••••
Она сидела, погружённая в изучение полученных данных, уже пару часов, когда в кафетерий пришли работники - убрать вчерашний мусор и подготовить помещение к завтраку. Самым трудным здесь, на Верхнем ярусе, было привыкнуть к тому, что всё и вся подчинялось строжайшему расписанию. Третьей смены не было. Да и второй, по существу, тоже, если не считать самих кухонных работников. В Глубине, где машины никогда не спят, рабочие тоже практически не спали. Бригады частенько оставались на дополнительные смены, так что Джульетта привыкла довольствоваться малым количеством сна: чтобы восстановить силы, ей хватало всего пары-тройки часов. Секрет заключался в том, чтобы во время работы иногда отключаться на четверть часа, приткнувшись с закрытыми глазами где-нибудь в уголке; этого вполне хватало, чтобы прогнать сонливость. Вот так она и выдерживала эту жизнь.
Теперь же умение высыпаться за короткое время наделило её поистине роскошным даром: в её распоряжении были теперь утра и вечера, когда Джульетта могла заниматься всякими мелочами вдобавок к серьёзным делам. Свободное время давало ей также возможность учиться - учиться выполнять эту проклятую работу, потому что от Марнса, по мере того как он впадал во всё более глубокую депрессию, помощи было мало.
Марнс.
Она взглянула на часы над его столом. Восемь десять. Котлы с горячей овсянкой и кукурузной кашей наполняли кафетерий вкусными запахами. Марнс опаздывал. Джульетта работала с ним меньше недели, но никогда не видела, чтобы он куда-либо когда-либо опаздывал. Эта прореха в привычном ходе дел была как провисший приводной ремень или заедающий поршень. Джульетта выключила монитор и отодвинулась от стола. Кафетерий стал заполняться народом; непрерывно звенели жетоны на еду - их бросали в большое ведро, стоявшее у старого турникета. Джульетта покинула офис, прошла сквозь поток народа, валившего с лестницы. Маленькая девочка, стоявшая в очереди, подёргала мать за комбинезон и показала пальцем на проходящую мимо Джульетту. Мать выбранила дочку за невежливость.
После назначения нового шерифа несколько дней не утихали разговоры: вы слышали, это та самая, что ещё девчонкой ушла в Машинное отделение, а теперь вот - нате вам, явилась обратно, заняла место самого популярного на нашей памяти шерифа. Джульетту коробило от того, как люди таращили на неё глаза, и она поспешила скрыться в лестничном колодце. Она бежала вниз по ступеням не хуже заправского носильщика, перебирая ногами всё быстрее и быстрее; ещё чуть-чуть - и покатилась бы по ступенькам кубарем. Четыре пролёта вниз; обогнув какую-то неторопливо шагающую парочку и протиснувшись между членами семьи, поднимающейся на завтрак, она влетела на лестничную площадку жилого этажа как раз под её собственным и прошла сквозь двойную дверь.
Коридор за дверьми был полон утренними шумами: где-то свистел чайник, слышались звонкие детские голоса, с потолка над головой доносился топот ног, "тени" спешили к своим мастерам - сопровождать тех на работу… Дети помладше неохотно брели в школу; мужья и жёны целовались в дверных проёмах, а их едва научившиеся ходить отпрыски цеплялись за родительские комбинезоны и роняли на пол игрушки и пластиковые стаканы.
Джульетта завернула за несколько углов, прошла по нескольким коридорам и оказалась с другой стороны этажа. Квартира инспектора находилась далеко от центрального колодца. Джульетта подозревала, что Марнсу давно уже полагались апартаменты побольше и получше, но он, видимо, не воспользовался ни одной из представлявшихся ему в течение многих лет возможностей. Как-то она расспрашивала Алис, секретаршу мэра Дженс, но та лишь пожала плечами: Марнс всегда довольствовался ролью второй скрипки. Должно быть, решила тогда Джульетта, Алис имела в виду тот факт, что Марнс не хотел становиться шерифом. Но теперь Джульетта стала задаваться вопросом, к скольким сторонам своей жизни он применял эту философию.
Наконец она добралась до его коридора. Мимо, взявшись за руки, пробежали двое детишек - они опаздывали в школу. Их смех затих за поворотом, и Джульетта осталась одна. Она раздумывала, как сказать Марнсу, почему её принесло к нему, чем объяснить свою тревогу. Подходящий момент, чтобы попросить у него папку, которую тот не желал выпускать из рук. Может, надо дать ему выходной, предложить отдохнуть, а она тем временем попробует управляться сама. А может, приврать и сказать, что она, мол, так и так была в этих краях по какому-нибудь делу?
Она остановилась у его двери и подняла руку, чтобы постучать. Будем надеяться, что он не воспримет этот визит как начальственный окрик с её стороны. Просто она о нём беспокоится. Вот и всё.
Она постучала в стальную дверь и подождала ответа, но его не было. Может, она просто не услышала? Голос Марнса в последние дни уже стал и на голос не похож - так, слабый сип. Она постучала ещё раз, погромче.
- Инспектор! - позвала она. - С вами всё в порядке?
Из соседней двери высунулась женская голова. Джульетта узнала её - женщина приходила в кафетерий во время школьной большой перемены. Кажется, её зовут Глория.
- Здравствуйте, шериф.
- Здравствуйте, Глория. Вы не видели инспектора Марнса этим утром?
Глория покачала головой, сунула в рот шпильку и принялась закручивать волосы в пучок на затылке.
- Не бидела, - промямлила она, пожала плечами, вынула шпильку изо рта и воткнула в пучок. - Накануне вечером он был на лестничной площадке, вид у него был не ахти. - Она нахмурилась. - Он что - не пришёл на работу?
Джульетта повернулась обратно к двери Марнса и подёргала за ручку. Та щёлкнула - механизм был отлично смазан. Джульетта приоткрыла дверь.
- Инспектор? Это Джулс. Вот, решила проверить, как у вас дела.
Дверь распахнулась. За нею царила тьма. Но слабого света, проникшего из коридора, было достаточно, чтобы увидеть…
Джульетта обернулась к Глории.
- Позовите доктора Хикса… чёрт, стойте, что это я… - Она по привычке назвала имя врача, курирующего Глубину. - Кто тут у вас ближайший врач? Позовите его!
Она влетела в квартиру, не дожидаясь ответа. Комнатка была маленькой и низкой, так что перед тем, кто задумал повеситься, стояла трудная задача, но Марнс её успешно решил. Он заклинил пряжку своего ремня между верхней притолокой и краем двери ванной, а сам ремень закрутил вокруг шеи; ноги его покоились на кровати - как раз под нужным углом, никакой опоры для тела они не давали. Зад провис ниже ступней. Лицо инспектора больше не было красным; ремень глубоко врезался в шею…
Джульетта обхватила Марнса за талию и попыталась поднять. Он был тяжелее, чем казался на вид. Она сбила его ноги с кровати на пол - теперь держать тело стало легче. В двери кто-то выругался. В комнату вбежал муж Глории и кинулся Джульетте на помощь. Оба пытались дотянуться до ременной пряжки и вытащить её из зазора в двери. Джульетта наконец дёрнула дверь и вытащила ремень.
- На кровать! - выдохнула она.
Они взгромоздили Марнса на постель.
Муж Глории, согнувшись и упёршись ладонями в колени, пытался перевести дух.
- Глория побежала за доктором О’Нилом.
Джульетта кивнула и сняла ремень с шеи Марнса - на коже остался тёмно-фиолетовый след. Она пощупала пульс и вспомнила, как нашла Роджера в Машинном точно в таком же состоянии - тихого, недвижного, ни на что не реагирующего. Понадобилось несколько долгих мгновений, прежде чем Джульетта осознала, что во второй раз в жизни видит мёртвое тело.
Она села и, откинувшись на спинку стула, вся в поту, стала ожидать прихода врача. Мелькнула мысль: а последнее ли? Ведь теперь у неё такая работа…
5
Заполнив все протоколы, выяснив, что у Марнса нет близких родственников, спустившись к почвенным фермам для разговора с коронером и ответив на вопросы любопытных соседей, Джульетта наконец получила возможность совершить долгое одинокое путешествие в восемь лестничных пролётов обратно наверх, в свой пустой офис.
Остаток дня она провела как в тумане. Дверь в кафетерий не закрывала - ей казалось, будто её маленький кабинет чересчур переполнен призраками. Джульетта настойчиво пыталась занять свой ум работой, вникая в содержимое холстоновских компьютеров, но… переносить отсутствие Марнса было намного тяжелее, чем его полное безмолвного отчаяния присутствие. Не верилось, что его нет. Она даже испытывала что-то вроде обиды: сначала притащил сюда, а потом бросил! Джульетта понимала: думать и чувствовать так эгоистично, а уж признаваться себе в этом - ещё хуже.
Её мысли бродили где-то далеко, и время от времени она устремляла отсутствующий взор через открытую дверь на дальний стенной экран, по которому плыли облака. Джульетта никак не могла решить - лёгкие они или нет, будут ли вечером подходящие условия для наблюдения за звёздами. Ну вот, ещё одна мысль, за которую она сразу же принялась себя укорять; но что делать - сегодня она остро чувствовала своё одиночество, она, женщина, которая всегда гордилась тем, что ей никто не нужен.
Она всё пыталась выбраться из лабиринта присланных Скотти файлов, а в это время прошли две смены ланча, потом две смены обеда, гомон в кафетерии постепенно улёгся, и свет невидимого солнца начал меркнуть. Весь день Джульетта постоянно бросала взгляды на клубящиеся в небе облака, без всякой разумной причины надеясь на повторную встречу со странным звездочётом, с которым познакомилась накануне.
И всё равно - несмотря на все вкусные запахи и шум обедающей толпы (ведь здесь кормились все сорок восемь верхних этажей) Джульетта забыла поесть. И лишь когда ушла кухонная команда, обслуживающая вторую смену едоков, когда лампы в столовой притушили, в кабинет шерифа вошла Пэм с миской супа и хлебцем. Джульетта поблагодарила и сунула руку в карман за парой кредитов, но Пэм отказалась. Глаза молодой женщины, покрасневшие от слёз, не отрывались от пустого стула Марнса, и Джульетте пришло в голову, что работники кафетерия были как никто другой близки к инспектору.
Пэм ушла, так и не промолвив ни слова, а Джульетта принялась за суп, хотя особого желания есть не испытывала. Ей пришёл в голову ещё один способ проверить все данные по Холстону: надо запустить спеллчекер - пусть попробует найти имена, которые могли бы пролить свет на тайну; так она и поступила. Тем временем суп совсем остыл. Оставив компьютер продираться сквозь нагромождения данных, она подхватила миску и несколько папок, вышла из кабинета и расположилась в кафетерии за одним из столов, стоявшем поблизости от стенного экрана.
Она сидела и высматривала звёзды, когда около неё из темноты неслышно возник Лукас. Он ничего не сказал, просто отодвинул стул, уселся, положил доску с листом бумаги на колени и уставился в сгущающуюся снаружи темноту.
Джульетта не могла решить, как расценивать его молчание: то ли как вежливость, потому что он не осмелился нарушить тишину, то ли как, наоборот, грубость - он же не поздоровался! Наконец, она решила, что правильно первое - и безмолвие перестало быть неловким. У них теперь было общее молчание, одно на двоих. После ужасного дня наступил покой.
Прошло несколько минут. Потом четверть часа. Звёзды не показывались; ни слова не было сказано. Джульетта держала на коленях папку - просто чтобы занять чем-то руки. С лестницы донёсся смех - какая-то весёлая компания двигалась между жилыми этажами - но вскоре и он затих.
- Соболезную - вы потеряли партнёра, - наконец вымолвил Лукас, разглаживая бумагу на доске. Он до сих пор ещё не сделал ни одной пометки или записи.
- Ценю ваше сочувствие, - сказала Джульетта. Она не знала, как нужно отвечать на соболезнования, поэтому выбрала, как ей казалось, наименее неверный вариант.
- Я искала звёзды, но так ни одной и не увидела, - добавила она.
- И не увидите. - Он указал на экран. - Небо сегодня - хуже не бывает.
Джульетта всмотрелась в облака - в последнем тусклом свете сумерек это оказалось задачкой не из лёгких. Для неё они выглядели точно так же, как и вчерашние.
Лукас еле заметно повернулся на сиденье.
- Я должен вам кое в чём признаться, раз вы - представитель закона и всё такое…
Рука Джульетты невольно схватилась за значок шерифа на груди. А она-то почти забыла, кто она такая.
- Да?
- Я знал, что облака сегодня плохие. И всё равно поднялся сюда.
Джульетта оставалось только надеяться, что в темноте её улыбки не видно.
- Не уверена, говорится ли в Пакте что-то о подобном правонарушении.
Лукас засмеялся. Удивительно, каким знакомым Джульетте казался его смех и как отчаянно ей хотелось услышать его! А ещё хотелось кинуться к Лукасу, уткнуться подбородком ему в шею и выплакаться. Ей даже показалось, будто её тело уже начало потихоньку двигаться, но… нет, она не шевельнулась. Этого никогда не случится. Джульетта твёрдо знала это, несмотря на охвативший её трепет. Это всё от одиночества, от ужаса, который она испытала, держа в руках Марнса, ощущая мёртвый вес тела, из которого ушло всё, что его одушевляло… Ей необходимо было чьё-то тепло и участие. Пусть она почти не знает этого человека, вернее, именно потому, что она его почти не знает, ей и хотелось, чтобы он её утешил.
Его смех затих.
- И что теперь будет? - спросил он.
У Джульетты едва не вырвалось опрометчивое: "… с нами?" - но Лукас пришёл ей на помощь:
- Вы знаете, когда похороны? И где?
Она кивнула в темноте.
- Завтра. У него не было семьи, ждать некого. Расследования тоже не будет. - Джульетта подавила готовые вырваться рыдания. - Завещания он не оставил, так что устройство всех дел возложили на меня. Я решила, что он должен лежать рядом с мэром.
Лукас взглянул на экран. К счастью, сгустилась тьма, и останков тех, кто ушёл на очистку, не было видно.
- Да, это его место по праву, - сказал Лукас.
- Я думаю, они были тайными любовниками, - неожиданно для себя самой проговорила Джульетта. - А если и не любовниками, то, во всяком случае, очень близкими людьми.
- Да, ходили такие слухи, - согласился он. - Единственное, чего я не понимаю - зачем держать это в тайне? Всё равно ведь никому до этого не было никакого дела.
Странно, здесь, в этой темноте, рядом с почти незнакомым человеком, ей легче было разговаривать о подобных вещах, чем в Глубине с друзьями.
- А может, им самим было вовсе небезразлично, если бы люди узнали об этом, - вслух подумала она. - Дженс ведь была когда-то замужем. Наверно, они решили проявить уважение к памяти прошлого…
- Думаете? - Лукас что-то черкнул на своей бумаге. Джульетта взглянула вверх - нет, звезды там точно не было. - Не представляю, чтобы я мог любить кого-нибудь вот так, тайно, - сказал он.
- А я не представляю, зачем вообще нужно чьё-то позволение, чтобы любить, будь то Пакт или отец девушки! - отрезала Джульетта.
- То есть как не нужно? Но как же иначе? Вот так вот - два человека, и всё?
Она ничего не ответила.
- А как же тогда участвовать в лотерее? - продолжал допытываться Лукас. - Не представляю, как это возможно - не объявить об отношениях в открытую. Ведь это же повод для празднования, вы не согласны? И потом, таков обычай: парень просит у отца девушки разрешения…
- Ну ладно, а ты-то сам как? - оборвала его Джульетта. - То есть… Ну, я спрашиваю, потому что у тебя, похоже, сложившееся мнение на этот счёт, но ты сам, может быть и не…
- Пока нет, - снова пришёл он ей на помощь. - Мать меня достаёт, но я не поддаюсь. Каждый год тыкает меня носом в то, сколько лотерей я пропустил. Мол, у неё все меньше шансов понянчиться с внуками. Как будто я сам не знаю своей статистики. Но мне, вообще-то, только двадцать пять, так что…
- Всего-то, - сказала Джульетта.
- А как насчёт тебя?
Она чуть было не выложила ему всё как есть. Чуть не выболтала свой секрет. Как будто этому человеку, этому мальчишке, практически незнакомцу, можно было доверять.
- Я свою половину не нашла, - солгала она.
Лукас опять звонко, по-юношески рассмеялся:
- Да нет, я имел в виду - сколько тебе лет? Или невежливо с моей стороны так спрашивать?
На неё нахлынула волна облегчения. Она-то думала, он спрашивает, нет ли у неё мужчины.
- Мне тридцать четыре, - ответила она. - Да, мне говорили, что спрашивать об этом вроде бы против правил этикета, но я никогда особенно не придерживалась правил.
- И это говорит шериф, - ввернул Лукас и засмеялся собственной шутке.
Джульетта улыбнулась.
- Всё никак не привыкну.
Она повернулась обратно к экрану. Воцарилась тишина, и оба наслаждались ею. Так странно было сидеть здесь, рядом с этим мужчиной… Она чувствовала себя моложе и - непонятно почему - увереннее в его присутствии. По крайней мере, не такой одинокой. Он, как ей показалось, тоже предпочитал быть сам по себе - словно шайба не пойми какого размера, не налезающая ни на один стандартный болт. Он здесь, на верхнем конце Хранилища, охотился за звёздами, тогда как она, будучи внизу, каждую свободную минуту спускалась глубоко-глубоко в шахты, где охотилась за красивыми камнями…
- Похоже, вечер для нас обоих будет не очень продуктивным, - прервала она наконец молчание и погладила так и не раскрытую папку.
- Не сказал бы, - возразил Лукас. - Это зависит от того, с какой целью ты сюда пришёл.
Джульетта опять улыбнулась. Из дальнего конца помещения, из её кабинета, донёсся еле слышный писк - компьютер закончил поиск. Машина готова была выдать на экран его результаты.
6
На следующее утро, вместо того чтобы подняться в свой офис, Джульетта спустилась на пять этажей к верхней почвенной ферме на похороны Марнса. Для её помощника не будет папки с делом, не будет расследования; его старое, усталое тело лишь зароют глубоко в землю, где оно преобразуется в почву, питающую корни растений. Ну не странно ли стоять среди людей, собравшихся на похороны, и думать о Марнсе в таком вот роде - будет папка, не будет папки… Она работает всего лишь неделю, а уже начала смотреть на эти картонные обложки как на вместилище призраков. Имена и номера дел. Жизни, втиснутые в двадцать-тридцать страниц грубой бумаги вторичной переработки, в которой в тёмные чернильные строчки их печальных историй вклиниваются яркие цветные волоконца…
Церемония длилась долго, но затянутой не казалась. На соседнем с могилой Марнса участке, там, где была похоронена Дженс, земля ещё не осела. Скоро оба они сольются друг с другом в растениях, а растения в свою очередь дадут пищу обитателям Хранилища.
Джульетта приняла спелый помидор из рук священника и его "тени". Оба, одетые в красные мантии, шли сквозь толпу и раздавали плоды, сопровождая действо звучным речитативом; голоса их гармонично сливались и дополняли друг друга. Джульетта откусила кусочек помидора, пролив при этом, как положено, толику сока на комбинезон, прожевала, проглотила… "Вкусный", - отметила она про себя, но как-то механически, просто констатировала факт. Трудно наслаждаться вкусом в подобных обстоятельствах.