатым столиком, басовито гудя. Позже этот закуток оккупируют ходячие больные и их родственники, но сейчас здесь никого не было. За огромной липой, там, где начиналась асфальтовая дорожка, девочка лет шести прыгала по расчерченным мелом "классикам". Голова девочки от бровей и выше была плотно забинтована. Левая рука в гипсе, похожая на запелёнутого младенца, висела на перевязи. Девочка морщилась - похоже, от боли - и всё равно прыгала.
- Вот…
С деловитостью сестры, явившейся на продлёнку к младшему брату, Татьяна Андреевна опустошала пакет. Бульон, ещё тёплый, в литровом термосе. Судочек с куриными тефтелями. Ломтики свежайшей, воздушной булки. Из домашней хлебопечки, понял Артур. Два бокастых апельсина. Пластиковые стаканчики. Одноразовые ложка с вилкой. Достань Татьяна Андреевна серебряный столовый сервиз на двенадцать персон - Чисоев не удивился бы. Сейчас он был ребёнком, который следил за фокусником и волшебным цилиндром.
Кушайте, - велела девушка.
- А вы?
- Я завтракала. Мне нельзя много есть…
- Кофе? - вспомнил Артур.
Девушка покраснела от смущения. Так краснеют только рыжие - лицом, шеей, грудью. Она поднесла пальцы к губам, молитвенно сложив ладони. Глаза Татьяны Андреевны наполнились слезами.
- Нет, - прошептала она. - Кофе у меня нет…
- Толик!
Толик возник, как джинн из лампы.
Организуй нам кофейка.
- По-быстрому? - Толик размышлял вслух. - На кругу в киоске наливают. Из аппарата. Или сгонять в "Шинок"? Как у нас со временем? В "Шинок" - минут за двадцать обернусь.
- Бери в киоске, - принял решение Чисоев. - Если не очень бурда… И тащи сюда. А потом дуй в "Шинок". Татьяна Андреевна, вам с молоком?
- Мне чаю, - тихо попросила девушка. - Зелёного. По-Пожалуйста.
Толик испарился.
Артур взял тефтельку. Такие готовила мама. Когда сыновья в детстве болели, мама места себе не находила. Это никак не отражалось на её строгом, красивом лице. Мамино беспокойство находило выход на кухне, откуда неслись вкуснейшие запахи. И ещё: когда Чисоевых-младших дразнили "тефтелями", отец, смеясь, объяснил, что "тефтель" - наше, родное слово, от тюркского "тюфте"…
- Куриная грудка, - сказал Артур с полным ртом. - Мама добавляла в фарш сырой белок. Лук она перетирала в кашицу…
Девушка кивнула:
- И размоченный батон. Без корки.
- Батон?
- Обязательно. Я варю тефтели с морковью, петрушкой и сельдереем. Меня научила бабушка, она хорошо готовит. Вам нравится?
- Очень!
- Запивайте бульоном. С вашим телосложением надо хорошо питаться…
- Что вы рекламируете? - спросил Артур.
Она снова покраснела, как если бы он добавил: "Нижнее бельё?"
- Бриллианты, - сказала Татьяна Андреевна.
Девочка, игравшая в "классики", перестала прыгать. Привлечённая видом еды, она подошла ближе. Здоровой рукой взялась за чалму из бинтов, скребя повязки ногтями. Наверное, голова у девочки сильно чесалась.
- А я маму жду, - сказала девочка. - Она скоро придёт.
Татьяна Андреевна улыбнулась:
- Тебе можно апельсин? Или ты хочешь тефтельку?
- Можно апельсин, - с уверенностью сказала девочка. - Если вам не жалко.
- Нам не жалко. Нам ведь не жалко. Артур Рустамович?
- Ни в косм случае, - согласился Артур.