- Зачем тебе знать? - проговорил Пряхин и, взяв стоявший посреди стола кувшин с брагой, наполнил свою кружку до краев. Купец вытащил из висевшей на поясе холщевой сумки Санин загранпаспорт и раскрыл его на первой странице, демонстрируя проштампованную круглой печатью фотографию совсем еще юного Пряхина.
Спросил миролюбиво:
- Это ведь твоя вещица?
- Моя, - пьяно кивнул Саня, краем глаза замечая, как недоуменно косятся на документ сидящие за соседними столами аборигены. Такого поворота событий молодой человек вполне ожидал. Барыга, судя по всему, выкупил у недоноска Купона Санин паспорт и теперь всю кровь выпьет, пока до сути не докопается. Это тауты в чужые дела не лезут. У них любопытство не в почете. А этому охотнику до артефактов лишь наводку дай, он до конца пойдет, лишь бы узнать - откуда у Сани вещички Предшественников взялись.
- А кто изображен на этом артефакте? - продолжал любопытствовать купец.
- Понятия не имею.
- Мне кажется здесь твой портрет, не иначе.
- Ты находишь? - Саня осушил добрую половину второй кружки и заметно опьянел.
- Весьма похож, - недобро улыбнулся Брандт.
- Возможно и похож, - согласился Саня.
- Этот артефакт очень хорошо сохранился. Он выполнен из материала, секрет изготовления которого был известен лишь Предшественникам. Мне еще не доводилось видеть подобного рода артефакты. Ты не мог бы объяснить, как эта вещь попала тебе в руки?
- Ну а ты сам как думаешь?
- Я думаю, что ты ее где-то нашел. - Брандт никак не мог стереть с лица свою дурацкую улыбку.
- В точку, - кивнул Саня. - Нашел.
- Ты Диггер?
- Диггер ли я? - скорчил задумчивую гримасу Пряхин. - Да!..
Наверное… я - Диггер.
- Мне нужно знать место, где ты нашел артефакт с рисунком. - Брандт перешел не жесткий тон, а его решительный взгляд не предвещал ничего хорошего. - Я хорошо заплачу за твои сведения. При условии, что они окажутся верными.
- Записывай или запоминай… Россия, Санкт-Петербург, Управление Федеральной Миграционной Службы. Загородный, сто четыре. Вход со двора. Воскресенье, понедельник - выходной. Остальные дни работает с девяти до пятнадцати, - выпалил Саня, после чего допил вино и вновь потянулся к кувшину. Но с недоумением обнаружил, что кувшин пуст.
- Что ты такое несешь? - сморщился купец.
- Я объяснил, где ты можешь получить артефакт с рисунком.
- Я не понимаю тебя.
- Слушай, Брандт, а давай еще выпьем. По сто писят грамм шампанского и вссе… - вдруг заговорил по-русски окончательно осоловевший Саня. Купец и его подручные посмотрели на своего пьяного соседа по столу с нескрываемым пренебрежением. По их поведению сложно было понять, слышали ли они до этого русскую речь или нет.
- Что??? Не буити пить?.. А под дичь буити?.. Федя… дичч, - продолжал словоблудить Саня и совсем по - хамски улыбался сидевшему напротив купцу. - И под дичч не буити?.. Тогда давайите споем…
Песню… Про зайцеф.
- В темно-синем лесу… Где щебечут осины… - Пряхин тяжко вылез из-за стола и, шатаясь, направился к помосту волынщика, который перестал дуть в свой мешок и недоуменно смотрел на подошедшего незнакомца. Саня сразу стал объектом всеобщего внимания. Но сей факт его ничуть не волновал. Пряхин принялся напевать волынщику песню про зайцев и просил, чтобы музыкант ему подыграл. Но волынщик никак не хотел понять чего от него хотят, и всячески отталкивал пьяного Саню от себя. Тогда молодой человек попытался отобрать у него волынку, но тут налетели какие-то крепыши. Взяли Саню под белы рученьки и очень даже некультурно вышвырнули за дверь. Саня оказался на земле. Он неуклюже поднялся и, шатаясь, побрел в свой родимый барак. Он шел в вечернем сумраке, не разбирая дороги, и сам не помнил, как очутился в жилом районе города. У одного из домов он заметил группу устроившихся на завалинке девиц.
- Привет, девчата! - Саня бесцеремонно уселся на лавку меж опешивших от такой неслыханной наглости девушек. - Как тут у вас насчет секса?.. Я ведь, почитай, уже несколько тысяч лет женщину не знал. Дикарки смотрели на Саню осуждающе и зыркали по сторонам, ища поддержки. Одна из них окликнула кого-то. И вскоре на ее зов из темноты появился грозный силуэт заступника девичьей чести. На Санино счастье заступником оказался Равен.
- В чем дело? - спросил он Саню.
- А, это ты, приятель, - произнес заплетающимся языком Пряхин. - Я тут налаживаю связь с местным населением.
- Шел бы ты спать, - посоветовал Равен.
- Да! Конечно, - согласился Саня. - Извини, если что не так…
- Все нормально. Равен взял Саню под руку и повел по засыпающему городу таутов.
- Представляешь!? - Несколько тысяч лет, - пытался объяснить дикарю свою проблему Саня. - Даже не сотен… А ты-ы-ысяч…Какой ужас!.. Равен сдержанно кивал и тащил пьяного Пряхина к бараку. Все ж таки славным парнем был этот немногословный Равен.
Глава 9
Как Саня добрался до своего барака, он помнил очень смутно. На следующее утро проснулся с больной головой и, как это было у него заведено, пошел в реку, дабы как-то взбодрится. Долго плавал, а когда вышел на берег, то увидел возвращающегося с ночной прогулки Хоря. "Прораб" иногда пропадал по ночам. Артельные судачили, что у него на дальних выселках живет зазноба, которую Хорь изредка навещал. "Прораб" пребывал в благодушном настроении. Он подошел к Сане и сообщил, что видел у ручья какую-то девушку с волком. Хорь случайно оказался неподалеку и заметил ее лишь мельком. Саня не знал, что и думать. Несколько недель незнакомка не показывалась, а теперь, когда он ушел со своего старого места работы, снова появилась у ручья. Возможно, ей дали выходной. Насколько Саня успел понять, барды люди очень занятые. И учатся порой не один десяток лет - накапливают знания, чтобы передать их следующему поколению. Этакие ходячие энциклопедии. Но ведь должно и у них быть свободное время!? Саня отправился на кузнечный двор. И, вызвав Стрикера на разговор, заявил, что берет отгул, дабы сходить на свидание. Кузнец, как всегда, принялся ворчать, но парня отпустил. Тем не менее, не удержался от нравоучений.
- Лучше б оставил девчонку в покое, - посоветовал он обрадовавшемуся Пряхину. - Не пара ты ей, понимаешь.
- Это почему еще? Стрикер некоторое время смотрел на Саню, как на слабоумного придурка, наконец, махнув рукой, скрылся в кузнице, а Пряхин понесся к ручью, совершив этакий марш-бросок. Но бежал не так быстро, как обычно: сказывался похмельный синдром. Недалеко от ручья из-за сопки выскочил Зверь и, выразительно тявкнув, погнался за Саней.
- Привет, зверюга! - Пряхин остановился и потрепал подбежавшего волка за мохнатую холку. - Где же твоя хозяйка, дружище? Волк, казалось, все понимал. Он бросился прочь, увлекая человека за сопку. Там в орешнике Саня увидел девушку-барда. И поразился произошедшей с ней перемене. Незнакомка предстала совсем в ином качестве. На ней был пошитый из мягкой кожи костюм Дианы-охотницы, который очень выгодно подчеркивал стройное тело дикарки. За спиной покоился длинный ясеневый лук и колчан со стрелами. Светлые, забранные в тугой хвост волосы, оголяли гибкую загорелую шею и венчались замысловатым, вырезанным из кости обручем. Завидев Пряхина, девушка немного смутилась.
- Доброе утро, красавица! - От долгого бега еще не совсем оклемавшийся от вчерашних гуляний Пряхин запыхался и вспотел. Он стоял перед незнакомкой и старался привести свое дыхание в нормальный ритм. - Что у вас нового в лесу? Девушка недоуменно посмотрела на Саню и, видимо, приняв его вопрос буквально, ответила.
- Сегодня вяз Обрайна дал росток. Теперь семейству этому приплода ждать пристало.
- Я очень рад за семейство Обрайнов. - Саня никак не мог привыкнуть к манере общения девушки-барда. - Только все же давай, наконец, познакомимся, как нормальные люди. Меня зовут Александр Пряхин. Можно просто Саня или Саша или Шурик. Иностранцы меня еще Алексом кличут.
- Не много ли имен для молодого человека, который трех десятков лет еще не прожил под луной? - лукаво улыбнулась незнакомка.
- В самый раз, - сказал Саня. - Теперь ты себя назови. Иначе - некультурно получается.
- Я - Дэя. - просто сказала девушка.
- Прекрасное имя… Где-то я его уже слышал… Даже знаю, где. У нас был бард, звали его Виктор Гюго. Он сочинил одну очень печальную историю о любви слепой девушки к изуродованному компрачикосами юноше. Так вот - девушку как раз звали Дэя. И у нее был здоровенный волчара по имени Гомо.
- Ты можешь рассказать мне на словах ту сагу грустную о девушке слепой?
- Запросто. - Саня собрался с мыслями и начал пересказ "Человека, который смеется". Он неплохо помнил это сочинение, за исключением второстепенных сцен. И постарался как можно образнее передать содержание романа Дэе. Он даже вошел в раж, описывая смерть главных героев. Но, наверное, перестарался, ибо девушка-бард оказалась натурой чувственной и пустила слезу, а под конец вообще разревелась.
- Мне надо идти, - сказала она, хлюпая носом.
- Торопишься на занятия в Школу Волшебников? - спросил Пряхин и, увидев немой вопрос в глазах девушки, объяснил. - Школа Волшебников была в саге про Гарри Поттера. Приходи завтра. Я тебе ее тоже расскажу. Дэя кивнула и исчезла в орешнике. За ней тут же метнулся Зверь.
Все это время он гонялся за кем-то по лесу. Но лишь завидев исчезновение хозяйки, оставил свое занятие и бросился догонять. Саня остался один. Вздохнул полной грудью, чувствуя, как поет душа. Ему немедленно захотелось сделать что-нибудь из ряда вон. И он крутанул сальто назад - кувырнулся через голову, при этом умудрился не свалиться, четко встав на ноги. В тот день Саня так и не услышал из уст девушки-барда ни одного предания. Ну и пусть! Теперь его уже не интересовала судьба постапокалиптического мира, не интересовали арийши, не интересовал таинственный Материк. Его не интересовало вообще ничего, кроме непосредственной девушки, которая в тот момент шла по лесу со своим четвероногим стражем и не могла унять слез, вспоминая жестокую историю любви, рассказанную ей смешным безбородым мужчиной.
Глава 10
По возвращению в поселок у Пряхина состоялся жесткий разговор со Стрикером. Кузнец никак не хотел войти в положение молодого человека, который просил перевести его во вторую смену.
- Хочешь, я по ночам работать стану? - предложил Саня. - Только оставь мне первую половину дня.
- По ночам нормальные люди спят, а ты будешь железом грохотать.
- Тогда переводи меня обратно в старатели, - стоял на своем Пряхин.
- Ты не ведаешь, что творишь, глупец, - басил Стрикер. - Ну почему именно жрица? Посмотри вокруг - столько девок свободных ходит. У того же Буглара трое дочерей, а младшая даже замужем ни разу не была. Он за тебя любую отдаст и платы не возьмет.
- Я не собираюсь ни на ком жениться, я просто встречаюсь с девушкой. Ты что никогда сам с девушками не встречался? Стрикер осекся, видимо вспомнил молодость. Не всегда же он стучал молотом по наковальне.
- Ладно, будешь выходить с полудня, - махнул рукой Стрикер. - Только не советую тебе лезть жрице под юбку.
- Ну, это уж, как получится, - развел руками Саня.
- Ты тупой баран, - взорвался Стрикер. - Но я тебя предупредил - тронешь девчонку, и смерть в чане с дерьмом радостью покажется.
- О-оо!!! Как у вас тут все запущено! - Только и мог произнести молодой человек. Стрикер больше не проронил ни слова. Он окинул Пряхина взглядом, которым обычно провожают идущих на эшафот смертников, и ушел прочь. С того дня Саня начал встречаться с девушкой-бардом почти каждый день. Они просто гуляли по лесу, рассказывая друг другу придания своих миров, и держались вдали от Рощи друидов. Ибо, как выяснил Саня, это место для арийшей было воистину святым. Там каждое дерево являлось неким одухотворенным существом, а под его корнями покоился тот или иной человек. Самым старым в Роще был дуб Таута. Он рос на месте захоронения родоначальника племени и насчитывал не одну сотню лет.
Вокруг этого основного дерева, знаменующего незыблемость рода, стояли дубы помоложе. Под ними лежало пятнадцать прямых потомков первого берегона. Легко было вычислить, что Брен приходился Тауту наследником в семнадцатом колене. Саня прикинул примерное время пребывания арийшей на островах, взяв среднюю продолжительность жизни в шестьдесят лет. По всему выходило, что дикари покинули землю отцов чуть ли не десять веков тому назад. Хотелось бы еще узнать, сколько годков прошло с момента начала "Всемирного Потопа", но в приданиях девушки-барда ответа на этот вопрос не было. Дэя ничего не знала о постигшей Землю катастрофе. Она рассказывала истории героических битв. Описывала праздники и обряды. Изображала знаменитых людей. Вместе с тем девушка-бард живо интересовалась рассказами приплывшего из другой земли человека. Саня не мог ей отказать и самозабвенно чесал языком, затачивая истории своей цивилизации под придания дикарей. Однажды он рассказал ей про амазонок. История женщин-воинов произвела на девушку глубокое впечатление. Глаза Дэи светились каким-то бесовским огнем, когда Саня живописал матриархальный уклад жизни этого мифического племени. Молодой человек даже забеспокоился, не феминистка ли часом его новая знакомая? Конечно же он больше не говорил, что пришел из мира Предшественников. Лишь спросил как-то у девушки:
- Веришь ли ты в путешествие во времени? Дэя ответила в своей манере:
- Я?.. Верю… ибо всякий в этом мире плывет по той невидимой реке, что временем безжалостным зовется. И каждый миг уносит нас неотвратимо от прошлого к грядущим временам. Все правильно: любой человек - не кто иной, как путешественник в будущее. Можно спать, есть, заниматься сексом и при этом все равно неизменно путешествовать во времени. В прошлое попасть нельзя. Если бы это было возможно, то наверняка бы уже появились гости из будущего. Но таковых еще ни разу не видели. Видели всяких там инопланетян, снежных людей, даже чертиков, выскакивающих из-под земли, а вот пришельцев из будущего не видели. Саня больше никогда не попадет в свой мир, какой бы новый круговорот не случился. И в этом была горькая правда. Следовало навсегда забыть о прошлой жизни и начать устраивать себя на новом месте. Наверное, Сане стоило бы остепениться, осесть, завести семью, наконец: ведь не мальчик уже давно. Только не сможет Саня осесть:
скучное и однообразное существование оседлого человека никогда не устраивало Пряхина. Неисправимый романтик и максималист, он не мог усидеть на месте даже в прошлой жизни. Тем более не сможет и теперь, когда перед ним открывался целый непознанный мир. Тяга к новым путешествиям уже начала будоражить его пытливый ум. Звала в дорогу. На острове арийшей Саню, по большому счету, ничто не держало.
Разве что, Дэя… Ради нее он, возможно бы, и поступился принципами холостяка. Но пока их отношения были, что называется, платоническими и напоминали гуляния школьников, возвращающихся домой после уроков. Дэя держалась на расстоянии и не позволяла даже брать себя за руку. Она старалась казаться холодной и неприступной жрицей. Но это ей плохо удавалось: Саня прекрасно понимал, что под напускной неприступностью дикарки скрывается чувственная натура расцветшей молодой женщины, со всеми присущими ей желаниями. Многие ее ровесницы уже давно имели детей и не по разу сменили павших в геройских боях мужей. Что касалось Дэи, то ее профессия, насколько понял Саня, не позволяла завести семью: у жрецов были какие-то непонятные и даже дикие обычаи - обет целомудрия и все такое.
Девушка-бард должна была служить богине-покровительнице, хранить предания предков и не помышлять о личной жизни. Правда существовала лазейка - друиды выгоняли из своего круга провинившихся жрецов, отправляя их в мир людей, где, как они считали, изгнанник уже никогда не обретет настоящего счастья, ибо перестанет жить в гармонии с природой, а его душа не попадет в мир Цернуна. Сане нужно было просто доказать молодой жрице, что в мире людей живется ничуть не хуже, чем в ее лесном монастыре. Конечно же, это будет нелегко: друиды успели конкретно забить голову девушки своими мульками. Но Пряхин и не искал легких путей. На одной из прогулок он попытался обнять Дэю за плечи, ощутив, как от его нежного прикосновения трепетно задрожало не знающее мужской ласки стройное тело дикарки. Правда, девушка, надо отдать ей должное, быстро совладала с неведанным доселе ощущением. Метнулась прочь, как дикая лань и строго посмотрела на своего незадачливого ухажера. Волку, неизменно присутствующему на каждом свидании, Санина выходка тоже не понравилась. Зверь грозно зарычал и, оскалив зубы, встал в атакующую позу. Раздосадованный Пряхин начал оправдываться, извиняться, но при этом заявил, что обычно на свиданиях мужчина и женщина не только мило беседуют, но и занимаются другими, более приятными делами. Пылающая от негодования дикарка ничего не ответила и, призвав волка, гордо удалилась, даже не попрощавшись. На следующий день она не пришла. Зато вместо нее у ручья появился давний старик с узорами на лице и разветвляющимся посохом.
- Ты, дед, Дэю не видел? - поинтересовался Саня. Но ответа не получил. "Зеленый балахон" все так же хранил молчание и смотрел на молодого человека недобрыми глазами.
- Значит, не видел, - вздохнул Пряхин и отправился восвояси. Конечно же, Саня огорчился. Но духом не пал. Как бы там не сложилось, он не отступиться от намерения завладеть Дэей.
Глава 11
Александр Пряхин находился в неком романтическом состоянии, которое принято называть влюбленностью. Но головы не терял и продолжал осваиваться средь дикарей. Тауты нравились Сане своей открытостью. Это были люди бесхитростные, но вместе с тем не терпящие лукавства. В их мире не было, да и не могло быть места зажравшимся чинушам, оголтелым политиканам, гламурным подонкам, продажным ментам, озабоченным извращенцам и прочей сволочи, порожденной высокоразвитой цивилизацией. Клановый закон здесь стоял на первом месте. Украл - смерть. Убил неповинного - смерть. Снасильничал - смерть. Опорочил честного человека - тоже смерть. Саня легко принял эти первобытные правила и аборигены неохотно, но все же признали его своим. Тем более что их новый соклановец оказался искусным мастером, чем снискал уважение многих таутов. Как уже отмечалось, Саня помог модернизировать лодку Буглара, но кроме того осчастливил еще кучу людей. Ною Одноглазому он подарил нарды. Мало того, научил в них играть.
И теперь в портовом кабаке резались исключительно в шиш-беш. Старику Улафу он сделал самый настоящий самогонный аппарат.